Шаг вперёд

      На этот раз Кэрол отключилась не так быстро, как вчера. Ей удалось, пусть и пошатываясь, из последних сил, добрести до палатки и упасть на одеяло, погружаясь в пучину снов. Или лучше сказать — воспоминаний? Ведь в её снах не было ни доли выдумки, только правда. Только то, что она сама уже переживала много лет назад.       Слепящая белая вспышка в этом сне объяснилась автомобильной аварией, в которую она попала вместе с родителями. По странной воле случая Кэрол извлекли из покорёженного Форда лишь с парой ссадин и синяков, а её родителей даже не осматривали внимательно — всё было ясно с первого взгляда.       Это было страшное время, словно покрытое вязкой серой пеленой. Кэрол продолжала жить, не задумываясь, почти не испытывая эмоций. Хотя одно чувство спустя несколько первых месяцев начало пробиваться через плотную завесу депрессии. И это чувство было благодарностью. Впрочем, как она поняла уже гораздо позже, ей постоянно, пусть и непрямо, а исподволь напоминали, чем и кому она теперь обязана.       Семья мистера Пеллетье, делового партнёра её отца, приняла Кэрол как родную. Они поселили её в своём доме и оформили над ней опеку, поскольку близких родственников у неё уже не осталось. Они же решали все вопросы с наследством, Кэрол это тоже мало интересовало. А потом она однажды, толком даже не сообразив, как именно, оказалась в объятьях их красавчика сына и подумала, что, возможно, это то, что ей нужно. Смысл жизни. Семья. Муж. В дальнейшем — дети.       Свадьбу сыграли тихую, ведь со смерти её родителей не прошло и года. Кэрол училась быть хозяйкой в собственном доме, подаренном им родителями Эда, а новоиспечённый муж, всего на два года старше её самой, заканчивал учебу. Об учебе Кэрол вопрос даже не стоял. Школу она окончила, и теперь её главной обязанностью была семья. И её это нисколько не смущало, ведь она помнила, что мама жила точно так же, украшая своими руками и самой собой быт мужчины, приносившего в дом деньги.       Вот только с деньгами ладилось не всегда. У Эда были слишком большие запросы, которые, как выяснилось, не соответствовали его способностям. Растратив почти всё наследство Кэрол, он после непростого разговора с собственным отцом вернулся домой в ярости и в тот день впервые поднял руку на жену. А она и это восприняла как должное. Просто потому что к этому времени так привыкла к своему безвольному положению, что даже понятия не имела, что ей делать ещё, кроме как смириться, терпеть и стараться ублажить Эда ещё лучше. Тем более что тогда в ней уже зрела новая жизнь. Её маленькое солнышко, её личное счастье, сладкая доченька. Её София.       Очнулась — именно такой она себя ощущала тем утром, не проснувшейся, а очнувшейся ото сна — Кэрол резко, вскинувшись на полу и задыхаясь от ужаса. Трясущимися руками она открыла выход из палатки и выскочила на безмятежную полянку, уставившись на спокойно кипятившего привычный кофе Дэрила.       — Где она? Где моя дочка? Где моя девочка? — набросилась она на него с вопросами.       От взгляда, который он медленно поднял на неё, она отшатнулась, едва не наступив на свежую упаковку с хлебом и яблочным джемом, непонятным образом снова материализовавшуюся тут.       Дэрил смотрел на Кэрол с пугающей смесью страха, отчаяния, сочувствия и раздражения. Неясно было, чего больше, но сам этот коктейль эмоций в его светлых глазах заставлял её ноги подкашиваться от ужаса. Она знала, чувствовала, что ничего хорошего от него не услышит.       — Я не знаю, где она, — очень тихо и неразборчиво сказал наконец Дэрил и отвёл взгляд в сторону реки.       Его плечи были напряжены. Он снимал котелок с кофе с огня медленно и скованно, словно ожидал, что она сейчас набросится на него с кулаками, продолжая задавать вопросы.       Но Кэрол не видела в этом ни малейшего смысла. Ведь и правда, что он может знать про её девочку? Даже если он и забрал её сюда, Софию-то он оставил за ненадобностью дома… Единственная мысль, которая сейчас, когда она сидела на траве, горько плача, утешала её — это то, что София должна быть в безопасности. Вот только какое-то шестое чувство говорило ей, что надеяться на это не стоит. Всё плохо. Плохо. Плохо!       Кэрол в отчаянии ударила себя по лбу ладонью: почему же она не может вспомнить всё до конца? Ведь она знала, что было что-то ещё, что её крошка успела вырасти, что что-то с ними случилось. Вот только что?       — Неужели тебе всё равно?! — утерев слёзы, снова накинулась Кэрол на Дэрила, отгородившегося от неё очередной своей книжкой. — Ты делаешь вид, что ты тут точно в таком же положении, как и я, но почему тебе тогда безразлично, что именно с нами происходит? Почему ты просто сидишь на месте и не пытаешься хоть что-то выяснить?! Где мы? Как отсюда выбраться?       — Ты поймёшь, — бросил он, не отрываясь от своего увлекательного чтения.       — Пойму! Что пойму? Как отсюда выбраться? По тебе не скажешь, что ты это понял!       — Поймёшь, почему я не рыпаюсь.       Кэрол раздражённо фыркнула: этого она уж точно никогда не поймёт!       — Ладно, допустим, — притворно согласилась она. — Когда это произойдёт?       — Когда вспомнишь всё до конца.       Кэрол обратила внимание на немного изменившийся тон его голоса и сразу ухватилась за его слова, понимая, что за ними может крыться нечто важное:       — А откуда ты знаешь, что я вспомнила ещё не всё?       — Ты поймёшь.       Она зло стукнула кулаком по земле и оттолкнула от себя еду — несмотря на то, что вчера у неё во рту не было ни крошки, если не считать одного-единственного тоста с джемом, голода она до сих пор не испытывала.       — Неужели тебя это всё и правда устраивает? Сколько ещё ты собираешься тут сидеть и читать? Вечность?       Дэрил лишь пожал плечами. Пёс, сидящий у его ног, повернул в сторону Кэрол голову и, вывалив язык наружу, словно страдал от жары, внимательно смотрел на неё. Его карие глаза были полны сочувствия. Или Кэрол просто хотелось так видеть. Ей нужно было сочувствие, нужна была поддержка, слова о том, что всё будет хорошо, что они справятся, но от Дэрила подобного, похоже, во веки веков не дождаться.       — Я тоже первые дни метался и психовал, — наконец соизволил произнести Дэрил, вперившись взглядом в открытую книгу на своих коленях. — Толку-то?       — Ладно, я поняла. Ты хочешь сказать, что просто сидеть здесь и ждать — лучший выход для нас? Я так понимаю, ты не был там, за воротами?       — Нет.       — Почему?       — А почему сама не пошла туда? — ответил он вопросом на вопрос, но, вероятно, сообразив, что Кэрол сложно будет ответить, передёрнул плечом. — Там люди.       — Ты настолько не любишь общество людей? — нахмурилась Кэрол, пытаясь понять этого странного мужчину. — А я ведь тоже человек.       — Я и не говорил, что рад тебя тут видеть.       — Да ты само дружелюбие!       Дэрил долго молчал, а потом тихо произнёс:       — Ты будешь того же мнения, что и я, когда вспомнишь всё.       Почему-то ей стало жутко. Понимая, что дальнейшими вопросами она не вытянет из него ничего, кроме его тошнотворного «ты вспомнишь и ты поймёшь», Кэрол встала с места, постояла немного и отправилась обратно на дорогу. Она не знала, что ей делать и куда идти от, по сути, намекнувшего, чтобы она уходила куда подальше, Дэрила. Из головы не шли мысли про Софию, но перед глазами стояли лишь картины её рождения и первых часов жизни. А пытаясь вспомнить хоть что-то ещё про свою девочку, Кэрол добилась только мучительной боли в висках.       Она то сидела прямо посреди дороги, то ходила туда и обратно в попытках убить время, но оно тянулось так долго, что ей оставалось только лечь на землю и просто ждать. Уставшие глаза болели, словно песком засыпанные, но сон не шёл, а слепящее солнце стояло высоко и даже не двигалось. Ей хотелось пить, но вода была у Дэрила, а возвращаться к нему ей не хотелось.       Попытавшись считать минуты, Кэрол то и дело сбивалась со счёта, сковозь ресницы глядя на упрямое солнце, заливающее всё вокруг равномерным светом. А когда она сдалась без сил и шагнула в сторону поляны, заметила, что оно словно шагнуло следом за ней. Ещё несколько шагов — и солнце покатилось к закату.       Тело пробрало дрожью — она досиделась на жаре до галлюцинаций! Нетвёрдым шагом Кэрол направилась на шум потрескивающего в наступавших сумерках костра. С трудом добравшись до поляны, она без сил осела в руки подскочившего при её появлении Дэрила и потеряла сознание.       На следующее утро она всё вспомнила. И поняла, почему Дэрил сказал ей те слова. Он сказал, что она тоже не будет рада ему, когда вспомнит. Но нет, не рада — это вовсе не то, что она испытывала. Она была почти рада. Рада, что он здесь. Рядом. Поскольку единственное её желание теперь — убить его.