Цветок не может распуститься в той мечте, которая не может сбыться… BTS. Fake love
— Руби, если ты не поторопишься, то мы опоздаем, — во второй раз повторил Эдвард, расположившись возле окна. Я лишь весело хмыкнула, продолжая подкрашивать ресницы. Сегодня у меня было на удивление очень хорошее настроение, да и погода радовала весь Форкс солнечными деньками, поэтому я решила немного принарядиться. Отыскав на дне чемодана светло-фиолетовое платье, которое я даже не потрудилась достать по приезде в город, и, дополнив образ чёрными туфлями на небольшом каблуке, я осталась более чем довольна. С утра я и сама удивилась своему порыву, но препятствовать ему не стала. Внесу хоть что-то новое в свой повседневный гардероб. Закончив наконец с легким макияжем, я взяла свою новую сумку, которую купила на четвёртую зарплату. Да, пришлось устроиться на работу, потому что ещё в начале весны у меня закончились деньги, и мне было нечем оплачивать жильё. Повезло, что семья Калленов хорошо общалась с владельцем магазина музыкальных инструментов, который немного хмурясь, но принял меня сначала на испытательный срок, а затем и на полную ставку. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы выучить каждый инструмент, технику его работы и все составляющие детали. Но я действительно старалась, потому что деньги были мне нужны. К тому же работа не очень сложная, а даже интересная. Мистер Буш, хоть и был строгим и ответственным начальником, все равно оставался хорошим человеком. Он даже старался научить меня играть на пианино в свободное от посетителей время и совместно со стараниями Эдварда у меня все-таки получилось спустя какое-то время играть простейшие мелодии. Магазинчик SoundMaster был не очень популярен в нашем городке, но зато к нам часто приезжали музыканты из других городов и даже стран. Удивительно, что я устроилась именно на работу связанную с музыкой. Видимо ничего в этой жизни не происходит просто так. — Вот именно, и мы точно не просто так сейчас опоздаем на первый урок, — сложив руки на груди проговорил юноша. — Эдвард, не бурчи. Я уже готова, — закатив глаза и, схватив Эдварда за руку, я пошла к выходу из комнаты. Дом уже был пуст, потому что время действительно поджимало, и нужно было спешить. Закрыв ключами дверь и усевшись в машину, я наконец перевела дух. Встроенные часы показывали без десяти минут до начала урока. Пристегнувшись, мы поехали в школу. Но наше удивление, когда мы заехали на школьную стоянку, она была отнюдь не пустой, а даже переполненной, мы переглянулись. Осторожно выбравшись из машины и словив на себе пару любопытных взглядов, я заметила недалеко пару знакомых лиц. Я кивнула Эдварду, и мы подошли к разговаривающим подросткам. — Почему никто не на уроках? — поинтересовалась я, перед этим поздоровавшись с подростками. — Стала известна тематика бала! Хорошо что я купила именно то розовое платье, а не желтое, что было подороже. Помнишь его, Анджела? — ни на секунду не замолкала Джессика, восхищённо махая руками. Я с ухмылкой скосила взгляд на Эдварда, но тот смотрел исключительно на Майка, отчего парень как-то слишком нервно повернул голову в противоположную сторону. — Бал это конечно весело, но так затратно, — вздохнула Анджела, поправляя очки. Я согласна кивнула и дала девушке пять в знак того, что разделяю ее мнение. — Ой, да бросьте вы. Это же бал! Романтика! — с придыханием прошептала Джесс, да с таким видом будто бал — это самое важное событие в жизни. — Кстати, Руби, ты уже купила себе платье? Бал будет уже через две недели, — спросила русоволосая, а моего терпение с каждым ее словом становилось все меньше и меньше. У меня тоже дома есть календарь, и я в состоянии понять, что я окончу одиннадцатый класс через две недели. — Нет, ещё не купила, — все же ответила я, параллельно махая рукой Белле, которая только что подъехала к школе. Надо же, а я то думала, что мы опоздаем. А мы приехали даже не самыми последними. — Оу, но ты же понимаешь, что там уже почти все красивые платья раскупили? Тебе крупно повезёт, если ты найдёшь там что-то стоящее, — в притворном сожалении прошептала девушка, и я решила, что на сегодня мне хватит ее компании. — Я постараюсь что-то найти, — выдавила я улыбку и, взяв Эдварда за руку, пошла к школе. Звонок уже наверняка был, но весёлых учеников это, кажется, совершенно не смущало. Юноша проводил меня до нужного кабинета и, поцеловав на прощание, прошептал. — Я люблю тебя. — И я люблю тебя, — с уверенностью проговорила я, смотря в глаза напротив. Юноша ласково улыбнулся и отстранился, когда из-за угла появился внушительный поток школьников. Кажется, учителя разогнали бедных подростков по кабинетам. Зайдя в класс одной из первых и устроившись на своём месте, я приготовилась слушать учителя. Все уроки тянулись как-то уж слишком медленно, и хотелось поскорее выйти на свежий воздух. Кое-как отсидев последний урок, я с чувством выполненного долга вышла из кабинета, сразу натыкаясь на хмурого Эдварда. Странно, утром у него было хорошее настроение. Что произошло за пару часов? Не говоря ни слова, Эдвард взял меня под руку, выводя из школы. Кое-где было солнце, поэтому мы быстро дошли до машины, избегая солнечных лучей, на которые Эдварду нельзя было попадаться. Уже сидя в салоне, я повернулась к Эдварду, вопросительно выгнув бровь. Тот сидел упершись взглядом в лобовое стекло и крепко сжимая руль руками. — Ну и что произошло? — настороженно спросила я, сминая пальцы. Юноша, ничего не ответив, резко завел машину, выезжая со стоянки. — Ничего особенного, поехали домой, — с натянутой улыбкой проговорил Эдвард, избегая моего взгляда. Ну вот. Началось. Глубоко вздохнув, я решила подождать, пока мы доберёмся до дома, а уже тогда спокойно расспросить про ситуацию. Подъехав к двери небольшого дома, я уже хотела было выйти, но Эдвард ловким движением заблокировал двери с моей стороны. Если честно, я опешила. С удивлением взглянув на Эдварда, я ожидала объяснений его действий. — Посиди немного в машине. Мне нужно кое-что сделать. Я вернусь через две минуты, — попросил Эдвард и, дождавшись моего утвердительного кивка, вышел из автомобиля. Дождавшись, пока Эдвард скроется за дверью моего дома, я быстро перелезла на водительское сиденье, чтобы выбраться из машины, но Эдвард оказался мудрее, заперев машину со всех сторон. Вздохнув, я окинула взглядом все кнопки около руля. Какая из них блокирует двери? А что если я нажму не туда? Но сомнения пропали, когда я даже в машине услышала крик Нэнси и злой голос Эдварда. Нажав сразу на несколько кнопок и подёргав ручку, которая так и не поддалась, я со всей силы ударила руль руками. Что там происходит?! Ещё раз посмотрев на все кнопки и рычажки, я сделала вторую попытку. И, и Боги, послышался долгожданный сигнал разблокированных дверей, и я пулей вылетела из машины, напрочь забыв про сумку, которая интересовала меня в последнюю очередь. Подбежав к двери и со всей силы толкнув ее, я ввалилась в дом, наблюдая на странной картиной. Нэнси стояла с какой-то бумагой в руках, крепко прижимая ту к груди, а сама испуганно вжавшись в стену, а Эдвард нависал сверху, яростно дыша. Услышав хлопок двери, оба повернули голову в мою сторону, одна с облегчением, а другой с каким-то поражением в глазах и болью. Немного осмелев, девушка подбежала ко мне и вручила немного смятый конверт прямо в руки, который я с любопытством повертела в разные стороны. Эдвард замер на месте, наблюдая за моими движениями. — Разберись со своим парнем, а то он уже на людей бросается. Тебе пришло письмо, и я взяла его, чтобы отдать тебе, когда ты вернёшься домой, но тут буквально врывается этот, — на последнем слове Нэнси недовольно махнула головой в сторону Эдварда. — И прямо с порога заявляет мне, чтобы я отдала письмо ему, а не тебе. Он там говорил ещё что-то о том, что так будет лучше для тебя, но я решила, что ты сама должна решить, что для тебя лучше, поэтому вот, — сбивчиво поговорила Нэнси, до сих пор отходя от недавнего инцидента. Я задумчиво кивнула и севшим голосом поблагодарила соседку за правду. Та лишь кивнула и пошла по направлению к лестнице. — А потом люди ещё спрашивают, почему я предпочитаю женщин, а не мужчин. Парни ведь вообще неконтролируемые, — недовольно проговорила Нэнси, поднимаясь по лестнице, но почти все ее слова потонули в потоке моих мыслей, которых становилось все больше. В прихожей воцарилась напряженная тишина. Эдвард так и не сдвинулся с места, а я обдумывала только что произошедшее. Значит Эдвард запер меня в машине, чтобы забрать письмо и не дать мне его прочитать. Наверняка поэтому он был таким нервным. Я поджала губы. Эдвард… пытается контролировать… меня? Решив не давать волю эмоциям, я попыталась трезво оценить ситуацию. Если Эдвард не хотел, чтобы я прочитала письмо, то на это должны были быть причины. — Что ты скажешь мне по этому поводу? — тихо спросила я, пытаясь выглядеть спокойной, хотя внутри меня горел пожар. — Руби, послушай. Я просто хотел уберечь тебя… — начал Эдвард, медленно подходя. Но я перебила его. — Хотел уберечь меня при этом соврав? — несдержанно подняла голос я, но прикусила внутреннюю часть щеки, пытаясь совладать с гневом. — Я просто хотел, чтобы ты была в порядке! — резко выразился юноша, сжимая кулаки. Я заскрежетала зубами. — Что ж, ты не справился. Потому что я уже не в порядке. Оставь меня одну, Эдвард, пожалуйста, — опустив голову вниз и сжав в руках письмо, попросила я. Юноша шумно выдохнул, останавливаясь напротив меня. Я не поднимала глаз. — Я приду вечером, — тихо сказал Эдвард, но я замотала головой, случайно заметив до боли знакомый адрес отправителя. Дулут, улица, на которой я раньше жила и номер дома. Отец прислал мне письмо? Но откуда он знает, где я живу? Или он все время знал, где я? Трясущимися руками я приблизила конверт к лицу, надеясь, что мне просто померещилось. Но нет, чёрной краской был напечатан адрес моего прошлого места жительства. — Не нужно Эдвард. Я хочу побыть одна, — слова прозвучали жалко, и мы оба это поняли, но на этом решили закончить. Не решившись больше ничего сказать, юноша обошёл меня и вышел на улицу, стараясь не хлопать дверью. Услышав звук отъезжавшей машины, я на негнущихся ногах пошла к себе. Присев на кровать, я с замиранием сердца стала осторожно открывать конверт, и достала небольшое письмо, которое было написано явно не рукой моего отца. Пробежавшись по строчкам, я поняла, что мне писала мачеха. Смысл написанного не сразу стал понятен мне, но как только я осознала причину письма, на глаза набежали слёзы, и я обессилено упала лицом в подушку, пытаясь заглушить рыдания. Папы больше нет.***
Последняя вещь осторожно легла в дорожную сумку, и я обессилено привалилась спиной к стене. Было только пять утра, но я уже давно была на ногах. Я так и не уснула этой ночью, поэтому у меня было достаточно времени для того, чтобы подумать что делать дальше. Я решила вернуться в Дулут. Ненадолго. Сходить на могилу мамы… а теперь и отца. Сердце в груди больно заныло. А ведь все только стало налаживаться. Я только стала понимать, что не одна. И тут приходит это письмо с известием, что мой отец скончался от сердечного приступа. Но он ведь такой молодой, какой сердечный приступ? Пару раз глубоко вздохнув, чтобы не расплакаться снова, я, не глядя в зеркало, тихо вышла из комнаты, стараясь никого не разбудить. К вокзалу придётся добираться своим ходом, потому что автобусы не ходят так рано, но на это я и рассчитывала. Хотелось пройтись, чтобы отвлечься от плохих мыслей, которые преследовали меня буквально повсюду. В доме находиться было невыносимо. Вся моя комната как будто сузилась до нереальных размеров, что я чувствовала, как задыхаюсь. Заперев дверь своим ключом, я вдохнула прохладный воздух. В голове начало разъясняться. Медленно идя по дороге, я старалась рассматривать все вокруг, лишь бы не думать ни о чем. Ещё только светлело, поэтому на улице не было ни души. Даже машин не было. Время как будто остановилось. Очнувшись на перекрёстке, я пыталась вспомнить, куда идти дальше. Но мое внимание привлекла подъехавшая машина, которую я не заметила раньше. Приглядевшись, я разочаровано вздохнула. Я же просила оставить меня одну. Неужели так сложно это понять? Если бы мне была нужна его поддержка, я бы сказала ему. Почему он продолжает смотреть за мной? Переживает за мое психическое состояние? Но преследовать — это не выход. Сделав вид, что я не заметила автомобиля, я завернула налево, продолжая свой путь. Сзади послышалось заглушение двигателя, и машина остановилась. Я прибавила ходу, понимая, что сейчас будет. — Руби, подожди, — попросил Эдвард, моментально нагоняя меня. Я рассержено остановилась, но не повернулась. — Мне жаль, что произошла такая ситуация. Но я просто хотел уберечь тебя, — оправдывался юноша, его руки медленно накрыли мои, но сейчас мне не были приятны его прикосновения. — Хотел уберечь меня? Ты думаешь, что если бы я не узнала, что мой отец умер, мне было бы проще? Нет, я бы так и жила дальше, просыпаясь каждый день с вопросом, почему мой родной отец меня не ищет. Каждый день у меня бы болело сердце, из-за осознания того, что я настолько безразлична своему отцу, что он даже не задался вопросом, где я. Поверь Эдвард, незнание намного хуже. Да, Эдвард, я никогда не была идеальной дочерью, и моему поступку нет оправдания. Я сбежала из дома, но у меня были на это причины. Ты понимаешь, что если бы я не прочитала это письмо, я бы наверное и не узнала бы, что мой отец умер. Эдвард, как ты мог так? — разочаровано прошептала я, пытаясь смахнуть непрошеные слёзы с лица. Юноша передо мной выглядел очень расстроенным. — Я знал, что если ты прочитаешь это письмо, то захочешь вернуться в Дулут. Я не хотел, и не хочу тебя отпускать, Руби, — честно признался Эдвард, пытаясь удержать меня за руки. — Знаешь, Эдвард, ты либо мне не доверяешь, либо просто хочешь контролировать каждый мой шаг. Но ни первое, ни второе мне не нравится. И поэтому прямо сейчас я поеду в Дулут. Одна. Потому что это только мои дела. А когда я вернусь, то мы поговорим об этом, — осторожно освободив руки из ладоней парня, я поудобнее перехватила сумку, и не оглядываясь пошла вперёд.***
Дулут встретил меня грозовыми тучами и прохладным ветром. Слабо поморщившись, я неуверенно вышла из автобуса, который доставил меня в центр города. А он ни капли не изменился. Все те же черно-серые здания, все то же уныние на лицах людей. Кажется, я так и не соскучилась по этому городу. Даже не верится, что когда-то я действительно чувствовала себя здесь счастливой. Немного постояв на площади, я так и не придумала куда мне идти. Возвращаться в родной дом желания не было. Там ведь мачеха с ее сыном. А их видеть у меня нет никакого желания. Но выбора у меня как такового не было. Мне нужно было где-то жить. Поэтому я неосознанно замедлила шаг, когда стала подходить к своей улице. Но какого же было мое удивление, когда на месте своего дома я увидела наполовину разрушенную развалюху. Во что они превратили этот дом? Быстро подойдя к двери, которая была не заперта, я заглянула внутрь. В доме было пусто. И, кажется, уже давно. Половины мебели уже не было, стены кое-где облезли, на всех поверхностях пятисантиметровый слой пыли. Осторожно ступая по полу, я стала подниматься на второй этаж. По привычке я глянула на стену напротив моей комнаты. Поцарапанная и изрядно выцветшая рамка с фотографией все также весела на стене. С какой-то особой любовью я сняла ее со стены и, стараясь не повредить, вытянула из нее фото. Помню, как смотрела на него перед тем как убежать из дома. На этой фотографии мы все такие счастливые. Но это было так давно, что я все чаще задаюсь вопросом, не сон ли все это. Решив забрать карточку с собой на память, я толкнула дверь своей комнаты, которая была не заперта, хотя я отчетливо помню, как запирала ее перед уходом. Все вещи лежали на своих местах. Как будто сюда никто и не заходил. Подойдя к столу, я открыла первую дверцу снизу, в которой обычно прятала самые ценные вещи. В ящике лежала серебряная заколка в виде совы. В ее глазах были синие изумруды, которые будто заглядывали в самую глубь. Как вчерашний день помню, когда родители подарили мне этот подарок. Я тогда ещё так расстроилась, потому что хотела куклу, а они подарили мне бижутерию. Это был последний подарок от родителей. От моей семьи. Смахнув очередную слезу, я поднялась на ноги и выглянув в окно, в котором уже темнело, я решила, что на могилы схожу завтра. Сейчас я слишком вымотана. Спустившись вниз и кое-как закрыв дверь, я вернулась к себе и, не раздеваясь, завалилась на кровать. Но каждый раз, когда я закрывала глаза, мне снились кошмары. Этой ночью мне тоже не удалось уснуть. Встав с постели как только на улице посветлело, я по минимуму привела себя в порядок и, переодевшись в чёрные штаны и такого же цвета кофту, пошла на улицу, по пути пересекаясь со старым соседом. Тот ошарашено глянул на меня, как будто призрака увидел. Я решила начать разговор. — Извините, а вы не знаете, как давно уехали моя мачеха и ее сын? — как можно доброжелательнее поинтересовалась я у мужчины, кутаясь посильнее в кофту. — Ой давно дитя, давно. Как только отец твой скончался, так их и след простыл. Даже на похороны не остались. Собрали вещи и уехали, — пожал плечами мужчина, почёсывая затылок. — А когда папа умер? — немного с запинкой спросила я. Если дом сейчас в таком состоянии, значит Офелия с сыном уже давно покинули Дулут. — Я так и не вспомню. Но примерно через месяц после того, как ты уехала. Скучал он за тобой, тужил. Пытался найти тебя, говорил, что он и так уже жену потерял, что не выдержит, если и тебя не станет. И видно правду говорил твой отец. Скончался он, как только Офелия сказала ему, что умерла ты. Не выдержало сердце. А ты вот жива оказалась, только вот ничего уже не вернёшь. Жалко мне тебя, дитя, но у каждого своя дорога в жизни, — мудро изрёк старик, и я кивнула, не в силах сказать и слова. Папа искал меня. Он хотел найти меня, но не успел. Не успел. Почему Офелия сказала ему, что я мертва? Получается она ему соврала? Потому что она отправила мне письмо. И она знала, что я жива. Приложив ладони к лицу, я упала на колени. Хотелось кричать. В голове набатом билась мысль, что папа искал меня. Хотел найти. Но не смог. С трудом поднявшись, я вытерла лицо рукой и, натянув капюшон по самые глаза, пошла в сторону кладбища. Купив по дороге цветов, я немного неуверенно брела среди могильных плит. Где-то здесь должен быть нужный поворот. Спустя минуту я остановилась напротив гранитного Христа. Повертев головой, я немного запоздало поняла, что здесь нет могилы отца. Их даже не удосужились похоронить вместе. Грустно ухмыльнувшись, я подошла к одной из могил. — Привет мама. Я давно не приходила, извини. У меня столько нового в жизни произошло. Я нашла друзей. Их не так много, как я всегда хотела, но они есть. Представляешь? — присев напротив фотографии женщины, я осторожно положила цветы, и провела рукой по скуле матери, но почувствовала только холод могильного камня. — А ещё у меня есть парень. И я, кажется, люблю его. Но сейчас между нами стало все так запутано. Он, кажется, не понимает меня. Он хочет меня оберегать, и я понимаю его, мне безумно приятна его забота, но Эдвард переходит грань, пытаясь контролировать меня. Что мне делать, что мне сказать ему, мама? — я ненадолго замолчала, как будто надеялась услышать ответ, которого, конечно же, и не могло прозвучало. — Но ты знаешь, пусть меня и окружают дорогие мне люди, я все равно чувствую себя одной. Даже когда люди говорят, что они рядом, я одна. И это черт побери так больно, потому что я наконец начала принимать тот факт, что в конце дня, все, что у меня есть — это я сама и мои мысли. Даже Эдвард не может помочь мне в этом. Но я честно пытаюсь жить счастливо. Изо всех сил пытаюсь. И у меня почти получается. Я буду стараться и дальше, мама, обещаю, — последний раз взглянув на лицо умершей женщины, улыбка которой навечно застыла на гранитном камне, я подошла к могиле на противоположной стороне. — Привет, отец. Мне очень жаль, что между нами такое произошло. Ты был для меня последним родным человеком, но я тебя не уберегла. Я совершила ужасный поступок, убежав из дома, но я не жалею. Несмотря ни на что, я не жалею, что уехала из Дулута. Надеюсь, ты поймёшь меня. Я чувствую себя ужасно виноватой в твоей смерти, ведь ты страдал из-за меня, но поверь, я тоже страдала. Твоё безразличие меня убивало. Но я хочу, чтобы ты знал, — задыхаясь, проговорила я, осев на пол. — Я не держу на тебя зла. И не держала. Ты ведь мой отец. И я очень сильно люблю тебя. И очень сильно люблю маму. Я постараюсь хорошо прожить эту жизнь, а затем присоединюсь к вам на небесах. Надеюсь, хотя бы там мы сможем быть все вместе, — горько прошептала я, не сдерживая рыданий. Да и зачем? Мне больно. Я не хочу держать это все в себе. Это слишком тяжело. Перед глазами пронеслись все мои восемнадцать лет жизни. Все эти года, когда я строила кирпичик за кирпичиком, вкладывала туда все воспоминания и поездки, семейные посиделки. И у меня получится мой семейный дом. Когда не стало мамы, в этом семейном доме обрушилось пару стен. Но дом выстоял. С трудом, но я держала его. А когда проходили дни, года, а отец не шёл со мной на контакт, я просто перестала верить. Мой семейный дом внутри меня стоял разрушенным и пустынным, но он был. А теперь, когда и отца тоже нет, упали последние стены, которые держали крышу. На месте моего семейного дома теперь только руины. И уже ничего не изменить. Не знаю, сколько я просидела на могиле родителей. Может час, а может весь день. Голова отказывалась соображать. Перед глазами стояла пелена. Я больше не могла плакать. То ли у меня не было сил, то ли слёзы закончились. Поднявшись с холодной земли и отряхнув одежду, я медленно побрела в сторону дома. Я была уверена, что этой ночью я тоже не усну. Заперев дверь, я поднялась к себе в комнату и на секунду застыла. В воздухе витал до боли знакомый запах. И этот запах я узнаю из тысячи. Эдвард был здесь. И недавно. Меня пробрало на смех. Моя реакция была неадекватной. Мне стало страшно, но я не могла перестать смеяться. Кажется, Эдвард таки не доверяет мне. Он все равно поехал за мной. Я просто уверенна. Черт, как я раньше не замечала, что влюбилась в человека, который не может отпустить меня дальше, чем на полметра. Он наплевал на мои слова и поехал за мной в Дулут. Я делаю шаг назад в наших отношениях. Кажется, я поспешила, когда говорила, что люблю Эдварда. С сумасшедшей улыбкой я подошла у окну и с силой дёрнула его. В лицо ударил ветер, отчего было сложно что-либо рассмотреть, но я как перед собой видела застывшую фигуру возле одного из деревьев. Набрав в легкие побольше воздуха, я опёрлась руками о раму и с силой прокричала, да так, что аж в ушах засвистело. — Убирайся! Эдвард, убирайся! Я ненавижу тебя! — с блестящими глазами закончила я и, в очередной раз рассмеявшись, закрыла окно. Подойдя к стене я сползла по ней вниз и выдохнула сквозь сжатые зубы. И тогда я ощутила то чувство, которого больше всего боялась. Пустоту.