Надо же

Ты и Бэррон прогуливаетесь по саду в ночной тишине, лишь со стороны дома раздаются звуки музыки, а людей здесь почти не слышно. — Ты откуда? — спрашивает парень, внимательно рассматривая тебя серовато-голубыми большими глазами, в которых блестели искры интереса. — Россия, — сухо отвечаешь ты. Его любопытный взгляд разгорается еще сильнее: — Правда? Я много слышал про нее, но, думаю, что многое из этого глупости… Зачем ты в США приехала? — По работе. Мой босс вместе с Трампом будут решать кое-какие вопросы по поводу их бизнесов. — С моим отцом? — удивленно спросил он.  — Отцом? — а ты уже и забыла, что у объекта слежки был сын. И сейчас этот сын стоит прямо перед тобой, и вы оба изумленно смотрите друг на друга. — Ты ведь не станешь после этого относиться ко мне как-то по-особенному? — с надеждой спрашивает Бэррон. — А? Конечно, нет. Мы ведь до этого хорошо болтали, разве нет? — ты дуешься и отворачиваешься. За кого он тебя принимает? Ну, если говорить честно, общение с ним может стать довольно полезным, так что ты зацепишься за эту возможность как можно крепче. Парень мягко смеется: — Да, ты права. Ты снова поворачиваешься к нему лицом и игриво улыбаешься. Ты в восторге от собственного великолепного выступления. Ты понимаешь, что все еще можешь ему понравиться. — Вот и хорошо, — говоришь ты, подмигивая, — а теперь… Ты ведь не против, чтобы я тоже задала тебе пару вопросов? Он утвердительно кивает, и снова заинтригованно смотрит на тебя. — Вы с отцом часто видитесь? — Ох, ну… — он слегка опешил, — не особо… Он много времени проводит на работе, но я не жалуюсь. Мы играем в гольф вместе и ужинаем. А почему ты спрашиваешь? Ты отвела помрачневший взгляд и глубоко вздохнула: — Мой отец часто пропадает в командировках, мы с ним не особо много разговариваем, а если разговариваем, то это заканчивается тем, что я не достаточно хороша, как мои братья и сестры. Я очень многое не понимаю, а его не очень волнует, что я этого не понимаю, и с каждым годом мои обязанности только растут… Поэтому мне интересно, как с этим обстоят дела у других. Ты грустно улыбаешься, все еще не глядя ему в глаза, и просто надеешься, что это откровение убедит его. Раньше тебе не доводилось рассказывать о своей семье кому-то, и сейчас в груди как-то больно жжется. — Кажется, я тебя понимаю, — наконец, сказал он. — Это очень тяжело. Мама с отцом часто водят меня по разным мероприятиям, которые мне не особо нравятся. Они меня утомляют, но я как сын президента обязан выглядеть достойно. Это одна из причин, почему я сейчас не с семьей. Ты смотришь в его печальные глаза и сочувствуешь ему. Бэррон лишь ободряюще улыбается: — Откровенничать в первый день интересно, не так ли? Даже как-то легче стало. — И правда, — ты улыбнулась в ответ. Вы шли вглубь цветущего сада и просто болтали ни о чем и шутили: получалось так, что слова сами шли в голову и не казались лишними. И вот твои пальцы случайно касаются его руки. Бэррон смущенно замолкает и отводит взгляд, и ты чувствуешь, как он берет тебя за руку. Его ладонь большая и теплая, на удивление, его кожа очень нежная и мягкая, ты неосознанно сжимаешь ее — странно, до чего приятно находиться рядом с ним: легко болтать, прогуливаться по его саду, держаться с ним за руки, сердце так и норовит выпрыгнуть из груди… Ты пугаешься собственных чувств и отпускаешь его руку в порыве непонятного смятения. — Кажется, вечеринка уже закончилась, нам пора, — замечаешь ты, как бы невзначай, что музыка стихла, твой голос предательски дрожит. Сердце до сих пор бешенного стучит, а ты без понятия, как его остановить и вернуть себе прежнее спокойствие. — Ага… — тихо отвечает парень, и вы направляетесь обратно к дому в неловкой тишине. Но благодаря этому вы быстро вернулись назад, где вас уже ждали. На поляне Мелани Трамп о чем-то обеспокоено разговаривала вместе с Щегловитовым, а тот, видимо, пытался успокоить ее. Увидев вас вместе, старик весело махнул рукой, подзывая вас. — Бэррон, милый, где ты пропадал? — ласково обратилась к сыну Первая Леди, — С тобой все в порядке? Где твой пиджак? Не успел тот ответить, как женщина заметила тебя. Ее внимательный взгляд прошелся по тебе с ног до головы, залезая даже в самую душу. — А вот и твой пиджак, — она мягко улыбнулась, ты ответила ей тем же. — А ты зря времени не теряла, — на русском обратился к тебе Щегловитов и похлопал по плечу, — я выбил тебе комнату на втором этаже. Ты ничего не ответила, сняла пиджак и протянула его Бэррону. Тот немного поколебался, но все-таки принял его. Вы оба старались не смотреть друг другу в глаза, это было довольно заметно, но Мелани и старик не стали донимать вас расспросами, и спокойно отпустили отдыхать, перед этим попросив парня проводить тебя в свободную комнату. Ты неторопливо шла за ним, разглядывая элегантные убранства и интерьер внутри дома. «Дорого и со вкусом», — думаешь ты, поднимаясь по лестнице. Пройдя чуть дальше по коридору, увешенному картинами, Бэррон останавливается и немного мнется. — Вот твоя комната, — он указывает на темную деревянную дверь с круглым готическим вензелем и кивком показывает на соседнюю, — а вот эта моя. Если хочешь, то можешь зайти. Он добродушно улыбается.  — Обязательно, — хихикаешь ты в ответ, и немного погодя, решаешься еще раз взять его за руку. В первую очередь — пытаясь понять, чего же ты так испугалась, во вторую — извиниться за странное поведение. Ты нежно гладишь его своими пальцами. Бэррон отвечает тем же. Вы оба оглядываетесь по сторонам, чтобы никто ненароком не увидел эту необычную сцену, и одновременно убираете руки. Кажется, неловкость заметно спала. — Спокойной ночи, Мария, — Бэррон растерянно кивает и широким шагом идет к себе. Смотря ему в след, ты посмеиваешься над его реакцией, и тоже заходишь к себе.