Iunctio

Гаррус сидел в связной рубке, пытаясь унять нервное напряжение. Он не спал последние двое суток, а сейчас одновременно с нетерпением ждал и до ужаса боялся предстоящей встречи. Капитан оказалась права. «Цербер» был далеко не рядовой операцией. Они с Тали и лейтенантом Аленко часами работали, стараясь восстановить файлы, извлеченные из станционных компьютеров. Даже после того, как они прервали процесс удаления, огромная база данных оказалась в полном беспорядке, к тому же — тщательно зашифрованной. Отступники не пожалели ни сил, ни средств, чтобы забрать свои секреты с собой в могилу. Наконец трое опытных техников «Нормандии» разделили задачу, и Гаррус прилагал все усилия, чтобы обойти защитные системы выделенной секции. Он нашел ключ в неожиданном месте — и с совсем неожиданными результатами. Не зная, как поступить, он показал данные Аленко. Теперь они вдвоем ждали капитана Шепард. Кажется, прошло немало времени, прежде чем отворилась тяжелая дверь. Сердце турианца пропустило удар, когда он увидел жесткое выражение на её лице. Шепард нажала на консоли несколько кнопок, отключив все камеры и аудио-датчики, затем повернулась к ним. — Что вы нашли? — коротко спросила она. Гаррус совсем не удивился, что она опустила все формальности. В своей обычной, но всё ещё поражающей его манере капитан каким-то образом знала, когда пахнет паленным. Гаррус сглотнул: — Нам удалось получить доступ к некоторым файлам «Цербера», — начал он, не отрывая взгляда от КПК в руках и выводя информацию на голографический дисплей рубки. На экране высветился поток текста. Гаррус хотел было дать технические пояснения, но остановился. Переходи к сути, она пришла не за этим. — Мы подозреваем, что в полном объеме эта база содержит сведения обо всех человеческих биотиках, — произнес турианец. — Выглядит так, будто они собирали подробные данные, в отношении некоторых — слишком подробные. Их интересовала любая информация. — Не исключено, что они кооптировали записи «Конатикса», — добавил Аленко. — Здесь есть люди, которых я знал, с которыми тренировался, с которыми служил. — Но тебя нет? — задумчиво уточнила Шепард. — Данные расположены в алфавитном порядке, — ответил Аленко. — Большая часть в начале была уничтожена. Шепард едва заметно кивнула, не задавая очевидного вопроса. Она дотронулась до консоли, начиная бегло просматривать записи, периодически останавливаясь. Там были сотни имен, некоторые содержали от силы несколько строк: дата разоблачения, дата рождения, дата смерти. Некоторые были фрагментированы, полностью стерты или обрывочны. А некоторые, как запись о Шепард, были изложены очень подробно. Капитан остановила поток текста, дойдя до себя. Её лицо окаменело, а глаза сузились, пока она читала ярко-желтые строки. Гаррус отвел взгляд; он знал, что там написано. Длинная мерзкая история слежки и травли. Полный перечень тестов и тренировочных результатов, богатый бездушными эвфемизмами, слишком ярко напоминавший записи доктора Салеона. Объект демонстрирует положительную реакцию на саморазоблачение. Родители объекта отказались от сотрудничества. Объект демонстрирует быстрый расход лимита силы, остается жизнеспособным для боя. Выживание объекта, файл «746-Акуза», рекомендован к повторной вербовке для дальнейшей оценки. Записи всё продолжались и продолжались, что выводило турианца из себя. Шли минуты, и тишина в комнате становилась всё более угнетающей, нарушаемая лишь мягким гудением голографических проекторов. — Так, я — «Цербер», — наконец произнесла Шепард. — Я знал, что Альянс не безгрешен, — тихо заметил Аленко. — Но не предполагал, насколько далеко они зашли. — Возможно, всё гораздо хуже, чем мы считаем, — горьким голосом подтвердила капитан. — Эта гонка вооружений... ничем не отличается от иной другой, что мы прошли за всю историю. Только в этот раз оружием стали люди. Тревожная тишина повисла вновь, пока Гаррус не понял, что капитан больше не читает записи, а смотрит сквозь них, крепко стиснув руки на груди. Наступило время сделать то, чего он так боялся. — Это ещё не всё, — отважился турианец. Аленко искоса взглянул на него, удивленный. Гаррус не стал заранее ему рассказывать. Шепард повернулась: — Да? — Я нашел файл... адресованный вам, капитан, — осторожно пояснил Гаррус. — Он небольшой, несколько строк текста. Он был создан в 04:56:15, три дня назад. Шепард отвернулась, задумчиво хмуря брови. — Это же было во время нашего наступления... — заметил лейтенант. Гаррус кивнул: — Я переслал его на ваш почтовый ящик, капитан, зашифровал и удалил оригинал. Я... не думаю, что он имеет отношение к основной базе данных. Шепард смерила его взглядом: — Ты прочел его? Мандибулы Гарруса непроизвольно дернулись. Почему тебе надо было спросить? Если бы не спросила... — Да, — спокойно сознался он. — Сообщение содержало в себе ключ дешифровки. Без него нам бы понадобилось очень много времени — может быть, даже годы — чтобы получить доступ к базе данных. Но... оно всё равно для меня ничего не значит. Шепард отстраненно кивнула: — Спасибо, что передал его мне, — ледяным голосом поблагодарила она. — Всё, что было сказано в этой комнате, не должно выйти за её пределы, а все файлы — необходимо хранить на защищенном сервере до особого распоряжения. — Так точно, мэм, — отдал честь Аленко. Не сказав больше ни слова, Шепард развернулась и направилась к выходу. Едва тяжелая дверь за ней закрылась, Аленко подскочил и в явной тревоге прошел в центр комнаты. — Почему ты не... почему ты прочитал его? — несколько мгновений спустя спросил лейтенант. Гаррус заерзал в кресле, барабаня острыми когтями по кромке КПК: — Я не подумал. Я устал, запутался и несколько часов пытался разобраться с шифром. И тут нашел кусок доступного текста... — он поднял глаза на человека. — Ты вправе на меня злиться. Лейтенант пожал плечами и вздохнул: — Я не... дело не в тебе. Не совсем... — он замолчал, неопределенно махнув рукой в сторону двери. — Просто всё, что произошло... Хотел бы я сделать больше. — Я разозлил капитана... — пробормотал Гаррус. — Хм... Не знаю. Думаю, ей понадобится время, чтобы осознать, что мы нашли. Не так-то легко принять, что ты связан с «Цербером», — неуверенно предположил Аленко, мрачно смотря на закрытую дверь. Гаррус нахмурился, уставившись в пол и пытаясь разобраться, что он чувствует. Сейчас было не время для расколов в отряде; не тогда, когда они так близко подошли к своей цели. Но дело было не только в этом. Гаррус никогда бы не предположил, что будет настолько предан человеку. Сейчас он ненавидел съедавшее его чувство вины: словно нарушил личные границы Шепард и, возможно, оскорбил её, даже оправдывая себя тем, что та информация была им необходима. На «Нормандии» стерлись границы и забылись старые предрассудки. Даже преданность приобрела новый смысл. — Я бы тоже хотел сделать больше, — поддержал его Гаррус. Аленко взглянул на него. — Я всё ещё думаю над словами, которые Шепард сказала мне, после поимки доктора Салеона. Тогда она заставила меня понять, что… — продолжил Гаррус. — Как вы говорите? Ты можешь привести к водопою, но не заставить испить. Мой отец рассказывал мне много чего... но его нотации всегда звучали как ограничения. Аленко криво усмехнулся: — Похоже, бойкотировать родителей характерно не только для людей. Гаррус слегка кивнул: — Я всегда воспринимал его слова как наставления, но никогда не искал сердцевины, что связывала вместе все его мысли. Шепард спросила меня: «Ты действительно думаешь, что это о тебе?». Я долго думал над её вопросом. И она была права: я сам накладывал чужие слова на себя, свои методы, свою гордость. Всё, с чем я сталкивался, автоматически становилось неправильным. Когда доктор Салеон сбежал, меня беспокоили не люди, которым он причинил зло. Меня беспокоило то, что он растоптал меня. — Ничто из этого не про нас... — задумчиво пробормотал лейтенант. Гаррус откинулся в кресле: — Ты знал, что Сарен потерял брата в Войне Первого Контакта? Аленко был удивлен: — Нет, не знал. Это объясняет его отношение к людям... — Я узнал об этом до того, как поднялся на борт «Нормандии», изучая его операции. В тот момент я не придал значения этой информации, но сейчас задумался, насколько близко он принял его смерть? Может, он позволил своим чувствам влиять на свои решения как Спектра? Насколько же разум может искажать реальность, если ты закрываешь глаза на истинную суть вещей?.. «Любой ценой»... раньше мне казалось это правильным. Но разве не этим они руководствовались, когда создали биотиков-людей? Создать оружие, которое есть у остальных. «Любой ценой». И теперь мне отчетливо видно, чего это стоило, — Гаррус рассеянно указал на голографический поток текста. Сейчас от осознания, что он сам придерживался подобных взглядов, становилось тошно. Сквозь вихрь раздраенных мыслей прорвалась знакомая литания. Есть воля, что превосходит понимание... — Что? Гаррус чуть вздрогнул, осознав, что говорил вслух: — Это... просто выражение. Молитва, если быть точнее. — А, — уклончиво отреагировал лейтенант. — Не хотел тебя прерывать. Обычно Гаррус держал подобные мысли при себе, как это было завещано традициями. Но эта миссия не следовала ортодоксальным канонам, и, возможно, традиции не имели здесь силы. — Думаю, я смогу перевести... — с этими словами глубоко в его сердце зазвучал голос матери его отца, звонкий, не ослабевший от старости. Он видел её руки, сложенные в подобающем жесте, её стальные серые глаза, сверкавшие на лице, дерзко не отмеченном колониальными метками. — Есть воля, что превосходит понимание. Пусть дух этой воли прогремит в этом месте, в сердце каждого воина и всех, кто служит здесь, пробуждая то, что должно быть пробуждено. Пусть сознание клана станет единым целым, множество жизней — одной, в разрезе каждой. Пусть сила духа и преданность клана чистым пламенем горят на службе «Нормандии». Аленко внимательно слушал, нахмурив брови: — Ты... молишься «Нормандии»? — с недоумением спросил он. — Нет... — Гаррус постучал пальцем по металлической переборке. — Не кораблю. Духу, что движет им и всеми нами: и кораблем, и экипажем. Аленко долго молчал: — Горит чистым пламенем... поэтично. — Она очень старая, — тихо произнес Гаррус, — сохранилась еще с Войны за Объединение. Сложно перевести её в совершенстве... но она мне всегда нравилась больше, чем современные молитвы. Они мне кажутся, не знаю, слишком беспечными, — турианец вздохнул. — Мне не нравится думать, что я стал причиной конфликта. Если бы я был более терпелив, может быть, всё сложилось бы иначе. Аленко пожал плечами: — Мне кажется, что правда всё равно важнее. Именно поэтому мы должны были взломать эти файлы. Шепард знала это, и, скорее всего, подозревала, что подобный исход не исключен. Гаррус крепче сжал КПК. Подобный исход вообще не должен был произойти. — Тебе стоит отдохнуть, Гаррус, — заметил Аленко. — Мы достигнем ретранслятора Омеги Дозора через десять часов. Турианец рассеянно кивнул, но не последовал за лейтенантом. Он снова взглянул на голографический дисплей, вспомнив простые строки, встроенные в содержимое базы данных. Сообщение было настолько коротким, что он прочитал его, прежде чем осознал это. Шепард. Я жалел о том, что ты не вернулась к нам, но прошло столько времени — и я рад, что ты этого не сделала. Сейчас мне кажется правильным, что ты пришла, чтобы вырвать сердце зверю. Я же зашел слишком далеко, слишком завяз, но сейчас все закончится. Спасибо тебе. Э. Было какое-то превратное утешение в том, что после знакомства с человеком по имени Шепард никто не оставался прежним.