Кровное неравенство

      — Догоняй! — кричала девочка, смеясь на всю полупустую улицу, и, быстро крутя педали на детском велосипеде, оглядывалась. Она пыталась рассмотреть силуэт мальчика среди размытых из-за скорости картин местности.       Тот лишь старался догнать весело смеющуюся малышку, которая беззаботно ускользала вперед, смотря перед собой и на деревья с кустарниками, расположенными по обочине прямой дороги. Чейз хмурил брови, начиная раздражаться из-за того, что очень устал быстро ездить за Авани, подставлявшей лицо прохладному ветру с утра. Но, несмотря на то, что Грегг порой начинала сильно бесить своей навязчивой детскостью, Хадсон не мог глядеть на это без скромной улыбки.       Совсем скоро лето подойдёт к концу и придется идти во второй класс. Чейз уверен, что этот год пролетит так же стремительно, как и первый, ведь рядом с ним его подружка, с которой они постоянно вместе и с которой они понимали друг друга как никто иной. Оставалось наслаждаться такими вот простыми прогулками по парку, развеивающими смуту в его душе и заставляющими чувствовать себя ребенком, коим он и являлся. Ребенком, который имел искреннюю дружбу. В неё хотелось вливать всю ту нежность, что накопилась в неприветливом сердце.       Ноен тяжело дышал и пытался успокоиться из-за подступающей паники. Новость о внезапном госте ошеломила его и полностью обескуражила. Помимо семьи Робертс, к ним никто не захаживал, поэтому всё сильнее назревал вопрос о том, что это за таинственный незнакомец и что он здесь забыл? Кроме чужого человека в доме, Юбэнкс заметил на молочной шее матери явно дорогостоящее ожерелье, обвешанное крупными сапфировыми бриллиантами, а на запястье отца кожаные часы, которыми он хвалился, размахивая и жестикулируя левой рукой.       Это показалось довольно странным, хотя можно было сделать моментальный вывод, что это подарки от незнакомого мужчины, стоящего к нему спиной. Глаза обоих родителей горели восторгом от таких внезапных сюрпризов, поэтому можно было объяснить их приподнятое и одновременно растерянное расположение духа, из-за которого на Ноена сейчас не выливался ушат криков о том, что он ушел из дома не предупредив. Табита с Коулом повернулись к нему с улыбчивым выражением лиц и начали диалог совершенно спокойно, не ругая из-за побега. Даже нельзя было понять, осознали они, что он отсутствовал или даже не заметили. — Ноен, это твой брат, Чейз, помнишь его? — задала мать вопрос, смотря бегающими от волнения глазами прямо на младшего.       Так называемый брат не спешил поворачиваться и продолжал разговор с отцом, тоже активно жестикулируя, а затем словно встрепенулся, вздрогнув от того, что услышал позабытое имя. Прекратив диалог, незнакомый мужчина медленно повернулся к замеревшему подростку, который не знал, куда деть себя. Из-за неловкости ситуации тот лишь потупил взгляд в пол, чувствуя чужой поверхностный, но пристально изучающий. Ему даже начало мерещиться, что брат довольно облизнулся, как мартовский кот, одобривший добычу. Юбэнкс от чрезмерного, непонятно откуда взявшегося беспокойства кусал нижнюю губу, чтобы отвлечься от напряжения, которое висело в воздухе между семьей. Но брата семьей назвать он определенно не мог. Откуда он вообще взялся? Ноен даже не помнил, чтобы таковой вообще существовал в его мирной до этого момента жизни. — Здравствуй, Ноен, — прозвучал неторопливый, растягивающий гласные, бархатистый голос со стороны мужчины. — Ты вырос с того времени, когда я видел тебя в последний раз.       Ноен поднял глаза и встретился с лазурными напротив, впивавшимися в него слишком глубоко, будто они пытались пробраться до души. Его слегка передернуло. Брат выглядел как лучшая картина, которую могло изобразить человечество. Юбэнкс даже задумался о том, что неправильно так восхищаться притягивающей внешностью кровного родственника, потому что это волнующее его чувство в грудине было больше похоже на то, что он питал к Гейджу. В голове промелькнула мысль о том, как он там, но она также быстро ускользнула.       Тем временем в глаза Ноена сразу бросились чужие острые скулы, серьги в проколотых ушах, слегка пухлые губы, прямой нос и шелковистые волосы цвета древесного угля, которые Хадсон поправлял рукой при любом удобном случае. Он облизывал кромку зубов и оголял клыки, на которые залип парень. На лице мужчины присутствовала легкая небритость в области подбородка, которая придавала ему еще более сильный шарм, отчего Юбэнкс нервно сглотнул. Через обличье данного человека он почувствовал пугающую уверенность, которая прослеживалась через безразличный, но такой пронзительный взгляд. Ноен всё же поспешил выйти из внезапного транса, в котором оказался из-за влияния старшего брата, и посмотрел вопросительно на родителей, ожидая объяснений. — Мы объясним всё за семейным ужином, — словно поняв намек, произнесла мать спешно и растерянно улыбнулась, точно почувствовав напряжение между обоими сыновьями. — А сейчас Чейзи нужно отдохнуть, покажи ему его комнату, в самом конце коридора.       Поправив волосы, — Табита всегда так делала, когда волновалась, — она перевела взгляд то с младшего, то на старшего ребенка. — Сколько раз можно говорить, прекрати меня называть так, — раздраженно заявил Чейз и скривил губы.       От недовольного голоса Ноен почувствовал явный дискомфорт, из-за чего в замешательстве продолжил смотреть на потерянных родителей. Те виновато глядели на Хадсона, который пребывал в презрительном состоянии и выказывал полную надменность. — Конечно, — криво улыбнулась женщина и тяжело сглотнула.       Она всем телом ощущала ту скованность при испытывающем взгляде лазурных глаз, будто бы покрытых пеленой омерзения и негодования.       Чейз, махая ногами, сидел на лавочке, с которой сходила краска жёлтого цвета, и рассматривал потемневший асфальт с трещинками. Он иногда тихо шмыгал замерзшим носом и растирал ладошки, пытаясь их согреть от вечернего холода. Он ощущал еле слышимый топот босых ножек, что не обращали внимания на попадающиеся под них камушки и даже редко встречающиеся осколки стекол.       Платье Авани запестрело среди вырвиглазной темноты, и она с надрывающимися всхлипами уселась рядом, утыкаясь лицом в ладони, и продолжила сипло дышать, перебиваясь на вырывающиеся из груди болезненные полустоны. Чейз вопросительно взглянул на нее, а затем почувствовав подрагивающие плечи в его детских объятиях, всё осознал, прижав к своему хрупкому телу. — Снова? — Не стоило уточнять что именно, это ввело бы в еще пущие рыдания, однако оба понимали конкретно, что подразумевал мальчик. — Снова, — коротко ответила Грегг, продолжая мочить тоненькие ручки кристальными слезами.       Хадсон лишь крепче прижал к себе обремененную тяжестями жизни малышку.       Ноен косо улыбнулся, пытаясь держать себя в руках от волнения, но всё равно теребил одну из свисающих лямок рюкзака. Он облизывал покусанные губы, что не скрылось от прищуренных ястребиных глаз напротив. — П-пойдем, Ч-чейз, — заикаясь, произнес он, чувствуя, как голос предательски дрогнул, чем подвел его, из-за чего Юбэнкс мысленно дал себе по лбу.       Хадсон на это всё лишь усмехнулся, ничего не отвечая, и продолжил разглядывать человека, с которым не виделся около одиннадцати лет.       Указывая перед собой рукой на лестницу, ведущую наверх в продолговатый коридор, Ноен всё ещё глядел в пол, ожидая, когда Чейз пойдёт первым, чтобы облегченно вздохнуть и не сталкиваться более с напрягающими его глазами. Но тот лишь ухмыльнулся и повторил за братом жест рукой. — Мать всегда учила меня пропускать младших, — проговорил он специально в насмешливой форме.       Юбэнксу всё сильнее становилось не по себе и он, покрасневший и смущенный репликой родственника, направился вперед, прожигая взглядом пол. Идя спереди, он чувствовал спиной пытливые глаза Хадсона, что размеренно шагал позади, стуча обувью по полу, отчего звуки перебиваемой тишины гулко отдавались в барабанных перепонках. Ноен вздрагивал при каждом движении Чейза, совершенном при ходьбе, ощущая не спадающее, а усиливающееся волнение.       Буквально через полминуты оба подошли к нужной двери, находившейся в самом конце коридора, и остановились. Их комнаты были разделены еще двумя. Юбэнкс не догадывался, что это за последняя дверь, за которую нельзя было входить ранее, но теперь всё точно вставало на свои места как паззл. — Хочешь зайти? — выпытывающе спросил Хадсон с ухмылкой на лице. — Нет, спасибо… — сконфуженно ответил Ноен, ощутив неловкость.       Остаться наедине с напрягающим его братом? Нет уж, увольте. О чем им разговаривать, тем более? — Уверен? — повторил Чейз вкрадчиво, продолжая смотреть со странно блестящими искорками в зрачках.       Ноен неуверенно кивнул и поспешил уйти к себе, развернувшись и не глядя на него. Тот растрепал блондинистые волосы крепкой рукой, отчего Юбэнкс невольно поежился, почувствовав еще более сильную тревогу и взволнованность от неожиданных проявлений чувственности. Мальчик чувствовал себя ягненком, которого загнал волк.       Ему не дали повернуться и с относительно спокойной душой уйти к себе, так как прижали спиной к холодной стенке. Хадсон положил ладонь возле уха опешившего и смущённого Ноена, что от безвыходности просто пялился на обувь Чейза. Тот слегка грубовато поддел большим и указательным пальцем подбородок, заставляя поднять взгляд. Продолжив смотреть на мальчишку, он заправил другой свободной рукой выбившуюся прядь за его ушко. Юбэнкс вовсю зарделся, забыв как дышать от подобных действий брата, брата, черт возьми, а не какого-то… Он тяжело сглотнул, когда осознал, что хотел продолжить в своих мыслях предложение наподобие «…а не какого-то возлюбленного».       Несмотря на такие собственные помыслы, приятные, но очевидно лестные действия старшего, пытавшегося ослабить тревогу, сделав вид, что он не представлял угрозы — всё это лишь сильнее разжигало испуг и беспокойство. Хотя, вполне вероятно, что Чейз и не стремился показать свою радушность, а, наоборот, сразу внушить страх. С этой миссией мужчина достаточно хорошо справился, так как перед ним сейчас трясся хлипкий подросток, что не знал куда деть себя от пожирающего взгляда, желая свернуться в клубочек и больше никогда не вспоминать о чудовищно пугающем родственнике.       Ноен продолжал стоять весь покрасневший, с поджатыми губами, хлопая недоуменно ресницами, и бегающими глазками рассматривал бледное, но мрачное лицо Хадсона. Может, это свет так упал, но он точно знал, что даже без этого нюанса Чейз остался бы устрашающим. — Как жаль… — медленно прошептал мужчина, наклонившись к уху и опалив горячим дыханием мочку. — …luder… — произнес он последнее, неизвестное для парня слово и отстранился, усмехнувшись, когда увидел четко растерянный взгляд.       Затем Юбэнкс, словно встрепенувшись, положил плотно сжатые кулачки на грудь Чейза и слабо оттолкнул его. Хадсон поддался, отойдя назад, и, обворожительно улыбнувшись, скрылся за дверью, хлопнув ею. Ноен же пару секунд всё ещё стоял ошарашенный произошедшим, но в следующий же момент тихо ойкнул, всплеснув руками, и спрятал свое поалевшее лицо в ладони, стоило почувствовать собственный обжигающий жар щек. Кое-как справившись со своим телом, он поспешил направиться в комнату и, зайдя, закрыл ее на два оборота, боясь, что дьявол в образе брата умудриться войти сюда.       Чейз складывал все вещи, которые могли бы пригодиться, в большой рюкзак. Сбежав под покровом ночи, ощущая на себе блеклый свет луны, что освещала окрестности, он спрыгнул с окна, приземлившись не очень аккуратно на пожелтевшую осеннюю траву. Всё время оглядываясь и стараясь сделать себя как можно более неприметным, он крался тенью по различным темным углам, чтобы его не спалили гуляющим в такое позднее время суток. Перейдя через обочину дороги, по которой часто проезжали они с Авани по утрам на велосипедах и всё ещё осматриваясь из-за возможной слежки, Чейз быстрым шагом подошел и спрятался за увесистым дубом, раскинувшим свою крону ветвей. Иногда он наблюдал за слетающими пожухлыми листьями, что стелились ковром под его ногами.       Вдалеке не было слышно ни звука, — хоть бы собака залаяла или бы загудел мотор редко проезжающих машин. Сейчас, как назло, было неимоверно тихо, отчего Хадсон мог услышать стук быстро стучащего сердца, что из-за волнения звонко билось о ребра, намереваясь их проломить. Ему казалось, что именно этот звук сдаст его с потрохами, хотя ничто и не давало намека на лишнюю душу в этом месте. Атмосфера ночи придавала мрачности всем поступкам, а особенно тому, который отважились совершить маленькие дети.       Грегг слегка опаздывала, — Чейз понял это, посмотрев на маленькие наручные часики и увидев, что стрелка на циферблате сдвинулась дальше условленного часа, — из-за чего становилось беспокойно. Но спустя пару напряженных минут послышался хруст листьев под ногами и шмыгающий от холода носик. Он тихо прокашлялся, пытаясь убрать мокроту в горле, и тяжело сглотнул. Не хотелось, чтобы план сорвался.       Хадсон обнял озябшую девочку, укутав своей кофтой, которую достал из рюкзака, и, взяв ее крохотную ручку в свою, крепко сжал, стараясь приободрить и успокоить, чтобы Авани не плакала от испуга. Они стали осторожно, под руководством самого мальчика, идти по лесу, стремясь ходить наравне с дорогой, чтобы не заблудиться. Тишина нагнетала и давила, даже светлячки не успокаивали, заставляя сердца биться в унисон от страха. Хоть он и был по большей степени разным, но всё равно в чем-то сходился. Грегг боялась преследования своего отца, который сейчас бы точно не смог напасть на след, однако навязчивые мысли всё время ее возвращали к этому, пока Чейз боялся банальной слежки за ними, после которой каждый вынужден был бы вернуться обратно. Ему в большинстве своём всё равно, а вот за девочку мышечный орган внутри сжимался до невозможного, заставляя из-за беспокойства перекачивать кровь быстрее.       Если ребята возвратятся домой, она точно не вернется к нормальной жизни, а сейчас они хотя бы могли урвать минимальный шанс на лучший исход. Антрацитовые тучи, заволокшие всё ночное небо, пришли на смену уже менее припекающему солнцу, окрасившему небесный свод в различную цветовую гамму, состоящую из малиновых, алых, перламутровых, померанцевых оттенков, не было видно ни звездочки, на которые так любили глядеть оба, мечтая о лучшей жизни, что у них могла бы быть. Листочки шелестели от дуновения ветра, заставляя неприятно поёжиться от холода, пробирающегося сквозь более-менее теплую одежду. Мимо ребят пронеслась незнакомая машина с ярко включенными фарами, из-за чего те сощурились, прикрывая глаза рукавом от слепящего света, насколько это было возможно. Не обращая внимания на автомобиль, что так же быстро укатил вдаль, как и появился, они заметили, что наконец-то вышли к развилочной дороге. Молча обрадовавшись и подавив рвущийся всплеск отрады, Чейз и Авани сцепили свои руки в еще более крепкий замок, боясь рассоединиться в случае чего.       Прошло около двух часов, за которые время неприметно перевалило с обеда к вечеру. Ноен сидел в своей комнате, изначально заперевшись и боясь высунуть свой нос лишний раз, даже сходить на кухню попить воды. Все эти часы он с напряжением следил за стрелками циферблата, на которых, как будто назло, всё быстрее появлялась заветная цифра семь, которая оповещала живущих в данном месте, что наступила пора ужинать. Юбэнкс не находил себе места, зная, что за соседней стеной вполне спокойно жилось новому, появившемуся словно бы из неведомых глубин сознания, домочадцу, который с самого первого взгляда не внушал должного доверия.       Но выбирать не приходилось, поэтому, когда наступил момент ужина, он спустился аккуратно на низ, всё время оглядываясь, так как надеялся прийти раньше брата, чтобы сразу же занять место и сидеть маком, стараясь не обращать внимания на прожорливые глаза. Ноен чувствовал, что если бы посмотрел ещё раз в невыносимо чисто-голубые глаза, источающие мрачность и неуютность для него, но в то же время интерес и предвкушение, то точно покрылся бы от и до румянцем, вызванным стеснительностью.       Придя на кухню, он, над которым как будто специально судьба издевалась, столкнулся взглядом с Чейзом, помогающим маме расставлять блюда на столе. Никак не отреагировав на застывшего мальчика, стоявшего в дверном проеме и не чувствовавшего собственных онемевших конечностей, Хадсон, закончив с сервировкой, сел на стул, как раз напротив свободного, где место бы пришлось занять Ноену. Всё ещё смотря ошеломленно и с опаской, Юбэнкс, откликнувшись на призыв женщины наконец-то пройти за стол, а не стоять в дверях, на ватных ногах послушно выполнил ее просьбу. Почти все были в сборе, не хватало лишь главы семейства, который пока задерживался в кабинете.       Из-за очевидной неловкости и напряжения между каждым присутствующим, Ноен старался абстрагироваться и не думать о том, что его что-то беспокоило, а точнее кто-то. Он бы с радостью не трясся перед старшим братом, но разве такое возможно под пристальными лазурными глазами, смотрящими с пренебрежением и презрением, будто бы обрамлёнными ресницами в виде черных паучьих лапок, что с ловкостью кукловода укрыли бы в своей белесой паутине?       И все же через незагрязненный взор цвета голубого океана виднелась внутренняя пустота, грань, разделяющая мужчину от вселенского отчаяния, скорби, разъедающей изнутри, обжигающей кислотой, что разливалась внутривенно, и от мужественного удовлетворения, холодности, полной антипатии к окружающему. Всё было так одновременно неправильно, неестественно в Чейзе, но в то же время и привлекательно, что заставляло неосознанно восхищаться, вглядываясь в глаза, в которых, хотелось не тонуть, а выбираться, так как трясина утягивала дальше за собой. Сизый туман и удушливо-насыщенный запах бордовой жидкости — вот что скрывалось сквозь пелену пустого и безжизненного взгляда, от которого нужно было бежать, не оглядываясь, так как он гипнотизировал, подчиняя себе.       Ноен ёрзал от дискомфорта из-за вновь посмотревших на него глаз, что изучали каждый миллиметр его молочной кожи, каждую крапинку в виде родинок или редких встречающихся веснушек, каждый блик на осветленных блондом волосах, каждое скользящее в сторону движение малахитового взора от неловкости, и Хадсон удовлетворенно усмехнулся, осознавая причину неусидчивости мальчика, которая ему очень льстила. Он стучал пальцами по деревянному столу, накрытому мраморной скатертью, рассматривая внешность младшенького, и довольно откинулся назад.       Его забавляла реакция мальчика на него. То ещё наслаждение видеть его покрасневшие щёчки, прячущийся и мечущийся взгляд, заломленные от волнения руки под столом — всё это не скрывалось от чужих глаз. Чейз свое любопытство абсолютно не прятал, выпячивая свою гнилую подноготную сразу. Касательно пронзительной лазури в зрачках, конечно, а не разложения внутри. Его мутило лишь от одного представления, какой Ноен без всего этого иллюзорного панциря. Возбуждение накатывало с лихвой и патокой растекалось внизу живота.       Тот и не подозревал о преступных мыслях своего старшего брата, что смотрел коршуном и барабанил все раздражающе пальцами по гладкой поверхности. Ноен не выдержал и поднял взгляд, чувствуя ток по всему телу. Он приоткрыл немо рот пару раз, силясь что-либо сказать в контратаку, однако получались лишь сдавленные мычания, из-за чего пришлось оставить безуспешные попытки.       Юбэнкс опустил слегка опьянённые глаза, осматривая кухонный стол, что ломился различными кушаньями, и у него аж слюнки потекли от изобилия еды. Ноен заметил, что у Чейза тоже, но не принял на свой счёт, а ведь у того слюни вязко накопились во рту, мешая здраво мыслить, из-за того, что перед ним сидел такой повзрослевший, пышущий юностью брат, такое сочное молодое тело, пока ему самому было всего лишь двадцать девять лет.       Они очень долго стояли на развилке в попытках высмотреть хоть одну машину, которая бы соизволила остановиться и приютить бедных детей, оставшихся совсем одинокими, наедине с этим жестоким и несправедливым миром. Все проезжали мимо, не желая останавливаться, и скрывались во мраке обсидиановой ночи, пугавшей каждого из них неизвестностью.       Автомобили проезжали то сюда, то туда, редко мигая фарами в их сторону. Чейз с Авани молча стояли, озябшие, голодные, мечтая о путёвке в лучшую жизнь, ожидая белого коня, что увез бы их в страну сказок, в которую они еще не переставали верить, хоть и осознавали, что подобного не существовало. Ночная свежесть забивала ноздри, заставляла выдыхать промозглый клубок пара изо рта. Ребята ждали, —сами не зная почему, —какого-то внеземного чуда. И оно, кажется, случилось.       Блестящие светом фары заметили маленьких детей в тени деревьев, и машина остановилась. Мелкий дождь начал накрапывать, отчего хотелось поскорее выпить теплую кружку какао, одеться во что-то более согревающее и просто коснуться мягкой подушки головой. Подозрительный на вид мужчина лет тридцати-тридцати пяти, с грязно-слипшимися от пота волосами и неприличной улыбкой приоткрыл окно, смотря на простуженных ребятишек, молчаливо глядевших на дяденьку, что снизошёл, чтобы проводить в далёкую страну чудес.       Чейзу сразу ничего не понравилось, абсолютно всё настораживало до чёртиков. Мужчина старался говорить в непринуждённом тоне, расспрашивая прямолинейно о жизни ребят и прочее, пока Грегг добродушно отвечала, явно утоляя этим любопытство незнакомца, который лишь кивал, пока Чейз пытался одернуть подругу и увести подальше от грозившей беды, которую он ощущал стучащим в груди сердцем. Она не обращала внимания на переживающего мальчика, продолжая общение с чужим.       Хадсон уже чуть ли не отчаялся, пока мышечный орган набатом не зазвучал, замерев, услышав предложение поехать вместе с неизвестным. И мальчишка правда слёзно умолял не соглашаться, на что был огорошен словами, что другой возможности не будет. Он пытался вразумить несмышленую подружку, что это не причина садиться к кому попало, однако его умоляющие выкрики были приглушены хлопнувшей дверью.       Он снова остался один.       Отец пришел в скором времени, сел в угрюмом молчании за стол, показывая своим видом, что можно приступать к еде. Ноен облегчённо выдохнул: всё же под ложечкой начало сильно сосать и хотелось в себя закинуть что-то из съестного. Накладывая с невозмутимым лицом себе на тарелку запеченную картошку вместе с каким-то овощным салатом, он медленно приступил есть, а главное аккуратно, всё ещё не забывая про взгляд брата, от которого становилось все более стыдно и неловко. Чейз заметил, что тот совершенно не умел опрятно есть, но его этот факт не отталкивал, а восхищал. Восхищало, что он так сильно старался не упасть в его глазах, поэтому Хадсон лишь боролся с внутренними коллизиями насчёт дальнейших действий.       Все сидели в ненарушаемой словами тишине. Издавали звуки лишь звоны металлических столовых приборов. Юбэнкс правда старался спокойно трапезничать, да вот всё равно беспокойство отдавалось дрожью в руках, кое-как подносивших вилку к губам, уже успевшим изрядно испачкаться. Его мысли всё время приходили к одной точке невозврата — к Чейзу, что начинал раздражать своим присутствием даже в собственной голове, где его точно не ждали и не желали. От навязчивых мыслей, заставлявших мальчика трястись в болезненном ознобе, он совершенно не контролировал свое тело, из-за чего безмолвие нарушилось режущим уши звуком падающего столового прибора.       Ноен в панике оглянулся, смотря на все взгляды, устремлённые вдруг на него, и столкнулся с таким уже до боли терзающим его душу лазурным. Увидев растерянные родительские и неудовлетворительные глаза брата, захотелось провалиться со стыда под землю. Выбора, как и в большинстве случаев, не было, из-за чего пришлось в сконфуженном состоянии нагнуться и извиниться.       Случайно заглянув под стол и увидев, как раздвинутые в стороны ноги Хадсона нервозно стучали по полу, он смутился и, вылезая обратно, уткнулся в свою тарелку, не проронив ни слова. После данного инцидента совершенно не хотелось что-либо обсуждать, как обычно они делали до приезда брата. С его появлением всё накалилось до предела, даже напряжение витало в воздухе, что не являлось привычным для семьи, от которой, как оказалось, есть лишние осколки, имеющие свойство возвращаться и пытаться образовать снова целое стекло.       Ноен лениво ковырялся в еде, подперев щеку рукой, и кривился лишь от одних мыслей о каких-либо взаимодействиях с Чейзом. — Я вижу, ты смущён моим присутствием, Ноен, — вновь размеренно-медленным голосом произнес тот, не пряча своего открытого взгляда, направленного прямо на парня, что встрепенулся от обращения к себе.       Покрывшись мурашками от бархатистого тембра и потеряв бдительность, он заглянул в глаза напротив, приоткрыв рот от незнания, что ответить, так как полностью был скован робостью. — Может, вы наконец-то объясните этому ребенку, кто я? — спокойным тоном обратился мужчина к родителям, держа вилку и нож в обеих руках, и остановился.       Он вперился на них, отчего даже те поежились от неприятного холодка по спине. Напряжение росло, тишина стояла почти что гробовая, лишь стрелки циферблата неприметно громко стучали. Юбэнкс заметил липкий пот, что скатывался с утомлённых лиц папы и мамы, и его это ещё более напугало.       Напугало, что Чейз, даже на этих людей, которые явно его старше, имел такое воздействие. Мороз, пробежавший по собственной коже, заставил тяжело сглотнуть. Он ожидал, когда Табита и Коул соизволили бы ответить, но сам не спешил что-то ответить на реплику. — Да… Д-да, конечно… — проглотив тугой ком и заикаясь, согласилась бедная женщина, явно решившая отложить подобный разговор, да вот старший сын как всегда не позволил себе забыть об этом. — Объясняй, — как-то требовательно произнес Чейз, развалившись на стуле сильнее, и, положив левый локоть на спинку, пальцами другой руки начал неторопливо барабанить по столу.       Он смотрел ядовитым взглядом на родителей и переводил иногда его на Ноена, который лишь сильнее скукожился от такого поведения. Тот опустил голову вниз и начал заламывать руки от беспокойства. Мать опешила от подобного обращения, но никак не возразила, из-за чего парень распахнул шире недоуменные глаза. От пристального внимания к его персоне со стороны сами-знаете-кого, Ноен вспыхнул румянцем, а затем снова опустил глаза, делая вид, что его очень увлек пол. — Это очень невежливо опускать глаза, когда с тобой ведут беседу, Ноен, — хмуро и вновь властно обратился Хадсон, смотря с недовольством и вседозволенностью.       Юбэнкс вспыхнул ещё более сильной алостью, преобладающей на бледноватых щеках. И что-то неведомое, словно бы за ниточки, заставило обратно вскинуть голову и выжидающе глядеть на каждого члена семьи. — Ной… — начала не спеша женщина. — Чейз — твой брат, он уехал, когда ты был совсем ребенком, поэтому ты его, очевидно, не можешь вспомнить, — тот удовлетворительно кивнул, одобряя сказанное, пока Ноен пытался переварить новую поступившую информацию. — Почему он уехал? — вырвался вопрос сам из ранее сомкнутых уст, чего не ожидал сам их обладатель.       Густо покраснев, он повернул голову то в сторону родителей, то на спокойного Чейза. — Что ж, — проигнорировал вопрос и хлопнул в ладоши резко вставший мужчина, расплывшись в обаятельной улыбке. — Каждому из вас нужна капелька храбрости, ваша скованность и смущение отчётливо прослеживаются. Не думайте, что я не замечаю, — ухмыляясь, сказал чуть тише Хадсон, нагнувшись к столу со своего места и подмигнув всем, но адресуя это опешившему мальчику. — Вина? — раскинув руки в стороны, поинтересовался он, смотря в сторону навесных полок, вальяжно прошел к одной из них и достал бутылку темно-красного сухого вина Каберне Совиньон с фиолетовым оттенком.       Вопрос был чисто из вежливости, Чейз и так бы налил всем напиток с привкусом черной смородины. Он достал из стеклянной двери шкафчика фужеры, расставив их перед лицом каждого растерянного члена семьи, и достал штопор, аккуратно вытаскивая им бутылочную пробку. Хадсон стал медленно разливать в сосуды выдержанное вино, от которого в воздухе сразу начали витать нотки ванили и душистого кедра. — Я не пью… — Парень пытался обойти пробу напитка, отодвигая фужер рукой. — Сегодня такой особенный день, и ты не можешь сделать хоть глоток ради долгожданного воссоединения семьи? — незамедлительно спросил мужчина, впиваясь глазами прямо в глаза напротив.       Ноен не нашелся что ответить, поэтому просто мысленно согласился и потупил слегка взгляд, чувствуя неуверенность и дискомфорт. — Я так и думал, — ответил Хадсон, взял в руки сосуд с вином и начал его крутить в левой, на которой присутствовало массивное кольцо с какими-то еле различимыми инициалами 25.II.1999.       Безмолвие продолжалось, никто ничего не произносил, все сидели как на иголках, один лишь Чейз вертел фужер, пригубив пару раз, и окидывал взглядом всех сидящих и переглядывающихся между собой. — Я уехал по учебе, Ноен, — не торопясь, медленно произнес он и сделал уже полноценный глоток винной жидкости, смакуя во рту и слизывая капельки на губах.       Он снова уткнулся на парня, который не мог сосредоточиться и взять себя в руки. — Так долго? — постарался безмятежно поинтересоваться Ноен, однако голос всё равно выдал нервозность, предательски дрогнув.       Хадсон на это лишь ухмыльнулся и продолжил крутить наполовину наполненный фужер, снова отпивая. Он указал правой ладонью на нетронутый Юбэнкса, намекая, чтобы тот последовал его примеру. Тот сильнее сжался, не спеша прикоснуться к вину. Мужчина сжал челюсти, из-за чего на лице стали играть желваки, показывая тем самым своё негодование. — Ну чего же ты ждешь, пей, не бойся, что вино отравлено, — в итоге всего лишь хрипло рассмеялся он, оголяя белоснежные клыки.       Ноен недоверчиво пододвинул к себе напиток и, взяв в руку, посмотрел на жидкость, что плескалась в сосуде, пока тот ее колебал. Принюхавшись и уловив приятные нотки, чем раззадорил Чейза, сначала аккуратно пригубил, а затем, прикрыв глаза и сладко причмокивая от наслаждения, сделал полный глоток, начиная осторожно пить. Такая реакция лишь позабавила брата.       Мальчик находился дома, в теплой кровати, с игрушками и вкусной пищей, пока его подруга не объявлялась уже вот как два месяца. Все это время он был очень встревожен, испуган и раздражён, сильно нервничал, как ребенок, беспокоящийся за единственного человека, которому не было на него все равно. Его навязчивые мысли были прерваны незнакомой машиной, что с гулким хлопком двери остановилась около соседнего дома, в котором проживал пропащий горе-отец бедной девочки.       Заинтересовавшись в равной степени, как и испугавшись, Чейз осторожно спустился на низ, выглядывая из-за двери, смотря на чужих людей, что звонили в соседний дом. Никто, конечно, им не открыл, поэтому они вынуждены были вломиться внутрь. Практически ничего не слыша, до него доносились лишь обрывки фраз, из которых нельзя было составить что-то толковое. Спустя полчаса машина уехала, а родители, тоже заинтриговавшись, вернулись обратно, что-то громко обсуждая между собой, не замечая притаившегося за углом мальчика, который жадно вслушивался в каждое слово.       То, что он услышал, заставило ладошки вспотеть, сердце наглухо остановиться, а самому ни на шутку впасть в ступор от глубокого потрясения, отчаяния и страха.       Труп Авани был найден совсем неподалеку, изнасилованный и полностью расчлененный. — Нравится? — мягко улыбнулся Хадсон, из-за чего сеть маленьких морщинок собралась около его глаз.       Юбэнкс довольно закивал, смущенно ответив такой же улыбкой, и отставил фужер в сторону, вдоволь напившись. — Чего же вы не пьете, матушка с батюшкой? — насмешливым тоном задал вопрос Чейз, окидывая тех взглядом. — Я откупоривал бутылку не для того, чтобы мы одни с Ноеном смаковали, — усмешка тронула губы, сжатые изначально в тонкую полоску.       Родители медленно потянулись к напитку и начали пробовать. Хадсон продолжал смотреть на это ястребиным взглядом, а затем опустил свой с характерным звуком, от которого Юбэнкс сожмурил глаза и невольно поежился, перестав улыбаться. — Ита-а-ак… — протянул мужчина, облизывая верхний ряд зубов.       Усевшись поудобнее, он сложил руки в замок, положив их на стол, и вперился в парня. — Меня не было достаточно долго, поэтому я уверен, что ты вырос и, собственно, поменялся. А ведь мне нужно же узнать о своем младшем братишке получше, — ухмыльнулся тот, проговаривая всё это ехидным тоном. — Как у тебя с учебой? Тебе же два года осталось, а потом уже и думать о поступлении надо. Хорошо учишься?       Ноена подобные допросы насторожили. Какая тому вообще разница до его жизни, в которой для него точно места нет? Застенчиво заламывая руки под столом, Юбэнкс не решался что-либо ответить. Молчание длилось около пары секунд, однако заставляло сосредотачиваться как можно сильнее на более правильных словах, чтобы сказать. Он было открыл рот, чтобы дать ответ, но тут же его перебила Табита, заметив сконфуженность сына и решившая его спасти из сложившейся ситуации. — Ной очень хороший мальчик, учится прилеж-… — не успела она ответить, как, рявкнув на нее, ее грубо прервали. — Я просил тебя отвечать? Я обращаюсь к Ноену, а не к тебе. Имейте чувство такта, матерь, — раздраженно произнес Чейз, от голоса которого Юбэнкс испугался и прикрыл глаза, начиная беспокоиться за родителей, которых становилось жалко.       Что мог сделать он, когда даже его близкие не могли совладать с разъяренным и властным старшим братом? Смягчившись, как только он посмотрел на сжавшегося всего Ноена, который тихонько всхлипывал, не привыкший к такой атмосфере криков, мужчина проговорил непоколебимым тоном: — Ноен, ну чего ты разревелся как девчонка с недотрахом? Ступай сюда. Чейз поманил его к себе пальцем. Тот вздрогнул от обращения к себе и пытался скрыть свои подступающие всё сильнее слезы, вытирая их рукавом худи и шмыгая носом. — Ноен, — более требовательный, не терпящий отказов голос, прозвучал со скрежетом.       Всхлипнув громче и задрожав от страха, Юбэнкс встал со стула и с опущенным взглядом подошел к Хадсону, который взял того за запястье. Чейз сильно сжал его и заставил стоять рядом. Держа за руку, он повернулся корпусом к хлюпащему носом мальчику, приподнял за подбородок лицо и вытер грубой ладонью слезы, льющиеся из глаз.       От таких действий Ноен чуть ли не впал в истерику, потому что сейчас точно не хотелось никаких прикосновений к своему телу от этого человека. Его начинало подташнивать, коленки дрожали, а сам он вот-вот готов был рухнуть на пол, но сильные мужские руки не дали бы ему упасть, он это прекрасно осознавал. — Посмотри на меня, — произнес Чейз так, что больше было похоже на приказ, чем на просьбу.       Он поглаживал большим пальцем щеку младшего брата, не обращая никакого внимания на родителей, что сидели, боясь шелохнуться или как-то начать препираться с сыном. Мальчик боялся столкнуться с кристаллами в чужих глазах, поэтому не торопился поднять свои. — Ноен, — снова повелительный и строгий голос раздался из чужих уст, только теперь уже совсем близко, что нагоняло еще пущий страх.       Ему пришлось повиноваться. Заглянув в лицо напротив заплаканно-испуганными глазками, Юбэнкс ожидал дальнейших действий со стороны наступившего кошмара наяву. — Ответь на вопрос, тебе ведь не дали возможность высказаться, а твое мнение для меня важно, — сказал мужчина, смотря прямо на Ноена.       Стало относительно спокойнее. Чейз ведь прав, его слова тоже имели ценность, но родители к этому правилу не прибегали, решая в основном за парня, которого подобная перспектива не привлекала. — Ну… Н-нормально у-учусь… — заикающимся голосом шептал Юбэнкс, жмуря глаза от касаний к его горящим щекам. — Нормально? — переспросил мужчина, усмехнувшись. — Плохо. Нужно отлично учиться. Даже летом не нужно засиживаться и ждать, пока в голове воцарится ветер. Чем ты вообще занимаешься? — Ну… С друзьями гуляю… — зарделся Ноен, вспоминания о Гейдже, к которому хотелось прижаться сейчас как никогда. — Да? И кто твои друзья? — Ну… Ты их точно не знаешь… — Да? — наигранно удивился. — Ну… да… — неуверенно-скомканно ответил Юбэнкс, всё ещё иногда шмыгая носом. — А ты попробуй рассказать, может, я и знаю… — Чейз сжал сильнее кисть, заставляя Ноена тихо ойкнуть от накатившей внезапно боли, терпимой, конечно, но все же неприятной. — Ну… — Мальчик попробовал перевести взгляд в сторону родителей, но Хадсон не позволил, держа крепко за скулу. — Познакомить всегда легко, или ты лишён навыков общения? — гадко ухмыльнулся мужчина, отчего по телу парня пробежали мурашки от омерзения, пока тот буравил взглядом.       Ноен тяжело сглотнул, не выдерживая такого напора и борясь с внутренним сильным желанием врезать Чейзу, который с какой-то стати считал себя главным. Человек перед ним ему был противен, ему не хотелось больше его называть своим братом, ему не хотелось иметь ничего общего с ним, ведь он вел себя подобным образом, который вызывал одну лишь тошноту.       Желание вырваться из цепких рук усиливалось во сто крат, но Хадсон держал крепко, не выпуская. Никаких положительных эмоций в сторону него, только страх и отвращение, особенно преобладало первое, потому что этот тип мог довести его до слез одними лишь касаниями, и толком он даже не мог объяснить, почему именно.       Глаза — зеркала души. Видимо, душа у Чейза была настолько гнилой, что прель выплывала наружу в токсинно-лазурных очах, из-за чего Ноен поперхнулся и начал давиться этой желчью, что плескалась обжигающими безумными огоньками. — Я дружу с Эбби… — прошептал он, вообще не желая говорить об этом, но чувствовал, что если не скажет, то явно это будет не в его пользу. — Робертс? — поинтересовался мужчина, продолжая держать Ноена за запястье.       Юбэнкса заметно передёрнуло. Ещё не хватало, чтоб этот монстр что-то сделал с его подругой, которую он любил больше жизни. — Да… — тихим голосом ответил он. — Интересно… — расплылся в улыбке, облизывая верхний ряд зубов. — Чем-то увлекаешься? — Рисованием… — всё так же шепотом сказал Юбэнкс. — Нарисуешь меня нагим? — пошло ухмыльнувшись, продолжал специально смущать Хадсон, отчего Ноен бурно порозовел. — Я такое не рисую… — пытался отпереться смущённый парень, в душе которого клокотали одновременно и страх, и тревога, и застенчивость. — Хах, расслабься, мелкий, я пошутил, — хрипло рассмеялся Чейз, продолжая прожигать прорезь в мальчике.       От подобных «шуток» бросало в дрожь, поэтому Юбэнкс не ответил заразительным смехом на своеобразный подкол. — Ладно, можешь идти, думаю, наш разговор исчерпал себя, — произнес по итогу Хадсон.       Он отпустил успевшие стать лилового цвета кисти мальчика, который сразу же стал их потирать и морщиться от болезненных ощущений. — Чейз, а как же Чарли? Как она там? — тихо спросила взволнованная женщина, решившая задать ее волнующий вопрос.       Тот повернулся в сторону матери, холодно смотря. — Мы решили разойтись, — безразлично ответил мужчина, в голосе которого проскочили еле уловимые нотки печали и злобы.       Мать притихла, как и молчащий отец, что не осмеливался вступить в схватку со старшим сыном, у которого преимуществ было больше. — Чего стоишь, Ноен? Я уже разрешил тебе уйти, — раздражённо проговорил Чейз, бросая опасные искры из глаз в сторону Юбэнкса.       Тот решил не проверять на прочность терпение брата и молча ушел, стараясь идти спокойно, хоть и ускоряя, насколько это возможно, шаг. Кое-как дойдя до комнаты, он нетерпеливо зашёл и заперся, пытаясь перевести тяжёлое дыхание. Ноен, скатившись от безысходности по двери, оттягивал не очень больно, но ощутимо волосы.       Всё потеряло смысл. Цвета из ярко-насыщенных превратились в подавленно-блеклые. Страх окутал всего мальчика, — он боялся, что кто-то знал о его причастности ко всему этому, — а также и боль, бесконечная, нестерпимая, как и слезы, что текли по безжизненно-фарфоровому лицу, взгляд которого выражал пустоту и скорбь. Уткнувшись ничего не выражающим взглядом в окно, занавески на котором покачивались от пробирающего февральского ветра, влажные от слез и уставшие глаза заприметили какое-то странное шевеление.       Голова раскалывалась, чтобы хоть как-то трезво думать. Чейз продолжал наблюдать, замечая, как отец-пьяница Авани кое-как держался стопами на подоконнике, смотря перед собой и что-то бормоча, иногда вскрикивая, будто в белой горячке. Его это никак не зацепило, не затронуло абсолютно никакие струны опустевшей души, в которой начинало потихоньку смердеть разложением внутреннего трупа.       Хадсон равнодушными глазами глядел на понятно к чему приводящие действия, не спеша позвать родителей, а затем отвернулся, когда за его спиной, сорвавшись, на земле оказался новый физический покойник.