Collision

— Я ненавижу Гарри Стайлса, — это первое, что говорит Луи, когда садится рядом с Элеанор во время обеда на следующий день. — Поздравляю, — отвечает она, поднимая бровь. Луи раздраженно вздыхает. — Нет, ты не понимаешь. Я на самом деле его ненавижу. Теперь это будет так. Новый день, солнышко светит, птички поют, и я ненавижу Гарри Стайлса. Он… он жаба. — Да тебя в Преисподнюю сослать могут за такие слова, — закатывает глаза Элеанор. — И что вызвало в тебе такую перемену настроения? Луи фыркает. — Вчера он вломился в моё общежитие и отвратительно вёл себя с Кэмроном. Элеанор немедленно хмурится, переключая всё своё внимание (которое разрывалось между Луи и её обедом) полностью на Луи и встревожено смотрит на него. — Он вломился в твоё общежитие? Что ты имеешь ввиду «он вломился ко мне в общежитие»? — Ну, — Луи поджимает губы, когда его разум неохотно возвращается к вчерашним событиям, — он бегал в коридоре. Он забрал трость Кэмрона, ну, ты знаешь Кэмрона, да? Одноногий гном, очень чувствительный, и мухи не обидит? — Да, конечно, — Элеанор жестом показывает ему продолжать. Луи хрустит суставами, выпрямляет спину и начинает рассказ. — Хорошо. Короче, вот он я, сижу в своей комнате, занимаюсь своими делами, пытаюсь учиться как отличный студент, коим я и являюсь, и вдруг слышу голоса из коридора снаружи. У Элеанор почти выходит подавить ещё одно закатывание глаз из-за драматичности её друга, но она кивает, продолжая слушать его. — Звучит как драка. И ты знаешь, я раздумываю над тем, чтобы выйти туда во всей своей красе и всё остановить, но мне бы пришлось нарушить правила, нам же нельзя уходить, правильно, что не особо совпадает с моим желанием быть хорошим студентом. Так что я абсолютно разрываюсь между двумя вариантами, без понятия, что мне делать— — Луи? — А? — Твои внутренние героические терзания правда впечатляют, но было бы замечательно если бы ты пропустил эту часть. Я просто хочу узнать, что произошло. Луи фыркает. — Ну и ладно. Извини меня, что пытаюсь нарисовать для тебя сцену, — Элеанор не успевает ответить, потому что Луи в ударе и его не будут перебивать больше необходимого. — Короче, я в кровати, думаю, спасти день или поберечься, когда кто-то кричит прямо за моей дверью и затем—без стука и открывания двери—кто-то стоит у меня в комнате. Ты никогда не угадаешь, кто это был. — Аид? — саркастично отвечает Элеанор. Луи плевать. — Гарри Стайлс, — говорит он, верхняя губа немного дрожит в отвращении, — стоит у моей стены, ухмыляется как нашкодивший ребенок. Я, понятное дело, удивлён и спрашиваю «что ты делаешь в моей комнате?», а он поворачивается ко мне, будто даже не понимал, что там кто-то живёт и— Он резко останавливает себя, прикусывая губу. Элеанор всё ещё не знает об инциденте с подглядыванием и Луи точно не собирается быть тем, кто ей расскажет. Ни за что. Он не доставит ей такого удовольствия. — И я такой «какого ты здесь делаешь?», а он просто самодовольно ухмыляется и говорит, что развлекается. Развлекается, Элеанор, можешь себе представить? — Да ты что? Честно, Элеанор совершенно неблагодарная публика. Луи предпочитает молодых фэйри в лесу, они восхищались им так, как он заслуживал. — Оказалось, Гарри забрал трость Кэмрона и не планировал её отдавать. Так что я сказал ему что это ужасно и—ему было всё равно. Он был совершенно безразличен, неважно как сильно я пытался наставить его на правильный путь. И затем знаешь, что он сделал? — Без понятия. Глаза Луи зло сужаются, когда он вспоминает. — Он назвал меня пикси. Он назвал меня пикси и начал издеваться надо мной. Ну и я совершенно поражён, что у него хватило духу на это, но я думаю «нет, я не позволю ему добраться до меня». Так что уничтожил его, используя только слова, и я уверен, что он никогда не смог бы этого сделать. — Вперёд Луи. — Но он всё ещё не сдаётся и не отдаёт трость. Так что я решил «окей, не опускайся до его уровня». Потому что, ну, в конце концов, я знаю, что в коридоре сидит другое существо, которому нужна помощь, и честно, я бы лучше провел время с ним. Так что… Я помог ему вместо этого. Я так плохо себя чувствовал, ты не представляешь, Кэмрон выглядел таким маленьким, и это было ужасно. Я чувствовал себя ужасно. И я пообещал сделать ему новую трость, и он выглядел благодарным, хотя я не думаю, что он бы и впрямь позволил мне это сделать, но я просто—я должен был что-то сказать. Голос Луи смягчается, когда он говорит о Кэмроне. Он знает, какого это быть маленьким, и ему ненавистна сама мысль, что кто-то чувствует себя также. Это заставляет его сердце сжиматься от желания защитить кого-то. — Это было очень мило с твоей стороны, — делает комплимент Элеанор и она впервые за весь рассказ выглядит так, будто восхищается им. Фэйри слабо улыбается и краснеет, смотря вниз на свои колени пару секунд перед тем как продолжить. — Да, ага, короче, мы только собирались ступить на лестницу, когда услышали кашель. Мы поворачиваемся и вот и он! Единственный и неповторимый Гарри Стайлс, выглядящий злым и стыдливым. И знаешь, что он делает? Он возвращает трость. Я заставил его вернуть трость Кэмрону, представляешь? А потом, я думаю, он пытался мне угрожать или типа того, но плевать, как будто я его боюсь. Луи фыркает в отвращении. — А затем он опять исчез. Так что…да. Я думаю это всё. Он абсолютно ужасен. Глаза Элеанор расширяются в удивлении, и она качает головой в неверии. — Он—он правда вернул её обратно? Что во имя Богов ты сделал? — Просто я излучаю природное доминирование, Элеанор. — Я даже не знаю, где начать.  — Как насчёт «эй, ты такая замечательная душа, Луи, и ты заслуживаешь моего бесконечного обожания»? — предлагает Луи. Элеанор фыркает, накручивая прядь волос на палец. — Ты—слушай, у тебя очень доброе сердце. То, что ты сделал для Кэмрона действительно прекрасно. Однако ты не только умудрился поссориться с Гарри Стайлсом, но ещё и, скорее всего, опозорил его и—Господи, я не знаю должна ли быть поражена твоей смелостью или глупостью. — Это грубо, — оскорблено смотрит на неё Луи. — Я победил Гарри Стайлса, и я заслуживаю уважения. — Возможно, — говорит Элеанор, — но ты также нашёл себе худшего врага, который только может быть в этом месте. — Я могу с ним справиться. — Я не думаю—окей. Есть невероятно маленький шанс, что Гарри ничего не будет с этим делать. И да, ты можешь говорить—мы все это знаем. Но если Гарри решит, что он хочет причинить тебе боль физически или ментально, у тебя нет шансов. Луи закусывает губу. Он не любит признавать правоту других людей, если это доказывает, что он был неправ, так что он быстро пытается найти решение всему этому. Он хочет сказать, что Гарри не зайдет так далеко, но, если честно, он не слишком в этом уверен. Совсем не уверен. Гарри определенно зашел бы так далеко. У Гарри нет сострадания. Ему плевать на того, кто заставил его выглядеть слабым. — Ну, — пробует Луи, — слушай. Я уверен, это не такое уж и большое дело. Я не буду искать его каждый день, чтобы поссориться или типа того, и думаю, ему есть чем ещё заняться, кроме как намеренно выслеживать меня. И если я не буду искать его, и он не будет искать меня мы, скорее всего, и не увидимся больше. Это место огромное. У нас нет ни одной общей лекции. Я даже не знал, кто он до этого и не видел его. Мы будем в порядке. — Кто будет в порядке? Их прервал знакомый голос, доносящийся позади Луи. Лицо Элеанор и хриплый тон, которым был задан вопрос, не оставляли сомнений насчет того, кто это был. Луи внутренне стонет. Почему. Почему это должно было произойти. Почему сейчас? Почему когда-либо? Почему Гарри вообще существует? — Никто, — вздыхает он. — Только если ты не уйдешь сейчас, конечно. Тогда все будут в порядке. Ему даже не нужно смотреть на Гарри, чтобы знать, что он ухмыляется, когда отвечает ему. — О, это мило, — Луи закрывает глаза всего на пару секунд. Не позволяй задеть себя, не позволяй задеть себя, не позволяй— — Я знаю, — отвечает он, поворачиваясь на своём стуле с самой фальшивой улыбкой, на которую только способен. — Я великолепен. И теперь когда мы это выяснили, как насчет того, чтобы ты— Он вынужден резко остановится из-за острой боли в своей грудной клетке. Его глаза расширяются от шока, и он импульсивно хватается за свою грудь, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Смех Гарри и приглушенное хихиканье его жалких друзей звенят у него в ушах. — В чём дело, пикси? Боль ушла быстрее, чем появилась, и Луи гневно смотрит на Гарри. Ему, кажется, всё равно. — Ни в чём, — цедит Луи сквозь зубы, выпрямляясь и поправляя чёлку. — Как я и говорил, тебе стоит выбирать противников своего размера, если хочется что-нибудь доказать. Что-то неприятное проскальзывает в глазах у Гарри всего на секунду, и Луи замечает, как уголки его губ опускаются вниз перед тем, как он берёт себя в руки. — Наверное, ты прав, — ухмыляется он. — Кто угодно может обидеть тебя, да? Маленькое, хрупкое создание. Руки Луи начинает странно покалывать, как будто иголки протыкают всю его кожу; он пытается отогнать это чувство, содрать его ногтями. Это не работает: они всё ещё жалят. — Прекрати это! — шипит он. Гарри и его друзья смеются. — Гарри, хватит, — говорит Элеанор, и это звучит, как ледяная пощечина. Руки перестаёт жечь, когда Гарри поворачивается и смотрит на девушку возмутительно самодовольным взглядом. — Элеанор, — светится он. — Сколько лет. Как дела? — Прекрасно, — отвечает она и Луи поражён холоду в её голосе. — Оставь нас в покое, пожалуйста. Твои шутки никому не нравятся. — А вот я считаю их уморительными, — говорит Гарри, невинно хлопая ресницами. — Ну, ты должен. Остальные слишком заняты целованием твоего низа. Гарри вздыхает, и его губы растягиваются в задумчивой улыбке. — Мне правда нравится, что у вас хороших душ будто бы аллергия на ругательства. Это очаровательно, — он ждёт, пока его друзья отреагируют на колкость, и когда они смеются, он удовлетворённо кивает. — В любом случае, — продолжает он, поворачиваясь к Луи, — я просто хотел увидеть тебя. Хотел сказать, что я держу своё слово. Если ты не был уверен. — Приму к сведению, — невозмутимо отвечает Луи, — а то я уже начал волноваться. На пару мгновений восстанавливается тишина, пока двое смотрят, как Гарри уходит вместе со своей невыносимой группой друзей-подлиз. Наконец, Элеанор снова открывает рот. — У тебя, должно быть, уже есть завещание. — Нет, всего лишь характер, — бурчит Луи. — А ему нужен тот, кто посмеет скинуть корону с его головы. — Возможно. Но было бы лучше, если бы этим кем-то был гигант. Или ребенок Гармонии. Или Зевса. — Не стоит недооценивать меня. Ты тоже говорила с ним, и, между прочим, сразу после того как сказала мне, почему я не должен этого делать. — Да, но только потому, что я в родстве с Зевсом, и Гарри знает, как располагать своими силами. Он не глуп. — То есть это опять о том, что я фэйри, да? — горько шипит Луи. — Беззащитное маленькое создание, не так ли? — Луи, ты же знаешь, что я так не думаю. Я знаю, что ты можешь постоять за себя. Но Гарри использует каждую твою слабость против тебя. Луи качает головой и смотри вниз, решая начать свой обед. Может, еда поможет ему отвлечься от разочарования, которое, кажется, всюду следует за Гарри. ~ Гарри не останавливается. Луи, кажется, накаркал своим «мы, наверное, больше не увидимся», потому что внезапно он видит духа повсюду. Он в кафе тогда же, когда и Луи; он пересекается с ним в коридорах и кампусе минимум дважды в день; он даже зачем-то врывается на лекции Луи. Он также всегда старается делать что-то, что раздражает Луи. Каждый раз. И неважно что это: иллюзия иголок в его шее; злой комментарий; или то как он толкает книги Луи на пол, а затем грациозно проходит мимо, едва удостаивая его хотя бы взглядом. Луи пытается слушать предупреждения Элеанор; пытается прислушиваться к своему разуму, пытается быть лучше этого и игнорировать кудрявого. Но дело в том, что это работает—потому что каждое слово, слетающее с губ Гарри, каждое действие, причиняющее ему дискомфорт — это постоянная уловка, призванная напоминать Луи о его несущественности. Это все игра. Гарри знает слабое место Луи, знает, что он ненавидит, когда люди составляют о нём невысокое (простите за каламбур) мнение, просто потому что Луи родился фэйри, и Гарри использует это преимущество каждый раз. Луи не понимает, как это создание могло его интересовать, как он мог ему сочувствовать, как мог считать его красивым. Он всё ещё великолепен в физическом плане, это сложно упустить, но это больше ничего не значит в глазах Луи. Темные пятнышки и оттенки зеленого в его глазах больше не были такими завораживающими. Луи уже не хочет почувствовать шелковые кудри на его голове; больше не хочет водить пальцами по его белой коже. Это грустно. Луи действительно хотел бы тихо наслаждаться красотой этого создания, без знаний о его ужасной натуре. Теперь всё, что чувствует Луи, когда смотрит на Гарри — это гнев и раздражение. Он прекрасно понимает его цель. Он не делает этого просто потому что ему весело до кого-то докапываться время от времени. Гарри Стайлс знает, как развить разочарование и опустошение в душе, знает, что и когда нужно делать. Он знает, как прорываться сквозь защитные стены. И Луи никогда не думал об этом раньше, не рассматривал характер духа с такой стороны, но Гарри ужасающий. Не потому что он может причинить боль, а из-за откровенно зловещей игры, которую он ведёт на пути к этому. Я могу превратить твою жизнь в кромешный пиздец, стоит мне только захотеть. Я мог бы прикончить тебя, будь на то моя воля. Он пытается, Луи в этом уверен. Он медленно пытается свести его с ума. Возможно, Луи действительно нужно завещание. ~ Всё летит к ебеням в следующий понедельник. Это даже не полностью дело рук Гарри. Луи был тикающей бомбой из-за своего плохого настроения весь день. Гарри всего лишь нажал на нужную кнопку. Сегодня просто не его день, окей? Он просыпается, за окном серое затянутое небо и это сразу же заставляет уголки его рта опуститься. Он ненавидит плохую погоду. Она ему отвратительна. Как фэйри природы он, наверное, должен уметь находить что-то хорошее в любой погоде, и он знает, что дождь необходим, но он не выносит его. Из-за него он мокнет, ему становится холодно в самый неподходящий момент, он усложняет работу Луи в тысячи раз и, да, он необходим природе чтобы оставаться зеленой и цветущей, но Луи ничего не может сделать с тем, что его настроение падает быстрее, чем капли за окном. Луи нравятся цвета. Ему нравится анализировать оттенки голубого и зеленого, желтого и красного, нравится подбирать им подходящие места, эмоции и значение, нравится сравнивать их, комбинировать, смешивать. Это невероятно интересно для него. И, понимаете, это очень сложно делать, когда всё вокруг просто серое. Ты не продвинешься далеко имея в палитре только серый, так ведь? Есть серый оттенка грозового неба. Есть болотно-серый, который появляется, когда дождевые стоки смешивается с грязью на неухоженных газонах. (Луи, кстати, ненавидит неухоженные газоны. Типа, у вас была одна работа. Одна. Следить за тем, чтобы газон покрывал все места, которые он должен покрывать. Это работа, которую может выполнять даже полный дурак, и кто-то всё равно её запорол.) Есть металлический, отполированный серый, в который превращаются океаны во время шторма. Ещё есть асфальтовый серый. И затем, когда ты вспомнил все очевидные оттенки серого, тебе нужного реально напрячься. Облака серого цвета холодной руки на твоём запястье. Деревья серого оттенка скучного разговора, а здания серой меланхолии. Это сравнимо с тем чтобы смотреть на всё сквозь черно-белые линзы, и даже если жизнь, по мнению Луи, довольно черно-белая, он ведь не хочет чтобы весь мир был таким. Это ужасно депрессивно. (Он готов поспорить, что Гарри любит дождь.) Так что, он просыпается, за окном дождь, к тому же он просыпается позже, чем привык и Луи всё это совсем не нравится. Он такой уставший, что едва может встать со своей кровати, а его тело болит, пока он натягивает одежду. Лучше не становится ни когда он прибывает в аудиторию не с теми книгами, ни когда он роняет свою ручку на пол, и она откатывается на три ряда вперед, вынуждая его ползти вдоль чьих-то ног за ней. Он не может сосредоточиться на греческой истории и когда учитель спрашивает его о чем-то, он не отвечает, а Луи ненавидит ошибаться или не знать чего-то. Элеанор замечает, что что-то не так, но ничего не говорит. Луи рад этому, даже если разговоры с ней (ну, или кем-то ещё) становятся немного неловкими. Сегодня ему это подходит. Он не в настроении для пустой болтовни и он благодарен, что у него есть такой друг как Элеанор, который понимает это. Короче говоря, у него ужасный день. И он не становится лучше, когда Луи слышит этот раздражающий глубокий голос, зовущий его по имени в коридоре на верхнем этаже главного корпуса. Что значит, что в этом месте находиться большинство людей в такое время дня. А это значит, что Гарри хочет устроить сцену. — Луи, дорогой. Сначала Луи хочет сделать то, что он обычно делает в таких ситуациях, то есть зло посмотреть на него и продолжить свой путь. Он практически так и делает, но видимо Гарри настроен на то, чтобы наконец прикончить его сегодня. — Убегаешь от меня, пикси? Продолжай идти. Продолжай идти. Продолжай идти. — Ооо, что, правда? Ты такой милый, если думаешь, что можешь избавиться от меня. Аудитория прямо за углом. — В чём дело, Луи? Не хочешь со мной разговаривать? Это экология. Она веселая. Это будет весело. Луи сейчас так весело. И затем он слышит эти слова. Слова, которые Гарри придерживал до последнего момента. — Ого. Я думал, ты пытался заставить меня думать, что ты сильный или типа того, а ты, выходит, боишься жалкой конфронтации на пару минут. Знаете что? Нахер экологию. Он резко останавливается, пытаясь успокоить своё участившееся дыхание, его маленькие кулаки крепко сжимают его книги. Это тот момент, когда он должен быть лучше. Когда он просто должен посмотреть на него и продолжить идти. Когда он должен доказать свою рациональность и взрослость и то, что ему плевать на слова Гарри. Вот только это к нему не относится. Луи медленно поворачивается и встречается взглядом с Гарри. Его глаза насмехаются над ним, и это раздражает его настолько, что он хочет выдрать его волосы. Он хочет выдрать тупые волосы Гарри прямо у него из скальпа. — Тебе что-то нужно? — рычит он сквозь зубы. Гарри поднимает бровь, и с виду он мог бы показаться невинным. — Просто хотел дружески побеседовать. — Нет, не хотел. — Нет, на самом деле нет, — Гарри невозмутимо пожимает плечами. — Просто ты миленький, когда злишься. Миленький. Луи больше не хочет быть милым. Точно не для кого-то как Гарри Стайлс. — Почему ты так одержим мной? — спрашивает он с отчаянием в глазах. — Что делает меня таким особенным? — Одержим? Сладкий, я делаю тебе одолжение. Я просто помогаю тебе понять. — Понять что? Потому что на этот момент ты уже должен был понять, что мне плевать на тебя. Улыбка Гарри почти могла бы показаться мягкой, если бы не ожесточенный блеск в его глазах. — Своё место, детка. Тебе нужно понять своё место. Высокий дух медленно приближается к Луи и начинает говорить обманчиво нежным голосом. — Ты слишком много о себе думаешь, пикси, — легко говорит он. — Ты хочешь, чтобы тебя заметили, не так ли? Хочешь быть героем. Он слышит, как кто-то смеется позади и Луи понимает, что почти все в коридоре остановились, чтобы понаблюдать за их разговором. Посмотреть на то, как Гарри Стайлс уничтожает бедного маленького фэйри. Это не может быть совпадением, что Гарри выбрал этот день и этот момент, чтобы сделать это. Он знает, что Луи и так на грани. Он делает это просто чтобы развлечься и спровоцировать Луи, чтобы тот в свою очередь сделал из себя дурака. Это заставляет кожу Луи покалывать от злости. — Очень мило, серьезно, — продолжает Гарри, кивая, будто чувствуя сострадание. — Это хорошая мысль. Я бы хотел, чтобы твои мечты исполнились, и ты стал крылатым трех футовым рыцарем в блестящей броне. Но, — с сожалением вздыхает он, — у меня ведь есть долг, правильно? — Наверное, — холодно говорит Луи сквозь стиснутую челюсть. Гарри смотрит на него и кивает. — Спасибо за понимание, Луи. Хотя должен предупредить: это будет больно слышать. — Никогда бы не угадал. Воздух вокруг них вязок, наполнен тишиной ожидания. Луи смотрит на Гарри ледяным взглядом, сдерживая свою пассивную агрессию всеми силами. Он сам удивлен, как ещё не взорвался. Они опять близко. Гарри возвышается над ним, смотря сверху вниз со снисходительностью, написанной по всему его лицу. — Ты — ничто, — медленно говорит он. — Ты никогда не достигнешь ничего из того, о чём мечтаешь. Ты маленькое изящное существо с сердцем ребенка, созданное чтобы выращивать красивые цветочки. Ты никогда не будешь чем-то большим, ты не способен. Ты не принадлежишь этому миру. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше это для тебя и проще для меня. Это не должно ранить. Это вообще, совсем не должно его ранить, потому что Гарри говорит это просто, чтобы причинить боль Луи. Но это ранит. Это ранит и болит сильнее, чем всё, что Луи переживал из-за слов в своей жизни. Он всегда этого боялся. Ничего не достичь, не быть ничем большим, кроме как орудием. Он боялся ничего не изменить, боялся прожить свою жизнь как хрупкий маленький фэйри, чей предел возможностей это выращивать деревья и помогать с урожаем. И сейчас будто каждая негативная эмоция, которая бурлила под его кожей с самого утра, просыпается, и Луи чувствует, что хочет крушить всё вокруг. Он хочет, чтобы Гарри ужасно себя чувствовал. Хочет, чтобы он корчился на полу от боли, хочет, чтобы Гарри задыхался и просил прощения. Хочет заставить Гарри почувствовать все тоже, что он делает с другими созданиями каждый день. Он не даст Гарри победить. Только не Луи. Потому что Луи может достичь всего чего пожелает. Так что он глубоко дышит пару раз и затем смотрит на Гарри так вызывающе, как только может. — Ты не выиграешь, — медленно говорит он, отказываясь отводить свой взгляд от самодовольного Гарри. Он выглядит таким снисходительным, и Луи хочет причинить ему боль. — Чего я не выиграю, пикси? Луи не отвечает на его вопрос. Он сужает глаза и подходит ближе. — Знаешь, в чём ирония? –спрашивает он. — Вот ты, пытаешься доказать, что я заблуждаюсь в своей уверенности, когда сам заработал весь свой авторитет страхом. Ты находишься в этом положении только потому, что люди вокруг тебя боятся, что ты причинишь им боль. Какого это, Гарри? Пожалуйста, расскажи, как это чувствуется, когда каждый человек, который переходит тебе дорогу, так сильно боится тебя, что вынужден вести себя как твой раб или избегать твоего имени. Расскажи мне, какого это, полагаться только на себя абсолютно во всём. Какого это быть настолько одиноким? Пожалуйста, просвети меня, какого это знать одну лишь боль, потому что это должно быть невыносимо. Глаза кудрявой души становятся темнее по мере того как Луи говорит, и он практически хочет смеяться, потому что это работает. Так что он продолжает. — Если так подумать, то ты знаешь о мире не больше моего. Ты причиняешь людям боль, потому что для этого ничего не нужно уметь. Ты причиняешь боль другим только потому, что это единственный способ для тебя почувствовать что-то кроме пустоты. Душа как ты, Гарри, никогда не познает ни любви, ни счастья, потому что ты был создан уничтожать их. Ты всегда будешь знать одну лишь боль и мне тебя жаль. Мне тебя жаль. Снисходительная ухмылка полностью сходит с лица Гарри и Луи чувствует маленькую гордость. Гарри не настолько всесилен как он себе думал. Его челюсть настолько напряжена, что Луи переживает, как бы она не сломалась. Зеленые глаза темнее беззвездной зимней ночи. — Ты такой наивный, — наконец выплевывает Гарри. — Может, — Луи продолжает пялиться на него, — но ты такой же. Дорогой. — Тебе стоит уйти, — голос Гарри был непреклонным. — Ты такой грустный, — продолжает давить Луи, ослеплённый ненавистью настолько, что ему уже всё равно, что там говорит Гарри. Он просто хочет его сломать. — Твоя собственная мать, которая должна любить тебя и заботиться, создала тебя всего лишь как орудие для исполнения своей грязной работы, а ты ходишь по университету как будто весь мир держишь в кулаке. Это ты ничтожество. Он знает, что это была ошибка, когда Гарри издаёт ужасающий рык и бросается вперёд с сжатыми кулаками. В ту же секунду Луи взлетает и начинает парить в паре футов над землёй. — Я убью тебя, — шипит Гарри и это даже не звучит как угроза. Скорее как обещание. Луи серьезно надавил на больное. — Я убью тебя. И затем он начинает бежать, а Луи лететь, и— Да, наверное, это была очень плохая идея. Дурацкий характер, дурацкий характер. Они бегут вниз по коридору, и крылья Луи задевают людей по пути, оставляя созданий в недоумении и с легким ветром на коже. Гарри прямо позади него, губы сжаты в открытой ненависти, и он пару раз пытается дотянуться до летящего Луи. Он безжалостно распихивает бедных душ со своего пути, сосредоточив глаза на хрупкой спине фэйри. Сердце Луи беспорядочно бьётся где-то у него в горле, пока он продирается сквозь здание. Часть его удивляется, почему Гарри не останавливает его и не причиняет ему боль, если он может заставить его корчиться на полу за пару секунд. Хотя, он рад, что Гарри этого не делает. Упрощает ему работу. Его крылья никогда еще не двигались быстрее. Это чертовски странно, на самом деле, но вместе с адреналином, текущим по его венам и предлогом для того чтобы толкать всех, кому ему вздумается, это почти—почти весело. Он быстро оборачивается, Гарри с черными от злости глазами и серьёзным лицом бежит за ним, и затем до Луи доходит, что, скорее всего, он пытается что-то доказать. Он буквально пытается поймать его, не используя свои силы, и Луи знает, что ему не о чем беспокоится, потому что он позорно облажается. Луи не может сдержаться и хихикает. Он так разозлил Гарри «Душа Алгоса» Стайлса, что он испытывает необходимость физически поймать его. Это особое достижение. Само собой, Гарри замечает, и он сужает глаза ещё сильнее, а потом исчезает, также как он сделал во время инцидента с Кэмроном. Луи останавливается посреди коридора в воздухе, непонимающе хмурясь. — Наслаждаешься собой, пикси? — спрашивает низкий голос прямо у его уха и Луи вскрикивает и снова взлетает под потолок. Гарри выглядит удовлетворенным тем, что смог так напугать Луи, и он дерзко смотрит на фэйри. — Кто-то ведёт себя как трус, — говорит он. — Кто-то ведёт себя как извращенец, не понимающий концепт личного пространства, — разгорячено отвечает Луи, скрещивая руки на груди. — Я буквально буду ждать весь день, — обещает Гарри. — Я с радостью буду стоять здесь, пока твои крылья не отвалятся от усталости. — Ты пропустишь лекцию, — пытается Луи и сразу же после того как он это сказал, он понимает, что, да, это было жалко. Это было очень жалко. Гарри смеётся и Луи краснеет. — Но что гораздо важнее, ты тоже. Луи осторожно наблюдает за другим парнем, пока снижается на землю. Гарри не отводит взгляда и стоит прямо, когда Луи двигается. Он не пытается атаковать фэйри, но опять-таки его позиция выглядит довольно враждебно, так что Луи совершенно не собирается расслабляться. И он прав, потому что когда Луи твердо стоит ногами на земле, Гарри бросается вперед и всё начинается сначала. Они достались мраморной лестницы, слетая вниз со скоростью света. Ну, Луи, по крайней мере. Гарри может хоть кубарем вниз скатиться, но Луи предпочитает думать, что у духа есть ещё хоть немного гордости. Или нет. Хотя, он бы хотел это увидеть. Зрелище одно на миллион. Странно то, что, несмотря на наличие человеческого тела, Гарри не имеет человеческих характеристик. У него даже дыхание не сбивается. Он даже пытался поддержать разговор с Луи несколько раз (скорее всего, чтобы показать, насколько ему плевать на их беготню). И это ужасно раздражает Луи. Они все ещё на ступеньках (они что бесконечные?). Даже, несмотря на то, что Луи много раз думал, что они уже достигли первого этажа, там всегда было больше ступенек. Его крылья начинают уставать. Он тяжело дышит и закусывает губу, пока заставляет себя двигаться дальше. Гарри, как всегда, замечает. — Уже устал? — Мечтай, — рычит Луи. — Отлично. Берегись, а не то ещё сломаешься. Придурок. Луи смотрит назад в отвращении, перед тем как направится вниз вдоль последнего (наконец-то) пролета ступенек. Он ещё покажет этому претенциозному идиоту. Так что он летит. Летит так быстро, как только может его маленькое тело и еще быстрее, и он может чувствовать, как Гарри падает позади, и с радостной ухмылкой на губах он останавливается возле стены в коридоре. Вот только. Луи непонимающе оборачивается так, что он больше не смотрит на бетонную стену. Этот коридор слишком мал, слишком тёмный и слишком пустой чтобы выводить в главный корпус. Вообще-то, он пугающе узкий, стоит ему присмотреться повнимательней. Нигде нет света, кроме какого-то голубоватого, который исходит из-под маленькой щели у двери слева по коридору. И затем он понимает, что он не на главном этаже. Он в подвале. Подвал. Место, где можно отправиться в другие миры. Разве это место не должно быть очень, очень закрытым и очень запрещенным? Тревога и беспокойство охватывают Луи, когда он осознает, где находится—его прикончат, если кто-то поймает его здесь. Он быстро разворачивается, чтобы идти назад. А затем он вскрикивает и взлетает на шесть футов вверх. Гарри непринужденно стоит у стены всего в паре шагов, изучая свои ногти. — Как ты это делаешь? — спрашивает его Луи высоким голосом, нервно хмурясь. Гарри быстро и сухо улыбается и затем маленькое тело Луи прижато к одной из дверей, крылья болят от того как сильно их вдавливают в стену. Под его подбородком мускулистая рука, удерживающая его в воздухе. Это добавляет давление на его ключицы и горло, и Луи отчаянно пытается выскользнуть из твердой хватки. Он чувствует дыхание Гарри на своих губах. — Ты правда думал, что я позволю такому пройти безнаказанно? — рычит дух. Луи встречается с ним взглядом. Его глаза темные и пугающие, зрачки широкие и это посылает мурашки вдоль его позвоночника. Он влип. — Знаешь, Луи, ты устраиваешь меня таким, какой ты есть, — продолжает Гарри, голос низкий и твердый, — правда. Но тебе действительно стоит научиться следить за своем ебаным языком, или клянусь Богом я— — Причинишь мне боль? — выплевывает Луи, пытаясь добавить как можно больше дерзости в свой ответ, учитывая его положение. — Это будет впервые. — Ты говоришь и говоришь и ничего не понимаешь. — А ты жалок. Его глаза выглядят огромными так близко, горящие чем-то, что Луи может описать только как искренняя ненависть. — Тебе, — шепчет Гарри, подвигаясь ближе, — нужно заткнуться. Луи делает своё самое нахальное лицо, поднимает подбородок так высоко, как только может, и смотрит в ответ на два горящих черных огня в паре дюймов от собственных глаз. — Заставь меня. Верхняя (как лепесток розы) губа Гарри дрожит от напряжения и Луи ничего не остается, кроме как мысленно отругать себя за то, что он никогда не может держать свой рот закрытым. Он ждет боли, но затем он падает. Дерево, к которому его прижимали, исчезает из-под его спины, и Луи испускает только маленький вскрик, пока он падает назад, а Гарри вместе с ним. Следующие пару секунд пролетают невероятно быстро. Кто-то яростно кричит им «глупые дети, уйдите оттуда», но они не успевают выслушать, потому что Гарри всё ещё держит Луи и Луи слишком маленький, чтобы удержать их обоих и восстановить равновесие, так что он продолжает валиться назад ещё три шага. Первыми он видит глаза Гарри. Они снова зеленые. Они зеленые, широко открыты и они в ужасе. — Блять, Луи, нет, нам нужно— И затем что-то появляется под ногами, скорее всего, порог, думает Луи, и любой шанс восстановить баланс, перед тем как случится катастрофа, ускользает сквозь пальцы. Луи испуганно взвизгивает и отчаянно впивается ногтями в бицепс Гарри, ища за что ухватиться. И затем они оба падают. ~ Его тошнит. Все выглядит так, как будто вселенная не может решить, куда их выбросить; цвета, погода и пейзажи мелькают в туманной дымке, оставляя Луи ошеломленным, напуганным и отчаянно цепляющимся за руку Гарри, в попытке привязать себя хоть к чему-то. Ему, наверное, было бы стыдно, если бы, во-первых, он бы не был сейчас немного занят выживанием, вместо того, чтобы волноваться о стыде, и, во-вторых, он может чувствовать хватку самого Гарри на его талии, так что никто не может его винить. Когда они наконец приземляются, это болезненно и лицо Луи полно травы. Идеально зелёной, увлажнённой травы. Он выплевывает её и взлетает на ноги через пару секунд, оглядывая всё вокруг. Это прекрасный лес, серьёзно. Каждая травинка на своём месте и каждый куст превосходно подрезан и ухожен. Тропинки вымощены камнем, а деревья стоят в цвету. Луи знает это место. Он путешествовал между ним и собственным домом с момента своего рождения. — Где мы? — спрашивает Гарри, определенно в стрессе, позади него. — О боже мой, — стонет Луи. — О боже мой. — Луи, где мы нахуй? Девочка в красной шапочке пробегает мимо них по тропинке. Луи старается изо всех сил держать голос на уровне нормального разговора, потому что, если честно, прямо сейчас ему хочется кричать. — Добро пожаловать в Гримм, — грубо говорит он.