Collision

Луи первого бросают на холодный пол подземелья и он царапает свои маленькие локти о шершавый бетон.  Гарри прямо за ним, орет и ругается на охранников, пока те выходят из камеры без единого слова, трясет железные прутья решетки, как будто они должны исчезнуть под его фанатичной хваткой. К большому сожалению, это ничего не меняет и Луи закатывает глаза, когда Гарри не останавливается.  — Слушай, приятель, — говорит он, — если бы этот план сработал, мы бы уже шли вдоль по коридору в поисках Лиама и выхода. Если хочешь выбраться, нужно придумать что-то другое.  Гарри злобно смотрит на него. На его шее проглядывается венка, у которой кажется совсем нет проблем с тем чтобы заявить о себе всем окружающим и Луи сглатывает, потому что если б он не знал лучше, он, возможно, нашел бы это немного привлекательным. Но это не так. Конечно же.  (Ну, или так. Вероятно. Но это просто объективное мнение.) — Какой еще может быть способ? Почему это так трудно? — спрашивает Гарри и ещё раз  пихает холодный металл решетки. Луи поднимает ладони вверх в защитном жесте.  — Я не знаю, но очевидно, что это не помогает. Присядь на секунду и давай подумаем над этим, окей? Дух воспринимает предложение очень неохотно, но понимает, что здесь мало, что можно сделать, так что он усаживается вдоль стены с раздраженным вздохом.  — И что мы, блять, будем делать? —  бурчит он, поджимая ноги к груди, чтобы поставить локти на колени.  Луи не знает. Правда, он без понятия. Это ужасно его беспокоит, потому что, как и раньше, он чувствует, что упускает что-то очевидное—он просто не может понять, что именно. — Эй, Луи? — с трудом говорит Гарри из своего угла. — Сколько будет два плюс три? — Я… — Луи хмурится. Он молчит несколько секунд, прищуривая глаза и напрягаясь, чтобы найти ответ, который он знает, должен где-то быть в его затуманенной голове—но ему это не удается. Паника прорезает его грудь, когда он понимает, что даже не помнит как выглядят числа. Они все лишь кучка странных фигур в его голове.  — Я…Я не знаю. Дух стонет и хоронит своё лицо в ладонях.  — Просто замечательно, — приглушенно звучит его голос. — Прекрасно.  Похоже, что Гарри не врал тогда, у огромного гриба, о том, что место неизбежно играет с твоей головой.  Но это не то, что Луи представлял себе тогда. Он думал, что его разум будет сходить с ума, превратится в кричащий комок из цветов, эмоций, форм, без какой либо стабильности, чтобы зацепиться. Он боялся, что это ощущение станет ещё сильнее и он впадет в панику, обезумеет окончательно. Он боялся взрыва, а не этого… Шипения. Тумана. Этого ползучего, медленно клубящегося дыма, но не сумасшествия, а замешательства. Нет ничего, что помогало бы ему удерживать рациональное содержимое его головы, с чем у него обычно нет проблем, так что, с одной стороны он понимает, что был прав, но это не оглушающий хаос. Скорее, размытое пятно. Спокойное размытое пятно, и оно не путает его мозги, а всего лишь… Скрывает определенные части. Это определенно раздражает его гораздо сильнее, чем он думал. В том состоянии, в котором  находятся сейчас Луи и Гарри очевидно, что они что-то упускают, что-то явно скрыто от них, защищено, но Луи не может ни найти это, ни понять. Он не может заглянуть внутрь себя и найти то, что всегда помогает ему узнавать объекты как буквы или цифры, не может найти этот голос, который ответил бы ему, что заставляет решетки оставаться на месте.  Что если их даже нет здесь физически?  Должен же быть какой-то способ, который они могли бы попробовать, что-то до смешного простое, но они его не узнают, просто потому что для этого нужно немного подумать.  Они заточены в собственном невежестве.  — Ладно, — Луи кусает свою тонкую нижнюю губу и смотрит на покрытую кудрями голову. Он чувствует, что должен делать что-то, говорить, изобретать, что угодно лишь бы занять чем-то свой мозг. Он боится, что если он также продолжит сидеть без дела, всё станет только хуже. Ему нужно поговорить о чем-нибудь, и, что ж. Кажется, у него есть только один вариант. — Нам нужно поговорить, — решительно заявляет он.  Гарри поднимает взгляд и удивленно смотрит на него. — Нам нужно? — Я думаю, нам нужно, — Луи кусает свой большой палец. — Может, это по крайней мере поможет нашим мозгам оставаться в форме.  — Без обид, но если бы я хотел улучшить свою мозговую активность, ты не был бы первым человек к которому я обратился.   Обычно, Луи бы разозлился от такого комментария. Он бы послал ему ледяной взгляд, попытался казаться выше, чем на самом деле, сказал бы что-то такое же ужасное в ответ, чтобы скрыть то, как слова выгрызают дыру в его груди. Но прямо сейчас? Он даже не хочет пытаться. Он не знают как перестать чувствовать боль—как можно заставить себя не ощущать эмоцию в любому случае? Зачем прятать что-то настолько значимое? Ему же нужно чувствовать, правильно? В конце концов он просто смотрит вниз на свои руки и тихо говорит.  — Это было очень грубо.  Гарри фыркает, но медленно поднимает взгляд на Луи, будучи не в силах хотя бы немного не быть озадаченным внезапной мягкостью фэйри, отсутствием в его ответе защитной реакции или ярости. Его голос тоже намного спокойнее, когда он отвечает.  — Полагаю, что так.  Луи ничего не говорит. Он рассеянно играет со своими пальцами, слушает собственное дыхание и следит за тем, чтобы не смотреть на Гарри. Лучше бы ему сидеть там и думать над своим грубым поведением, особенно когда Луи не был тем, кто начал ссору. Не то чтобы Гарри мог почувствовать себя плохо из-за чего-то такого. Это его работа, в конце концов. У него, должно быть, было много времени к тому, чтобы привыкнуть не брать на себя вину. Если он когда-то это делал вообще. Луи не очень понимает, как это всё работает.  Тишина всё тянется и она чувствуется  реальной, как будто её можно сжать в кулак, дать проникнуть в свою кожу и кости. Луи успевает сгрызть большинство ногтей на одной руке, пока это наконец доходит до Гарри тоже, и дух смотрит вверх, покорно вздыхая.  — Хорошо, — коротко отвечает он, выжидательно смотря на Луи. — О чем нам в таком случае стоит поговорить? Луи хмурится, резко поворачивая голову, чтобы встретиться глазами с Гарри. Он не произносит ни слова, всё ещё удивленным тем, что Гарри согласился на это, и просто продолжает смотреть на духа, пытаясь найти подходящий ответ, скрытый где-то у него в голове.   Видимо, это занимает слишком много времени, потому что вскоре Гарри разочарованно вздыхает и отворачивается.  — Ну или не стоит. Без разницы.  — Нет, — спешит Луи, — нет, давай поговорим. Я умираю со скуки. Да. Давай. Луи улавливает то, как весело блеснули зеленые глаза Гарри, когда дух немного прислоняется к стене, скользя одной ногой вниз, чтобы опереться на холодный пол под ним.  — Окей.  — Что ж, эм, — Луи быстро сканирует свой мозг на предмет хорошей темы для разговора. — Так как это работает? Гарри моргает и поднимает бровь.  — Как работает что? — Ну, знаешь, — Луи указывает в сторону Гарри, — вся эта…шутка с духами.  Гарри фыркает.   — «Штука с духами»? Луи пытается казаться равнодушным и беспечным когда объясняет, что он имеет ввиду дальше, но правда в том, что это интересовало его уже давно—то, как работают тела и силы духов, и его любопытство растет с каждой минутой его пребывания с Гарри. Но это всё по объективным причинам, понятное дело. Ему нравится узнавать что-то новое, а Гарри, который пришел из совершенно другого мира, делает совершенно другую работу и функционирует совершенно по-другому, интересный экспонат. Он просто ресурс новой информации.  Потому что Луи определенно отпустил очарование Гарри как личностью к этому времени. Он бросил это как плохую привычку в ту же секунду, как Гарри сказал своё первое слово ему. Да, так он и сделал.  — Поправь меня, если я ошибаюсь, — начинает он, — но разве идея духов не в том, что у них нет собственного тела? Типа, как это вообще работает, потому что ты не был голограммой когда я проверял последний раз? Ты вселился в какого-то бедного человека или что? — О, пожалуйста, — фыркает Гарри. — Я не эйдолон. Духи, у которых есть какая-то цель, не занимаются одержимостями, и уж точно не с такими жалкими созданиями как люди.  Точно. Луи не может не закатить глаза на то, с каким ощутимым превосходством говорит Гарри—ему ведь не нужно всегда звучать как тщеславному придурку, правильно? А Луи ещё надеялся, что он сможет провести один разговор без желания вырвать эти тупые кудри с его головы. Он бы не сказал, что это его удивило.  (Он решает пропустить это мимо ушей, потому что, если честно, он и сам о людях невысокого мнения. Они всегда казались ему чересчур уступчивыми и невежественными. Но разговор не об этом.) — Тогда как у тебя есть физическая оболочка? — Ты правда будешь путать меня с демонами, да? — Гарри закатывает глаза. — Духи эмоций и природы приспосабливаются к ситуации, как ты уже, наверное, знаешь. Это моё тело, мои кости, мои глаза и мой голос. Это я. Я так выгляжу и большую часть времени я остаюсь в такой форме. Если же мне нужно работать, это очевидно не лучший выбор, потому что мне нужно двигаться гораздо быстрее и эффективнее, чем позволяет мне моё тело. Поэтому если я работаю на Земле я становлюсь абстракцией. Я существую только в форме чувств и мыслей—тогда я становлюсь своей эмоцией. Я порыв ветра, мурашки по коже, слеза в чьём-то глазу, и всё это я.   Гарри замолкает и Луи клянется, что улавливает розовый румянец на его скулах, будто он стыдится показать своё рвение объяснить что-то ему, стыдиться своего позитивного ответа на его инициативу.   Луи не думает, что здесь есть чего стыдится. Он удивлен красноречием и мягкостью глубокого голоса. Это показывает ту часть Гарри Стайлса, которой, как Луи думалось, не существовало—возможность того, что Гарри переживает о чем-нибудь, о чем угодно.  Наверное поэтому Луи не может заставить себя поиздеваться над этим или поставить Гарри в ещё более неловкое положение, чем он уже есть. Не когда он уже отреагировал со стыдом, как будто быть воодушевленным это что-то, что Гарри учили подавлять в себе.   — Должно быть удобно, — легко продолжает Луи. — Я имею в виду, что я, допустим, не мог бы сойти за кого-то другого. Я не могу спрятать свои крылья. Или уши. Или объяснить мой рост…  — Его отсутствие, скорее, — невозмутимо прерывает Гарри и вся доброжелательность Луи снова исчезает. Конечно. Возвращаемся к норме тогда.  — Объяснить мой рост, — холодно повторяет он смотря на Гарри, перед тем как продолжить. — Просто говорю, что это должно быть круто, разве не так? — Большую часть времени, — Гарри меланхолично смотрит вниз на свои ноги, поднимая руки и замыкая их вокруг своих предплечий. Он выглядит нехарактерно маленьким, когда  обнимает себя вот так. Эта картина немного смущает Луи и он отворачивается, чтобы смотреть вместо этого на свои колени, чувствуя себя неуютно. — Но…? — давит он, поддерживая разговор.  — Но ничего. Это восхитительно на самом деле.  — Могу представить, — бормочет Луи. — Особенно, то, что тебе никогда не нужно нести ответственность за свои действия, да? Это и впрямь звучит замечательно.  Гарри ещё долго не отвечает.  — Ага, — наконец говорит он, но это звучит неубедительно, неправильно и когда Луи смотрит на него, он не встречает ответного взгляда — Да, это просто фантастично.  Луи чувствует, что Гарри не находит это фантастичным на самом деле, и часть его отчаянно хочет пересечь эту границу и спросить.  Но он этого не делает. Кажется, что они истратили все слова сразу после этого, но Луи в порядке, потому что у него есть над чем подумать и занять своё время.  Он задумывается над тем какого это иметь такую способность как у Гарри, иметь возможность просто раствориться и скрыться от глаз всех людей вокруг. Луи пустился бы в путешествие если бы мог так делать. Он бы спустился в бесконечные глубины океана и поднялся на бескислородные высоты. Он бы путешествовал к пещерам троллей и слушал их разговоры или смотрел на танцы эльфов на одиноких полянах посреди ночи, когда он должен спать. Он бы скорее всего разыгрывал людей—это было бы уморительно. Он бы использовал это как путь отхода, если бы сделал что-то плохое, тоже. Безмолвно уходил бы от разговоров, когда всё оборачивалось не так, как ему того хотелось. Последнее точно было бы полезно, думает Луи, и в этот слабый момент он понимает, что почти завидует ему.  Не то, чтобы он когда-то отказался от своих крыльев, он не глупый. Но это было бы так эффективно иногда, уметь исчезать. С такой силой тебя никогда не смогли бы поймать в ловушку, буквально или фигурально.  Погодите. Стойте.  Луи влетает на ноги быстрее, чем когда либо пялясь на Гарри, когда осознание накатывает на него.  Погодите.  — Гарри, — восклицает он, немного травмирующе для ушей, заставляя другого парня вздрогнуть и резко повернуть голову в его сторону.  — Пиздец, что? — немного панически спрашивает Гарри. — Мы можем выбрать отсюда! Мы так легко можем выбраться отсюда! — Что? — повторяет Гарри, но в этот раз гораздо более заинтересованно, наклоняясь к Луи. — Как? — Ты же дух, Гарри, — лучезарно улыбается Луи. — Я подумал, что это место содержит магию и рождает сны для всех людей. То есть, это подходящее место для созданий любого мира, а это значит, что твои силы должны здесь работать. Ты можешь сделать свою жуткую штуку с телепортом. Можешь ведь? Гарри широко раскрывает глаза, и его челюсть отвисает, когда он, наконец, понимает. — Я могу.  — И помнишь, когда ты был полным придурком и забрал трость у Кэмрона? — Ага? — парень даже не замечает формулировку Луи, настолько он потрясен происходящим.  — Ты же телепортировал эту трость с собой в комнату, правильно? — Да. Это то что я умею делать, — энергично кивает Гарри.  — А эта способность распространяется на живых существ? — Да. Гарри выглядит так, будто он в шаге от того, чтобы начать хлопать в ладоши потому что он может делать что-то, чем занимался всю свою жизнь. Его ямочки на щеках становятся глубже, а глаза сверкают. Он выглядит как ребенок и на секунду Луи забывает, что, вроде как, должен его ненавидеть.   — Так чего мы ждем? — требует он. — Пошли! Гарри также встаёт, его дыхание уже сбилось. — Да. Хорошо.  И он протягивает руку Луи. Луи смотрит на неё с нахмуренными бровями пару секунд, затем поднимает свой скептический взгляд, чтобы встретится глазами с Гарри.  — Слушай, я знаю, что великолепен, но нет нужны в сантиментах.  Это, кажется, вернуло Гарри его обычное настроение и он закатывает глаза.  — Я не могу просто заставить что-то исчезнуть, умник. Мне нужен физический контакт, — он поднимает бровь, — если конечно ты не хочешь остаться здесь. Но если я припоминаю правильно, это было не то что ты сказал тридцать секунд назад. — О. Точно, — Луи смотрит вниз и чешет шею в попытке спрятать румянец, который подбирается к его лицу. — Конечно же.  Он становится рядом с парнем и осторожно вкладывает свою руку в протянутую Гарри. Его длинные пальцы подходят к углублениям между костяшками Луи как кусочки одного пазла, и его собственная рука выглядит маленькой и изящной в таком сравнении. Луи всё ещё не уверен, что он чувствует по этому поводу.  (Он всё ещё не ненавидит это. И Луи не понимает почему, ведь обычно он ненавидит все напоминания о том, что он крошечный.) — Окей, — медленно выдыхает Гарри. — Никаких резких движений или мыслей. Вообще ничего не делай. Я практически никогда не проворачивал такого с живыми существами.  Погодите.  Что? Глаза Луи резко расширяются и он в ужасе смотрит на Гарри.  — Извини? — Всё будет нормально, — обещает Гарри. — если ты просто будешь парить рядом и не будешь делать глупостей.  — Окей. Ладно, — Луи поджимает губы, моргает пару раз и немного дергается в попытке расслабиться и привыкнуть к мысли. Не то чтобы у него был выбор если он хочет уйти, правильно? — Давай.  Гарри кивает последний раз—и Луи больше не реален.  Если бы у него всё ещё была челюсть она бы упала, но её у него нет. Это должно быть самое сюрреалистичное, что он когда-либо чувствовал в своей жизни, потому что он здесь—он видит каждую трещину в грубых каменных стенах вокруг себя, слышит шаги охранников в коридоре снаружи, и он прекрасно способен думать и рассуждать. Он есть, но в тоже время его нет.  Он в воздухе. Он часть своего окружения.  Он парит, как пылинка в лучах солнечного света, пробивающегося через окно, и если бы не было чего-то невидимого, но неописуемо существующего, удерживающего его, Луи чувствовал, что он мог бы взлететь и подняться над облаками. Я понимаю. Это круто, слышит он голос в своей голове, прерывающий его мысли и он немедленно останавливает свой анализ. Гарри тоже здесь. Конечно же. Его нигде не видно, но он прямо здесь, на закоулках его сознания, и Луи практически может чувствовать, как он закатывает глаза сейчас. Заткнись, чтобы я мог послушать что-то важное. Разве Луи говорил вслух? Он не слышал от себя ни звука за всё это время. Он даже не уверен как он мог бы его издать.  А, кстати, если есть что-то, что ты не хочешь чтобы я знал, сейчас не лучшее время об этом думать. Здесь нет никаких барьеров. Но я не могу слышать твои мысли. Луи должен признать, что он немного расстроен из-за этого. Ему бы понравилась небольшая экскурсия в кудрявую голову Гарри, чтобы увидеть его взгляд на мир с той позиции, в которой он находиться. Есть много вопросов, которые он забыл задать, осознает Луи.  Нет, потому что я здесь главный. Это состояние было специально создано для моей работы, фыркает Гарри. Я правда польщен, пикси, правда. Продолжай мечтать. Если бы Луи он, он бы уже покраснел. Точно. Извини. Почему ты извиняешься? ….Потому что это то, что ты делаешь, когда причиняешь кому-то дискомфорт, напоминает ему Луи.  Оу. Луи поражает насколько Гарри кажется озадаченным этим концептом. Это уже второй раз как он напоминает Гарри как работают извинения за очень короткий промежуток времени и он все ещё их не понимает и это невероятно—интересно, дело в том, что он не понимает, как именно Луи может сказать что-то подобное или у него просто нет манер? Конечно, Луи не проявил себя как создание готовое извинится за каждую свою грубость, но всё же. С его работой с людьми можно подумать, что он научился улавливать определенные сигналы.  Эй. В тоне Гарри что-то не так и Луи слышит отголоски—что ж, боли, на самом деле, и Луи ругается на самого себя. Прошло всего две секунды и он уже забыл следить за своими мозгами.   Извини ещё раз, говорит он, на этот раз искренне. Одно дело просто иметь подобные мысли и совсем другое, когда человек, о котором ты их думаешь, слушал их без надобности. Луи не злое создание.  Всё нормально, обещает Гарри медленно начиная выводить их из комнаты. И, кстати, у меня есть манеры. Луи внутренне стонет. Слушай, я уверен, что ты умеешь ими пользоваться когда тебе нужно—  У меня есть манеры и я знаю, когда люди должны извинится передо мной, перебивает Гарри. Просто здесь это было не нужно.  Что? То есть «не нужно»? Оно определенно было там нужно. Нельзя просто так взять и проигнорировать один из немногих случаев, когда Луи действительно признает, что он неправ и извиняется за это, даже если это пустяк. Даже если он способен просить прощения исключительно за маленькие вещи. Просто нельзя.  Ты не причинил мне дискомфорта, спокойно объясняет Гарри и Луи почти на сто процентов уверен, что он слышит маленькую улыбку в его словах.  Оу. Луи решает не спорить.  Луи позволяет Гарри работать и всё погружается в тишину. Они медленно вылетают из комнаты в коридор пока дух пытается найти что-то, что будет достойно подслушивания.  Лиам и Королева Червей в большом зале, просвещает он Луи спустя какое-то время.Но у нас нет шансов пробраться туда без какого-то отвлекающего маневра. Она буквально в него влюблена. Он звучит так, будто его это забавляет и Луи хочет его отчитать. Это не смешно, это ужасно. Лиам сейчас, должно быть, в ужасе, Луи может только представить, что бы с ним было на его месте. Не то чтобы Луи боялся или ещё что. Просто, ну, понимаете. Ему было бы неудобно и он бы начал нервничать из-за возможности того, что у Королевы поменяется настроение и она захочет свернуть ему шею. Совсем не тоже самое, что страх. Но в любом случае это было бы ужасно и над этим точно нельзя смеяться.  Затем Луи понимает, что ему не нужно ничего из этого говорить, потому что Гарри и так всё прекрасно слышал, и он улавливает тихий смешок духа в паре дюймах от себя как напоминание.  Хорошо, Луи выбрал не превращать это в разговор и фокусируется на том, что сказал ему Гарри, И как мы отвлечем Королеву? Это будет сложно, потому что—погоди.  Внезапное затемнение в мозгу Луи длится пару секунд и они опять в большом зале. Взгляд Луи быстро находит Лиама, сидящего на красном бархатном стуле рядом с Королевой. Он нервно дергает ногой вверх-вниз, а его глаза не могут задержаться на одном месте дольше, чем на пять секунд. Королева радостно болтает о том, какая гольф азартная игра, и о том, что её фламинго самый лучший, громко и неприятно хвастаясь, а Лиам посылает ей неуверенные улыбки, когда они к месту.  Гарри тихо посмеивается и Луи постепенно начинает замечать минусы такого состояния, потому что он бы отдал сейчас многое за возможность ударить Гарри локтём.  Ты бы всё равно достал разве что до моего бедра, насмехается Гарри.  Я на самом деле тебе врежу, угрожает Луи. Здесь и сейчас. Мм, ага. Удачи причинить физический вред кому-то, когда ни у кого из вас нет физического тела.  Иди нахуй.  Ебать, пикси. Не ожидал что в тебе это есть. …Это не считается. Я не сказал это вслух. Луи фигурально закусывает губу, стыд охватывает его несуществующее тело. Но он не совсем уверен почему—потому что он перенял грубый язык Гарри или потому что… Потому что он такой правильный и невинный, что Гарри реагирует, когда он ругается.  Не то чтобы он это не он сделал из этой привычки большое дело во время прошлых разговоров. Луи сам на себя это навлек, он должен это признать. Черт.  Господи, писки, все матерятся. Не нужно разводить из-за этого экзистенциальный кризис. Луи правда больше не хочет этой штуки с чтением мыслей. То как он позволяет своему мозгу думать во всех возможных направлениях начинает его серьезно смущать. он не может это остановить, он знает, его воображение одно из лучших его качеств большую часть времени, но сейчас он чувствует себя слишком обнаженным.  Оставь мою голову в покое, огрызается он. Что нужно сделать, чтобы выбраться отсюда? К счастью для Луи, Гарри отпускает эту тему. Королева почти никогда не встает со своего трона. Должно произойти что-то такое, что её стража не сможет исправить самостоятельно.  Звучит довольно сложно. Луи замолкает, глубоко в раздумьях. Мы не можем подождать пока она заснет или типа того? Гарри фыркает. Не смеши меня. Здесь не существует сна. Точно. Какой глупый комментарий. Не то чтобы я никогда здесь раньше не был.  Не нужно быть экспертом чтобы понять, что люди не спят в окружении, которое само по себе один большой сон. Господи, окей. Заткнись уже. Или ты мог бы хоть раз послушать, а не затевать ебаную ссору. Я не выполняю приказы, ты, отвратительный кусок мусора. Может, ты тогда хочешь остаться здесь навечно, а? Может нам стоит остановиться и дать королеве Червей отрубить наши головы? Это звучит хорошо для тебя? Если бы Луи мог, это была бы часть, где он пронзил несуществующую душу Гарри своим яростным взглядом. У его глаз отличный оттенок голубого для этого. Пронзительно холодный, ледяной даже. Устрашающий и чертовски красивый.  Твоя голова это и впрямь что-то с чем-то, пикси, говорит ему Гарри, и Луи не может сказать впечатлен ли он или просто издевается. В любом случае это исходит от Гарри следовательно Луи это не нравится, так что он его игнорирует.  Мы не можем просто… Ты не можешь просто подобрать Лиама своей телепортирующей штукой и забрать его от Королевы или типа того? Он будет слишком напуган, если это сделаю, Луи. А если он будет напуган, он станет слишком непредсказуемым и я его потеряю. Расскажи ему об этом заранее, в таком случае. Я не уверен поймет ли он, что произойдет. Просто потому что мы смогли выйти из этого состояния не значит, что он сможет за пару секунд. Мы не знаем как повлияла на него Королева, может он даже попробует настучать на нас. Сейчас мы никому не можем доверять. Черт. Луи ненавидит, когда Гарри прав. Нельзя доверять никому кроме нас, значит? Если коротко, да, подтверждает Гарри.  Конечно. Ты определенно единственная душа из всех этих миров, которому я хотел бы доверять, кисло бурчит Луи.  Гарри отвечает не сразу, что немного смущает Луи, потому что обычно ему не нужно долго думать над ответом.  Это было очень грубо, говорит он в конце концов, воспроизводя слово в слово то, что совсем недавно сказал ему Луи в камере.  И он ненавидит то, что это оставляет его ошарашенным. Гарри даже не сказал это в насмешливом тоне. Это было простое предложение и, да, это было грубо. Осознание, что это слово, которое можно использовать описывая его действия, нависает над Луи. Луи грубый. Он не задумывался над этим раньше. Разве? Разве он грубый?  Нет. Просто так сложились их отношения. Потому что они ненавидят друг друга. Гарри тоже грубый и Луи ведет себя грубо в ответ. Он слишком много над этим думает. Что ты предлагаешь чтобы мы сделали тогда? немного смущенно спрашивает он, потому что Гарри, скорее всего, опять слышал все его глупые мысли.  Гарри, к счастью—не пойми почему—решает оставить это и не причинять Луи дискомфорт еще раз. Луи не знает какие у него мотивы для этого. Его голос низкий и уверенный, но он очевидно взволнован, когда начинает объяснять. Нам нужно заставить Королеву встать со своего стула, что значит нужно создать ситуацию, когда никакая стража не сможет сделать ей работу. Она создает впечатление, будто она сильный всемогущий лидер, но на самом деле, за всем в этом месте следит стража. Королева просто отдает приказы. Так что, нужно решить, что делать со стражей. Я слушаю. Я знаю. Короче говоря, нам нужно отвлечь каждого охранника. Ну, или разозлить, ввести в заблуждение, напугать до посинения, что угодно, лишь бы сработало. Нам нужно сделать их неспособными выполнять свою работу. Ущерб должен быть таким большим, что Королева сама должна будет проверить что происходит, и настолько большим, что она будет достаточно шокирована на какое-то время.   Окей… Луи скептически рассматривает этот вариант. Он видит много ошибок в этом планировании, много недочетов, но один из них особенно его беспокоит. То есть…мы…мы двое. Мы, как ты и я, оба. Мы, вместе, как команда… Да, Луи. Мы оба. Работаем. Как команда. Доберись, блять, к сути. Можешь остановиться. Луи не виноват, что этому плану не хватает какой-то, ну, логики. Это всё Гарри и его воображаемое превосходство над остальными. То есть мы самостоятельно собираемся успешно создать хаос, который сделает каждого охранника в замке неспособным выполнять свою работу? Ты знаешь, сколько это созданий? Ты вообще понимаешь, какого уровня катастрофа это должна быть? Как мы это сделаем? Гарри не отвечает, но Луи чувствует, как воздух вокруг него наполняется хитрым озорством и внезапно они в коридоре на пару этажей выше. Здесь также патрулируют два охранника, ходящие из стороны в сторону твердым шагом, с серьезными лицами, сфокусированным на стенах в сердцах.  Луи чувствует, как в воздухе начинает витать статическое электричество и он пытается осмотреться, чтобы увидеть, что Гарри собирается делать.  Тишина внезапно прерывается громким вскриком. Один из стражей резко подпрыгивает на пару футов в воздухе, когда проходит мимо своего напарника, бросая копье, чтобы прижать свои тонкие руки к спине.  — Ауч! — восклицает он, недовольно глядя на другого охранника. — Зачем ты это сделал? Второй страж хмурится.  — Что я сделал? — Ты ткнул в меня копьем, идиот! Обвинение заставляет охранника шокировано раскрыть рот в оскорблении.  — Я бы по твоему это сделал? Уважаемый страж? За кого ты меня принимаешь, Семерка? Семерка—по видимому—едва качает головой и поворачивается спиной к своему напарнику и продолжает идти. Но что-то останавливает его, потому что в следующую секунду, когда он поворачивается, он издает высокий вскрик и он снова поворачивается, яростно растирая свою спину.  — Я не могу тебе поверить! Ты почти порвал меня, некомпетентный придурок! Другая карта—Луи помнит его с тех пор, как их поймали снаружи, помнит, как он узнал девятку сверху, так что он думает, что его имя Девять—широко раскрыла глаза и выглядит чрезвычайно оскорбленной его словами.  — Я ничего не делал! Ты сошел с ума что-ли? — Что это за издевательство? — допытывается Семерка. — Ты до сих пор настолько обижен из-за мисс Шестерки Бубен? Буквальный нож в спину помогает тебе справляется с ревностью? Потрясенный вздох слетает с губ Девятки.  — Семерка, — ругается он, прижимая руку к сердцу в верхнем левом углу. Его очевидно обидели эти слова, и Луи наконец четко понимает, что происходит.  Это работа Гарри. Почему это работа Гарри? — Так типично для тебя снова поднять эту тему, когда я наконец начал забывать, — продолжает Девятка с ледяным взглядом. — Я создание чести и не вступаю в такие детские перебранки. Мне отвратительно, что ты даже подумал об этом, особенно после всей той боли, что ты мне причинил.  — Боли, которую я тебе причинил? Давай не будем забывать о твоих делах с Чеширским Котом! — Это было годы назад!  Гарри мягко хихикает на краю сознания Луи. Между охранниками в этом месте столько грязи. У каждого есть на что надавить. Семерка Червей дрожит от злости.  — Мне это надоело, Девятка! Я пытался быть благородным и простить твои ошибки, но я больше не могу сдерживать мою ужасную неприязнь к тебе. Ты отвратительная ошибка для Червовой масти и знаешь, что ещё? Я рад тому что произошло между мной и Шестеркой Бубен. Я тебя ненавижу, если так подумать. И я знаю наверняка, — скрипит он сквозь сжатые зубы, глаза угрожающе темные, — что она согласна со мной на все сто процентов. Это была последняя капля для Девятки и он твердо берётся за своё копьё и с криком целиться в живот Семерки (живот — это правильный термин? Луи может только предположить). Семерка быстро вытягивает собственное оружие и отражает атаку противника и затем они начинают яростно фехтовать вдоль по коридору. Они были такими громкими, что другие карты прибегают, чтобы проверить, что происходить, и они определенно получают настоящее шоу, когда первое, что они видят это Семерка и Девятка Червей с воинственными криками врезающиеся в красивые окна возле лестницы и безрассудно падающие вниз на добрые пятьдесят метров. Луи и Гарри слушают затаив дыхание, как из сада начинает доноситься тревожный шум, и Гарри удовлетворенно вздыхает. Если бы они были в своих телах, Луи смотрел бы на Гарри как будто завтра больше не наступит, а затем потребовал подробное объяснение, что это черт возьми было.  Что ж, это было немного жутко, говорит он, но я всё ещё не понимаю, в чем смысл этого представления. Если бы они всё ещё были в своих телах Луи абсолютно уверен, что улыбка Гарри была бы до невозможного насмешливой, а зеленый в его глазах светился озорством и шалостью.  Смысл в том, что хаос будет легко создать. Ты забываешь, кто моя мать.