Collision

Лиам ещё никогда не видел такой роскоши. Стул, который ему дали, покрыт красным бархатом, а подушки невероятно мягкие. Ботинки, которые ему предоставили сделаны из мягчайшей кожи и безупречно облегают его ноги, шерсть внутри приятно щекочет его лодыжки. Пиджак на его плечах просторный и теплый, а ткань пахнет розами. Это совершенно невероятно.  И тем не менее, Лиам никогда ещё не чувствовал себя более неудобно в своей жизни.  Дело даже не в том. что Королева жестока с ним—наоборот: она очень милая, щебечет о чаепития, гольфе и еще куче других чудес Зазеркалья. Лиаму, наверное, даже стоит попробовать насладиться хорошим временем. Просто…он чувствует себя так легко. Как будто он на расстоянии одной мысли от того, чтобы взлететь со своего стула в открытый космос, настолько ему легко и это так запутанно. Он пытался решать математические задачки в своей голове последние пять минут, но он даже не может вспомнить, как выглядят цифры. Он не помнит, как выглядит алфавит. Не может вспомнить ничего конкретного, в голове только формы и эмоции и он это ненавидит.  Королева Червей постепенно позволяет своей истории сойти на нет, потому что всё что она получает в ответ от Лиама это кивки и нервные улыбки, и она решает попробовать другой подход.  — Должно быть к этому сложно привыкнуть, — по доброму улыбается она. — Откуда ты? — Из Гримма, И да, немного, — слегка задыхаясь и заикаясь отвечает Лиам. Но он выжимает из себя ободряющую улыбку. чтобы не расстраивать Королеву. Частично, потому что он хороший человек и частично, потому что он боится, что её настроение переменится в ту же секунду как он скажет что-то не то.  — Всё в порядке, — обещает Королева. — Ты должен быть благодарен. Я спасла тебя от тех двух, — хмурится она в отвращении, — хулиганов, с которыми ты пришел. Это не та компания, с которой стоит водиться.  Лиам довольно уверен что это именно та компания которая его устраивает, особенно прямо сейчас, но он не настолько глуп чтобы сказать это вслух. — Почему…почему вы отослали их, но решили меня оставить? Он скрещивает пальцы в надежде, что это был приемлемый вопрос. К счастью для него, Королева счастливо улыбается, так что он должен быть в порядке. — О, дорогуша. Ты такой добрый. Те двое имели очевидные проблемы с самооценкой и гордостью. Да, даже маленький, несмотря на то, каким скромным он выглядел, он думает о себе очень высоко, и таким людям нельзя доверять. К тому же, — она отклоняется на стуле, чтобы её чрезмерно большая голова отдыхала на мягком бархате, — мне был нужен новый фаворит на время.  Новый фаворит? То есть, до Лиама были другие? Лиам сглатывает.  — Что—что случилось с другими? Королева снисходительно взмахивает рукой.  — Они оказались ненадежными. Роскошь и деньги могут повлиять на каждого. Так что я избавилась от них. Не задумывайся особо над этим.  Избавилась от них.  Лиам уже знает, что ему не удастся сбежать. Единственное, что приходит на ум, это сорваться с места и сбежать, но у него всё ещё достаточно мозгов чтобы понять, что этому плану не хватает ни логики ни безопасности. Сейчас он лишь надеется на то, что Гарри и Луи оказались в более удачном положении, чем он. Что, учитывая обстоятельства, к сожалению, крайне не вероятно. Лиам вздыхает и в тысячный раз думает, как черт возьми он позволил этим двум странным созданиям втянуть его в эту дисфункциональную попытку в приключение? Хотя, это не совсем их вина. В такие моменты он мечтает, как же было бы хорошо, перекинь он всю вину на них—на Луи, который так сильно хотел сделать ему одолжение и в конце немного разбил ему сердце, и на Гарри, который, скорее всего, увидел его в нелегкое для него время и решил использовать это себе на пользу, но правда в том, что никто никуда его не втягивал. Не пойми почему, но ему всё ещё нравится эта парочка. Он успел привязаться к слепому рвению Луи и его острым комментариям, и ему нравится сарказм Гарри и его безмолвное наблюдение за ситуацией. Они интригуют его странным образом—потому что очевидно, что они ненавидят друг друга в каждом смысле этого слова и Лиам мог бы с этим справиться, если бы это действительно было всё. Но иногда он ловит мягкий взгляд Луи, когда он смотрит как Гарри обнимает Тейлор, или видит, обеспокоенное выражение лица Гарри, когда тот видит, что Луи расстроен, и это существенно всё усложняет и Лиам не знает, что с этим делать.  Просто их сложно понять. Наверное в этом кроется часть его интереса: ему всегда нравилось решать сложные задачи.   Он не успевает подумать над чем-то ещё, потому что его мысли прерывает резкий голос Королевы.  — О, боже, совсем забыла! — восклицает она, перед тем как начинает кричать так громко, что хрустальные люстры над её головой начинают дрожать. — Валет! Валет, иди сюда! Червовый Валет сразу же появляется позади них с поднятой в приветствии рукой. — Вызывали, Ваше Величество? — Сейчас же принеси напиток и торт! — пронзительно требует Королева.  Валет кивает и в самый короткий промежуток времени уходит и возвращается с куском торта и бутылкой с неизвестной жидкостью внутри, после чего быстро исчезает.  — Так как теперь ты будешь здесь жить, — радостно начинает Королева, передавая эти два предмета Лиаму, — ты заметишь, что замок часто меняется в размере в зависимости от того, где ты окажешься, и эти штуки помогут тебе приспособиться. Напиток сделает тебя меньше, а торт— Лиам заметно бледнеет на фразе «ты будешь здесь жить”—но Королева даже не успевает закончить своё объяснение, потому что её резко прерывает крик снаружи.  Они оба подходят к огромному панорамному окну как раз вовремя чтобы увидеть как Девятка и Семерка Червей вытягивают копья и яростно кричат друг на друга.  За всем этим следует взрыв ужасающего звука из сада и Лиам с Королевой обмениваются озадаченными взглядами.  — Валет! — снова кричит Королева, так же громко, как и в первый раз. Валет появляет также быстро. — Собери остальную стражу в замке и проверь, что, черт побери, там происходит. Звучит, как будто кто-то умирает.  Судя по той нервирующей картине, которую они только что имели несчастье лицезреть, Лиам думает, это вполне реально.  Валет, как послушный страж, делает как ему сказано, и через пару минут огромная группа красных карт идет в сад, острые копья указывают вперед, чтобы напугать любую угрозу, которая там окажется. Лиаму жаль того, кто это сделал—у него такое чувство, что Королева будет не слишком милосердной.  Но стандартный план Королевы отправлять стражу разбираться когда на горизонте показываются первые трудности в этот раз не работает. Как только за картами закрываются двери, уверенные выкрики превращаются в вопли ужаса и агонии, и Лиам понимает по тому, как начинают вибрировать окна, а затем и весь замок, что они все разбегаются в страхе.  По видимому, Королева приходит в тому же выводу, и морщинка между её бровями тревожно увеличивается.  — Что? — взволнованно вспыхивает она. — Они только что—это были мои лучшие люди! Ты слышал эти жалкие крики, Лиам? Лиам может только кивнуть в подтверждении и этого, кажется, достаточно для неё. Она пораженно качает головой.  — Что ж, кто-то должен пойти проверить, что там творится. Лиам, будь душкой, и посмотри, что происходит снаружи, хорошо? И оставь дверь открытой. чтобы я тоже могла увидеть.  Лиам видит в этом, если ему очень повезет, шанс к побегу, и пока его сердце вырывается из груди он кивает и выпрямляет спину, что поднять ногу.  Однако, дальше этого дело не идет. Потому что как только он встает, его ногу скручивает такая сильная судорога, как будто кто-то сильно вцепился зубами в его мышцы и это худшее, что он когда-либо испытывал.  Из него вырывается болезненное «ауч!» и он крепко хватается за своё бедро, снова падая на стул, часто дыша. Судорога не проходит, его лицо искривляет гримаса боли, и он откидывает голову назад, тихо скуля.  Королева, ясное дело, выглядит обеспокоенной.  — Лиам, дорогой, всё в порядке? — Всё нормально, — выдыхает Лиам, массируя свои мышцы. — Всё нормально, дайте мне—две секунды.  — Тебе больно? — Немного, но это пройдет.  Лиам не уверен, пройдет ли оно на самом деле. На этом этапе он не знает, остановится ли боль когда-нибудь и он судорожно сжимает глаза.  Королева кладет руку ему на плечо.  — Похоже, что тебе очень больно. Чем это вызвано? — Я—Я не знаю, — это звучит, как слабый всхлип и Лиаму немного стыдно. Но неприятное напряжение и боль в его бедрах пере пересиливает остальные эмоции.  — Не переживай. Думаю…думаю мне стоит пойти глянуть самой, — говорит королева, тихо вздыхая. — Туда не слишком далеко идти, чтобы нести мою голову? Я очень легко устаю.  — Уверен, вы будете в порядке, — пытается подбодрить её Лиам между тяжелыми вздохами. — Я в вас верю.  Кажется это был правильный ответ, потому что Королева тепло улыбается ему и медленно встает со своего трона. Уверенная морщинка между её бровями остается на месте, пока она восстанавливает равновесие, хватаясь за подлокотники для поддержки. Она немного топает каблуками. чтобы привыкнуть к ощущению и затем полностью встаёт, бросая триумфальную улыбку—всё ещё переносящему едва выносимую боль—Лиаму, который выжимает из себя улыбку в ответ. Ну, настолько улыбку насколько он мог, пока про себя он серьезно рассматривал возможность ампутации своей конечности, что закончить эту пытку.  Но как только Королева делает третий шаг вперед, судорога резко прекращается. Лиам отклоняется на спинку стула в измождении, не имея энергии даже подумать над тем, что могло её вызвать и просто радуясь, что всё закончилось. Он также не останавливает Королеву, потому что, во-первых: кто знает, может ли вернуться боль обратно; во-вторых: может, ему удастся сбежать после небольшого отдыха.  Он не успевает как следует над этим поразмыслить.  В ту же секунду, как Королева выходит за дверь, Лиам слышит знакомые голоса слева от себя и он подпрыгивает на месте, когда никто иные как Луи и Гарри—как если бы они появились из чистого воздуха—стаскивают его со стула и говорят ему: «Быстрее, быстрее, быстрее пока она не вернулась!»  Их троица бежит по коридору так быстро, как только может, и останавливается за углом, чтобы перевести дыхание.  Лиам вытирает ладони о свои джинсы и смотрит на парней круглыми пустыми глазами, пока пытается привести свою голову в порядок.  — Как вы здесь оказались? Луи немедленно усмехается и выпячивает грудь (опять тоже самое) и с нетерпением открывает рот.  — Что ж, видишь ли, нас закрыли в этой ужасной камере, но я смог спасти нас обоих, а теперь мы спасаем тебя.  Гарри фыркает, недоверчиво поднимая бровь.  — Ты спас нас? Я тот, кто вытащил нас и привел весь план в действие!  — Ты бы даже не вспомнил, что можешь нас вытащить, если бы я тебе не напомнил! — Я уверен, что смог бы что-то придумать, если бы у меня было больше времени.  — А я нет.  Лиам стонет хлопает себя ладонью по лбу.  Развести спор такой силы и громкости всего за три секунда невозможно, но, конечно же, у них получилось. В этот момент, маленькое пламя надежды Лиама на то, что он сможет их примирить медленно, но верно угасает.  — Господи, у вас действительно гораздо больше общего, чем вы хотите признать.  Эти слова точно отвлекли Гарри и Луи от их глупой ссоры, и они начинают спотыкаться и путаться в протестах к этому очевидно возмутительному обвинению и Лиам не может не закатить глаза. Как дети, правда.  — Ребят, — напоминает он им, — мне правда плевать. Какой у нас план? Гарри бросает на него раздраженный взгляд перед тем как начинает говорить.  — Нам нужно было заставить Королеву уйти, что мы могли забрать тебя оттуда в безопасность, и… Мы—Я—настроили всю стражу друг против друга, чтобы создать хаос и у Королевы не было другого варианта, как пойти и проверить самой, что происходит. Так мы здесь и оказались собственно.  Глаза Лиама расширяются по мере того, как он соединяет все точки.  — Погоди. Так те два охранника снаружи… Это была твоя работа? — Ага, — робко улыбается Гарри, откидывая волосы со своего лба. — И пару других стражей, которые упали с балкона на карточный домик под ним. И съехавшие с катушек фламинго, которые начали клевать стражу. За ними, конечно, последовали ежи, собаки, кошки, зайцы, и другие бедные животные, которые развлекали Королеву, — он берет паузу и Лиам отчаянно надеется, что это всё, потому что Гарри резко вскидывает брови, вспоминая ещё что-то, — О! И ещё Королева Червей, которая прямо сейчас выплакивает глаза на пороге, потому что в буфете сегодня подали не те бутерброды. А ещё горит изгородь. Королеве не стоило оставлять те факелы в подземельях. Этого слишком много для Лиама, чтобы делать что-то кроме как пораженно пялиться на духа.  — Это—я не могу поверить—погоди, так это ты свел мою ногу судорогой? — За это мне правда жаль, — пожимает плечами Гарри. — Но нам очень нужно было, чтобы именно Королева ушла из комнаты.  Брови Лиама нахмурены и он продолжает смотреть на духа, сбитый с толку.  — Ты знаешь, как это было больно? Мои мышцы до сих пор не отошли! — Нет, они в порядке, — легко утверждает Гарри, смотря по сторонам. — Если бы они ни были, я бы знал, потому что это была бы моя работы. Слушай, ты вообще хочешь выбраться отсюда или нет? — Конечно хочу.  — Тогда, к сожалению, мы не можем позволить себе излишки этикета и вежливости. Короче, я не могу взять с собой двух людей, потому что я ещё не пробовал удерживать два сознания одновременно, и я не собираюсь делать это здесь, из всех мест. Может, здесь есть какая-то скрытая дверь наружу?  — Не переживай, — шепчет Луи Лиаму и Лиам думает, что это самое долгое время за которое Луи не произнес ни слова с тех пор как они встретились, — я тоже думаю, что это ужасно. И именно поэтому мы совершенно, даже чуточку, не похожи— — Без понятия, — прерывает его Лиам, многозначительно фокусирую взгляд на Гарри. — Но это место огромное. Мы скорее всего быстрее доберемся до лабиринта через главный вход.  — Хорошо, — Гарри кивает, скорее себе чем Лиаму, и поворачивается к Луи. — Ты согласен на это? Луи усмехается.  — Тебя это правда волнует? — Ох, точно, извини меня, я и забыл, что должен игнорировать вас обоих, и именно поэтому продолжаю делать обратное, — челюсть Гарри напряжена и он пригвождает Луи к месту своим зеленым взглядом. — Прости, что хотел услышать твоё мнение.  Он не получает нормального ответа, чему Лиам очень рад, потому что он правда, правда не в настроении для еще одной ссоры опять. Ему нужно развить терпимость и зрелость для этого и сейчас совершенно не время.  Луи бросает в его сторону вялую пародию на свой свирепый взгляд и закатывает глаза перед тем как удостаивает их ответом.  — Что ж, думаю, если там всё ещё такая же катастрофа как и была, когда мы ушли оттуда, тогда мы сможем прокрасться не привлекая к себе большого внимания.  — Отлично, — кивает Гарри, сразу же поворачиваясь к большим открытым дверям, и желудок Лиама сжимается из-за звука снаружи теперь, когда он знает, что там происходит.  Он уверенно отталкивает это чувство пока следует за духом вместе с Луи, останавливаясь возле входа, чтобы посмотреть и оценить ситуацию. Лиама встречает крайне тревожная картина. Его глаза бегают с одной стороны в другую, блуждая от горящей изгороди, до воюющей стражи и до беснующихся животных. Королева сидит всего в паре метров от Лиама, повернутая к ним спиной, и безостановочно рыдает, пока Валет в панике бегает вокруг пытаясь узнать, что же ей нужно. Ему не очень везёт, замечает Лиам.  — Ладно, — наклоняется он и шепчет Гарри. — пойдемте тогда. Налево?  Гарри кивает и тихо повторяет это Луи, который начинает осторожно идти. Парни пытаются идти так близко к стене замка, как только возможно, находясь всего в паре метров от всеобщего безумия. И, на самом деле, всё идет невероятно хорошо. Все так заняты своими насущными проблемами, что никто не замечает их троих, и Гарри начинает немного отставать пока работает над тем, чтобы довести существ до ещё более сумасшедшего состояния, чтобы убедиться, что их точно не тронут. Они легко добираются до задней части замка и Лиам рад, что хотя бы на этот раз судьба их не испытывает.  И… Да, он рано начал радоваться.  Лиам почти начинает рыдать, когда они доходят до входа в лабиринт, который, как оказывается, перекрывает крепко построенный карточный домик.  Конечно же, вселенные им этого не дадут. Они никогда не позволят им иметь что-то хорошее.  — А сейчас что? — спрашивает он с паникой во взгляде у фэйри. Луи осторожно смотрит на Гарри, который на пару метров позади них, по самую шею в своей работе над тем, что вызывает у людей боль и плохое настроение, чтобы их фокус оставался на других вещах.  — Я не—Я не знаю, — отвечает он, быстро и тревожно моргая. — Может мы могли бы, типа—очень сильно дунуть? Или проползти под ними, я уверен, они не будут— Но затем его прерывает пронизывающий крик бубновой карты с нижнего ряда домика, говорящей что-то о том, как её спина ломается, перед тем как она теряет контроль и падает. Вдобавок она забирает с собой каждого из своих коллег и прежде чем они могут опомниться, карты беспомощно начинают кружиться вокруг, а Гарри хватает Луи и Лиама под руки и шипит «Бегите!», перед тем, как тащит их в возвышающийся и устрашающий лабиринт.  Лиам никогда не думал, что в его жизни наступит момент, когда он будет благодарен за способности Гарри, но сейчас он установил, что сегодня именно такой день. Лабиринт слишком большой, слишком темный, слишком опасный, и Лиам хочет выйти еще до того, как полностью в него заходит. Гарри же вовсе не кажется этим обеспокоенным, он всё ещё не отпустил их, и спешит зайти глубже в лабиринт, подальше от хаоса снаружи. Лиам и Луи не делает ничего кроме как позволяют ему и когда они наконец достаточно далеко и Гарри считает, что они в безопасности, он отпускает их и все трое начинают бежать.  Одна из вещей, которые Лиам осознает, когда начинают бежать это то, что ни Гарри ни Луи кажется не имеют никаких проблем с одышкой. Луи быстро машет крыльями без какого либо признака усталости, а у Гарри видимо самая невероятная выдержка среди всех существ или это просто фишка духов, потому что его дыхание совершенно не сбилось и настолько ровное, насколько оно может быть, пока ты бежишь сквозь темный лабиринт в поисках неизвестно где спрятанного портала, преследуемый агрессивной стражей.  Это станет проблемой. Потому что Лиам хороший бегун, великолепный даже, определенно лучше большинства, но он также сейчас человек. Он уже может чувствовать как воздух цепляется за стенки его горла и препятствует его дыханию, как растянутые его икры, и он не может избавиться от ужасного звука собственного напряженного дыхания, делающего его полностью осведомленным о том, каким уставшим он скоро будет.   Это определенно будет проблемой, потому что Лиам не сможет держать такой темп на протяжении всего лабиринта. Одна только мысль об этом утомляет его.  Ему удается бросить взгляд назад. Он видит никакой стражи—может—может он мог бы остановиться, немного передохнуть, всего минутку. Очень, очень быстро. Он уверен на сто процентов, что это заставило бы его почувствовать себя лучше; он скоро заплачет от этого бега, а эмоциональный стресс от всего этого только заставляет биться его сердце ещё чаще. В этот момент он боится, что оно просто выпрыгнет у него из груди и Лиам не уверен, чтобы бы он делал со своим сердцем, лежи оно в грустной луже перед ним. Может тогда он сможет отдохнуть.  Гарри и Луи кажутся совершенно невосприимчивыми к этому, и Лиам замечает, что медленно, но верно начинает отставать. Он сосредоточенно сжимает губы в попытке догнать их, но неважно как сильно он пытается, через какое-то время он снова смотрит на их спины. Его друзья даже не замечают этой борьбы, пока они стараются бежать все быстрее и быстрее, бросая друг на друга соперничающие взгляды.  Они буквально превратили бег за собственные жизни в соревнование, осознает Лиам. Это, блять, смешно. Лиам начинает злиться из-за того, насколько легко их отвлечь и как легко они забыли и нём о его бедных, бедных легких, из-за глупого соперничества. Это еще хуже чем быть третим лишним на свидании с парочкой; они дерьмовые, дерьмовые компаньоны.  Если они не видят его страданий, он мог бы просто остановиться. Он бы попросил их замедлиться, но очевидно, что им было бы всё равно в любом случае, настолько они поглощены в своей вражде. Это возмутительно. Лиам отругает их как только они все будут в безопасности.  (Если конечно они выживут.) Однако сейчас у него нет сил. У него недостаточно сил и он останавливается. Его мышцы сводит от напряжения, металлический вкус неприятно оседлает на языке, и он наклоняется, чтобы положить потные ладони на колени, тяжело дыша.   И затем Лиам видит его.  На углу одной из развилок лабиринта стоит парень. Он идет медленно и осторожно, с удивлением рассматривая свое окружение. Парень выглядит ужасно не на своём месте в своей серой футболке и застиранных спортивных штанах, низко сидящих на его бедрах. Его темные пушистые волосы устало падают на лоб, и единственное, что мягко звучит в голове Лиама бесконечным потоком это то, что он великолепный. Он великолепный. Он великолепный. Лиам должен что-нибудь сделать. Он должен что-то сделать в эту самую секунду, но он не может себя заставить себя даже пошевельнуться, завороженный каждым движением парня, каждым взмахом руки или изгибом колена, тем как натягивается кожа на его челюсти когда он поднимает свой взгляд, поднимает его, поднимает—и наконец он смотрит своими теплыми, ореховыми глазами на Лиама.  Это не должно быть монументальным, но так и есть. Каждая линия. каждый изгиб его лица идеально симметричны, его губы пухлые, а ресницы толще, чем горло Лиама. Он выглядит таким аккуратно собранным и Лиам никогда не видел такого раньше. Как будто его черты рисовались нежными движениями кисти художника, который недавно влюбился. Именно так это выглядит, думает Лиам. Как будто он влюбился.  Парень тоже не отвел взгляда с того момента, как их глаза встретились, но он начинает постепенно возвращаться к жизни, чего Лиам ещё сделать не может—он с любопытством наклоняет голову в сторону, медленно приближаясь к полностью застывшему на месте оборотню.  Лиам даже не моргает, просто ждет когда незнакомец подойдет к нему достаточно близко, чтобы сказать «привет», и услышать его голос или посчитать его ресницы— И затем жесткая холодная хватка на его руках тянет его вперед и дальше, дальше, дальше. — Какого хуя ты делаешь? — яростно шипит слева от него Луи. Лиам только хмурится. взволнованно оборачиваясь назад. Что случиться с тем незнакомцем?  — Я не знал, что ты ругаешься, — то что вышло из его рта. Луи стонет, а Гарри посмеивается.  — Ты такой вульгарный, — издевается дух.  —  Буквально даже не смотри на меня, пока не будешь готов никогда больше не позорить мое поэтическое использование красивых слов своим грешным языком. Гарри не воспринимает это требование очень серьезно, просто усмехается, повторяет «грешный, м?» и продолжает бежать. Лиам не воспринимает ничего из этого, его ноги онемели и он постоянно спотыкается. Он думает, что достиг своего лимита сильных чувств, которые он может испытать один за одним.  — Ребята, — пытается он. — Ребят. Там был мальчик.  — Как мило, — отвечает Гарри, без следа эмоции на лице.  Это неправильно. Незнакомец Лиама мог серьезно пострадать. Стража повсюду и единственное, чего у них нет—кроме интеллекта—это сострадание.  — Он совсем один. Один и напуганный. Что, если он поранится? — Мы не можем рисковать, — вздыхает Гарри. — Прости.  Лиам беспомощно поворачивается к Луи как последнему варианту, надеясь что возможно, он смог бы тронуть его сердце. Оставить создание в беде, как сейчас, совсем не в его стиле, а если Луи чего-то хочет, Гарри тоже скоро сдастся. (Лиам не уверен является ли это частью их непонятной динамики друг с другом или это просто невероятная способность Луи к убеждению.) Луи и вправду выглядит сомневающимся, обеспокоенная морщинка растет между его бровями. Затем он резко останавливается и Гарри практически спотыкается о собственные ноги в попытке замедлиться, и Лиам почти плачет от облегчения. Луи настоящий друг. Благослови его доброе сердце на грани с комплексом бога.  — Подожди, — требует он, — Лиам прав. Гарри долго смотрит на двух компаньонов перед тем как отворачивается к небу и стонет. — Слушай, если бы мы могли себе позволить этот шанс, я был бы только за, но мы правда не можем. Мы не знаем как далеко стража и если она достаточно близко это просто будет плюс одна жертва.  — О, да ладно тебе, — ноет Луи. — Это стоит того, если у нас есть шанс спасти какую-то невинную душу от Королевы, так ведь? Просто потому что ты достаточно бессердечный и жестокий, чтобы оставить  человека умирать, не значит что мы— То как глаза Гарри резко темнеют, а его рот искривляет уродливая гримаса, ясно показывают Лиаму, что Луи не стоило это говорить.  Будто что-то внутри него наконец-то рвется, как резинка, будто Луи тянул, тянул и тянул каждым провоцирующим комментарием, пока она не растянулась на мили и Гарри больше не может сдерживаться. Лиам бледнеет когда видит как Гарри отбрасывает все предосторожности и подлетает к Луи, пока их не разделяет всего пару дюймов, гневно смотря ему в глаза, и грубо прерывая на середине предложения. — Я, блять, пытаюсь, Луи, — цедит он сквозь зубы. С того момента как мы оказались в этой ситуации я всеми силами пытался доказать, что на меня можно положиться, доказывал свою верность раз за разом, только чтобы ты, сука, продолжал относиться ко мне как к бесполезному багажу на твоем параде одного героя. Я нашел портал Матушки Готель и я не использовал его, когда мог. Я пошел с тобой к Госпоже Метелице и делал всё, что меня просили. Я помог тебе обмануть Готель и затащить её в ловушку, а затем буквально убил её ради тебя. Я узнал информацию у Ника и я вытащил тебя из подземелий, когда мог спастись самому и оставить тебя там. У меня было огромное количество возможностей спасти собственную задницу, но я ни разу этого не сделал! Я делал вещи, которые заставили бы мою мать отречься от меня, если бы она о них знала, но твоя голова слишком далеко застряла в собственной заднице, чтобы увидеть это.  — О боже мой, заплачь мне тут ещё! — кричит Луи, размахивая руками.  Чего бы Гарри не хотел достичь этим, отдача будет сильна. Ярость бушует молниями в ледяных голубых глазах и, о, нет, это плохо. Это очень, очень плохо. Его челюсть так сильно сжата, что можно подумать, будто она была высечена из камня и Лиам думает, что они прикончат друг друга. Это была последняя капля.  — И что ты хочешь чтобы я сделал, Гарри? — холодно продолжает фэйри. — Поаплодировал и начал целовать тебе задницу, потому что ты ведешь себя как порядочное существо? У меня для тебя новости, Стайлс—не бросить кого-то в смертельной ситуации это не что-то, что ты должен «всеми силами стараться» делать. Кто ты, блять, такой чтобы требовать от меня доброты? Почему ты думаешь, что достоин похвалы за то, что не оставил нас умирать? Луи на голову ниже Гарри. Это факт. Но Лиам смотрит на то, как Гарри теряет свою уверенность под его словами. Лиам видит, как плечи Гарри опускаются с каждым острым как бритва слогом, срывающимися с губ Луи. Он смотрит на то, как лицо Гарри разрушается, а его нижняя губа начинает трястись. Это самая ужасная вещь, которую Лиам видел в своей жизни. — Мне плевать даже если у тебя было самое отвратительное воспитание во всех мирах. Это не меняет того факта, что ты плохое создание, с плохими намерениями, созданное чтобы совершать плохие действия и ты совершенно не заслуживаешь моего сострадания.  Луи мог просто ударить его по лицу и закончить на этом, потому что Гарри выглядит как будто именно это и произошло. Он отступает назад, и его лицо деформируется в что-то, что настолько очевидно кричит как ему больно, что Лиаму сложно смотреть на него дольше секунды.  Сломленный блеск в глазах Гарри наконец выдергивает Лиама из состояния контузии, в котором он был всё это время, и он решает, что этого вполне достаточно и открывает рот, чтобы отчитать их.  К сожалению—или, скорее, к счастью—он не успевает, потому что как только он готов произнести первое слово, другой приближающийся шум прерывает его, и затем ревущая толпа стражей угрожающе бегут к ним с невероятно хорошей выдержкой и скоростью. Так что, вместо этого, они бегут, чтобы спасти свои жизни и ссора полностью забыта в этот момент.  — Дерьмо, — лихорадочно ругает Гарри. — Что нам теперь делать? Лиам не знает, но его мышцы всё ещё болят. Его икры растянуты, плечи болят, а ноги ноют из-за агрессивного бега. Бутылка и—скорее всего уже помятый—торт неприятно утяжеляют его карман и болезненно бьют его по бедру при беге. Он знает, что не сможет продолжать это ещё в своей человеческой форме.  — Мы должно обогнать их! — кричит Луи, чтобы пересилить крики толпы всего в паре метров за ними.   — Я—, — задыхается он, — Я не—думаю, что могу это сделать.  Луи бросает на него раздраженный взгляд.  — Что? Конечно же можешь! Ты же волк! Лиаму нравится Луи, правда. Но иногда его наивность просто поражает.  — Я выгляжу как волк сейчас? — шипит Лиам.  — Ну, значит, — Луи оборачивается назад, паника растет на его угловатом лице, — стань волком! Сделай что-нибудь, потому что нам нужно оторваться от них настолько, чтобы они нас потеряли. Всё будет нормально, я полечу, Гарри сделает свою жуткую штуку. Мы свалим прежде, чем они поймут что произошло. Лиам недоверчиво хмурится. — Но—коммуникация! — восклицает он. — Нам нужно разговаривать и это довольно, блять, сложно, когда Гарри невидимый, а я гавкаю.  — Не нужно, — отвечает Гарри. — Если мы решим, что ты ведешь и мы будем следовать за тобой, пока ты не решишь, что все в порядке, нам не нужно говорить друг с другом.  Он даже чуточку не запыхался, как и Луи. Лиам хочет задушить их обоих.  Это не может быть хорошей идеей. Они определенно пользуются тем, что Лиам слишком устал и его мозгу не хватает кислорода из-за одышки. Но Лиам не может найти никаких контраргументов, так что он освобождает свои карманы, бросает бутылку и—важное замечание: всё ещё целый—торт Гарри, который ловко их ловит и затем превращается в свою другую форму.   ~ Лиам, как узнает Луи, бегает в своей волчьей форме довольно быстро. И под «быстро» он подразумевает быстро. Вплоть до того, что Луи почти сложно удерживать темп, а крылья обычно гораздо более быстрый вид передвижения чем любый ноги или лапы.  Хотя, он не жалуется, и позволяет Лиаму вести, бросая быстрый взгляд назад, чтобы увидеть, как карты всё уменьшаются и уменьшаются с каждый прыжком, который делает Лиам, и Луи облегченно выдыхает.  По крайне мере, им удалось их обогнать. Эта мысль его успокаивает и он решает фокусироваться на ней.  В такие моменты Луи очень сильно мечтает о том, чтобы иметь что-то типа супер силы. Он бы так легко мог спасти положение, просто схватив Гарри и Лима под руки и взлетев над замком прямо к порталу. Никто бы даже не успел спохватиться. Да и к тому же, Луи был бы героем, и кто он такой, чтобы отклонять такую возможность.  А пока он бросает разочарованный взгляд на свои обычные руки. Это хорошие руки, без сомнений, лучше многих. Но физическая красота не помогает в такие времена. Что, конечно же ужасно, но Луи думает, что он справится.  Вскоре когда их троица исчезла глубоко в лабиринте, а стража давно пропала из виду, Лиам-волк считает, что это хорошее время, чтобы остановиться, и забежав за ещё один угол он так и делает, поворачиваясь затем лицом к Луи. Гарри также появляется рядом с ним, потягиваясь с удовлетворенным выражением лица.  — Что ж, это прошло удачно, — объявляет он, в то время как Лиам возвращается в свою человеческую форму и садится на землю чтобы пару минут отдохнуть, — а сейчас что? — Нам нужно, — Лиам шумно дышит, — найти простой путь к порталу. Мы никогда его не найдём, если нашей единственной стратегией будет бесцельный бег.  Луи в который раз хочет быть сильнее. Он так сильно хочет спасти ситуацию, что чувствует от этого зуд под кожей. Луи чувствует, будто он уступает ему в данный момент, потому что Гарри, довольно по-мудацки, напомнил, что, по большей части, это его нужно благодарить за то, что они смогли зайти так далеко. Луи знает это, он не тупой. Но именно из-за этого его это так волнует. Так что да, он может и был с ним немного жестче необходимого, но он просто не может вынести того, что Гарри опять всех спас, когда он даже не заслуживает той благодарности, которая за этим следует.  Кстати, о Гарри.  Беря инициативу в свои руки, он поднимает торт и бутылку, которые кинул ему Лиам перед своим превращением в волка.  — Лиам? — осторожно начинает он. — Эм. А что это вообще? — Оу, — выражения лица Лиама переходит от узнавания, до раздумывания и затем до понимания. Уголки его губ поднимаются вверх. — Это наш путь к порталу.   Его встречают два непонимающих взгляда и он закатывает глаза, перед тем как берет торт и напиток из рук Гарри, чтобы изучить их немного и затем снова смотрит наверх. Луи не имеет ни малейшего понятия, что происходит.  — Окей, — Лиам держит странный предметы в руках. — Мы должны быть достаточно далеко от стражи, чтобы использовать это без опасения.  — Это торт и бутылка.  — Прекрасное наблюдение, Луи, серьезно, — с каменным лицом отвечает Лиам. — Королева дала мне это для жизни в замке. Он сказала, что комнаты в замке часто меняют свой размер и мне нужно будет к этому приспособиться. Если говорить по сути, один из них сделает тебя больше, а другой меньше.  Лиам делает паузу, чтобы увидеть поняли ли они его план. Одинаково пустые глаза его друзей доказывает ему обратное. Он вздыхает.  — Одному из нас нужно стать настолько большим, насколько это возможно. Таким образом мы получим хороший обзор на лабиринт сверху и найдем портал и при этом сможем, если нужно, пересилить охрану.   — О! — восклицает Луи, глаза загораются восхищением. — О, это очень умно, Лиам! Я хочу вырасти! Он широко улыбается оборотню. А ещё он слышит как рядом с ним начал смеяться Гарри, прикрывая рот рукой, чтобы заглушить себя.  — Ты хочешь вырасти, — подавляет он смешок. — Разве не этим ты занимаешься всю свою жизнь? Луи равнодушно смотрит на него. Дело в том, что он ждал этой возможности всю жизнь. Лиам только что на блюдечке предоставил ему настоящую силу и свирепость—пусть и не навсегда, но он благородно закрывает на это глаза. У него никогда в жизни не было такого шанса и он очень сомневается, что будет.  Луи смотрит на возвышающиеся и ужасающие стены лабиринта. Он прикидывает, что в в высоту они приблизительно двадцать футов. Чтобы этот план сработал, Луи нужно вырасти минимум до двадцати футов. По сути, он будет ростом с великана.  Сердце Луи беспорядочно бьется в его груди когда он понимает, что его время пришло. Сейчас он осуществит свою мечту.  — Что из этого сделает меня больше? — спрашивает он, наверное чересчур взволнованно.  — Что ж, — думает Лиам, смеясь про себя, смотря на Луи, — она сказала. что напиток сделает тебя меньше. Так что, я думаю, торт.  Луи физически останавливает себя от того, чтобы просто схватить торт, и протягивает руку.  — Ну? Так чего же мы ждем? — Лиам передает ему кусок торта, начиная рассказывать Луи о том, что ему нужно быть осторожным и понемногу откусывать, но Луи уже запихал половину себе в рот, энергично жуя и ожидая когда же мир начнет уменьшаться.  И он уменьшается.  Луи с удивлением смотрит, как земля становится всё отдаляется и отдаляется, до тех пор, пока не начинает волноваться, что ему придется писать письма собственным ногам, если он  когда-нибудь захочет связаться с ними. Когда вершина лабиринта касается его кончиков пальцев, Луи, наконец то, перестает расти и он ещё никогда не ощущал себя таким живым.  Сзади них раздаются смешанные крики, и Луи тут же опускается на колени, пытаясь подобраться ближе к Гарри и Лиаму и взять себя в руки, прежде чем официально начать свою миссию. Его—обычно выше на пару дюймов—друзья теперь настолько малы, что удобно помещаются на его плечах. Луи не может остановить большую улыбку, расползающуюся по всему его лицу, превращающую его глаза в тонкие линии. Он чувствует, как что-то крошечное тыкает его щеку.  — Хватит улыбаться и берись за работу, — требует Гарри. Он выглядит беспомощным, раздраженным. Луи хихикает.  — Я запомню этот момент на всю жизнь, — обещает он и затем встает во весь рост, чтобы начать поиски знакомого голубого света, типичного для порталов.  Стражи—в абсолютной ярости—ищут правильный путь, который выведет их к гигантскому фэйри посреди всего этого. Луи видит, как это происходит и ухмыляется, когда снова наклоняется к земле.  — Извините, но мне правда нужно это сделать, — говорит он своим напарникам, которые цепляются за футболку на его плечах. Луи останавливается всего в дюйме над колодой карт.  Он глубоко вдыхает и затем дует на них так сильно, как только может. Карты бросают свои копья, когда начинают разлетаться с громкими возмущениями, отправляясь в самое начало лабиринта и проваливая свою миссию по выслеживанию трио.  Луи поднимется с удовлетворенной улыбкой, пока Гарри и Лиам осыпают его похвалами.  Он большой. Он сильный. Он устрашающий. Игральные карты беспомощно разлетелись просто от того, что Луи подул на них. Конечно, он не причинил никому вреда, карты будут полностью в порядке, когда приземлятся, разве что немного дезориентированы, ну, или не немного, так что не то что бы он был—не то чтобы он был Гарри, но он не может отрицать, что это чертовски хорошее ощущение. — Это лучшее, что со мной происходило, — радостно говорит он мальчикам, сканируя лабиринт своими голубыми глазами, наконец в состоянии сконцентрироваться на том, что они ищут.  — Даже не сомневался в этом, пикси, — Гарри похлопывает его кожу рядом с воротником футболки и это действительно поразительно, как Луи буквально больше двадцати футов ростом и Гарри в сравнении размером с муху, и всё равно ему удается звучать снисходительно.  И всё же. Луи всего лишь усмехается. У него здесь преимущество.  — И кто на самом деле теперь пикси? — О, ты всегда будешь для меня пикси, — обещает Гарри. — Это состояние души.  Это не тот ответ, который Луи хочет слышать, поэтому он легонько толкает голову Гарри своим мизинцем.  — Знаешь, я всегда думал что что-то не так с твоей внешностью, но я никогда не мог понять что именно до этого момента.  — Извини? — Гарри выглядит ужасно оскорбленным и Луи очень старается не смеяться. Очень редко попадаются существа настолько уверенные в своей привлекательности как он сам, и иметь возможность наконец использовать это против кого-то просто уморительно.  — Твоя голова настолько большая, что она только сейчас начала выглядеть нормального размера для меня.  — Ох, да ладно, — стонет Гарри. Его явно меньше беспокоит когда кто-то называет его тщеславным, чем уродливым—и это очаровывает Луи потому что, если честно, он абсолютно такой же. Он думает это из-за того, что он гордится тем, насколько он уверен в себе, так что это не такое уж и большое дело, когда кто-то указывает ему на это. Он просто примет это за комплимент. Но когда кто-то критикует твою внешность, с этим мало что можно сделать. Слова Лиама неуютно отдаются у него в мыслях и Луи быстро трясет головой, чтобы забыть о них и сконцентрироваться на проблеме. У вас действительно гораздо больше общего, чем вы хотите признать. Лиам — тот, кто находит портал. Неожиданный вскрик и палец, указывающий в каком-то направлении, прерывают мысли Луи и он смотрит туда, куда ему показывает крошечная рука и, видя голубой свет, сразу же начинает переступать через вечнозеленые стены лабиринта, чтобы добраться до него. Это не происходит так грациозно, как он надеялся, потому что несмотря на его рост, стены всё ещё довольно высокие. Вокруг происходит много всего: много ног, много спотыканий, много ухмылок со стороны Гарри и много криков Луи в его сторону, чтобы он заткнулся.  Когда они наконец то, наконец то достигают места назначения, Луи становиться на колени и вытягивает руку для своих друзей, чтобы безопасно спустить их на землю. Лиам почти сразу падает на влажную траву, совершенно истощенный всем происшествием и Луи хочется также.  Сейчас это, однако, невозможно: он слишком высокий, чтобы лечь и не задавить кого-то или не снести одну из стен вокруг них. Он думает, что это было весело, попробовать каково это быть большим и злым. Это дало ему ту силу. которую он так хотел и заставило его чувствовать себя хорошо.  Но, что есть то есть, и Луи понимает, что это скорее всего не для него и осторожно просит Лиама дать ему напиток, чтобы вернуться к нормальному размеру. В конце концов, как бы он мог делать свою работу, если бы ему пришлось носить с собой всю эту длину? Как бы он мог летать по лесу, если его крылья настолько большие, чтобы сносить деревья? Лиам ворчит, но передает бутылку с неизвестной жидкостью и Луи аккуратно берет её. Она настолько маленькая у него в руках, что он легко мог бы раскрошить её своими пальцами и это определенно не то, что он хочет сделать.  После тяжелой работы ему удается вынуть миниатюрную пробку и он начинает пить маленькими глотками—он помнит, что случилось с тортом и ему бы не хотелось превратиться в настоящего пикси, когда рядом есть Гарри, готовый издеваться над ним при каждой возможности—замечая, немного с сожалением, как земля начинает приближаться к своей нормальной высоте. Он быстро раздумывает над тем, чтобы остановиться, когда он оказывается выше Гарри на полголовы, но смотреть на кудрявую голову сверху оказывается гораздо неудобнее, чем снизу.  Кому нужен рост, в любом случае. Точно не Луи. Ему не нужно жульничать, чтобы сохранить авторитет. Его и так всё устраивает.  Даже если создания иногда этого не понимают.  Лиам выглядит мертвым для всего остального мира, когда Луи становится своего нормального размера, и Луи знает, что он ещё не спит, но у него не хватает духу побеспокоить его. Ему положен отдых, в конце концов. Вместо этого, Луи осторожно кладет бутылку в карман Лиама, там где уже лежит торт. Лиам даже не двигается. Он должно быть ужасно измотан. Луи ужасно измотан.  — И, каково это, — начинает Гарри, поднимая бровь, — вернуться?  Луи следует примеру Лиама и ложится, давая своим мышцам отдохнуть. Между его плечами есть место, которое почти что его убивает, и он двигает ими пару раз, чтобы расслабиться. Это немного помогает.  — Неплохо, спасибо, что спросил, — говорит он ему. — Мне немного жаль великанов, если честно. Наверняка это ужасно, быть таким неуклюжим всё время.  — Не, я думаю только ты такой.  Луи закатывает глаза.  — Отъебись.  — Знаешь, просто потому что ты сломал барьер между собой и ругательствами, не значит, что тебе нужно сносить его окончательно.  Обычно, Луи процветает во время таких споров. Это его главная специальность. Но прямо сейчас он просто хочет лежать, пока его спине не станет лучше, так что он останавливается на лениво закатанных глазах и усталом: «Заткнись, Кудряшка. Отдыхай».   Гарри не возражает и молчит, пока Луи растягивается на своём месте, двигая пальцами на руках и ногах, чтобы убедиться, что они там и вращает головой, чтобы проверить, насколько она напряжена. Они достаточно далеко, чтобы не слышать ни следа от хаоса, который, несомненно, ещё продолжается в замке.  Это приятно, тихо и у Луи нет идей, что ещё можно было бы обсудить. И, наверное, поэтому, когда Гарри снова решает заговорить, это становиться таким сюрпризом. — Я действительно… — тихо начинает он, нерешительно дергая руках своей кофты, — я действительно такой плохой? Луи непонимающе хмурится.  Он думает, конечно. Если честно, он ожидал продолжения того, что они начали раньше; это было слишком сильно, чтобы просто так замять. Он даже тренировал ответные оскорбления у себя в голове.  Но подход Гарри, вот что делает это неожиданным. Его спокойствие, безмятежность слов — вот что мешает Луи найти хороший ответ. Все, которые он подготовил, слишком жестокие и излишне грубые, если Гарри его не спровоцирует. — Я…я не уверен, что ты хочешь от меня услышать.  Гарри разочарованно стонет.  — Просто—блять, Луи. Ты такой милый. Ты добр по отношению к каждому, кроме меня и я не понимаю, почему, но меня беспокоит. Особенно с тех пор как я… С тех пор как я искренне пытаюсь. Быть полезным.  Луи закатывает глаза и вздыхает.  — Слушай, возможно я и был слишком груб ранее. Ты помогал нам много раз, я это знаю—но ты не делаешь это из-за правильных причин, окей? Ты никогда ничего не делаешь с хорошими намерениями и сейчас ожидаешь, что я упаду к твоим ногам как и все остальные просто потому что ты наконец ведешь себя как любое создание с толикой человечности? Это так не работает. К тому же, ты превратил мою университетскую жизнь в настоящий ад, просто потому что тебе было весело смотреть на то, как я страдаю, так что думаю мне позволено не относиться к тебе лучше сразу же как только тебе этого захотелось. Гарри не отвечает, и, да, хорошо. Луи фыркает и поворачивается на бок, спиной к духу. Он ожидал хоть какого-то разговора, возможно чего-то, что показало бы развитие его характера, но нет. Конечно же нет. Он как и всегда  отвратительный.  Но затем снова звучит глубокий голос, робкий и неуверенный, и глаза Луи широко распахиваются. — Я думаю… — пытается Гарри. — Я думаю, что в таком случае хотел бы попробовать из-за правильных причин. Наверное. Погодите нахуй. Луи резко вскидывает голову, переворачиваясь, чтобы он мог неверяще пялиться на Гарри должным образом. Он не… Он совершенно не мог этого предположить.   — Я…Что? — Я не знаю, просто. Мне так кажется.  — Почему? — Господи, я не знаю, — восклицает Гарри, жестко проводя рукой по волосам. — Забудь. Это было глупо, в любом случае. Ага, сейчас. Луи снова поднимается в сидячее положение, наклоняясь в сторону Гарри, чтобы показать свою заинтересованность.  — Нет, — настаивает он. — Точно нет. Ты не можешь просто так отвертеться от ответа. Продолжай, Кудряшка.  Проходит приблизительно тридцать секунд перед тем как Гарри раскрывает свои вишневые губы и начинает говорить. — Просто… Это приключение, это путешествие, всё это. Оно немного сбивает меня с толку? Ну, знаешь, потому что… Матушка Готель, Королева Червей и её охрана. Это я. Это мой тип людей. И я попытался убедить себя, что единственная причина, по которой я выступаю против них сейчас заключается в том, что в определенный момент это подходило нашей стратегии, а когда эта отговорка больше не работала я говорил себе, что собираю вещи, с помощью которых смогу тебя потом шантажировать, а когда и это оправдание изжило себя, я сбросил всё на желание доказать тебе твою неправоту. Но…я думаю, что в конце концов—я понял, что помогать людям это не так уж и плохо.  Что ж. Дерьмо. Луи моргает один, два, три раза, слегка покачивая головой. Он не уверен, что ему делать со всей этой информацией. Он даже не уверен как её переварить, чтобы хоть что-нибудь с этим сделать, правда. Этого очень много для одного раза.  — Ладно, — выдыхает он. — Хорошо. Это—это хорошо. Определенно.  Гарри грустно улыбается.  — У меня не очень выходит, да? — Что? Быть добрым? — Луи хмурится. В ответ он получает маленький угрюмый кивок и нет. Этого не произойдет. Гарри не может вывалить весь этот меняющий игру багаж и сразу же после винить себя в чем-то. Он не может обнимать себя, будто в попытке удержать целиком, будто уязвимость заставляет его думать, что он сломается, он не может кусать свою губу, будто он безнадежный случай. Луи не позволит этому произойти, даже если он сам минуту назад думал, что Гарри безнадежен. Вините его добрые гены фэйри, но этого не произойдет под его присмотром.  (Малейший укол вины прожигает его грудь и он думает, что, да, он не обязан целовать землю, по которой Гарри ходит, но если бы он в целом был чуть добрее, Гарри, наверное, не был бы таким подавленным сейчас.) — Эй. Нет. Давай без этого, — приказывает он. — Это не проблема. Я здесь. И я самое доброе существо, которое ты когда либо встретишь. Я научу тебя. Хорошее поведение 101. Мы сделаем это.  Гарри смотрит Луи в глаза из-под своих нахмуренных бровей, и Луи точно знает, что он его осуждает. Но улыбка дразнит его губы, а смех собирается в морщинках вокруг его глаз, и это всё, что имеет значение.  — Хорошо, — Луи выпрямляет спину и хрустит костяшками, сразу переходя к делу. — Урок первый. Комплименты. Просто, но эффективно. В девяносто девяти процентах случаев сразу же заставит кого-то улыбнуться. Неважно насколько сильно ты ненавидишь человека, ты всегда можешь сказать что-то хорошее о нём. сейчас я это докажу. Потому что я сделаю тебе комплимент, и я тебя ненавижу.  К этому моменту Гарри прикрывает задней частью ладони свой рот и Луи серьезно подозревает, что это для того, чтобы подавить широкую улыбку. Его глаза блестят и в очередной раз, Луи думает, что он похож на ребенка, когда счастлив. Это наверняка опасно, потому что каждый раз, когда его лицо украшают эмоции действительно подходящие для его молодого возраста, это заставляет Луи думать, что он ему нравится.  — Луи, — пытается он, — я правда не думаю, что— — Привет, Гарри, — перебивает его Луи, намеренно игнорируя его слабое возражение, — у тебя красивые волосы. Твоя очередь. Это едва ли его лучшая идея, и он, скорее всего, выставляет себя дураком, но пухлые губы Гарри широко растянуты, ямочки на щеках становятся всё глубже, и Луи думает, что если бы он не ненавидел Гарри, его улыбка была бы одной из милых вещей в его жизни. Только если она искренняя, конечно. А не одна из тех раздражающих ухмылок.  — Ты хочешь, чтобы я сделал тебе комплимент? — подтверждает Гарри, пытаясь сохранить серьезное лицо. Луи позволяет себе минутку гордости, когда кивает в ответ.  — Я жду.  — Ладно, — Гарри задумчиво щурит глаза концентрируясь на лице Луи. — У тебя…У тебя красивые уши.  Дружелюбная улыбка Луи сразу же спадает с его лица и её заменяет очень не впечатлённое выражение лица.  — У меня «красивые уши»? — Это был комплимент! — говорит Гарри. — Они острые. Это мило.  Луи не краснеет.  — Никто не хочет слышать, что их самая выдающаяся физическая черта это уши, Гарольд, — настаивает он, качая головой. — Я этого не потерплю. Ещё раз.  — Моё имя не Гарольд.  — Я буквально не могу тебя расслышать, «пикси». А теперь, ещё раз.  — Хорошо, ладно, — Гарри закатывает глаза. — Боже. Не думал, что ты будешь таким придирчивым.  Его лицо снова становится сосредоточенным, когда взгляд скользит по телу Луи, останавливаясь, чтобы тщательно изучить его лицо, и Луи чувствует, как его шея начинает гореть. Дело в том, что Гарри смотрит так, как ещё никто не смотрел на него за всю его жизнь. В его блуждающем взгляде есть странная напряженность, и это заставляет живот Луи скручиваться в узел от жара.  — Хорошо… У тебя… У тебя красивые ресницы, — наконец определяется Гарри. — Они даже отбрасывают тень на твои щеки, когда ты смотришь вниз, и я думал, такое существует только в сопливых любовных романах, так что. Рад за тебя.  Ну и что, что к этому моменту лицо Луи излучает тепло, от шеи и выше. У него есть оправдание. В его защиту, Луи был подготовлен к чему-то очевидному и не требующему особых усилий, типа глаз или улыбки. Не к чему-то настолько… Тонкому. Не к чему-то, что показало бы, что Гарри действительно смотрел на него и смотрел близко. И, к тому же, это звучит искренне. Нельзя винить Луи за то, что он стал на пару оттенков краснее.  Но в любом случае, это не лучший комплимент, рассуждает Луи. Определенно нуждается в полировке. Слишком точный. Неловкий. Но в конце концов, Гарри выполняет задание и ему удается заставить Луи покраснеть, так что он закрывает на это глаза.  — Видишь? Не так уж и плохо, правда? Гарри пожимает плечами и криво усмехается. — Да, думаю.  — Ты должен быть благодарен, обычно я беру поминутную плату за эти уроки. В следующий раз пройдемся по полному и правильному использованию вежливых выражений, потому что я заметил, что у тебя есть с этим проблемы. Я ожидаю отличных результатов или сделка отменяется.  — Неплохо, — посмеивается Гарри, улыбка слегка пропадает в уголках рта из-за колкости Луи в его сторону. Может это не была его лучшая идея. — Скажи, а в «вежливые выражения» входят извинения? Потому что я не думаю, что ты достаточно квалифицирован для этого.  Луи напрягается и добрый блеск в его глазах становится холодным в считанные секунды. Почему Гарри не может позволить им разделить что-то хорошее, серьезно? Неужели ему обязательно нужно всё испортить, даже когда он должен становится лучше?  Ну, ладно, может Луи также не стоило формулировать своё предложение вот так. Но он пытался разрядить обстановку шуткой, в то время как Гарри специально решил задеть за живое. — Ах. Спасибо за то, что напомнил, почему я тебя ненавижу, — сквозь зубы отвечает он.  — О, так тебе нужно напоминание? Луи дотягивает до предплечья Гарри и бьёт его, а затем поднимается, чтобы пойти к Лиаму.  — У тебя впереди долгий путь, Стайлс.  — Знаешь, — говорит Гарри, растирая свою руку, — для хорошего создания, ты довольно грубый.  Луи начинает со своей силы трясти Лиама, полностью игнорируя комментарий Гарри.   — Лиам, дорогой, нам пора идти. Гарри меня обижает.  (Лиаму приходится прятать улыбку всю дорогу до портала, потому что он слышал каждое слово, сказанное между его друзьями. Несмотря на небольшую перебранку в конце, Гарри и Луи не зашли дальше этого и когда они все стоят напротив портала, они не утруждают себя тем, чтобы поставить Лиама в середине, чтобы избежать физического контакта. И вот это уже настоящий прогресс.)