Collision

Нет нужды говорить, что Зейн плохо спал этой ночью. Просто всего слишком много. Пройти через волшебный портал, превратить объект своей невыносимой влюбленности в золотую статую, встретить Тора и Сиф, и в качестве вишенки на торте узнать, что он на самом деле из сказочного мира, о котором мечтал всю свою жизнь? Немного чересчур для одного дня. Черт, да пережить что-то одного из этого списка было бы достаточно, чтобы начать переосмысливать все, что он знает. Поэтому неудивительно, что проводит всю ночь ворочаясь в постели, пока Найл безмятежно спит в соседней кровати. Ничего из этого не мешает купидону отдыхать и Зейн завидует ему, пока в очередной раз переворачивает подушку на холодную сторону, закрывая глаза в попытке расслабиться. Это не срабатывает и к тому времени, когда свет начинает проглядывать сквозь маленький промежуток между старыми занавесками, Зейн успел поспать всего несколько минут, и то с перерывами на всю ночь. Его кости ломит от усталости, но каждый раз когда он оказывается на границе сна в голове всплывает образ Лиама, безжизненного и застывшего, и он всегда резко открывает глаза с шатким вздохом. Он пытается оттолкнуть эти мысли, но не может. Не когда у него есть так много времени и такая прекрасная возможность чтобы винить себя. Все будет в порядке, напоминает он себе раз за разом до рассвета, шепча одно и тоже как сломанная пластинка. Все будет в порядке. Все будет в порядке. Он будет в порядке. Мы будем в порядке. Рассвет наступил всего пару минут назад, а кровать Найла уже начинает скрипеть, давая ему понять, что парень начинает просыпаться. Зейн не смотрит в его сторону и продолжает пялится в потолок, провожая трещины и выбоины наверху взглядом. — Доброе утро, — потягиваясь, наконец щебечет Найл, как всегда счастливый и улыбчивый. — Хорошо спалось? — Конечно, — говорит Зейн не отрываясь от своего занятия. — Настолько, насколько можно, после того как ты превратил кого-то в безжизненную статую. Найл вздыхает и кровать скрипит, после этого слышны звуки шагов голых ног по камню, и затем купидон оказывается на кровати Зейна. — Ты же знаешь это не твоя вина, -уже на этот раз серьезно говорит он, присаживаясь рядом. Искренне. — Никто тебя не винит. Лиам будет в порядке и когда он вернется я на сто процентов уверен, что он тоже все поймет. — Я бы не был так уверен, — бурчит Зейн. — Лично я был бы довольно зол. — Если бы Лиам сделал это с тобой случайно, ты бы тоже злился на него? Зейн не отвечает сразу. — Нет, — наконец отвечает он. — Но я влюблен в него как школьница, так что он наверное мог бы отрубить мне ногу и я все равно сказал бы спасибо. Найл хихикает. — И ты серьезно думаешь, что он не чувствует того же? Парень едва мог стоять на двух ногах рядом с тобой в первые пару часов вашего знакомства и он ебаный оборотень. Ты когда-нибудь слышал о существовании неуклюжих волков? Уверенность в словах Найла будоражит что-то в его желудке и Зейн наконец поднимает свой взгляд на парня. Он легко ему улыбается с поднятыми бровями, ожидая ответа. — Думаю, нет, — отвечает Зейн, разрешая себе также немного улыбнуться. Но опять же, он никогда не встречал кого-то похожего на Лиама, оборотнические характеристики в сторону. Он никогда не встречал никого настолько скромного, с искренне благими намерениями, в его жизни кто говорил бы с большей добротой и пониманием. Лиам что-то новое для Зейна, жившего только среди самоуверенных, эгоистичных людей. Лиам чист и невинен. Найл удовлетворенно кивает и легко хлопает Зейна по руке. — Всё будет хорошо! — Всё ещё есть шанс, что мы, ну, ты понимаешь… Не вернемся. Учитывая, что мы даже не знаем о какой подсказке говорил Тор. Это тоже может помешать нам забрать яблоки, разве нет? — осторожно говорит темноволосый парень, не желая портить хорошее настроение Найла, но решая, что быть реалистом важнее в такой ситуации. Может он уже должен был понять к этому времени, что простой замены слов достаточно, чтобы расстроить Найла, но его улыбка совершенно не уменьшается после речи Зейна. Напротив, она только растет, и парень вопросительно наклоняет голову. — Ты… Ты не знаешь какая подсказка? Зейн резко хмурится. Он что-то упускает? — А ты знаешь? — Мы все знаем. Это не секрет, просто все боги сейчас в старческом маразме, — Найл ухмыляется и начинает объяснять. — «Только златорукие души яблоки с дерева могут скушать». Вот почему Идун и Сиф единственные имеют этот дар. Злых Богов нельзя допускать к этому дереву. Луи немного спонтанен, когда дело доходит до серьезных решений, но если бы мы точно не знали, что сможем это сделать, Гарри бы остановил его. В твоей библии о вселенных, что правда ничего об этом нет? — Нет, — Зейн потрясенно качает головой. — Нет, там этого нет. Там вообще мало что говорится об Идун. Найл бурчит что-то о том, как это по земному, игнорировать одну из самых важных женщин в истории, и затем вздыхает. — Ну. Теперь ты знаешь, — заключает он. — Давай встанем. Посмотрит проснулись ли уже наши голубки. Пойдем на завтрак. Соберем пару яблок. Он отходит от кровати Зейна и идет к сумке, где лежит в целости и сохранности вся их одежда, и начинает рыться в поисках вещей. Ему удается найти пару шорт и майку для себя и он бросает похожий наряд в сторону Зейна, перед тем как останавливается на месте и снова смотрит на сумку. — Блять! — восклицает он и наклоняется вниз, чтобы что-то поднять. Он поворачивается и с нервным выражением лица поднимает какую-то бутылочку в воздух. Смазка. Он держит в руках смазку. Зейн без понятия, что происходит. — Что, эм. Что здесь… Найл не обращает на него внимания и стонет, ударяя себя свободной рукой по лицу. — Это должно было быть в другой сумке! Боже, какой же я тупой, не могу поверить, что забыл положить её туда. Зейн… всё также сбит с толку. Он сужает глаза и поднимает брови, пытаясь понять, почему именно Найл считает, будто это его персональная обязанность предоставлять Гарри и Луи смазку — Ты… Ты всегда так заинтересован в сексуальной жизни других людей? — медленно спрашивает он. Найл облизывает губы и подавляет смешок, качая головой, будто вопрос его сильно забавляет. — Ты даже представить себе не можешь, приятель. Он глубоко вдыхает и ставит бутылочку на место, начиная одеваться, быстро разговаривая в процессе. — Ну что ж. Это ведь не последняя ночь, правильно? К тому же им ведь нужно привязаться друг к другу. Отношения не состоят из одного лишь секса. Его там вообще может не быть. Это нормально. Они ведь тоже далеко могут зайти с взаимными минетами и разговорами по душам, правда, это не трагедия, просто небольшая неувязочка, я это знаю, просто, понимаешь, у меня была одна работа— Может всё это должно прояснить вещи для Зейна или типа того, но ничего подобного не происходит. Если на то пошло, ему даже немного не по себе от того, насколько эмоционально включен Найл в отношения Луи и Гарри. Ну или чтобы у них там ни было на самом деле. — Чувак. Что ты такое? — Зейн не может удержаться от вопроса, пораженно смотря на друга. Это совершенно не удивляет Найла и тот просто вздыхает. — Почему все постоянно меня об этом спрашивают? Неудачник, Зейн, я неудачник. А теперь давай посмотрим, что делают наши не занимающиеся сексом с проникновением друзья. Затем он надевает свою обувь и через мгновение выходит за дверь. Зейн немного отстает и просто смотрит на дверь, через которую только что исчез Найл, с нахмуренными бровями и слегка приоткрытой челюстью. Он моргает один раз, два, три, и затем глубоко вздыхает перед тем как быстро одеться и последовать за ним. Дверь к Гарри и Луи уже слегка приоткрыта и Зейн полностью её распахивает, чтобы увидеть почему там так тихо. Из того, что он видел, Найл не самый нежный будильник. Но сейчас Найл не издает ни звука. Нет, он просто стоит на месте; взгляд твердо направлен на огромную кровать впереди. Гарри лежит на спине, Луи обвит вокруг всего его тела, оба мальчика всё ещё спят. Их ноги перепутались между собой, а лицо Луи уютно расположилось в изгибе шеи духа, в то время как нос Гарри устроился в его пушистой челке. Их руки легко переплетены. Ни один из них даже не удосужился раздеться или залезть под покрывало. Это всё бесконечно нежно и невинно; сон смягчает их лица, убирая стены из перепалок, неуверенности и враждебности, обычно высоко стоящие между ними. Зейн медленно отводит взгляд от пары, внезапно чувствуя себя неуютно вот так пялясь на них, и переводит его на Найла. У купидона на лице самая широкая улыбка, которую он когда-либо видел, а глаза искрятся радостью. — Что ж. Кажется, они прекрасно справились сами, — выдыхает он, не двигаясь ещё пару секунд, наслаждаясь моментом. И затем он выходит из этого состояния, хлопая в ладоши и делая пару шагов по направлению к кровати, пока не становится прямо возле неё. — Встаем, голубки, как бы мило и уютно это все не выглядело, у нас куча дел! Подъем! Солнышко—, — он бросает быстрый взгляд за окно, — могло бы быть и поярче, но оно уже встало и вы должны вместе с ним! Луи стонет, его глаза еле раскрываются на пару секунд перед тем как он снова уверенно их закрывает; рука сжимает футболку Гарри. Последний, однако, быстрее понимает что к чему, когда его взгляд начинает метаться по комнате и находит Зейна и Найла, внимательно наблюдающих за ними, и он прочищает горло, незаметно выпуская ладонь Луи из своей хватки. Найл нетерпеливо стучит ногой по полу. — Нечего терять время, парни! Нам нужно быть в столовой через пятнадцать минут. Без опозданий. Давайте-давайте! Найл хлопает в ладоши, чтобы подтвердить свои слова, и затем поворачивается и выходит из комнаты, выводя Зейна за собой. — Я бы настоял сильнее но во-первых, Луи выглядел слишком уютно и мне было жаль заставлять его, и во вторых, нам повезет если мы найдем столовую в этом лабиринте всего за пятнадцать минут. Зейн смотрит на коридор, по которому они идут на прямо сейчас, на всего его двери, выходы и повороты и думает, что Найл, скорее всего, прав. ~ Найл был прав. Когда они спускаются с очередной лестницы и наконец выходят на столовую, прошло уже гораздо больше пятнадцати минут, а Тор и Сиф уже сидят на противоположных концах стола, принимаясь за самый огромный завтрак, который Зейн видел в своей жизни. Гарри и Луи тоже сидят на месте, счастливо накладывая овсянку с фруктами на свои тарелки. — Какого—, — начинает Зейн, заставляя четыре пары глаз перевести свой взгляд на них с Найлом, стоящих на пороге. — Зейн! — радостно приветствует их Луи. — Мы думали, когда вы придете. Это место как лабиринт, правда? Заняло бы гораздо больше времени, чтобы добраться сюда, если бы у Гарри не было его удобной способности к перемещению по воздуху. Он аккуратно хлопает Гарри по плечу, пока тот пытается выглядеть, будто ему на это всё равно. Зейн моргает. — Все магические создания жаворонки? — не может он удержаться от вопроса. — Никак нет, — спокойно отвечает Гарри с набитым ртом брусничного хлеба, — просто нам не повезло застрять с этими двумя. Луи выглядит так, будто хочет вмешаться, оспорить слова Гарри, но Тор прочищает горло перед тем, как у него появляется возможность. Наверное, это к лучшему, думает Зейн. Он не провел так уж много времени с этой парочкой, потому что в основном фокусировался только на Лиаме, но только самый невнимательный человек на заметит бесконечные препирания между ними. — Большая часть подготовки к вашему путешествию выполнена. Вам выдадут карту, еду и питье, а также оружие. Не то чтобы мы уверены в том, что оно вам понадобиться, — быстро добавляет Тор, когда ловит взволнованный взгляд Луи. — но там могут быть злые существа, вышедшие на поверхность из-за того, что Боги слишком ослаблены, чтобы сдерживать их. Зейн сглатывает, чувствуя странную смесь страха и предвкушения. Он правда это делают. Он правда это делает. До него медленно доходит, во что он ввязался. Не то чтобы он не понимал до этого, что это может быть опасно. Он знал это, когда направлялся сюда. Его это просто не волновало, желание и нужда быть с этими мальчиками пересилила любую потенциальную опасность. Все еще пересиливает. Он бы никогда не смог просто уйти домой сейчас, даже будь у него такой шанс. Но. Всё же. Не то чтобы ему совсем не страшно от мысли о том, что ему придется увидеть смертоносных монстров. Это базовый человеческий инстинкт, быть слегка скептично настроенным к такой идее. Он все еще собирается это сделать. Он не озвучит свои переживания и попытается быть полезным своей команде, а не пустым балластом. Но это не значит, что его ладони не потеют от мысли что может случиться, если им очень сильно не свезет. Но он все равно это сделает. Если оказаться лицом к лицу со смертью это то, что потребуется, чтобы вернуть Лиама, увидеть его улыбку и то, как он смотрит на Зейна, будто он самый прекрасный человек из всех живущих—значит он это сделает. (Он кусает грушу и почти ломает себе зуб, когда понимает, что она золотая. Зейн грустно вздыхает.) — Вообще-то, я тут подумал, — внезапно начинает Луи заставляя всех перевести взгляд на него, — и мы делаем это всё неправильно. Неловкая тишина падает на обеденный стол, никто не уверен, что он имеет под этим ввиду. Молясь всем чем только можно, что фэйри не пытается по какой-то причине испортить им сделку с Сиф, Зейн говорит: — Можешь пожалуйста… уточнить? Луи уверенно выпрямляет спину. — Мы готовимся к тому чтобы дойти до золотых яблок с помощью ног или крыльев, — говорит он, — в то время как среди нас уже есть человек, который может прошерстить весь мир за пять минут и при этом брать с собой других людей. Ну или, одного человека. Но нам ведь и нужен всего один человек, правильно? Он заканчивает свою речь хлопая в ладоши и бросая многозначительный взгляд на Зейна и затем на других присутствующих за столом. Это имеет смысл, думает Зейн. Серьезно. Если пойдут только они двое, это уменьшит количество людей, в потенциальной на опасности, у них займет намного меньше времени на дорогу—возможно они смогут вернуть Лиама сегодня—и в целом это гораздо более эффективно. Он не может с этим спорить. Единственное, что он может сказать, учитывая все, что он понял за это время… Он не слишком нравиться Гарри. Они обменялись парой шуток и несколькими взаимными улыбками, но вне этого, дух не проявляет особой теплоты по отношению к Зейну. Не то чтобы Гарри вообще казался улыбчивым экстравертом, но. Он нормально общается и с Найлом и с Лиамом, и, что ж—Луи на другом уровне, разве нет? Он не должен сравнивать никого с Луи. Но вот Гарри он не слишком нравится, и хотя он может только гадать почему (возможно для духа слишком изматывающе находиться вокруг него, учитывая историю страданий Зейна), он не хочет идти в это путешествие, если оно поставит Гарри в неудобное положение. Подтверждая его теории, Гарри и впрямь, похоже, совсем не рад такой перспективе. Его глаза резко расширились, а тело застыло в одном положении; обеспокоенная морщинка появляется между его бровями. — Я—не думаю, что это хорошая идея, — пытается он. — Это буквально восхитительная идея, — сразу же парирует Луи, и Гарри выглядит… болезненно. — Я не думаю, что это сработает. Если мы наткнемся на что-то, ни один из нас не сможет постоять за себя. — Честно, Гарри? Мы с Найлом не особо вам поможем. Тор уже сказал, что вам выдадут необходимое оружие. — Да, но это—это очень изматывающе. Для меня, брать кого-нибудь с собой в другой форме. Я слишком быстро устану от этого. — Пиздеж. Ты никогда не уставал от меня. — Да, но ты это—ты, — Гарри молчит какое-то время, размышляя над тем, стоит ли ему объяснять. — Я знаю тебя. С тобой это работает. Это другое. Луи очень очевидно пытается не реагировать; его ресницы дрожат и кажется, что он не может подобрать слова несколько секунд, но, каким-то образом, это только сильнее убеждает его в том, что Зейн и Гарри должны пойти в одиночку. — Значит тебе тоже нужно узнать Зейна поближе, чтобы все сработало! — говорит он милым и в тоже время строгим голосом, который Зейн слышал за всю свою жизнь только у Луи. — Ты можешь это сделать, мы оба это знаем. Это будет просто. Или у тебя есть ещё какие-то возражения, которые мне нужно развеять сначала? Гарри поджимает губы и быстро сужает глаза смотря на Луи, видимо слишком вежливый, чтобы сказать в открытую, что его проблема это сам Зейн. Зейн это уважает. Гарри, на самом деле, довольно славный, для духа боли. Они должны быть жестокими созданиями со злыми намерениями, а не ворчливыми существами, влюбленными в фэйри. Зейн все меньше и меньше противится идее пойти туда с Гарри в одиночку. Может тогда он сможет выяснить а) почему Зейн так сильно его напрягает, и б) как много Гарри о нем знает, чтобы возможно он мог опустить собственные стены. Найл с Зейном наблюдают за тем как Гарри и Луи интенсивно пялятся друг на друга, очевидно ведя какую-то молчаливую перепалку, пока дух наконец не сдается, тяжело вздыхая. — Окей. Ладно. Хорошо, мы пойдем. Если только Зейн не против? — нервно переводит он взгляд на Зейна. Тот кивает. — Да, все в порядке, — говорит он, пытаясь звучать как можно более невозмутимо. Все молчат какое-то время, обдумывая новый план. — Что ж, очень хорошо, — говорит Сиф, — Найл, Луи, вы, конечно же, можете остаться здесь в это время. ~ Сказано — сделано. После завтрака Гарри и Зейн получают достаточно большую сумку, чтобы поместить яблоки и несколько необходимых им вещей, и уже могут идти. Тор и Сиф пожимают им руки, ёще раз благодарят их и желают удачи, а Зейн улыбается и пытается казаться как можно спокойнее. Гарри и Луи в процессе очередной ссоры тире странной сессии флирта («Гарри, все будет нормально. Я понимаю, что поднял стандарты абсолютно всего в твоей жизни, но тебе придется с этим как-то мириться.» «Невозможно. Ты слишком завысил планку, Луи. Моя жизнь уничтожена.» «Моя тоже. Следующий аргумент.» «Но ты все равно думаешь, что я восхитительный.» «Нет.» «Ты буквально это сказал.» «Не припоминаю.») и Зейн закатывает глаза. Это даже немного мило, но он никогда в этом не признается. Итак, наконец, Гарри подходит к Зейну и берет его за руку. — Просто не думай ни о чем лишнем, окей? — говорит он. — Делай все тоже самое, что ты делал в прошлый раз, и мы будем в порядке. Зейн просто кивает и затем его затягивает в водоворот безсознания. Гарри гораздо более эффективен в плане перемещения, чем тот портал в сарае. Всё мелькает так быстро, что Зейн видит лишь оттенки зеленого, коричневого и золотого, и ему действительно сложно держать свои мысли под контролем, но всё же им удается безопасно приземлиться и единственное, что остается у Зейна в напоминание о путешествии, это слабость в коленях. Он резко выдыхает, всё ещё не отводя взгляда от земли, пытаясь немного отдышаться. — Та еще поездочка, — говорит он. Гарри не отвечает и поначалу Зейн думает, окей, то есть это будет проходить так, мы даже не будем разговаривать? Но затем он замечает напряженную позу Гарри и его широко раскрытые глаза, и Зейн решает повернуться к Золотому дереву впервый раз. И, как бы, ну. Пиздец. Кажется они здесь… Не одни. У основания дерева стоит, прикованный толстой цепью, огромный волк. Он наблюдает за новоприбывшей парой с голодом и агрессией; угрожающий рык исходит из его желудка. Сердце Зейна застревает где-то у него в горле и все о чем он может думать это блять, блять, блятьблятьблятьблять, потому что он знает. Он знает, кто это. Фенрир. Зейн знает о нем, даже видел кошмары с его участием в детстве. Он знает помнит историю так четко, историю о большом, злом волке, которого Боги посчитав слишком опасным и жестоким, приковали к камню до конца времен. Его мозг подкидывает главу из Библии мифов, слова бьют колоколом в его голове. Для третьей попытки сковать зверя, Боги попросили гномов выковать самую прочную цепь, которую только возможно. Когда они смогли обмануть Фенрира и заставить его думать, что это лишь ещё одно испытание его силы, он стал что-то подозревать и потребовал, дабы один из Богов положил свою руку ему в пасть, как жест доверия. В конце концов, Тир согласился, зная, что скоро у него будет на одну руку меньше, и Боги заковали огромного волка. И конечно, как только Фенрир понял, что не может сбежать из своих цепей, он яростно вырвал руку Тира из его плеча. В конце концов, его перековали к большому булыжнику, поместив меч в его пасть, дабы оставалась она открытой. И суждено ему там находиться до самого Рагнарёка. — А! — внезапно кричит голос позади них, вырывая Зейна из его мыслей. — Я знал, что рано или поздно они пришлют кого-нибудь снова. Гарри и Зейн резко оборачиваются смотря на—такого же старого как и все—бога перед ними. Его кожа дряблая, а волосы серебристы, но в его глазах есть угрожающий блеск, отметающий все сомнения в голове Зейна, что это может быть кто-то кроме Локи. Локи всегда был его любимцем, на самом деле. Он был тем, кого никогда не волновали вопросы морали, создатель вечного хаоса, но прямо сейчас Зейн слишком напуган, чтобы благоговеть перед ним. К тому же, если освобождение Фенрира дело рук Локи, Зейну следует пересмотреть свою позицию насчет него. Бог непринужденно подходит к ним ближе, а его глаза скользят по черным татуировкам на руках Гарри. — Север? — спрашивает он. — Тартар, — невозмутимо отвечает Гарри с твердым взглядом, и Зейн знает, что это должна быть угроза. Держись, сука, подальше. Локи кивает и щелкает языком. — Впечатляет. Жаль что у тебя нет здесь сил, да? Гарри тушуется, но лишь самую малость, лишь на полсекунды, не прерывая зрительного контакта. — Они мне не понадобятся. Локи зловеще улыбается. — Слушайте, я здесь не для того, чтобы драться, — говорит он. — Я просто хочу, чтобы вы забрали яблоки. И затем отдали их мне. Гарри пораженно смеется. — Хорошая попытка, но этого не случиться. А сейчас, убери свою ебаную шавку от дерева или не получишь никаких яблок вообще. И затем к Зейну, наконец возвращается голос, натянутый и хриплый, но все же он есть. То, что Фенрир не находиться возле камня, к которому его приковали, уже сама по себе трагедия. Зейн думает о всех легендах, которые он прочитал, думает о Рагнареке, думает о том, как все это случиться, если Фенрир окажется на свободе. — О боже мой. О боже мой, ты не можешь этого сделать, — говорит Зейн с явной паникой во взгляде. — Освобождение Фенрира ключевой фактор вашего апокалипсиса. — Так и есть, — соглашается Локи, будто это совсем не большое дело, голодный взгляд гуляет по яблокам позади них. — Но ведь он ещё не свободен, так ведь? Поэтому давайте я расскажу вам как все будет происходить, — он невозмутимо переводит взгляд с Зейна на Гарри, затем обратно и спокойно объясняет. — Я отвяжу Фенрира от дерева и вы соберете каждое яблоко, которое можете найти. Когда вы это сделаете, то отдадите их мне и я снова стану молодым. Я заберу яблоки и отдам их богам—но не за бесплатно, конечно. Им нужно будет оказать мне услугу. Или отдать мне что-то из своих владений, на что я положу глаз. Они пойдут на все, чтобы вернуть свою молодость. Это замечательная возможность для меня. Фенрир угрожающе рычит и у Зейна бегут мурашки по коже. Его разум безостановочно кричит и он абсолютно уверен, что может потеряет сознание от сердечного приступа в любую минуту. Гаррри, в тоже время, совершенно не кажется напуганным, только осторожным и сдержанным. Зейн думает, что конечно же, он уже встречался с такими созданиями, и если честно, он ужасно рад, что застрял здесь именно с Гарри, а не с кем-нибудь ещё. — А если мы этого не сделаем? — спокойно спрашивает Гарри. — Что, если мы откажемся? Локи пожимает плечами. — Тогда я натравлю на вас Фенрира. Если Боги все равно умрут без этих яблок, а вы не соберете их, потому что не хотите их никому отдавать ни при каких условиях… Я не вижу ни одной причины почему я не могу ускорить этот процесс. Блять, это логично. Это имеет смысл. Зейн это знает, и он знает, что Гарри тоже это понимает. — Поэтому то как я вижу ваш выбор, — заключает Локи, — это позволить всем, включая вас самих, жить, или позволить всем, включая вас самих, умереть. Что же это будет? Зейн поворачивается к Гарри чтобы попытаться выяснить, что у него на уме, обсудить происходящее, подумать над другими вариантами, но Гарри даже не двигается и просто говорит: — Ладно. Отвяжи своего монстра. Локи удовлетворительно мычит и танцующей походкой идет к Фенриру, ослабляет цепь и отводит волка от дерева, давая Гарри и Зейну место для сбора яблок. Однако, держит он его всего в паре дюймов от них, большого и угрожающего; дыхание на их шее служит предупреждением, что волк достаточно близко, чтобы услышать любые разговоры между ними. Зейн поднимает дрожащую руку и обворачивает её вокруг блестящих фруктов, медленно, но легко отрывая их от ветки. Яблоко гладкое и тяжелое в его руке, и он опускается на земли и кладет его в паре футов от себя перед тем как повторить процесс снова и снова, так медленно как только можно, давая время себе и кудрявому духу на придумывание плана. Плана побега. Гарри ничего не говорит просто наблюдает за всем с немного пустым взглядом и Зейн молится каждому известному ему богу, что это его «я думаю над гениальным планом решения всех наших проблем» лицо. Они не обмениваются ни единым словом пока Зейн продолжает снимать фрукты с дерева, и проходит еще несколько минут перед тем, как он кладет последний на землю. Следующие несколько секунд пролетаю так быстро, что моргнув, можно пропустить абсолютно всё. Гарри наклоняется и засовывает все яблоки в сумку и затем хватает Зейна за плечо. Локи, сразу же понимая намерения духа, яростно кричит и спускает с цепи Фенрира. Все случается за какие-то микросекунды, то как Фенрир рычит и прыгает на них, но для Зейна время, вроде как, останавливается. Тысячи мыслей одновременно пролетают в его голове, царапая черепную коробку, просачиваясь через его уши, освобождая место для новых. Он сейчас умрет. Это его конец. Его безрассудное приключение продлилось всего пару дней и его время уже пришло, и он больше никогда не сможет увидеть своих новых друзей еще раз. Он никогда больше не увидит Лиама. Лиама, которого они пришли сюда спасать, Лиама, которому придется остаться золотой статуей, пока Боги Асгарда постепенно увядают вокруг него— В качестве рефлекса он поднимает руки, чтобы защитить свое лицо, держа их перед собой и последнее, что он видит перед тем как закрывает глаза это огромная, голодно раскрытая пасть. Его руки встречаются с мокрым носом. И затем находят что-то удивительно твердое. И затем ничего не происходит. Сначала, Зейн думает, что он уже умер. Он остается полностью в этом уверенным секунд двадцать и думает, вау, по крайней мере это было безболезненно. Он в какой-то мере даже благодарен. Затем он понимает, что его глаза всё ещё закрыты, поэтому он медленно и осторожно открывает их, готовый лицезреть любую жизнь после смерти, которую ему теперь суждено принять. Его встречает раскрытая пасть огромного волка. Совершенно золотого волка, застывшего на одном месте. Зейн резко выдыхает и, спотыкаясь, отходит назад, когда осознание того, что он еще жив, накатывает на него как ледяная волна холодного океана, посылая мурашки вдоль его позвоночника и дрожь по венам. Никто ничего не говорит и Зейн с Гарри пораженно стоят на месте, пялясь на огромную фигуру безжизненного волка перед ними. А Локи? Локи выглядит так будто сейчас словит инфаркт, его челюсть приоткрыта а глаза широко распахнуты, быстро переводя взгляд между Гарри, Зейном и Фенриром, пытаясь понять, что только что произошло. И затем он говорит. Хотя, скорее кричит. - Что?! Как это произошло?! Он пригвождает Зейна к месту своим разъяренным взглядом. — Как ты смеешь, — шатаясь, бросается он к Зейну, вытягивая руки, будто уже готовясь его задушить, — как ты— Зейн паникует от убийственного взгляда в глазах Локи, и когда бог подходит достаточно близко, он хватает Локи за запястья и— Теперь у них две золотые статуи. Обе одинаково злые и безжизненные. Зейн не может делать ничего кроме как пялиться на свои творения; в восхищении же или ужасе, он пока не может сказать. Он только что превратил Асгардца и одного из самых опасных созданий… В статуи. Он превратил Фенрира и Локи в статуи. Голыми руками. Рядом с ним Гарри издает первый звук с тех пор как они начали собирать яблоки, и это сердито пораженный—но все же, облегченный—смех. — Боже мой, — скулит он между смешками. — Зейн, о боже мой. Он отходит назад, пока его спина не прислоняется к дереву, и падает вниз, с рукой на своем желудке.  — Это было ахуенно. Он качает головой в неверии. Зейн, все еще держащий руки перед собой будто они на самом деле тикающие бомбы, тоже разрешает себе немного посмеяться. Они почти умерли. Они почти умерли. И Зейн? Зейн только что спас их обоих. — Мы живы, — отстраненно ухмыляется он, также наклоняясь к земле и приседая, руки все еще сжаты в кулаки, на всякий случай, но прямо сейчас ему всё равно на то, что его чувства не под контролем. Они сидят рядом, смеясь и хихикая в перерывах между тяжелой одышкой, обмениваясь пораженными взглядами, постепенно возвращаясь в реальность. Всё в порядке. Они забрали яблоки. Они вернуться назад, вернут богам их молодость, а боги вернут им Лиама. Зейн снова увидеться с Лиамом. Они успокаиваются через какое-то время, выравнивая дыхание и возвращая себе трезвое состояние ума, и просто сидят там, смотря в небо и ценя подаренную им жизнь. Гарри определенно в хорошем настроении сейчас, замечает Зейн, более доступный чем обычно. Так что, думает он, может ему стоит попробовать выяснить, что дух на самом деле о нем думает. — Не хочу переступать никакие границы, — осторожно начинает он, — но могу я у тебя что-то спросить? Гарри поднимает бровь и пожимает плечами. — Конечно. Они ничего не говорят, пока Зейн пытается найти лучший подход, чтобы начать предложение. Он не хочет звучать так, будто обвиняет его в чем-то, но он также не хочет выглядеть тряпкой. Или жадным до чужого одобрения, не важно. — Я, кажется, не слишком нравлюсь, — легко говорит он вначале, не сводя взгляда с лица Гарри, ожидая его реакции. Левый уголок рта Гарри дергается, создавая ямочку. — Это не вопрос. — Просто интересно. Гарри вздыхает. — Дело не в твоем характере. Ты точно один из самых терпимых людей, которых я встречал. Это твоя… Гарри машет руками и показывает на воздух вокруг Зейна, будто он поймет то, что дух не может выразить словами. Но, кажется, он и впрямь понимает, и кивает. — Моя боль? — Я делаю людям больно каждый день. Это моя работа, — продолжает Гарри. — Но мне никогда не… никогда не приходилось видеть это. Последствия. Общую картину. Я делаю свое дело и ухожу. Я никогда—никогда не остаюсь, чтобы увидеть их. — Значит, причинять боль кому-то все же заставляет тебя чувствовать себя виноватым, — медленно говорит Зейн, соединяя точки у себя в голове, — правильно? — Только если я не держусь подальше, — быстро говорит Гарри. — Я думал, что духи алго—, ну, ты понимаешь. Были запрограммированы ничего не чувствовать. Или типа того. Кудрявый парень хрипло смеется. — Может у нас и не самые лучшие намерения, но это всего лишь из-за нашей работы. У нас все еще есть душа, Зейн, такая же, как и у тебя. Или Луи. Или Найла, или какого-нибудь бога. Конечно, мы можем сочувствовать. Хотя они всеми силами пытаются это исправить. Зейн не знает. что на это сказать, поэтому он просто кивает и позволяет тишине окутать их. Все в порядке. Гарри в порядке. Он ему нравится. — Ты тоже не был в восторге от моего присутствия, — говорит Гарри через какое-то время, — разве нет? — Ну, — Зейн растягивает слово, сомневаясь, что именно ему стоит сказать, — не слишком приятно знать, что какой-то незнакомец в курсе всей твоей грустной истории просто взглянув на тебя и ты ничего не можешь с этим сделать. — Я понимаю, — мычит Гарри. — Значит ты не… Ну, ты понимаешь. Не боялся, что я причиню тебе боль или типа того? — Не, не особо, — лоб Зейна покрывается морщинками. — Тебе было слишком комфортно с остальными и остальным было слишком комфортно с тобой. И затем я подумал, что ни один человек, влюбленный в фэйри, не может быть по-настоящему ужасным. По крайней мере это точно заставляет Гарри как-то отреагировать. — Влюб—, — запинается он. — Влюблен—Я не влюблен в Луи! Что за хуйню ты несешь? Зейн фыркает. — О, нет, Луи, ты это ты. Ты другой, — имитирует он глубокий, медленный голос. — Давай я выпью текилу из твоего пупка и обниматься с тобой всю ночь, чтобы доказать, как сильно мы друг друга ненавидим. — Эй, — Гарри тянется рукой и шлепает его по предплечью, — во-первых, я так не говорю, а во-вторых— Во-вторых так и не звучит, потому что Гарри продолжает открывать и закрывать рот, не имея нормального объяснения. — Просто мне нравится быть рядом с кем-то, кто не ведет себя так, будто я пугающий, — в конце концов говорит он. — Гарри, -медленно отвечает Зейн, — Луи не единственный, кто так делает. Я не веду себя так, Найл и Лиам не ведут себя так. Поэтому если ты не чувствуешь того же, что ты чувствуешь к Луи, по отношению к нам, думаю было бы логичным предположить, что дело не в этом. Гарри не отвечает и просто смотрит вниз на свои руки. — Ты же знаешь, что это нормально? — осторожно продолжает Зейн, — То, что он тебе нравится? В этом нет ничего такого. — Конечно же есть, — резко отвечает Гарри. — Мама накажет меня, затем накажет Луи, после чего она скорее всего от меня откажется, а Луи будет настолько глубоко травмирован, что больше никогда не сможет посмотреть на меня. В его словах нет никакого отрицания, замечает Зейн. Гарри определенно думал об этом больше, чем хочет признавать. — Поэтому ты пытаешься бороться со своими чувствами? Зейн терпеливо ждет, пока Гарри подбирает слова, понимая, что ему это нужно. Должно быть, он держал это в себе довольно долго. И с каждым уязвимым предложением, покидающим его губы, представление Зейна о Гарри также меняется, меняется во что-то более… человечное. — Да. Нет, — Гарри вздыхает и подтягивает колени к груди, кладя на них свои локти. — Я, блять, без понятия какая у Луи позиция во всем этом, — наконец признается он. — Он такой. Такой сложный. Приводит меня в бешенство. Он не только всегда бросает мне вызов и достает меня, но при этом… Я рассказал ему вещи, о которых никогда никому не рассказывал до этого—и он всегда реагировал замечательно—но… Сам он почти ничего не говорит. Я знаю его, но при этом я не знаю, что творится у него в голове, потому что, кажется, он мне с этим не доверяет. И я не могу выкинуть из головы мысль, что все происходящее значит для меня больше, чем для него. А я таким не занимаюсь. У Зейна начинает кружиться голова от осознания того, насколько искренний и многослойный дух на самом деле. Как искусно он признается во всех этих вещах, будто с точностью знает, что он говорит, обдумывал это снова и снова. Зейн никогда бы не ожидал увидеть такую уязвимость у духа, и он невероятно рад, что Луи так уверенно отправил их сюда вместе. Он не может удержаться от маленькой улыбки, когда понимает, что Гарри не поверхностный и не страдает комплексом превосходства, и он вовсе не такой самоуверенный каким, несомненно, хочет показаться. Большинство внешних характеристик Гарри взяты от предвзятой точки зрения других существ, и Зейн чрезмерно благодарен за то, что ему удалось увидеть его как глубокое и разнообразное создание. Кого-то, кто циничный и чувственный, гордый и красноречивый. — А ты когда-нибудь просил его рассказать что-то о себе? — медленно спрашивает он. Гарри задумчиво хмурит брови. — Я… Нет, — наконец говорит он. — Думаю нет. — Что ж. Тогда может он и не прочь открыться тебе, просто ему нужен толчок, понимаешь? Ничего такого не случится если ты попробуешь. Просто спроси его о том, что хочешь узнать. Гарри медленно кивает пока обдумывает это и затем поднимает взгляд на Зейна и улыбается уголком рта. — Не напомнишь зачем я все это рассказываю? Зейн пожимает плечами. — Эй, ты в курсе о каждом моем болезненном опыте и слабости, которые я когда-либо пережил. Я пытаюсь сравнять наши счеты. Гарри тихо смеется. — Ты классный, Зейн. — Ты тоже ничего. Зейн чувствует, будто они должны быть друзьями. Будто они понимают друг друга на другом уровне и между ними нет никаких недомолвок. Теперь когда Гарри больше не незнакомец, когда он человек, Зейн чувствует себя хорошо, имея рядом создание, знающее все его глубочайшие страхи и встречает их без какого-либо осуждения. Только с пониманием. Предложением выслушать. Может, Зейну это было нужно гораздо больше, чем он представлял. Может, Гарри тоже это чувствует. — Итак, — говорит дух, — как насчет того, чтобы мы забрали яблоки к Тору и вернули нашего любимого оборотня, м? — Звучит неплохо, — говорит Зейн, энергично поднимаясь на ноги. — И, эм… Может и этого парня тоже. Может. Он осторожно пихает золотой подбородок Локи ногой. Гарри серьезно задумывается. — Может. Но давай лучше оставим это Богам на усмотрение. — Давай.