Демон внутри, он зовёт меня в Ад. Резь в животе, стигматы на теле. Боль разрывает, демон мой рад! Срывает мой крест, нет больше тени. Оставив лишь шрамы внутри, Демон и бесы кружат надо мной. Кожа сгорает, прорастают рога. Мелькают глаза, наступает покой… Демон стоит, я зову его в Ад…
Angel On Fire — Halsey
Герцог Рейнард Веллингтон в узких кругах был известен тем, что никогда не скупился на роскошь. Всё, что хоть как-то касалось его семьи, обязано было быть лучшим из лучших. Если дом, то непременно огромный с шикарным садом, искусственным прудом с декоративными рыбками, фонтанами, собственной площадкой для тренировок и, разумеется, несколькими крохотными домиками для садовников и конюхов (остальная прислуга располагалась в доме). Его супруга — суровая герцогиня Эстелла Веллингтон, наоборот, предпочитала излишней помпезности простоту. Хотя воспитание выбирала для дочери самое жёсткое, какое не применяли даже самые известные гувернантки Англии. Едва ли Виктория научилась говорить и понимать, женщина приставила к ней нескольких самых доверенных учителей, стараясь дать знания по этикету, литературе, музыке, вышиванию и живописи самостоятельно. Не сказать, что её дочь была чем-то недовольна… Скорее, она понимала, что это как таковая обязанность. Да и к тому же это всё делалось для её же блага, а потому младшая Веллингтон в какой-то степени чувствовала себя должной выполнять всё на высшем уровне. Как того вечно желает отец. — Пока играла кровь, И я на клятвы не скупился, помню. Нет, эти вспышки не дают тепла, Слепят на миг и гаснут в обещанье. Не принимай их, дочка, за огонь. Монотонный вкрадчивый голос матери, зачитывающий строки из очередного произведения Шекспира, тихим эхом пронёсся по небольшому читальному залу библиотеки, представляющему из себя пространство в виде полукруга, где стены цвета слоновой кости постепенно переходили в куполообразный потолок. В нём находились и обитый сапфировой вельветовой тканью диванчик с резными подлокотниками из тёмного дерева, низкие столики с лежащими на них книгами, пара напольных ваз с сочными растениями и наконец — несколько тумбочек, накрытых кружевными салфетками. Эстелла, мерно вышагивающая в закрытом ситцевом платье тёмного лазурного оттенка, держала в одной руке увесистую книгу в кожаном переплёте, иногда бросая беглые взгляды в сторону сидящей на диванчике дочери. Та была в домашнем платье схожего кроя, только его цвет был сравним с утренним весенним небом нежели с ночной синевой. Длинные каштановые локоны подобраны в высокий пучок, хотя пара непослушных вьющихся прядей всё же выбилась из него, теперь обрамляя лицо по бокам. — Гамлет. Диалог Офелии и Полония. Следующее, что он сказал: Будь поскупей на будущее время, — ответила Виктория, сверля взглядом карих глаз столешницу. Старшая Веллингтон медленно кивнула, переводя взгляд на часы с крупным циферблатом, стоящие почти у самого выхода из зала. Время близилось к семи часам, а значит Рейнард уже должен быть на территории герцогства, если не возникло каких-либо трудностей. — На сегодня, думаю, можно закончить. — Эстелла устало потёрла переносицу. За прошедшие годы зрение явно упало, да и она сама уже не юна. А посиделки за книгами до поздна явно её здоровье не улучшат. — Иди отдохни, завтра тяжёлый день. Виктория поднялась с диванчика, сразу же одёргивая длинную юбку платья. Взяв со стола две книги, на обложке которых серебристыми витиеватыми буквами было выведено «Jonathan Swift», она пожелала матери спокойной ночи и отправилась в свою спальню, находившуюся в западной части поместья. Служанка, ожидавшая её всё это время возле библиотеки, вежливо поклонилась и произнесла дежурную фразу: — Miss, мне распорядиться об ужине? Желаете поесть в комнате? — следуя по изученному маршруту за госпожой, спросила девушка. — Я не голодна, Тесс. Принеси мне чай и всё, потом можешь идти. — чувствуя усталость едва ли не каждой клеткой тела, сухо ответила она. С самого утра её не покидала мигрень. Виски сдавливало тупой болью, перед глазами мелькали чёрные пятна, дыхание из-за резко подступающей тошноты порой приходилось контролировать. И сейчас единственное, что хотелось сделать — это упасть на мягкую широкую кровать с обилием подушек и зарыться в одеяле по самый нос. — Завтра Ваш День Рождения, Miss. Господин Рейнард боялся, что не успеет вернуться к торжеству, поэтому прислал подарок и цветы с поздравлениями заранее, — осторожно начала Тесс, боясь, что разговор об очередном отсутствии отца на празднике разозлит хозяйку. — Я отнесла его в Вашу комнату, а цветы поставила в вазу и оставила на столе. Как только она закончила, Виктория остановилась у знакомой тёмной двери. Служанка уже ожидала наказания за несдержанность, как то называла герцогиня, ведь без позволения прислуге говорить и вовсе запрещалось, а тут… — Хорошо, посмотрю позже. Я сама переоденусь, так что иди. Тесс склонилась в поклоне и тут же упорхнула за чаем для госпожи, а та в свою очередь, оказавшись на «своей территории» прижалась спиной к двери, на секунду прикрыв глаза. Из груди вырвался тяжёлый вздох, но взгляд тут же зацепился за большую коробку, лежащую на кровати. Преодолев расстояние, Веллингтон коснулась бледно-голубой картонной упаковки с большой белой надписью «Diamond». Именно так назывался один из самых известных ювелирных брендов Англии, созданный другом её отца — Вильтоном Т. Спирсом. Сняв перевязанную атласной лентой крышку, Виктория увидела сияющие в лучах предзакатного солнца колье, серьги и (на него она обратила большее внимание) кольцо. Белое золото и ромбовидный сапфир глубокого синего оттенка. Очень похож на тот, что носил отец на своём фамильном кольце. Рядом с коробкой лежал сложенный лист бумаги, украшенный лепестками фиалки и тонким кружевом. Развернув его, Веллингтон увидела красиво выведенное отцовским почерком поздравление:«Здравствуй, моё сокровище! Надеюсь, когда ты будешь это читать, не станешь расстраиваться из-за того, что меня опять нет рядом. Я отправляю тебе этот подарок и цветы с мыслью, что снова пропущу праздник, хотя очень бы хотел вручить всё лично и увидеть твою улыбку. Ты ведь так редко улыбаешься нам с мамой… Но сейчас я бы не хотел омрачать момент ещё сильнее, поэтому поздравляю тебя с наконец-то наступившим семнадцатилетием! Будь счастлива и помни, что как бы далеко я не был, всегда буду помнить о вас. Прости за всё. Папа.»
К горлу подступил противный ком, не дающий возможность сделать вдох и собраться с мыслями. В глазах ощутимо защипало, но как-только раздался стук в дверь, Виктория тут же постаралась успокоиться, чтобы не предстать в неподобающем виде пускай и перед прислугой. — Входи, Тесс. Получив разрешение войти в покои хозяйки, горничная осторожно придержала дверь локтём, следя, чтобы приборы не упали с подноса. — Я заварила чай с мятой и принесла ваше любимое печенье с корицей, Miss. Мне добавить молока или мёд? — ставя всё на столик и наливая кипяток в изящную фарфоровую чашку, спросила служанка. Аристократка задержала взгляд на приборах, что-то обдумывая, после чего ответила: — Немного молока добавь. А печенье распределите с Сарой, — сказала она, когда та уже собиралась поставить этажерку со свежими изделиями. — Что-то сладкого мне сегодня не очень хочется… Тесс чуть опешила, но быстро взяла себя в руки. Иногда этим горничным перепадало что-то от госпожи, вроде того же печенья или пирожных, но бывало, что за хорошую работу Виктория давала какое-нибудь украшение, как недавно броши с изображением роз. Однако заслужить её доверие стоило больших усилий, поэтому работали всецело на неё только две девушки. — Как прикажете. Вы очень щедры к нам, Miss. — склоняя голову и стоя так какое-то время, поблагодарила она хозяйку. — Лекарь сказал, что Сара уже идёт на поправку и скоро вернётся к своим обязанностям. — Держи меня в курсе. Можешь идти, посуду с утра заберёшь. — ощутив новый приступ мигрени, приказала Веллингтон. Пожелав хороших сновидений, Тесс мигом покинула покои, оставляя Викторию в долгожданном одиночестве. И как только дверь захлопнулась, кареглазая болезненно сжала зубы, касаясь холодной рукой лба. Кажется выспаться не получится…***
Холод. Жуткий пронизывающий до костей холод. Кончики пальцев подрагивали, бледные губы сжались в тонкую полоску, тело по инерции сжалось в комок, стараясь полностью спрятаться под одеялом. Неприкрытые ночной рубашкой участки кожи казалось стали белее снега. Пульсирующая венка на оголённой шее неистово билась и казалось, что если слегка надавить на неё, то она тут же разорвётся под давлением. Громкий стук от удара ставней о стену заставил аристократку резко распахнуть глаза и сесть на кровати. Частое прерывистое дыхание ножом разрезало гробовую тишину, неожиданно наступившую в спальне после удара. Уняв дрожь в теле и вытерев краем рукава выступившую на лбу испарину, Виктория ощутила, как тепло постепенно наполняет её, а мороз, сидевший глубоко внутри начал отступать. Наконец успокоившись, она встала с кровати и на ватных ногах направилась закрыть окно. Подойдя к нему и только-только коснувшись рамы, Веллингтон замерла на месте. «Странно. Учитывая, какой сильный был удар, на улице должен быть настоящий шторм, но… ветра совсем нет. Каким образом тогда окно открылось?» Всё же плотно захлопнув его, девушка на пару секунд задержалась, всматриваясь через стекло в ночную даль. Вдалеке, за густым лесом виднелась река, в чьих водах отражалась полная луна и россыпь мерцающих звёзд на чернильном небе. Необычайное зрелище. Вот только… Виктория озадаченно перевела взгляд куда-то вбок, смотря уже не на красочный пейзаж за окном, а на два горящих в темноте жёлтых огонька. Те не двигались, всё так же оставаясь сантиметрах в пяти от её собственного отражения в стекле… Отражения… От появившейся догадки по спине Веллингтон прошла крупная дрожь. Желудок ухнул куда-то вниз, а тело объял липкий страх, лишая возможности сдвинуться с места. Ведь теперь было ясно, что эти жёлтые огни — глаза, обладатель которых стоит сейчас прямо за ней. Тем временем к ним добавилось ещё одно отражение. Судя по всему, тот человек заметил, что его присутствие обнаружили, ведь в окне сверкнул довольный оскал, какой бывает у хищника, поймавшего добычу. — Прошу прощение за то, что явился без приглашения, герцогиня. Виктория сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони до глубоких борозд. Нужно было срочно придумать, что делать, иначе всё обернётся отнюдь не в ёё пользу. — Кто ты такой? И что тебе нужно? — надеясь, что если она сможет узнать, что от неё хотят, станет ясно, как действовать дальше. Ведь желающих причинить вред её семье было предостаточно, и у всех разные причины. Незнакомец чуть наклонил голову, тихо усмехаясь вопросу. Ответ ждать себя не заставил. — Я Клод Фаустус. Причину, по которой я здесь, скоро сама узнаешь, — в темноте опасно сверкнуло лезвие — А пока будь так добра не дёргаться и не вопить. В одно мгновение он оказался едва ли вплотную стоящим к ней и уже занёс для удара острозаточенный кинжал. Но кареглазая успела увернуться и отскочить в сторону, поэтому лезвие лишь полоснуло плечо. Злобный взгляд напротив впился в кровоточащую рану, следя как горячие алые капли окрашивают рукав. Не теряя времени, она направилась в сторону двери, собираясь уже звать охранников, которые в это время должны были патрулировать сад. Однако, когда до цели оставались жалкие полметра, ногу пронзила жгучая боль, и Виктория успела только опереться рукой о стену, чтобы не упасть. Машинально посмотрев на источник боли, она увидела как голень обвивает нечто, чем-то напоминающее леску. Она крепко сдавливала рвущуюся плоть, из-за чего кожа как и на руке приобрела багровый оттенок. — Я же сказал, чтобы не дёргалась! В шею впились ледяные пальцы и потянули назад. Раненая нога неприятно заныла, хотя «леска» куда-то исчезла, будто растворилась в воздухе. Кожу жгло острой болью. Создавалось впечатление, словно проходит она по всему телу. А когтистые пальцы всё так же удерживали её в стальной хватке, не давая вырваться. «Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!» — Кха, вы из клана Велизар все такие упрямцы? Что Азазель, что ты и твой отец! На последних словах изогнутое лезвие резко и очень легко вошло в шею по самую рукоять чуть выше впадины у ключиц и так же вышло, окропляя стену. Даже на стоящие неподалёку цветы попали капли, после того как мужчина стряхнул с оружия алую жидкость. Тело, которое он удерживал, резко накренилось вперёд, но его тут же подхватили под руки и чуть оттащили в середину огромной спальни. — А теперь пора бы вернуться. Приподняв свободную руку и щёлкнув пальцами, Клод сделал пару шагов назад. В воздухе появились синеватые искры, в следующий миг всколыхнувшиеся подобно костру. Они начали расползаться всё дальше, пока столб из огня не достиг двух или трёх метров в высоту и почти столько же в ширину. Уже совсем скоро запах гари и смолы заполнил всё помещение. Языки пламени, будто бы выжигая собой пространство, открыли брешь между двумя мирами. В последний раз глянув на уже бездыханное тело девушки, залитое кровью, Фаустус хмыкнул и шагнул в открывшийся портал, ведущий прямиком в Ад.