Всё, как во сне

      Как-то раз, читая старый английский роман, Гермиона ощущала трепет от хлёстких слов писательницы, так чётко и верно описывающих мироощущение, казалось бы, всех разумных людей одним лишь предложением: «Чем больше я живу в этом мире, тем меньше я им довольна, и каждый новый день лишь подтверждает слабость человеческой природы*».       По этой книге давно сняты фильмы, сериалы, поставлены театральные представления и даже сделаны игры. Классическая история каждый раз в умах потомков находила всё новое и, видимо, уникальное для своей эпохи прочтение. Гермиона с трепетом держала старый потёртый томик с пожелтевшими страницами внутри и размышляла о том, что, вряд ли, во всей галактике сыщется хотя бы сотня людей, открывавших данную книгу.       Чтение, приносящее море удовольствий, со временем заменили иные способы получения информации. Это касалось всего: новостей, искусства, науки, даже объявлений. Всё чаще документацией становились голосовые и видео сообщения.       Общество двигалось по своему пути развития всё дальше, отбрасывая ненужное. Попробуйте-ка объяснить переселенцу из какого-нибудь галактического захолустья, зачем ему нужен чип, вживляемый в висок. На самом деле, это сегодня повсеместная практика больше тысячи лет назад вызывала споры в обществе, хотя данные чипы ещё не были изготовлены. Раньше мозг человека считали неприкосновенным, но теперь всё по-другому. Его можно и нужно модифицировать, избавлять от неизбежной изнашиваемости, расширять функционал. Теперь вам не нужны дополнительные гаджеты, чтобы фотографировать окружающих или снимать видео, вам не нужен телефон, компьютер и даже медицинские гаджеты. Теперь всё заключено в вашем импланте, вживлённом в височную долю.       Общество сталкивается с проблемой приватности с изобретением подобных устройств, но о какой приватности может идти речь, если в моде дома из стекла, одежда из полупрозрачных тканей, прозрачные автомобили?       В современном, более модном обществе, которое идёт в ногу с новейшими разработками, люди не имеют потребности в уединении и у них не возникает желания скрывать своё тело. Счастливый успешный современный человек живёт в открытом для всех мире.       Гермиону считают чудачкой, сумасшедшей, иногда жутко злой. Она морщит нос, глядя на новое. Отпихивает руку очередного кавалера в полуобнажённом виде, хотя он полностью одет, но кого это волнует? Живёт в старом доме в старом районе, вокруг которого стоит трёхметровый забор и огромные деревья. Она отшельник в тёмной неброской мешковатой одежде, не сковывающей движения и скрывающей большую часть прелестей её тела. Она выглядит неухоженной, неопрятной, измождённой. Не сказать, что Гермиона таковой себя не ощущает. Но некоторые врачи ставят на основе увиденного очередные диагнозы, которые скрупулёзно записываются в медицинскую карту.       Ей предлагают вживить имплант в височную долю, который, якобы, решит все проблемы и с помощью него Гермиона станет такой, как все. Удобной для всех.       Гермиона кривит губы в ответ на предложение очередного «специалиста» и говорит до боли заученное, вымученное месяцами мытарства от одного врача к другому: «Это вам необходимо лечение, а не мне».       В один день, год или столетие что-то пошло не так. Люди свернули куда-то не туда, и теперь они стоят у разбитого корыта своего тщеславия и былого величия. Теперь люди ущербная, строго оберегаемая верховным искусственным интеллектом биомасса, которую пытаются улучшить, продлить ей жизнь, заменить детали на новые. В одном столетии была даже такая популярная реклама, висевшая чуть ли не на каждом втором баннере в квартале: «У вас хронический панкреатит? Замучили таблетки? Решение есть! Купите новейшую модель нашей поджелудочной железы и живите, не думая о лекарствах и еде».       А когда человек с имплантами перестаёт быть человеком? А что вообще означает быть человеком?       С годами стало казаться, что весь мир в цивилизованной части галактики — цирковое представление, всё совершенно нереально и постановщик данного действа давно слетел с катушек. Гермионе представлялось, что она — та самая белая клоунесса с растёкшимся от слёз гримом, ходит в своей несуразной белой одежде с длинными-длинными рукавами, которые волочатся по алому бархатному сукну, которым покрыта арена, а её неудобная обувь вечно скользит, и она постоянно падает, но чудом не ломает себе шею.

***

      Булочки, которые Гермиона так хотела на завтрак, вышли отменным ужином. Гермиона уплетала их с горячим сладким чаем, уткнувшись в книгу, лежащую на столе. От полноценного ужина она отказалась.       Андроид занимал себя всем, чем мог, но в голову давно перестали приходить идеи работы по этому дому. Вроде бы, всё, что он мог, Том сделал.       — Простите, — Том неловко поёрзал на стуле, — мисс Грейнджер, а я могу тоже читать книги в вашей библиотеке?       — Да, — Гермиона махнула рукой, — бери любую, только поставь потом на место.       Когда Гермиона закончила с лакомством, которое, к слову, было каким-то объедением, от которого по телу Гермионы расплывалось тепло, Гермиона перебралась в гостиную, устроилась на диване с книгой, не отрываясь ни на мгновение от чтения. Андроид тоже нашёл для себя книгу, которую прочёл весьма быстро — всего лишь за тридцать минут. Потом вторую, третью и четвёртую. Информацию он поглощал быстро, буквально сканируя страницу за страницей, но не получая особое удовольствие от этого процесса, в отличии от Гермионы, которая сейчас вовсю смеётся на диване, хватаясь за живот. Том же решил устроится на полу библиотеки, чтобы не ходить туда-сюда и «чтение» проходило ещё более продуктивно.       Знания — абсолютно бесполезные и очень нужные — откладывались в памяти, что-то Том копировал даже в общую базу данных всех андроидов, что-то оставлял только для себя. Буквы превращались в нули и единицы, коды сменяли друг друга, образуя совершенно новое причудливое полотно.       — Скажи, — вдруг сказала Гермиона, закрыв книгу, которую она наконец-то прочитала, и прижав её к груди, — а вот если бы всё электричество в мире исчезло, что было бы с вами?       — У нас есть реакторы.       — А когда их срок годности закончится?       — Пока он закончится, мы создадим новые и заменим старые. Но это невозможно — чтобы всё электричество вдруг исчезло во всём мире.       — А если исчезнут люди?       Том отложил книгу.       — Люди не могут исчезнуть.       — Могут вымереть, как динозавры.       — Нет, на данном этапе развития это невозможно.       — Докажи, что это невозможно, — потребовала Гермиона, сев на диване и свесив ноги. — Почему ты в этом так уверен?       — Потому что процент повторного «большого взрыва» или схлопывания вселенной крайне невелик, а слияние двух галактик легко просчитать и найти способ избежать этого или эвакуироваться в другую галактику.       Гермиона вдруг снова рассмеялась от осознания, что его дефолтная запись запрета причинения вреда человеку настолько сильна, что он не может предположить ничего о мире, в котором не будет людей. В то время как… В то время как миллиарды подобных ему машин сходят с ума по всей галактике и уничтожают людей. Одного за другим.       Почему-то Том вышел из библиотеки, сел на ковёр у её дивана и, глядя на Гермиону снизу вверх, серьёзно спросил:       — Почему вы задаёте мне такие странные вопросы, мисс Грейнджер?       — Я бы сказала, что они не странные, а очень даже ожидаемые. Я постоянно задавала такие вопросы на обследовании андроидов.       — И как часто вам отвечали по-другому?       Гермиона грустно улыбнулась и ничего не ответила. Слишком часто, Том.