— Да где же, — сквозь раннюю пору проносится голос, разрушив всю идиллию тишины, — где же, где же?! — тембр явно взволнованный и ищущий что-то. Длинные пальцы судорожно проходятся по пыльной поверхности деревянного стола, глаза перебегают с одного угла на другой, губы сжимаются вместе с челюстью. Тяжело выдыхая через нос, взгляд перенимается с поисков бумаги на темноту. Тише.
Молча отстранившись от мебели, ноги медленно проходятся по всей комнате, делая довольно широкие шаги. Руки в карманах домашних штанов, бинты неприятно оставляют небольшой зуд на шее и руках, глаза всё ещё закрыты, но вся темнота разбавляется светом, что выходит из окна. Если бы Дазай мог, он бы стал слепым, дабы не видеть все эти проблемы видимого мира.
— Чёрт, слишком мало времени, — вновь очутившись перед столом, Осаму сжимает руки в кулаки. Молча пройдя пальцами по поверхности, он наконец замечает что-то, что возможно похоже на то, что он искал битые полтора часа, — наконец-то! — быстро подхватив небольшую бумагу, он разворачивает её, вновь пробежавшись глазами по строчкам. Руки слабо сжимают бумажку, глаза отходят в правый нижний угол, зубы стиснулись, пальцы сжали писанину ещё сильнее.
— Нет, я не могу, — резко сделав комок, Осаму ловко закинул его в мусорное ведро, которое стояло неподалёку от стола, — я не могу вот так, — вновь прошептал шатен, беря новую бумагу, начеркав на ней пару слов, — нужно время, лишь время, — вновь разговор с самим собой. С сознанием и телом, так же чувствами. Быстро подхватив бумагу с словами, он быстро засунул её в карман бежевого плаща, сам парень быстро покинул комнату, а затем саму квартиру, закрыв её за собой на ключ.
***
— Хей, мам?, — ключи падают на тумбочку в прихожей, глаза поверхностно проходятся по всем комнатам, ноги медленно выходят на немного грязноватый пол, что очень странно, ведь мать всегда придерживалась порядка. Как будто пятна алой жидкости пронеслись по линолеуму, Осаму лишь молчаливо проходился по небольшой прихожей, немного сгорбившись от неуверенности в себе.
Пройдя чуть правее, эти пятна становятся чуть больше и встречаются чаще. Опустив голову на странную жидкость, неуверенность и страх возрастали всё сильнее.
Бледные руки немного сжали хлопковую рубашку с коротким рукавом, глаза медленно поднимаются, радужка сужается до предела, рот открыт, невозможно сдвинутся с места. Руки медленно отпускают ткань, свободно повисая, глаза устремленны на окровавленную кухню, плечо невольно дёргается вместе с глазом, пальцы напрягаются, выражение лица не меняется уже пять секунд, зрачки немного трясутся.
Душераздирающий крик резко разносится на всю квартиру, тело падает на колени, чуть ли не разбивая их о холодную плитку, горло разрывает крик, пальцы зарываются в мягкие волосы, сжимая кожу головы, корпус немного наклоняется, глаза смотрят на чуть застывшую кровь, которая была на полу, голос срывается, резкий приступ кашля першит в горле. Слёзы, застывшие на глазах, постепенно падают на белую, запачканную в красной жидкости плитку, одна прядь постепенно становится седой, виднеясь в корне волос, крик постепенно становится ещё тише, медленные шаги за спиной и рука на плече. Дазай даже не обратил на это внимание.
— Парень, с тобой всё нормально? — мужской голос разносится позади шатена, отчего он медленно переводит шокированный взгляд на соседа, что невозмутимо стоит за ним, даже не дёрнувшись от кровавой картины перед глазами, ещё бы, полицейский же. Белые стены в отпечатках алой жидкости, на столе нож, который весь в окровавленных каплях. Откуда её настолько много.
— Ты можешь рассказать, что ты чувствовал в этот момент? — мягко спросила девушка, поправляя очки на переносице.
— Ничего.
— Как это ничего? Тебе было всё равно?
— Я никогда ничего не чувствую, — Осаму смотрел в одну точку, спокойно сидя на мягком диване в отделении психологии. Женщина тяжело вздохнула, закрыв папку и встав с кресла. Потом же она смахнула пару пылинок на белой рубашке, умеренно стуча каблуками туфель.. Она молчаливо вышла из кабинета, оставив Дазая в гордом одиночестве.
— Классический шок, — тихо выдохнула женщина, стоя перед брюнетом. Тот немного покашлял в кулак, потом же отвёл красно-карие глаза в сторону, — ему сейчас нужно лишь отойти от этого всего, так же пить успокоительное. Все дозировки будут в рецепте. Я соболезную Вашему племяннику, Мори-сан, — она опустила взгляд, вновь зайдя в белый кабинет, отстранившись от своей папки, мягко положив её на стол, — ничего, Дазай. Всё это пройдёт, верно? — слабо улыбнулась Озаки, после вновь тяжело выдохнула, отведя глаза от подростка. Начеркав что-то на бумаге, она аккуратно подошла к шатену, вручая ему рецепт, — и даже не вздумай не следовать дозировкам как в прошлый раз.
— Хорошо, — Осаму однотонно прошептал лишь одно слово, беря бумагу из женских рук. Молча встав на ноги, он отправился к выходу из кабинета.
— Жду тебя в следующий четверг, — на прощание вымолвила она, ровно стоя около стола, помахав ему длинными пальцами.
— Ну и как всё прошло, Осаму? — встречая близкого перед дверью спросил школьный доктор, постепенно идя по больничному коридору.
— Хорошо, — так же однотипно вымолвил подросток, смотря в пол.
— Ясно, — Мори прекрасно понимал чувство Осаму, которое терзалось в его душе. Опустив руки в карманы коричневых брюк, врач молчаливо шёл дальше, стоя с левой стороны от шатена.
Дазай лишь слабо кивнул, немного оголяя свою седую прядь, которая была у виска. Дядя бедного подростка тяжело выдохнул. Мальчику невероятно повезло, что у него есть близкий, иначе ему бы пришлось направляться в детский дом. Положив руку на спину шатена, Мори аккуратно вывел его из самой больницы.
— Дазай, сейчас придётся идти в аптеку за таблетками. Пойдёшь со мной или посидишь в машине? — тихо задал вопрос врач, — просто из-за кое кого у нас они все закончились, к тому же валерьянка.
— Как Вам удобнее, — вымолвил любитель звёзд, не смотря на родственника.
— Так, ладно. Садись в машину. Знаешь, где она стоит? — аккуратно протягивая ключи племяннику, Огай поднял взгляд на школьника.
— Да, знаю, — взяв ключи от машины, Осаму направился к парковке. Молчаливо проходя по площадке, где стояло множеств машин, подросток оглядел всех одним взглядом. Тот медленно перевёл глаза на логотип, который был на самом толстом ключе из всей связки, после он вновь поднял взгляд на все машины, смиряясь с ихними марками. С медленностью подходя к предположительно нужной, Дазай увидел нужный логотип перед своими глазами, немо усмехнувшись. Сделав пару заветных шагов, он нажал на кнопку чёрного ключа, открыв тяжёлую дверь. Забравшись на заднее сиденье, он провёл ладонью по кожаному салону, другой же рукой взявшись за ручку и закрыв дверь. Молча посмотрев на связку, он притянул её за небольшое кольцо, на котором все ключи и держались. Взяв самый острый по его мнению, Осаму оглядел его корпус, который немного проблесковал на свету от лампы. Неплохо.
— Дазай, подай ключи, пожалуйста, — тихо просит врач, садясь вперёд и кладя одну руку на руль. Медленно протянув ключи вперёд, Осаму опустил их в бледную ладонь Огая, оперевшись спиной об сиденье. Молчаливо смотря на свою руку, он даже подхватил небольшую улыбку, обведя пальцами другой ладони запястье левой руки. За окнами видно мелькающие фонари, тёмное небо и бегущую дорогу, по которой гналось множество машин, на переднем сидении лежит пакет с лекарствами, на этот раз Огай не повторяет своих ошибок. Подросток молча смотрел в окно, держа руку на ручке двери. С левой руки потихоньку капает кровь, взгляд постепенно становится мутным, голова начинает становится всё тяжелее, а небольшая боль проходилась в районе лба. На футболке небольшие бордовые пятна, глаза потихоньку закрываются.
« This song makes me feel like falling in love. Feel like falling in love... »
последние строчки, которые слышал Осаму перед потерей сознания.
***
— Ох, всё, Чиби. Снова время прошло, — выдохнул шатен, вставая с стула.
— Ну наконец, я уж думал, что ты не уйдёшь.
— Фи, ты мне не был рад вообще? Ну ты даёшь, рыжик, — гордо подняв нос, Осаму трагично приставил тыльную сторону ладони к своему лбу, — как жаль.
— Опять свой театр будешь разводить? — приподнявшись на локтях, Накахара усмехнулся, смотря в спину кареглазого.
— Всё, уже ухожу. Ты разбил моё сердце на тысячу осколков, знай это! — театрально выдохнул юный астролог, скрываясь за дверью.
— Ах, ужас. Меня так терзает совесть, — Чуя закатил глаза и помахал ручкой ему на прощание, — не возвращайся, разбитый тленом жизни! — он слегка посмеялся и вновь поудобнее улёгся к больничной койке. Молча положив голову на подушку, он заметил какую-то салатовую бумагу, которая явным контрастом выделялась на белой прикроватной тумбочке. Озадаченно поняв на неё глаза, Чуя аккуратно приподнялся.
«Через два дня на поле. Жду тебя.
Осаму.»
