Самый страшный фанфик

Депрессия: Пушечное мясо Ты закрываешь глаза на то, какой я на самом деле. Даже зная, какой я, ты продолжаешь верить в другого меня, в такого, каким хочешь меня видеть. Моя трагедия никому не нужна. Тебе нужно, чтоб я был жив, здоров и излучал сексуальную энергию. Тебе нужно звать меня оппа. Наверное, тебе так легче жить. Когда ужасающий холод одиночества сковал мою душу, я всё ещё хотел почувствовать себя нормальным, спокойным человеком, а не машиной. Человеком, которого любят за то, какой он на самом деле. Ты любишь меня, но ведь ты не любишь МЕНЯ. Я понимал, что моя способность здраво мыслить трещит в такие моменты по швам. Агрессия и злоба наполняли меня. Бессилие, я был бессилен что-либо изменить, чувствовал себя ничтожно тогда, понимая, что это неправильно, я старался отгородиться от людей, которые всё равно не поймут. Побыть одному, чтоб не причинить им вред. Я только знал, что хеппи-энд не возможен. Вот что я знал. И знаю. Когда я ощущал это, ненависть наполняла меня. Я чувствовал, как она разрушает меня, но ничего не мог поделать. Бессильная ярость, закипающая где-то в глубине моего существа. И ничего не выражающий взгляд, бившийся о стены непонимания. Это не капризы. Нельзя устраивать дебоши и погромы. Надо принять свою судьбу в этой имитации хорошей жизни. Так что, собрав всю оставшуюся гордость, я должен испить эту чашу до дна. Я, недостойный простого человеческого счастья. И завтра всё начнётся вновь. Улыбаться, манить и заигрывать, чувствуя себя товаром на витрине. Порой ненавидя тех, для кого это делаешь, кто породил этот спрос. И ненавидя себя за то, что делаешь именно так. Искренняя ненависть. Если бы в мире была хоть одна девушка, которая любила бы меня со всеми моими недостатками, страхами и болью. Меня. Не мой образ, не мои деньги. А просто глупого, не такого красивого, неидеального меня с едущей крышей. Моя ненависть бы угасла. Если я ещё не совсем свихнулся. А то бывают подозрения. Но о них лучше молчать. Иначе будут эти душеспасительные беседы. Никому они не нужны и не помогают. Боль растёт, порой как волной захлёстывает, я порой боюсь, что когда-то не вылезу из этой воды, меня тянет на дно, в эту муть. Сверху вода ледяная, а чем ниже, тем теплее и зловонее та жижа, в которую я погружаюсь. Но зато там тепло. Когда много холода, мои глаза стекленеют, и я перестаю нормально соображать. Мне нужно простое человеческое тепло. Или что есть. Тепло очень важно. Вот такое ****** происходит у меня в голове. Это всё, знаешь ли, как в грустных корейских сказках. А потом придёт злобный тигр и съест меня. Чем будет мой тигр, я пока не знаю. Может быть, полное отчуждение. Ведь мир k-pop не позитивен, ты видишь оболочку и думаешь, что хорошо знаешь этот мир и меня. Если бы я был действительно кому-то нужен. Если бы я не был нужен только для зарабатывания денег... Если у меня когда-то будут дети, я запрещу им быть айдолами. Я не знаю, чем думала моя семья, поощряя мои желания стать звездой. С другой стороны, это мой путь, и другого пути у меня бы не было, они, должно быть, чувствовали это. Некрасивая реализация. Можно было бы всё исправить и начать сначала, но не в этой жизни уже. Кажется, достаточно для предсмертной записки. Да нет же. Суицид – страшный грех, и моя смерть расстроит мою семью. К тому же я не в Японии, это там суицид – это какой-то универсальный выход из положения. Мне надо собраться и быть сильнее. Набила оскомину эта фраза, вызывает неприятное ощущение и гадостную ухмылку такую. Ненависть. Ярость. Бессилие. Почему я так слаб, я же знал, на что шёл? Так ничтожен. Я никто. Девчонки, целующие мои постеры и фотки, не знают, как ничтожен и жалок порой настоящий я. Настоящего меня они не любят. В действительности они меня не любят. Периодически мне в голову приходят такие яркие аллегории. Рабство – это контракт. А я – животное на поводке. Я прям-таки поэт. Алкоголь не выход. Меня быстро развозит, и я очень глупо выгляжу. Наркотики были бы уместнее. Но за мной постоянно следят. Моё здоровье – показатель их прибыли. Болеть нельзя, ширяться тоже, определённо. Но я упрошу нуну. У меня ж общепризнанные чары, всех девушек очаровать могу и женщин. Так что надо уметь применять свои чары на практике и пользоваться ими. «Рациональное решение, ты просто красавчик», – говорю я себе. Я с ума периодически схожу от этого одиночества, и у меня ничего, ******, не нормально. Я бы проклял и послал подальше весь этот цирк, покусившийся на мою свободу личности, но у меня нет личности. Вернее, для них есть та моя личность, которую они придумали, которую они продвигают. Но это не моя!.. Не моя личность это. А МОЯ личность... Свобода МОЕЙ личности... Теперь я не имею права на такую роскошь. И свободы у меня никогда не было. Мной постоянно руководили: семья, школа, общественное мнение. Вот такой вот выбор у меня, и я давно в ловушке, как поют хёны. Текст исполнен сарказма. Состояние среднее между dust in the wind, another one bites the dust и stranger in Moscow, последнее, пожалуй, превалирует. Ничтожность, заурядность/заменяемость и раздирающее на части одиночество. Иногда мне кажется, что я живу во сне. В кошмаре из усталости и лжи. Я никак не могу проснуться, мне так трудно открыть глаза, и хочется, чтоб, когда это всё закончилось, сияло солнце. Много солнца. А я бы был простым человеком, стряхнувшим с себя сон, и больше не обольщался бы на счёт славы и не гнался за эфемерными хвостами огненных птиц, танцевал бы где захочу и и для кого захочу, пел бы, если возникнет желание, может быть, только для своей любимой девушки и для друзей по праздникам. Теперь я автор лирических баллад. Несостоявшийся. Товарищ по проекту как-то явил мне свою скрытую сторону. Этот китайский утончённый философ изрёк, что много любви мы покупаем за много боли. А зарплата нормальная. Насколько можно оплатить эти нечеловеческие усилия, которые мы впрочем выбрали сами. Но мы же и не люди. Мы айдолы. Это у него случилась минутка пафоса. Он, когда не тролль, тогда философ. Хотя иногда сочетает это. А китайцам вообще тяжело. К братству народов пока относятся с опаской. Поэтому китайцы это доступ на дополнительные рынки и экзотика. Не понимаю за что их не любить. Такие же люди, как мы. Правда иногда пришибленные малость. Боятся, что ли? Ну вот я и сам начинаю быть расистом. Свет софитов добавляет антуража. Я буду бороться до конца, чтоб не потерять себя, чтоб мой образ не поглотил меня. Ведь если я сойду с ума, он обязательно это сделает. Он сожрёт меня. И МЕНЯ тогда уж точно не будет. Но тогда ты будешь любить именно того, кого любишь, тогда он лет после тридцати спокойно может жениться на фанатке. Он. Потому что МЕНЯ уже не будет. И улыбаться на камеру. Смеяться, являя радость. Как же бесит порой. Нет, иногда реально смешно и даже почти что весело, но как подумаешь, что всё это показуха и не более того, то руки опускаются. Но я – придворный шут, сполна осознающий свою миссию в такие моменты. Имитировать удовольствие от процесса. Знаю, умею, практикую. Позитив-не позитив... По крайней мере, это всё быстро кончается, а на шоу получаешь в таком случае даже какое-то садистское удовольствие помимо усталости. Такая прекрасная адаптация. И все мы типа друзья. И даже те, кто не верит в нашу дружбу, зачастую ведь ведутся на наш фансервис. В такие моменты чувствуешь свою власть. Это опять же сарказм. Когда я хочу заплакать, нельзя плакать. Потому что будут вопросы и беседы опять, хотя всем наплевать же. И я закусываю губу, чтоб не плакать. Когда мне хочется плакать, мне просто нужно, чтоб кто-то сказал мне – пожалуйста, не плачь. Можно обнять, но не обязательно.