Qinghe Nie de hua

Не Хуайсан подрагивал от пережитого унижения. Матушка оказалась права! Не стоило Минцзюэ знать о его тайне, никогда он не должен был узнать! Внутри вспыхнула слепая ярость, направленная на Не Цинхуа. Как смел этот старик вот так запросто разбалтывать чужие секреты? Хуайсан не знал, как он будет смотреть брату в глаза. — Да уж лучше бы мне никогда на свет не рождаться, — с горечью пробормотал он. — Ни жениться, ни детей завести, бесполезен для клана, а теперь даже родной брат знать меня не хочет. Ну и ладно! Раз уж я такой никчемный — уйду, и больше никто не будет тяготиться моим присутствием здесь и тратить на меня деньги из казны. Хуайсан решительно распахнул шкаф, вынимая темно-серое неприметное ханьфу и темную накидку. Из тайничка под кроватью он извлек кошель с деньгами — немного, но на первое время хватит. Хуайсан покачал головой. Не так он представлял свою жизнь, но жить, зная, что Минцзюэ смотрит на него с презрением и отвращением, было для него хуже всего. Быстро стерев покатившуюся слезу, младший Не быстро запихнул сменную одежду в мешочек-цянькунь, туда же положил кошель и несколько кистей. С сомнением поглядев на веер, положил и его. — Собираешься сбегать — сбегай вооруженным, — хриплый и тихий голос брата напугал до ужаса, и слезы опять начали жечь глаза. Всхлипнув, Хуайсан отвернулся, лишь бы не смотреть на Минцзюэ, лишь бы не видеть презрения, только не от того, кем он так долго восхищался и кого любил самой преданной любовью. Не Минцзюэ вздохнул, взъерошил себе волосы, испортив высокий хвост, а затем аккуратно присел на край кровати. — Наверное, после того, что я сделал недавно, я не имею права даже разговаривать с тобой, но прошу меня выслушать. А-Сан, ты знаешь, что я не умею хорошо говорить… — глава ордена отвел глаза. Спина Хуайсана, напряженно-прямая, была в нескольких чи*, но было чувство, будто их отделяет огромная пропасть, и только Минцзюэ в силах как уменьшить ее, так и увеличить, бросив неосторожное слово. — Почему ты так ненавидишь меня, дагэ? — тихо спросил Хуайсан, не решаясь повернуться и смотреть брату прямо в лицо. За спиной шумно завозились. — Я не ненавижу тебя, Хуайсан, и никогда не ненавидел. Ты — мой младший брат, разве могу я испытывать к тебе такое чувство? — Тогда почему… — голос младшего Не сорвался, перешел в всхлип, и вообще затих. Минцзюэ терпеливо ждал, когда Хуайсан успокоится и продолжит. — Почему ты так отреагировал на мою природу? Это не то, что я мог изменить, и я не был виноват в том, что мама родила меня другим! Всю свою жизнь я боялся сделать лишнее движение, как-то выдать себя, я все время жил в страхе, что вот-вот моя тайна раскроется, и все меня возненавидят… Что меня возненавидишь ты… И когда ты узнал, ты оттолкнул меня! — А-Сан, я… Прошу прощения. Такого Не Хуайсан не ожидал. Брат никогда не просил прощения, он просто делал вид, что конфликта не было. Резко обернувшись, младший Не испытывающе впился взглядом в лицо Минцзюэ. Действительно, глава клана раскаивался, это было видно в поникших плечах, опущенном взгляде, судорожно сжимающихся и разжимающихся руках, и Хуайсан не верил своим глазам. — Я знаю, что сделал недопустимую вещь, и ты имеешь право никогда больше не разговаривать со мной, если захочешь, я прямо сейчас велю подготовить покои в другом крыле, чтобы мы… Реже встречались. Но я не хотел бы, чтобы это случилось, поэтому готов молить о прощении, стоя на коленях, — и словно подтверждая свои слова, Не Минцзюэ шумно опустился на колени. Хуайсан подавился воздухом. — Дагэ! — младший вскочил, а затем потянул брата за руку, побуждая подняться. Минцзюэ не сдвинулся с места, и Хуайсан упал рядом, обнимая главу за плечи. — Что же ты делаешь… Встань быстрее, не пристало главе Великого Ордена стоять перед кем-то на коленях! — Ты — не «кто-то», — глухо заметил Минцзюэ, не делая попыток подняться. Не Хуайсан бросил свои попытки убедить брата встать и взял лицо того в ладони. Сколько раз младший Не видел эти глаза, так похожие на его собственные? Сколько раз он сдерживал порывы обнять старшего брата, прижаться к мощной груди, почувствовать себя в безопасности и покое? — Дагэ, я люблю тебя. Как я могу не простить тебя? Меня повергает в тоску и ужас одна мысль о том, что ты однажды посмотришь на меня и подумаешь, что я никчемный и бесполезный! Я так пытался завоевать твое расположение, старался изо всех сил тренироваться с саблей, стремился сформировать сильное золотое ядро, но из-за двух энергий внутри меня я не мог. Я прощаю тебя, А-Цзюэ. Во всем этом есть и моя вина. Не Минцзюэ позволил себе секунду расслабленности в руках брата, потерся щекой о ладонь Хуайсана, а затем сжал его в объятиях. Младший ойкнул и захихикал, едва заметно выдыхая. Этот разговор вытянул из него все силы, и теперь он хотел упасть на кровать и спать. Но что-то не давало покоя… — Минцзюэ! Прием! — на Хуайсана было жалко смотреть. Это празднество должно было стать его триумфом как распорядителя праздников в Цинхэ, а он устроил такое! — Успокойся. Уже час Свиньи*, и почти все разбрелись по покоям. Гусу Лань ушли еще до этого, у них же комендантский час. Все было на высшем уровне. — Минцзюэ хмыкнул. — Спасибо за это. Если бы не ты — пир был бы просто очередной попойкой, закончившейся массовой дракой. Хуайсан зарделся: слушать похвалы старшего брата было приятно. — Не Цинхуа сказал, что тебе следует больше отдыхать в твой… — глава замялся. — Период цветения. Поэтому я настаиваю на том, чтобы ты сейчас лег спать.

***

Хуайсан уже не помнил, когда брат последний раз оставался в его комнате, сидя возле кровати и поглаживая руку, помогая заснуть. Сейчас все было будто бы во сне, Минцзюэ сидел на полу, что-то мурлыкал себе под нос, легонько гладя длинные волосы Хуайсана, рассыпавшиеся по подушке. Балансируя на грани между сном и реальностью, младший уловил резкое движение сбоку, а затем почувствовал горячее дыхание на своей щеке. — А-Сан, — тихо прошептал Минцзюэ, а затем легко прикоснулся губами к мягкой, нетронутой щетиной щеке. — Я люблю тебя, А-Сан, никогда не думай, что я смогу ненавидеть тебя или смотреть с презрением. Я готов умереть за тебя. Пусть временами я не лучший брат и не самый хороший глава, никогда не сомневайся в моей любви к тебе. — Дагэ… — сонно проговорил Хуайсан, поворачиваясь на бок. — Ты глупый… Не Минцзюэ слабо ухмыльнулся, поправил брату одеяло, напоследок огладив взглядом расслабленное лицо Хуайсана, и тихо вышел за дверь. Ему еще предстояло посоветоваться с Не Цинхуа кое о чем…