***
Лань Сичэню не спалось. В Нечистой Юдоли он был впервые, обычно именно Минцзюэ навещал их в Облачных Глубинах. На новом месте заснуть никак не удавалось, и поэтому юный глава клана Гусу решил нарушить правила и совершить небольшую прогулку, естественно, чтобы нагулять усталость и заснуть без проблем. Коридор за коридором, крепость Цинхэ будто была сплетена из длинных и коротких переходов и галерей, ведущих неизвестно куда, и Сичэнь уж было забеспокоился, а сможет ли он вернуться в свои покои без проблем, как его привлекли громкие голоса, в одном из которых он узнал голос Минцзюэ. Друг с кем-то ссорится? Возможно, было бы правильнее уйти или постучать, сообщить, что он здесь, попросить помочь найти свои покои, а не стоять и слушать происходящее, но лишь услышав, о чем толкует глава клана Цинхэ Не, у Лань Сичэня перехватило дыхание. Немыслимо! Лань Хуань судорожно размышлял: значит, у Не Хуайсана имеется возможность выносить ребенка, и именно поэтому его брат решил, что может взять его в… жены? Мужья? Правильнее было бы «в супруги», но все внутри Сичэня дрожало от отвращения, размышлять над этим не хотелось от слова совсем. Как можно! Родного брата! Если бы кто-то предложил ему взять супругом Ванцзи, он бы не задумываясь проткнул шутника Шоюэ, а тут Минцзюэ рассуждает об этом на полном серьезе… Нет, это нельзя так оставлять! Сичэнь знал, что друг не остановится, если уж вбил себе в голову что-то, а значит, нужна какая-то помощь извне. Хуайсана трогать было бесполезно, что бы он смог сделать против главы клана, а вот совет Старейшин подходил как нельзя кстати. К удаче Лань Хуаня, из очередного коридора на него выскочил мальчишка-слуга, и глава клана Гусу Лань аккуратно схватил его за локоть, притормаживая. — Отведи-ка меня к главному Старейшине Цинхэ Не, будь добр. — хотя Сичэнь улыбался, что-то в его взгляде заставило мальчишку съежиться и показать путь к покоям Не Чжицзяна.***
— Сичэнь, как ты мог?! — Не Минцзюэ с разочарованием заглядывал в глаза друга и встречал там одно слепое упрямство. — Это же… Это была даже не твоя тайна! Разве правила Гусу не запрещают подобное? Разве не под запретом сплетни, разговоры о других за их спиной? — А что мог сделать я, услышав все это? — вдруг вспыхнул Лань Хуань, выдергивая из хватки старшего Не рукав синего ханьфу. — Просто бездействовать, пока ты рушишь свою судьбу и калечишь жизнь Хуайсана? Сделать вид, что ничего не было, а потом всю жизнь наблюдать, как сходишь с ума ты, как угасает твой младший брат? Неужели ты не помнишь, что случилось с моими родителями? Неужели ты думаешь, что я хочу, чтобы подобное случилось и с моим лучшим другом? Ты ошибаешься! Не Минцзюэ отступил, ошарашенный этой гневной тирадой. Сичэнь в чем-то был прав, но… Почему они все думают, будто он зверь какой-то, насильно берущий Хуайсана, не заботящийся о нем? — Я разочарован, Сичэнь. Я не ожидал такого… Не от тебя точно. Прости, но лучше бы нам не видеться некоторое время. Я прошу клан Гусу Лань покинуть пределы Цинхэ немедленно. — Ты совершаешь огромную ошибку, Не Минцзюэ, — горько проронил Лань Хуань, прикрывая на секунду глаза, а затем резко разворачиваясь в сторону двери. — Береги Хуайсана. В мэйши воцарилась гробовая тишина. Старший Не устало вздохнул, закрывая лицо руками. Со Старейшинами нужно было что-то решать, но сейчас Минцзюэ не мог найти в себе силы думать о чем-то кроме предательства друга и бесчувственного Хуайсана, лежащего в лекарском крыле. — Глава Не, что мы будем решать с Вашим браком? — наконец спросил Не Чжицзян, но быстро закрыл рот под яростным взглядом Чифэн-цзюня. — «МЫ» решать ничего не будем. Это только мое дело, мое и Хуайсана, и я настоятельно рекомендую не влезать в это посторонним. Как только мы с братом обговорим все и придем к решению, я дам вам знать. А теперь прекращайте этот фарс и расходитесь. — Не Минцзюэ вылетел из мэйши стремительным шагом, Не Цинхуа поспешил было за ним, но был остановлен хмурым взглядом, брошенным из-за плеча. Должно быть, им действительно стоит поговорить наедине.***
Хуайсан очнулся от резкого запаха трав, закашлялся и сел. Голова кружилась, окружающее его пространство тоже вертелось вокруг своей оси, и молодого господина Не даже затошнило. Судя по обстановке, он очнулся в лекарском крыле, но никого из целителей рядом не было видно, оно и к лучшему, решил Хуайсан. Было время подумать. Итак, дагэ хочет, чтобы они стали супругами, разделили ложе и зачали наследника. В общем, логичная картина, если бы не два «но»: они все еще братья, и Хуайсан все еще мужчина, пусть и необычный. Он не может выносить ребенка! Да даже если бы мог… Что за дитя могло бы родиться в союзе двух братьев? Младший Не вдруг припомнил одну просительницу, приходившую когда-то к матушке. Ее насильно взял старший брат, и она понесла дитя, а когда оно родилось, все сразу поняли, что ребенок был оставлен Небожителями, настолько было покалечено его тело и душа. Просительница молила матушку, целителей, кого угодно, о спасении для своего малыша, но все было тщетно. Никто не мог помочь. Неужели дагэ хочет, чтобы и их ребенок был обречен на подобное? Презрение, ненависть, насмешки… Разве мог Хуайсан так поступить? Сколь бы он ни любил Минцзюэ, сколь бы ни мечтал о нем, но… — Хуайсан. — брат без стука вошел в лекарские покои, сразу же нависая над растерянным и дезориентированным младшим, хватая его за руку, притягивая к себе. — Стань моим супругом. Мы сможем вместе править Цинхэ, послушай, моя сила и авторитет, твоя изящность и аккуратность, мы сможем поднять орден до небывалых высот, мы сможем быть первыми среди Великих Орденов, и никто не сможет сказать и слова против нас, у нас может быть чистокровный наследник, сильный, мудрый, лучший правитель для Цинхэ Не, Хуайсан, прошу тебя, мы ведь вдвоем все сможем… Не Хуайсан ошарашенно слушал бессвязный поток речи брата. О чем он толкует? Какое еще уважение других орденов? Минцзюэ тем временем начал покрывать мелкими поцелуями правую руку младшего брата, и второй Не нащупал другой веер, прятавшийся в складках ханьфу. Раздался глухой треск, на щеке ошеломленного главы остался красный след от деревянных боковых панелей аксессуара. Он перевел взгляд на брата и удивился еще больше: обычно спокойный и мягкий Не Хуайсан сейчас пылал яростью. — Дагэ! Я отказываюсь отвечать тебе что-либо, пока ты не объяснишь мне свои мотивы. Именно те, — выделил он, — которые сподвигли тебя на подобную авантюру. Ну же! Я слушаю. Чифэн-цзюнь прикрыл глаза, пытаясь собраться. — Мне было семнадцать, — начал он тихим голосом, — когда я впервые подумал, как ты красив. Я любовался твоими изящными чертами лица, большими глазами, фарфоровой кожей, восхищался твоей мягкостью, твоей добротой. Я еще не понимал тогда, что это за чувство, я думал, это… Ну, любовь к брату. Ты рос, становился выше и краше, и я не раз ловил себя на мысли, что хотел бы прикоснуться к твоим губам, ощутить их податливость и мягкость, хотел бы прижать тебя к себе, обнимая. Затем мне начали сниться… Порочные сны. Сверху истерично всхлипнули, но Не Минцзюэ не стал смотреть на брата, продолжая свою исповедь. — Когда тебе исполнилось пятнадцать, я наконец принял свои чувства. Я не могу любить тебя как брата, А-Сан, потому что я люблю тебя, как могут любить только супруга. И я всем своим сердцем хочу, чтобы мы ими стали. Если бы ты знал, как я мучился, как болела моя душа все это время, и какое облегчение я испытал, когда появилась крохотная возможность быть твоим! Я не смел мечтать об этом! Я… Я люблю тебя, Хуайсан. — он перевел взгляд на брата. — Хуайсан? Прижавшись к спинке ложа, Не Хуайсан плакал, зажав руками рот. Глава Не было потянулся утереть слезы, но младший брат дернулся, уходя от прикосновения, а затем захватал ртом воздух, пытаясь успокоиться. — Мне н-нужно… Время. Подумать и о-осознать все. — наконец смог выговорить он, и плечи Минцзюэ горестно опустились. — Я готов дать тебе все время мира, А-Сан.