Qinghe Nie de hua

Не Хуан горько плакал, прижавшись к Не Хуайсану, и он растерянно глядел на Минцзюэ поверх темной головы сына. Прижался поцелуем к теплой, пахнущей травами макушке, поглаживая по волосам. — Ну что ты, А-Хуан, сынок, успокойся, тише… — хрипло шептал Не Хуайсан, сам едва сдерживая слезы. — Сейчас же все хорошо, правда? Так зачем лить слезы по тому, что уже прошло? — Папа, — шмыгнул носом Не Хуан, бросая быстрый взгляд на посуровевшего Не Минцзюэ, а затем утирая слезы. Отец всегда говорил, что мужчины не должны плакать по всяким пустякам. — Папа! Ты меня так напугал! Я не хочу, чтобы ты снова пострадал, ты так нам нужен… — А-Хуан… — растроганно прошептал Хуайсан, покрывая нежные щечки сына мелкими поцелуями, и ребенок засмеялся, не пытаясь отпихивать папу, как обычно делал: он слишком соскучился по ласковым прикосновениям и теперь хотел как можно больше времени провести рядом. Но у Не Минцзюэ были свои планы на своего наследника, поэтому разрешив ему понежиться недолго в объятиях Не Хуайсана, Чифэн-цзюнь поднялся, и Не Хуан тут же подскочил следом. — Твои тренировки никто не отменял, А-Хуан, и если ты все еще хочешь, чтобы я показал тебе тот прием с саблей, то лучше бы тебе поторопиться, — весело велел он, и Не Хуан, смущенно клюнув Не Хуайсана в щеку, побежал за саблей, попутно пообещав, что обязательно зайдет еще раз перед ужином. Не Хуайсан с улыбкой посмотрел ему вслед и перевел взгляд на брата. — Дагэ… — У него есть все задатки стать великим воином, — кивнул Не Минцзюэ, а потом прижался поцелуем к исхудавшей за время, проведенное в постели, руке. — Питайся лучше. Я велю принести тебе обед, чтоб съел все, до единой крошки! Я проверю. — Дагэ! — засмеялся Не Хуайсан. — Я ведь столько не съем! — Ничего не хочу слышать, — притворно нахмурился Чифэн-цзюнь, а потом хмыкнул, наконец выходя из покоев и направляясь на тренировочную площадку. Его ждал сын. Хуайсан выдохнул, падая на подушки и расслабляясь. Все-таки он еще был слаб и долгое общение отнимало невероятно много сил, поэтому сейчас он чувствовал себя отвратительно. В дверь поскреблись, а затем внутрь проскользнула А-Сюин, прижимая к себе заливающегося плачем Не Вэя. Служанка виновато потупилась, но все же протянула ребенка младшему Не, и тому пришлось взять его на руки. Плач тут же прекратился, и теперь Не Вэй только тихо икал, как всегда бывает после продолжительной истерики. Не Хуайсан приподнял бровь, побуждая А-Сюин рассказать, почему она принесла ему сына, ведь… Пока Не Хуайсан не хотел его видеть. Он хотел восстановиться, а вид больного сына только усугблял его и без того не лучшее самочувствие. — Простите, молодой господин Не, я знаю, Вы просили не приходить, но… Маленький господин никак не успокаивался! Мы перепробовали все, даже взяли у Не Цинхуа успокаивающий отвар, но даже это не помогло… Мэймэй сказала, что он может успокоиться, если окажется рядом с родителями, но Чифэн-цзюнь тренирует наследника, и я не рискнула… Простите, пожалуйста! — Успокойся, А-Сюин, — велел Не Хуайсан, порядком утомившийся из-за плаксивого голоса служанки. — Все в порядке. Я посижу с А-Вэем до тех пор, пока он не успокоится. Распорядись, чтобы мне приготовили обед. А-Вэя уже кормили? — Д-да, — робко ответила А-Сюин, а затем засуетилась, кивая, как болванчик. — Я сейчас, молодой господин, сию минуту! Не Хуайсан прикрыл на секунду глаза, а когда открыл, наткнулся на внимательный, абсолютно не детский взгляд Не Вэя. Малыш смотрел на него, не мигая, и почему-то внутренне Не Хуайсан содрогнулся. Он попытался выдавить из себя улыбку, но А-Вэй уже отвлекся на длинные пряди волос, небрежно перекинутые через плечо. Потянул их на себя, довольно засовывая в рот, и Хуайсан вдруг прыснул. Как этим А-Вэй напомнил сейчас своего старшего брата! Да и, если подумать, дагэ тоже питал слабость к его волосам. Не Хуайсан аккуратно высвободил волосы из крепкой хватки и пошарил рукой. Где же… — Вот, А-Вэй, лучше погрызи эту игрушку, если тебе так хочется что-то погрызть. — Но Не Вэй явно не хотел грызть деревянный барабанчик, который предлагал ему родитель. Решительно отодвинув игрушку от своего лица, малыш опять схватил прядь волос и начал мусолить во рту. Не Хуайсан не мог сдержать улыбки. — Да, А-Вэй, ты действительно копия своих отца и брата! И тут же приумолк, вспоминая об увечье сына. А понимает ли Не Вэй вообще о чем говорит его папа? Осознает ли, что делает, или просто двигается, потому что нужно? Не Хуайсан нахмурился, прикусывая губу и отводя глаза. Он не задумывался об этом раньше, если быть честным. А-Хуан заговорил к году, но тогда Не Хуайсану казалось, что его старший сын чрезвычайно одарен, и его не встревожило то, что в год А-Вэй не произнес и слова. Не насторожило и то, что он ничего не сказал к двум, и к трем. Тогда казалось, что это просто слабое здоровье ребенка, и все будет, но позже, что надо окрепнуть, что мелодии, исполняемые Лань Сичэнем, смогут укрепить дух и тело Не Вэя… Этого не произошло, и теперь Хуайсан понимал, почему. Он горько хмыкнул. Есть ли в библиотеке Гусу мелодии, помогающие преодолеть болезни души? Если есть, то Хуайсан готов отдать все немногие богатства Цинхэ Не, лишь бы заполучить их. Но почему-то казалось, что их нет, ведь в противном случае не приехал бы немедля Лань Сичэнь, не начал бы играть их Не Вэю? — Что же мы с Минцзюэ наделали? — горько прошептал Не Хуайсан и вдруг вздрогнул, когда к его лицу прикоснулась маленькая прохладная ладошка. Не Вэй, устав от того, что родитель витает мыслями где-то далеко, требовал внимания, поворачивая лицо к себе, глядя прямо в глаза, в самую душу. Не Хуайсан замер, зачарованно смотря в темно-зеленые глаза, такие же, как у него самого, такие же, как у его брата. Казалось, что в их глубине таилась совсем недетская боль, и Хуайсан судорожно вздохнул. — Прости, А-Вэй, прости, папа так виноват перед тобой, мы с Минцзюэ так виноваты… Как бы я хотел, чтобы ты рос, как обычный малыш, исследовал Юдоль, болтал всякую чепуху, забрасывал меня и дагэ тысячами вопросов, портил мои веера и ронял вазы!.. А теперь твоя душа заперта внутри тела, без шанса выйти и показать себя во всей красе… Не Вэй склонил голову набок, будто прислушиваясь к словам, вылетающим изо рта Не Хуайсана, и чему-то заулыбался. Эта улыбка будто взорвала что-то внутри Хуайсана: будто что-то, что было заперто, закрыто в самом глубине сердца, вдруг вырвалось наружу и погребло его с головой. Он расплакался, прижимая к себе сына и тихонько его покачивая. — А-Вэй, А-Вэй, А-Вэй, — судорожно шептал он, покрывая пухлые щеки ребенка короткими поцелуями. — А-Вэй, я такой глупый, прости своего папу! Но я все исправлю, клянусь Небом и Землей, я больше никогда не покину ни тебя, ни твоего братика, ни твоего отца, я буду лучшим папой! — Па! — вдруг довольно пискнул Не Вэй и в ответ прижался слюнявыми губами к щеке младшего Не. — Па! Блю! — Ты мой хороший, — еще крепче обнял малыша Не Хуайсан и, наконец, вздохнул спокойно. Впервые за много дней. Даже если его сын — особенный, это все еще его сын, его плоть и кровь, он зачал, выносил и выкормил его, как теперь Не Хуайсан смеет отказываться от него?

***

Когда порядком утомившийся тренировками и клановыми делами Не Минцзюэ вошел в свои покои, пытаясь одновременно вытереть мокрые волосы и удержать пышущего энергией (и это после стольких часов занятий!) Не Хуана, он едва ли смог сдержать изумленный вздох. Не Хуайсан, не встававший с постели и не желающий видеть младшего сына, сидел на подушке около столика с А-Вэем на коленях, и тихо рассказывал ему об этапах создания вееров. Перед ними лежала раскрытая заготовка, измазанная красками, следы которых обнаруживались и на чумазом лице внимательно слушавшего ребенка. -… и тогда можно уже закреплять рисунок лаком. Но я обычно этого не делаю, я просто рисую и потом сушу на солнце. Получается ничуть не хуже, чем с лаком! — Да. — Важно кивнул Не Вэй, а затем, заметив замерших на пороге отца с братом, пронзительно завизжал, выражая свою искреннюю радость. — Па! — Я, если честно, удивлен, — медленно начал Не Минцзюэ, подхватывая подползшего к нему младшего сына на руки. — Но рад, что вы нашли общий язык. — Дагэ, — выдохнул Не Хуайсан, легко поднимаясь и прижимаясь к груди старшего брата. — Я рассказывал А-Вэю о процессе создания вееров. Кажется, ему очень понравилось. — Ну и слава Гуаньинь, — хмыкнул Не Минцзюэ, а затем подбросил сына в воздух, тут же ловя его, захлебывающегося смехом от восторга. — Весь ужин съели? Я ведь проверю! Не Хуан облегченно вздохнул, смотря на то, как снова улыбается его папа. Он так скучал по этой ласковой улыбке!..