Qinghe Nie de hua

Не Минцзюэ оторвался от губ хихикающего Не Хуайсана и прижался поцелуем к шее. Они так давно не были вместе… Казалось, глава клана Не и забыл о том, что обещал Хуайсану так много лет назад перед их свадьбой — не брать его, если родится больной ребенок. Зато Хуайсан об этом помнил, поэтому едва губы Не Минцзюэ скользнули ниже, по груди, а затем и по животу, младший Не заледенел, тут же начиная отпихивать брата от себя. — Минцзюэ! Дагэ! Остановись. — Что такое, А-Сан? — тут же нахмурился Минцзюэ, непонимающе глядя на то, как брат кутается в ханьфу, завязывает пояс потуже. — Ты плохо себя чувствуешь? — Нет, дагэ, я… — Не Хуайсан закусил губу, глядя в сторону. Вздохнул. — Ты обещал мне, что если у нас будет больное дитя, ты больше не ляжешь со мной. А-Вэй… Дагэ, я позволяю тебе завести наложницу, чтобы у тебя был кто-то, с кем ты сможешь проводить ночи. Я не буду ревновать тебя, я понимаю, что нужно удовлетворять свои потребности… — Ревновать?.. — медленно спросил Минцзюэ, а затем моргнул. Ревновать! О чем вообще Не Хуайсан толкует? — Ты… Ты тогда говорил серьезно? Ты предлагаешь мне взять наложницу, когда подле меня — мой собственный супруг, с которым я связан перед лицом Неба и Земли, и которого люблю?! В своем ли ты уме? — Но дагэ… — Не Хуайсан сжался, когда Не Минцзюэ вскочил, начиная нервно вышагивать по покоям. Четыре шага вперед, четыре шага назад, и младший Не следил за братом будто в каком-то трансе. Минцзюэ не принял его слова всерьез? Он правда полагал, что после того, как Хуайсаново чрево породило больное дитя, они могут так рисковать снова? — Поверить не могу, что ты говорил всерьез! — наконец, вспыхнул Не Минцзюэ, поворачиваясь к младшему брату лицом. — И что? Из-за того, что у нас, по воле Небожителей, родилось больное дитя, ты решил прекратить наш брак? Да такое же больное дитя могло родиться у меня и любой наложницы! — О чем ты говоришь, Минцзюэ? — потрясенно прошептал Хуайсан, вцепляясь дрожащей рукой в подол серого домашнего ханьфу. — Прервать брак? Что ты такое несешь, помилуйте Небожители! — А то, — Не Минцзюэ тяжело дышал, сатанея на глазах, — что если ты отвергаешь своего супруга, спутника на тропе самосовершенствования, ты прерываешь наш союз! Разве ты не знаешь? — Но А-Цзюэ, я не имел ничего такого в виду, я просто не хочу, чтобы мы рисковали, и на свет не мог появиться еще один младенец с болезнью души… — Подумай об этом, Хуайсан, подумай хорошенько, о том, что ты пытаешься сделать. Ты же умный, представь, что будут говорить Старейшины, другие кланы, адепты, когда узнают, что я ночую с наложницей. Я не желаю этого, я не хочу, чтобы на тебя вылилось людское негодование, не хочу, чтобы за твоей спиной злословили, ты едва оправился от произошедшего. Но видимо, этого хочешь ты. Подумай.

***

— Папа, что-то случилось? Ты сегодня очень молчаливый. — Не Хуан прижался к Хуайсану, замечая его подавленное настроение, и маленький Не Вэй, возящийся тут же с листами рисовой бумаги, заинтересованно поднял голову, разглядывая слегка косящими глазами папу и брата. — Все хорошо, А-Хуан, сердце мое, — безжизненно улыбнулся Не Хуайсан, но старший сын нахмурился, напоминая своего отца: улыбка глаз младшего Не не коснулась. Не Вэй повертел головой, склонил ее и укусил папу за палец, неожиданно и пребольно, и Не Хуайсан вскрикнул. — А-Вэй! Ты что же, вообразил себя собакой? Ты человеческий ребенок, а не маленький щенок! — Мне кажется, А-Вэй хотел тебя так наказать за вранье, — немного смущенно проговорил Не Хуан, а затем подергал брата за волосы. Тот разулыбался, сразу потянув пальцы наследника Цинхэ Не в рот. — Папа, я не дурак. Что-то случилось у вас с отцом? — Это не детские проблемы, Не Хуан, — поджал губы Не Хуайсан, а затем внимательно посмотрел на своего младшего сына. Тот, осчастливленный вниманием сразу двоих близких человек, широко улыбался, ласкаясь, и у Хуайсана сразу всплыл в голове отрывок разговора с братом. «Да такое же больное дитя могло родиться у меня и любой наложницы!» Дагэ прав, решил Не Хуайсан, заходя в покои и снимая с себя верхнее ханьфу, предоставляя брату, уже находящемуся на ложе, полный обзор на свои обнаженные плечи и спину. В конце концов, второй молодой господин Не не хотел, чтобы опять пошли отвратительные, жестокие в своей лжи слухи насчет их с дагэ… Они только оправились от травмы, могут ли они прожить хотя бы год спокойно? — Вижу, ты что-то решил для себя? — не без удовольствия заметил глава Цинхэ Не, обнимая супруга и устраивая свою голову у него на плече. — А-Сан, я люблю тебя. — Я тебя тоже люблю, дагэ, — со вздохом отозвался Не Хуайсан, позволяя утянуть себя на простыни.

***

Не Хуан в последнее время совсем от рук отбился и тренироваться не желал, покуда его любимый папа не начнет тренироваться вместе с ним. Напрасно Не Хуайсан разговаривал с сыном о том, что ци в его теле конфликтует, и со своенравными саблями ему не справиться — Не Хуан и слышать ничего не желал. Поэтому Хуайсану, под насмешливые взгляды других адептов, пришлось тащиться на тренировочное поле, браться за ученическую саблю, в которой не было души, становиться рядом с сыном и внимательно слушать дагэ, который посмеивался, смотря на неловкие попытки младшего брата владеть саблей. Вот и в тот день, достаточно жаркий, Минцзюэ решил устроить поединок между сыном и братом, чтобы посмотреть на их успехи. Поединок был напряженным, кажется, Не Хуайсан всерьез увлекся и не желал отступать, нанося удар за ударом, поэтому никто не ожидал того, что сабля выпадет из его рук и он, ойкнув, прижмет ладонь к низу ханьфу, которое окрасилось алым. — Хуайсан! — напряженно позвал брата Не Минцзюэ, и тот покачал головой, показывая, что все в порядке. — Должно быть, цветение началось раньше времени, — улыбнулся младший Не, а затем прикрылся верхним ханьфу, которое снял из-за жары. — Я пойду, переоденусь. Продолжите без меня. Его проводили подозрительными взглядами, но затем вернулись к тренировкам, а сам Хуайсан, скрывшись от любопытства свидетелей, привалился к стенке беседки своего садика, тут же сбрасывая ханьфу и пытаясь остановить кровотечение. Он солгал. Цветения у него не было уже полторы луны, и он уже начал было думать, что снова понес, но… Ведь не могло что-то сбиться в здоровом организме просто так, верно? Оставалось лишь пойти к Не Цинхуа за советом, к тому же, кровотечение явно не собиралось останавливаться, и это могло быть опасным. Лекарь хмурился, прикладывая к яшмовым воротам Не Хуайсана смоченную в кровоостанавливающем отваре тряпочку. — Говоришь, цветения у тебя не было полторы луны? И ты никаких отваров не принимал, которые могли бы повлиять на твое тело тем или иным образом? — Нет, дядюшка, ничего не пил. Мы с А-Хуаном тренировались, когда у меня внезапно началось кровотечение. Никакой боли, только немного тянущее ощущение в животе. У меня было такое чувство, будто когда-то уже такое было, но я никак не могу вспомнить, когда именно. Ты знаешь, что это было? — и взгляд целителя Не Хуайсану очень не понравился. — Знаю. — Лекарь вздохнул, обращая все свое внимание на сосуды, стоящие на столе. — Ты потерял еще одного ребенка. Это было не цветение. Сожалею. — Я что?.. — не поверил своим ушам Не Хуайсан. Неужели… Он был так беспечен, что не понял, что снова понес? Был так беспечен, что позволил себе сражаться в полную силу и тренироваться на пределе своих возможностей! — Не смей отключаться, — жестко проговорил Не Цинхуа, подсовывая Хуайсану нечто резко пахнущее под нос, а затем обратился к ученику: — Приведи Чифэн-цзюня, да побыстрее. Когда Не Минцзюэ вошел в лекарское крыло, Не Хуайсан уже более-менее отошел от обрушившейся на него новости. Младший Не вцепился в руку брата крепко-крепко, прижимая к своей щеке и тихо всхлипывая. Минцзюэ нахмурился. — Я не люблю приносить плохие новости, — начал Не Цинхуа, садясь напротив главы и его супруга. — Но я лекарь, и это неотъемлимая часть моей работы. Минцзюэ, Хуайсан. Состояние твоего организма таково, что тебе больше нельзя возлегать с супругом. Дослушайте! Еще один ребенок — и тело может не выдержать. Я, как главный лекарь Цинхэ Не, настаиваю на том, чтобы отныне вы не делили постель. Твое тело, Хуайсан, этим выкидышем дало понять, что оно на пределе, и игнорировать его сигналы мы не в праве. Минцзюэ. Не Цинхуа давно ушел, когда Хуайсан, наконец, оторвался от руки дагэ и полными слез глазами взглянул на него, пытаясь криво улыбнуться. — Ну, дагэ, по крайней мере, у нас есть два сына. А еще… — он наклонился ближе, зашептав на ухо, тут же покрывшееся румянцем. — Еще мы можем рвать цветы на заднем дворе*. Ведь так? И вдруг горько заплакал.