Луна, даруй ответы

— Это абсурд, — тянет одна из величественных женщин в красной мантии, поправляя свою чёлку, — она никак не могла дать тебе Убаду, потому что ты ведьма, а она фея! Упомянутая Мёи же спит на кровати хозяйки. За окном синеватые кляксы, вьющиеся облака и слабый ветерок. После того, как та теряет обморок, а Кан слишком паникует, ложь перед матерями приходится раскрыть. С длинного рассказа проходит два часа, во время которых Тэён и Миён то ли отчитывают дочь, то ли подруга подругу, а фея всё не двигается. Бэ тем временем со своей возлюблённой покидают Бакх, оставляя семью в покое. Им тоже следует подготовиться к празднествам, учитывая все планы и обстоятельства. За их спиной водится шлейф волнения, однако, после рассказа старшим, тот заметно уменьшается. У кромки кровати сидит женщина, держащая фею за ладонь. Она водит по нанесённому имени дочери, что при прикосновениях отливает блеском. Свои серебристые локоны собраны в высокий хвост, такая же мантия брошена на спинку стула, оставлющая ведьму в удобной рубашке с манжетами и спортивными штанами. Взгляд сосредоточенный, водящий по лицу. Её жена же обеспокоена, она замечает движения пары. Закусывая губу, в очередной раз поддувая красные пряди вверх, Тэён снимает свою мантию на то же место и просит дочь выйти. Касаясь плеча Миён, молвит: — Ты чувствуешь её энергию? Та, не оборачиваясь, медленно кивает и отпускает руку. Взмахом руки накрывает фею плотнее, чтобы не стало холоднее, и морщит нос: — Мне, кажется, она знает об этом, — Ким рядом вздрагивает, — потому и пришла. Ей самой нужны ответы, но не ответы от Судьбы, а ответы Луны. Чужие глаза отражают печаль, засыпанные воспоминаниями. Глубокие омуты страха, волнений и желания… помочь. Помочь обрести что-то, помочь ищущей и неведающей. Миён сжимает губы с неозвученной просьбой, ходящей по грани. — Сделай то, что считаешь нужным, — улыбается Тэён и целует ту в нежную щёку, пропуская пальцы сквозь локоны. — Не волнуйся. Не будет никакого давления, я буду осторожна. — Я знаю, — говорит старшая, отходя назад. Спустя пару минут они остаются одни: Хван, что своими пальцами касается чужого горячего лба, и Мёи, что чувствует себя захваченной в клетке. Пожалуй, сегодня она найдёт те ответы, которые способна получить. Спящая видит отрывки воспоминаний, крики семьи и раскол внутренний. Частичка пазла начинает подходить к картине с совсем другой стороны, а это пугает. В её снах та самая правда, которая бросает сознание на пол. И она же помогает подняться, когда Миён накрывает своей ладонью чужие веки. — Проснись, — шепчет ведьма. В то же мгновение грудь Мины поднимается, а она резко открывает глаза, глотая воздух. Ледяные руки, горячий лоб, спутанные волосы — та замерзает неизвестно почему. — Вы кто? — в страхе женщина прижимается к ближней стене, заворачиваясь в ткань. Миён закусывает губу, открывая шире глаза. С тревогой в глазах, но уверенным тоном: — Ты знаешь кто, — ставит руки по обе стороны от феи, глядя прямо, — я — мать Сыль, несмотря на то, что она относится к Реду. Из клана Уайт, ты сразу поймёшь. Судя по неоднозначной реакции женщины, да. Та сразу понимает, сглатывая ком в горле. Отворачивается, чтобы сдержать слёзы, еле произнеся: — Я пришла узнать, где моя предводительница. — Ты знаешь, что была третья? — она поднимает удивлённо бровь. Действительно знает. — Я услышала, — прикрывает веки, — когда они… ссорились. Я услышала что-то про ведьм и Уайт… За окном чириканье птиц, колыхание веток, синие кляксы вперемешку с бежевыми, тот же слабый ветерок. Окно закрыто. — Про Сынван, — заканчивает Миён, ласково улыбаясь, — я помню её. Она была замечательной ведьмой, не стыдись её. — Я не! — вскрикивает резко фея, закрывая ладонями рот после понимания. Напротив — печаль. — Это произошло давно, не вини себя, — начинает собеседница, устраивая руки ближе к той и желая фею обнять, — она отравилась, её прокляли… никто не смог помочь. Не вини себя. — Вы не можете мне просто так сказать об этом, — шепчет в неверии Мёи, качая головой, — не можете. Это несправедливо, — сглатывает сильнее, боясь произнести то слово. По щекам слёзы, а внутри ожесточенная пробоина, что становится больше с каждым мгновением. Нет разочарования, скорее, ожидаемый расклад и нечто колючее внутри, разящее насквозь от головы до пят, повсеместно. Вот почему они ссорились, они сами впервые узнали. — Нет-нет, — она плачет тихо, закрывая бледными ладонями лицо, сутуля плечи, пряча глаза, из которых как бриллианты сыпятся прозрачные слёзы. А Миён лишь обнимает, прижимая к себя, шепча какие-то утешения, что растворяются в дымке беззвучных рыданий и сожалений. За окном усилившийся ветер, шорох листьев и тайный щебет страхов. Ближе к вечеру она вновь засыпает, а старшая укрывает её сильнее. Кожа феи бледная как снег, ощущения настолько же скользкие и холодные. — Нет ничего труднее, чем принять своё незнание, — медленно протягивает Хван, закрывая за собой дверь. Не зная, что ту комнату вновь заполняет синяя дымка. А в снах раскатистые крики, холодная земля и чьё-то лицо, что притягивает ближе к себе, повторяя словно мантру «я в порядке». Мина, зачарованная страхом и приворожённая любопытством, желает быть ближе к Луне. К Луне, что обычно даёт ответы, но пока жестоко молчит. За день, что должен был быть посвящен подготовке, теряется бдительность. На столе лежат записи, а ведьмы тихо обсуждают происходящее. Завтрашние Пляски можно пропустить, но вот Костёр, на котором присутствие обязательно, не должен остаться проигнорированным. Кан, обнимающая своих матерей и касающаяся чужого имени на руке. После того, как фея потеряла сознание, ладонь вновь обрела на себе красивое «Мёи Мина». Ведьма не слушает, о чём матери говорят, понимая, что идёт на кон. Какие странные обстоятельства завязываются вокруг её жизни, при этом меняя зависимые части. А неизменные.? Не изменяются. — А почему она потеряла сознание? — произносит неуверенно Сыль, не зная о своей готовности к последующему. — Внутри неё рвутся сущности, — тянет Миён, хватая один из фруктов на столе, брезгливо морщась и кладя его обратно, — после Воссоединение всё стало на места не сразу, существовали лазейки. Её предводительницы этим воспользовались, — пожимает плечами, видя как её пара берёт тот же фрукт. — Но зачем двум феям.? — хмурится дочь. — Как ты думаешь она прошла плёнку? — вздыхает Тэён, что избавляет яблоко от кожуры для возлюблённой. — В ней есть кровь ведьм, пусть её меньше, но она позволила пройти сквозь магическую защиту. — И почему ей тогда становится плохо? — Потому что крови меньше, а она без разрешения. Как бы ни было, так действует магия, — она сжимает губы, — мы бы могли её вернуть, но не выйдет. — Почему? Почему бы не сделать ей лучше, вместо того, чтобы держать? — искренне возмущается Кан. — Не выйдет, ей нужны ответы, — спокойно отвечает женшина, передавая Хван очищенный плод, — это её желания, к тому же, я знаю, как сделать ей лучше без переноса. — Перенос, наоборот, ухудшит ситуации. Она может пострадать от ожогов, — добавляет другая, что кусает фрукт. Преемница приживется лбом к столу, отчаянно кусая губы: — Ах, почему мы вообще создали плёнку и всё так разделили? Разве в войнах не были виноваты мужчины? — Были, — отвечает Ким, — а ещё они посеяли раздор. Вспомни, как одурманенные ведьмы возвращались и крали, пытались убить, захватить, перехватить. Лишь бы угодить этим мразям. — Не так резко, солнце, — Миён кусает яблоко вновь. — Всё же, — она дёргает плечом, — отвратительные дни были. Мне не нравилось, я хотела убить весь тот мир и оставить невиновных женщин. — А при чём тут нынешний Альянс? — уточняет Сыль, приподнимая голову. — Мы закрыли связь с тем миром, разве этого не хватит? — Лазейки, солнце, — Хван кончает жевать, с помощью магии сжигая остатки яблока и расщепляя пепел, — мразям же недостаточно одного народа, захотели побольше. Ну и чего ждать от тех, кто боится слова «месячные» как самого настоящего проклятья. А мы закрыли и между друг другом, чтобы не рисковать сильнее. — Чтобы отвлечённые не воздействовали на других? — И это тоже, — соглашается легко Уайт ведьма, — впрочем, грустно за обычных женщин. Если бы могла хоть чем-то помочь, то обязательно помогла. Но печати даже для меня слишком сильны, там же не только ведьминская магия. За окнами рисующиеся звёзды, движения веток, порывы ветра и крики ведьм, что ждут Костра. Внутри Йерим тихо. — Им помогают оставшиеся в том мире, любимая, — Тэён хватает жену за ладонь, одобряюще улыбаясь, — они обязательно помогают. Каждая из Альянса, что теперь там, всегда помогает. — Надеюсь. Кан вздыхает. Рука отчего-то больно пульсирует, напоминая касание об искры, а внутри — раскрывающееся нетерпение и беспокойство о метле, которую давно не видела. На время ей начинает казаться, что помеченные буквы блестят, но потом наваждение уходит, оставляя лишь иллюзорное спокойствие. За окном слышится свист. Сыльги вскакивает, пугая матерей, а потом слышит привычный и знакомый клич. Кто-то взмывается в небо, а в спальне брошенное на пол одеяло и открытое настежь окно.