Луна, даруй ответы

Навстречу ей сильный ветер. Навстречу ей непонятный зов изнутри леса. Навстречу ей недоумение, а в сердце больно и страшно. Руки держатся за метлу, на которую она взмывает впервые, но отчего-то знают как это делать. Телу холодно, чувствуется дрожь, губы высыхают, но хотят добраться куда-то. Нет цели, нет конкретного места, ей хочется поскорее добраться вглубь. Разузнать или получить ответы. Возможно ли сделать это до Костра или до встречи? Могут ли применимые к полноценным ведьмам возможности применяться и к ней? Может ли Мёи может считать себя принадлежащей Уайт? Навстречу ей верхушки деревьев, тёмные тайны и зовы, позади — радостные крики ведьм, готовящиеся к завтрашнему дню. Навстречу ей отчаянное желание, а позади — неприкрытая зависть. Она слышала как матери Сыль обращались подруга к подруге, а ещё она слышала разговоры своих. Почему же? Почему же вышло так, что третья не была вместе с ней? Есть ли причина сожалеть сегодня? «Я в порядке». Лазейки существуют. Одна из них в ней. Но сейчас не нужно переходить через плёнку. Ей нужно другое, и это «другое» зовёт к себе, натягивая словно тысячу нитей, ведущих в разные стороны. Внутри страх, а ещё внутри мысли. Тревожные, бьющиеся, жестокие как время, бегущие вперёд или бросающие сознание назад. Внутри сожаления и чувство вины, впереди — заглатывающая темнота и поляна, на которой хочется остановиться. Впрочем, метла сама это делает. С того момента, как она прилетела к окну спальни и тихо постучала концом, кажется, она делала это сама. Может ли быть у вещицы разум? Навстречу ей сотня незаметных глаз вокруг, а внутри неуверенность, сметающая отчего-то всё. Ломающая постройки разума будто домино, касающаяся ненужных теорий. За что же так вышло с ней? Зачем она сунулась по ту сторону плёнки, ведь фея теперь совсем не понимает своё состояние. Теряется. Тонет. Может быть у неё и этих действий была цель? Какая? Может ли быть, что она была под чарами? Под заклинаниями, что бросили её? Или это лишь видения, очередные сны, в которых ненастоящее кажется слишком живым? Может ли состояние Альянса зависеть от одной феи, что на самом деле и ведьма? Печати, закрывавшие плёнками территории разных народов, осознают, что пустили не ту, и одновременно ту, а потому — противоречиво действуют на Мину. Не значит ли это, что пора сбросить печати? Мёи же касается голыми ступнями земли. На ней всё ещё те самые утренние брюки и чужая рубашка. Внутри — борьба, а навстречу — свет. Мелодичный голос и касание сзади. — Привет. Мёи отпрыгивает назад, падая на землю. От страха жмуря глаза, понимает, что метлы рядом нет. А голос слишком родной и манящий. Может быть, одним глазком… — Не бойся, — ледяных рук касаются тёплые, обжигающие, согревающие, — я хочу тебе помочь. Я чувствую тебя. Навстречу ей горячее дыхание напротив. Открыв глаза, фея видит волшебные омуты и не может сдержать удивлённого вздоха. Она ещё не видела нимф вживую. И пусть это шокирует, но больше всего её волнует нахождение нимфы в лесах Велвета: — Я чувствую твою нервозность. Отдышись. Мина боится, Мина не перестаёт чувствовать, не перестаёт разглядывать собеседницу. Но дышит. Она видит статную, с дразнящей улыбкой, с каштановыми прядями, что украшают миловидное и притягательное лицо, с острым подбородком и светящимися искрами возле неё, нимфу. Нимфу, что спокойно садится на колени, не боясь запачкать брюки. — Почему меня? — интересуется застывшая фея. — Твоя аура слишком сильно заглушает остальные, — она пожимает плечами, поправляя воротник своей слишком яркой оранжевой рубашки, — не удивлюсь, если все уже давно её чувствуют. Просто списывают на надвигающуюся Луну или думает, что какая-то фея решила пройти через плёнку. — А Вы? — А я, — усмехается, — Квон Ынби. Одна из главных хранительниц Древа Зуаны. — Круто, — хмыкает Мина, не понимая, что происходит, — вау. И что Вы здесь делаете? — По делам. — Ясно, — она кивает пару раз, учащённо моргая, а потом из-за недостатка сил падает на спину. Всё вновь погружается в сон. В незыблемую гавань. А волосы, что запутавшимися волнами касаются Мёи, белеют у концов, чтобы внутри напомнить о сущности. О сущности ведьмы, что до того спала. Во сне, мрачном и пугающем, чьи-то тени и море, чьи волны медленно касаются тёмного песка. Сильный ветер, большие камни над поверхностью моря, окружающий лес вокруг. И движение спереди, где из водной пучины виден мелькающий хвост русалки. А потом появляется голова и мокрые волосы, длинными прядями струящиеся до плеч. А потом печальные до жути глаза, обволакивающие сотнями сожалеющими перипетиями, что не удалось перейти. А потом — глаза в глаза — отчаянный голос: — Она когда-то мне помогла в том мире. Хоть я и оказалась здесь, я ей благодарна. Не вини себя, прими себя. А потом — темнота. Глубокая и вязкая как нуга. А потом — не видно ничего. — Мам, что проис… — доносится нежный голос позади Ынби, который резко замолкает. — Что ты с ней сделала? Нимфа оборачивается, чтобы глянуть на младшую, касающуюся своих коротких волос и таращится на фею, и закатывает глаза: — Я с ней ничего. А вот Кан Сыльги получила с неё Убаду. — Убаду? Которая сплетает две нити душ вместе? — женщина шокированно подходит к матери, что держится за руки с Мёи. — Но она же фея? — Взгляни на концы, Юри. Теперь её фейская сторона приняла ведьминскую. Можно считать, что она на середине. Повисает тишина. Навстречу им сильный ветер, синие кляксы на небе, далёкие звёзды, звуки природы и движение аур. Навстречу им Пляски, а после Костёр. Навстречу им встреча с Луной. С Луной, что должна дать ответы. В то время как Сыльги мнётся и не знает куда себя деть, изнутри её рвёт паника. Пожирающая медленно, заглатывающая постепенно, ухудшающая самочувствие, кидающая в чан. Кан в итоге оставляют дома, что её матери смогли отпрввиться на поиски. Её что-то ужасно пугает. Будто ей известен исход. Она не знает, почему та сбежала. Почему? Она испугалась? Но кого? Разве существует шанс, что ситуация может обернуться ужасным? Сыльги не находит себе места. А когда Мину находят, её привозят домой. И самым странным является то, что делают это, не скрывая, не боясь, не пугая. Будто фея здесь находится на законных основаниях. Будто всё идёт своим чередом. Кан успевает же только открыть дверь и впохыхах постелить чистую постель для слабой Мёи. Увидеть осунувшееся лицо, побелевшие волосы, почувствовав будто отмороженную кожу, но ощутить дыхание. Матери касаются её плеча, успокаивая и обнимая. Появляются и Бэ с Пак, что в тишине наблюдают за действиями старших. Утешения, утешения. Слова поддержки, что сыплются на голову как листья в октябре. И ёмкая эмоция, заключающая в себя переполненную любовь. Сыльги мнётся, она хочет, чтобы та очнулась. И, кажется, находит то, что подойдёт для собственного свитка для Костра.