стены в золоте (но комната пахнет тобой) // walls gold-plated (but the room feels like you)

Я, наверное, смогу отсосать тебе отсюда. soundtrack: crash&burn (ft. o'neill hudson) — bea miller

Тошнотворное чувство, которое поселилось в его животе той ночью, немного отступило, но оно все еще там. По большей части Чонгук его игнорирует. Но когда он, уставший после долгого дня, падает на постель в окружении холодных простыней и мрачного молчания комнаты, его мысли блуждают. Стройные ноги, широкие ладони, темные глаза. А потом это тошнотворное чувство скручивается внутри, и Чонгук отталкивает его прочь, сухо глотая снотворное, так что свет просто гаснет. Мысленно он бесконечно мечется между решениями полностью аннулировать членство в клубе или снова вернуться туда. Хотя бы для того, чтобы спросить у Тэхена, что тот имел в виду тогда. Чонгук не какой-нибудь бедолага, влюбившийся в мальчика-на-ночь, и два хороших траха и несколько кокетливых комплиментов не сбили его с ног. Но, черт, слова Тэхена точно зародили в нем беспокойство, потому что внезапно Чонгук начал сомневаться во всем, что касалось всей этой компании, куда он вкладывал свои деньги. Мысль о том, что хосты, которые там работают, могут делать это против своей воли, вызывает у него тошноту, разъедает кровь, как кислота. Это не похоже на то, что было написано в документах, и как торговый представитель все преподносил. Его заверили, что их хосты и танцовщики — «элитные профессионалы», и их услуги хорошо оплачиваются. Чонгук никогда не согласился бы на это, если бы знал, что будет покупать секс у некоего подобия раба, которого принудили, заставили против его воли. Раздается тихий стук в дверь его кабинета. — Босс? Это Сокджин. — Команда закончила на сегодня. Чонгук бросает взгляд на часы на своем компьютере и видит, что шесть уже давно миновали. — Тебе тоже пора уходить, — говорит он Сокджину. — Ты останешься допоздна? — спрашивает Сокджин, придерживая дверь рукой. — Не сегодня, — отвечает Чонгук. — На сегодня я закончил. — Тебе нужно пойти домой и немного отдохнуть, — настаивает Сокджин. На его лице написано беспокойство. Он слишком много думает о таких тривиальных вещах, как физическое и психическое здоровье Чонгука. Временами это вызывает симпатию, а временами — раздражение. — Я планирую это сделать, — говорит Чонгук, укладывая планшет и ноутбук в портфель. — Тогда увидимся во вторник. Не забудь о трехдневных выходных, — напоминает Сокджин, уже удаляясь по коридору. Чонгук собирает довольно увесистую стопку документов, чтобы взять их с собой домой, когда его мобильный начинает гудеть, высвечивая звонок с неизвестного номера. Чонгук быстро отвечает, когда узнает код города, надеясь, что это не какая-то чрезвычайная ситуация. — Добрый вечер, господин Чон. Это Пак Сангчоль из Lux. У вас есть несколько минут, чтобы поговорить? Чонгук хмурит брови, его мозг лихорадочно пытается вспомнить лицо человека, имя которого он узнал. Он смутно вспоминает служащего в его первую ночь в клубе. Он откидывается на спинку стула и быстро бормочет что-то утвердительное. — Спасибо, что уделили мне время, господин Чон. Я звоню, потому что наши записи показывают, что прошло более тридцати дней с момента вашего последнего визита, — говорит Сангчоль. — Ваше удовлетворение нашими услугами чрезвычайно важно для нас, поэтому я хотел убедиться, что Ваш последний опыт с нами соответствует нашим самым высоким стандартам. — А, — тихо произносит Чонгук. — Никаких проблем с обслуживанием не было. — Я очень рад это слышать, господин Чон, — вежливо говорит Сангчоль. — Если мы когда-нибудь сможем что-то сделать, чтобы улучшить Ваш опыт, пожалуйста, не стесняйтесь, дайте нам знать. — Конечно. — Если вы ищете более персонализированный опыт, мы действительно предлагаем множество различных услуг в обновленных уровнях членства Platinum и Diamond. Наш самый популярный сервис для членов статуса Platinum — это Люкс Свидание и Романтический Вечер, где у Вас будет возможность провести ночь с любым из наших элитных хостов за пределами нашего клуба, — быстро говорит Сангчоль, не оставляя Чонгуку возможности вмешаться. — Наш Diamond статус включает в себя сервис Бон Вояж, который позволяет Вам забронировать одного из наших хостов для отдыха или деловых поездок, включая международные поездки. Мы также предлагаем сервис Идеальный Бойфренд который позволяет Вам забронировать хоста на срок до двух полных недель. Чонгук знает, что ему следует закончить разговор, сказать, что он не заинтересован, но он колеблется, и Сангчоль, цепляясь за это, продолжает. — Прямо сейчас у меня есть на выбор несколько хостов, доступных на весь уик-энд, — продолжает Сангчоль, — включая Тэхена. Я могу предложить любого из них уже сегодня вечером, если Вам будет угодно. — Я не уверен, что заинтересован в повышении статуса моего членства в настоящее время, — твердо заявляет Чонгук. —  Конечно, господин Чон. Я понимаю, что это довольно серьезное финансовое обязательство, и я не хотел бы, чтобы Вы приняли такое решение, не подумав сначала, — спокойно говорит Сангчоль. — Тем не менее я хотел бы показать Вам, насколько мы ценим иметь с Вами дело. Я сделаю Вам предложение только на сегодняшний вечер. За стоимость бронирования отдельного номера на одну ночь я предоставлю вам полный уик-энд с любым доступным хостом по Вашему выбору. Может быть, это Вас заинтересует? Единственная мысль, которая мелькает в голове у Чонгука, это: дерьмо. Целый уик-энд, с Тэхеном, в его собственном доме. Это слишком сладкая сделка, что заставляет Чонгука насторожиться. Должно быть, они в отчаянии. Или Сангчоль чертовски уверен, что Чонгук обновит свой статус после того, как он согласится на это предложение. Ни один из этих сценариев не является особенно обнадеживающим. — В чем подвох? — спрашивает Чонгук. — Никакого подвоха, господин Чон, — уверяет Сангчоль. — Я привезу его сегодня вечером в любое место, которое Вы выберете, и заберу его в воскресенье вечером или в понедельник утром, на Ваше усмотрение. Никаких дополнительных обязательств. — Понятно, — тихо говорит Чонгук. — А вашим хостам платят за весь уик-энд? — Совершенно верно, господин Чон. Мы придерживаемся самых высоких этических стандартов, когда речь заходит об услугах, которые мы предлагаем, и людях, которых мы нанимаем, — говорит Сангчоль. — Наряду с конфиденциальностью, этическая сторона вопроса является одним из наших главных приоритетов. — Конечно, — пробормотал Чонгук. Он откидывается на спинку кресла, лениво барабаня пальцами по подлокотнику. — Каковы Ваши условия для такого сервиса? Сангчоль переходит в атаку, услышав это. — Я был бы счастлив обсудить с Вами все условия и положения и предоставить Вам бумажную копию договора, если Вы не откажетесь приехать в клуб. — Вы можете просто рассказать мне, как это работает? — спрашивает Чонгук. — Конечно, — говорит Сангчоль. — Действуют те же правила взаимодействия, что и в приватной комнате. Мы просим Вас уведомить нас по крайней мере за один-два часа, чтобы хост мог подготовиться к встрече с Вами. Хост может сопровождать Вас в любом месте, куда бы Вы ни пожелали пойти, публичном или нет. Мы можем лучше адаптировать Ваш опыт, если Вы дадите нам краткое описание Ваших планов, но наши хосты берут с собой несколько различных комплектов одежды на все случаи жизни. У них есть карточка компании для их собственных расходов. Вы не обязаны предоставлять им еду или другие предметы первой необходимости, но некоторые клиенты предпочитают угощать своего хоста романтическим ужином или делать подарки. Чонгук медленно кивает, слушая то, о чем говорит Сангчоль. Его речь звучит очень хорошо отрепетированной. Он вспоминает, каким тщательно детализированным и пуленепробиваемым был договор о членстве, какими избирательными были их критерии при предоставлении ему доступа. Даже если все это какая-то сложная схема, по крайней мере, Чонгук сможет спросить об этом Тэхена. И если у них есть весь уик-энд, чтобы поговорить, может быть, Тэхен действительно откроется… — Хорошо, я согласен, — выдыхает Чонгук. Он не может избавиться от крошечной, покалывающей мысли, что он каким-то образом заключает сделку с дьяволом, когда слова слетают с его губ. — Отлично, — практически шипит Сангчоль. — Когда и где Вы хотели бы встретиться с вашим хостом-на-уик-энд, господин Чон? — Могу я просто заехать за ним? — спрашивает Чонгук. — Безусловно, — подтверждает Сангчоль. — Ну конечно. Я могу отправить вам электронное письмо с информацией о наших доступных в настоящее время хостах, если Вам будет угодно. — В этом нет необходимости, — говорит Чонгук. — Я снова бронирую Тэхена. — Отлично! Когда же нам Вас ждать? Чонгук мысленно прикидывает время в пути. Он меньше чем в часе езды от работы до складского района, но он может убить немного времени. — Я буду там через час. — Прекрасно, господин Чон. Мы с нетерпением ждем Вас, — щебечет Сангчоль. — У вас есть какие-нибудь особые пожелания? Чонгуку не нужно много времени на раздумья. — Просто пусть он оденется комфортно. — Я сделаю пометку. Желаете что-нибудь еще? — На данный момент больше ничего, — отвечает Чонгук. На этом они вежливо прощаются, завершая вызов. Чонгук бросает взгляд на часы на стене своего кабинета, наблюдая за тиканьем минутной стрелки несколько долгих и пустых секунд. Он только что забронировал Тэхена на весь уик-энд, и он понятия не имеет, что он собирается с этим делать. ⬗ Подъезжая к главному входу клуба, он видит, как Хосок выскакивает на тротуар и машет ему рукой, сияющая улыбка разрезает его лицо пополам. — Эй, старик! Как дела? — громко кричит Хосок, когда Чонгук выходит из машины и прислоняется к дверце. — Дела идут, — отвечает Чонгук, доставая сигарету. — Я здесь, чтобы забрать кое-кого. — О, понял тебя. Горячее свидание? — говорит Хосок и, без сомнения, мигает бровями, но вязаная шапка, надвинутая на лоб, скрывает это. — Что-то в этом роде, — бормочет Чонгук, сигарета слабо покачивается в его губах, когда он щелкает зажигалкой. Хосок достает свою пачку, вытаскивает сигарету и принимает зажигалку Чонгука с коротким «спасибо, старик». Они оба выдерживают порыв холодного ветра, который проносится через улицу. — Черт, старик, когда уже здесь будет лето? — хрипит Хосок, крепко скрестив руки на груди. Его нос и щеки порозовели от долгого пребывания на холоде, а руки слегка дрожат, когда он подносит сигарету к губам. — И не говори, — соглашается Чонгук. — Они заставляют тебя стоять здесь всю ночь? — Ага, — щебечет Хосок. — Но моя смена заканчивается в полночь. Не так уж и плохо. — Ты один тут? — Спрашивает Чонгук, ведя светскую беседу. Хосок кивает, выпуская облако дыма, прежде чем продолжить: — Если ты когда-нибудь приедешь в воскресенье или понедельник, тебе придется самому припарковать свою машину. Хотя я слышал, что эти дни довольно «мертвые». — Вот как… — мычит Чонгук. — Да, и праздники тоже, — продолжает Хосок. — Наверное, все дома, со своими семьями, типа того. — Семья, то есть дети и жены? — спрашивает Чонгук. — Да, — отвечает Хосок, немного по-заговорщицки. — Но я не должен говорить об этом. Могут быть неприятности. — Я не собираюсь доносить, — обещает Чонгук. Хосок ярко улыбается. — Я и не думал. Ты кажешься достаточно нормальным парнем, — он оглядывается на главный вход, потом снова на Чонгука, — Парень, с которым ты встречаешься, уже на подходе? Чонгук смотрит на часы. Только что прошел ровно час. — Должен быть с минуты на минуту, — отвечает он. — Мило. Я немного разочарован, что не смогу сесть за руль твоей машины на этот раз. Я скучал по ней, — шутит Хосок, легко посмеиваясь. Чонгук роется в кармане и достает бумажник. Когда он хватает несколько банкнот и протягивает их Хосоку, парень вытаращивает глаза. — А это еще зачем? — спрашивает Хосок, недоверчиво посматривая на деньги, как будто они собираются укусить его. — За то, что составил мне компанию, пока я жду, — легко отвечает Чонгук. — Ух ты, — выдыхает Хосок, осторожно беря деньги. — Спасибо. Не нужно было. Чонгук только пожимает плечами и продолжает курить, пока Хосок не начинает жестикулировать, указывая в сторону входа. — Эй, это твой парень? — спрашивает Хосок. Чонгук игнорирует нервный трепет, который расцветает в его животе, когда он поворачивается и смотрит поверх капота своей машины. Знакомые белокурые волосы и высокая фигура, в одной руке он тащит небольшой чемодан, на плече — дизайнерская сумка. Он внял просьбе Чонгука, надев простой темно-синий спортивный костюм и мокасины. Гуччи, отмечает Чонгук, у него есть такая же пара, спрятанная где-то в шкафу. Это был подарок. Когда Тэхен подходит к его машине, Чонгук бросает сигарету и гасит ее ботинком. Он подходит к пассажирской двери и открывает ее, а Хосок идет помогать Тэхену с его сумками. Встречая взгляд Тэхена, Чонгук чувствует себя странно уязвимым. Едва заметная ухмылка играет в уголках губ Тэхена, когда его глаза скользят вниз по телу Чонгука и обратно. — Чонгук. Давненько не виделись, — наконец говорит Тэхен, проплывая мимо Чонгука и ныряя в машину. Когда дверь с грохотом закрывается, Чонгук слышит, как Хосок издает удивленный звук. Он игнорирует это и идет к машине, помахав Хосоку в ответ, когда тот с широкой улыбкой провожает их. Дверь захлопывается, и он устраивается поудобнее, пристегиваясь и не глядя на пассажирское сиденье. На автопилоте он снимает с ручника и нажимает сцепление, сознание разрывается между дорогой и мужчиной, сидящим рядом с ним. Когда он отъезжает от тротуара и начинает путь к своему дому, его взгляд устремляется на Тэхена, ловя, как тот ухмыляется в ответ. — Ты меня удивляешь. — Не торопись с выводами, — говорит Чонгук. — Я сделал это только потому, что мне предложили скидку. — Они делают это в малоактивные выходные, — говорит Тэхен и затем добавляет: — Я рад, что на этот раз это ты. При этих словах Чонгук поворачивается и внимательно смотрит на него. Тэхен так же прекрасен, как подсказывает его память, если не больше. У него легкий макияж, подчеркивающий его темно-карие глаза. Сверкающая, дразнящая сережка свисает с одной его мочки, но это единственное украшение, которое замечает на нем Чонгук. Никакого кольца в губе. Глазеть на другого мужчину — единственное, что он может себе позволить за рулем. Он устремляет свой взгляд обратно на дорогу и продолжает молчать. — Ты хорошо выглядишь, — мурлыкает Тэхен. — Тебе не обязательно лизать мне задницу, — говорит Чонгук. Тэхен издает низкий смешок. — Ты, кажется, не возражал, когда я делал это в прошлый раз. Когда Чонгук не удостоил его ответом, Тэхен сменил тему. — Итак, — говорит он, — что нас ждет в выходные? — Я еще не думал об этом, — отвечает Чонгук. — Все было решено в последнюю минуту. Тэхен бормочет что-то вроде «ааа» в знак понимания и начинает ерзать, поджимая под себя ноги. Чонгук не чувствует необходимости ругать его из-за того, что тот наступил ботинками на кожаное сиденье. — Так куда мы едем? — Ко мне. — Не могу дождаться, — говорит Тэхен. — Я представляю себе шикарную холостяцкую квартиру. Сдержанный декор, наверняка, много серого и черного. Держу пари, у тебя вся одежда разложена по цветам. Ну, что ж. Это впечатляюще точное попадание. — Думаю, ты увидишь, когда мы туда доберемся, — отвечает Чонгук. Затем Тэхен опирается на центральную консоль, подперев подбородок рукой, сдвигаясь чуть ближе для комфорта. — Значит, ты заставишь меня спать в комнате для гостей? Чонгук фыркает с легким смешком. — Все зависит от того, как ты будешь себя вести. Его сердце подпрыгивает, когда Тэхен протягивает руку и кладет ему на бедро, играя пальцами по внутреннему шву его черных брюк. — Для тебя я буду вести себя наилучшим образом. Почему-то Чонгук не стал бы ставить на это деньги. Вероятно, из-за того, как теплая рука Тэхена скользит по его бедру, едва касаясь паха, прежде чем отодвинуться и слегка сжать. Чонгук берет себя в руки, продолжая вести машину и вставляя реплики между светскими разговорами Тэхена оставшуюся часть пути до его квартиры. Чонгук не может точно вспомнить события, которые приводят к тому, что он несет сумки Тэхена, как какой-то коридорный, отпирая свою входную дверь и впуская Тэхена первым. Чонгук неуклюже проходит через дверной проем и включает свет, наблюдая, как сардонически забавляется Тэхен, прижимая руку ко рту, чтобы скрыть ухмылку, оценивая окружающую обстановку. — Мне нужно посмотреть твой шкаф, — заявляет Тэхен, поворачиваясь на каблуках лицом к Чонгуку. Чонгук бросает сумки в гостиной и сбрасывает пальто. — Нужда и желание — это две разные вещи, — говорит он. — Закажи нам поесть. Я собираюсь принять душ. Тэхен надувает губы. — Прямо сейчас? — скулит он. Чонгук уже сворачивает за угол в свою спальню. — Да, сейчас, — говорит он. Раздраженный стон Тэхена слышен из его ванной комнаты. Чонгук осознает тот факт, что он только что оставил незнакомца, которого едва знает, со свободным доступом ко всему в его доме, пока он не торопясь принимает душ. Позже он появляется в спортивных штанах и толстовке, пахнущий лосьоном после бритья от Диор, с влажной челкой, свисающей на лоб. Он находит Тэхена, свернувшегося калачиком на диване, смотрящим какое-то ТВ шоу. Все это выглядит до смущения по-домашнему. Светловолосая голова Тэхена высовывается из-за спинки дивана, когда он смотрит, как Чонгук открывает холодильник. — Значит, тебе есть что надеть, кроме деловой формы и выходного костюма. Чонгук возвращает ухмылку Тэхена своей собственной, открывая два пива. — И я рад, что ты оставил шорты для стриптиза дома. — Кто тебе это сказал? — парирует Тэхен, проводя языком по нижней губе и сверкая глазами с озорной улыбкой. — Тогда оставь их в своем чемодане, — говорит Чонгук. — Ты скучный, — говорит Тэхен, притворно надув губы. — Ты заказал еду? — спрашивает Чонгук, входя в гостиную и протягивая Тэхену одну из бутылок. Тэхен берет ее с ослепительной улыбкой и даже использует подставку, прежде чем поставить ее на кофейный столик. Чонгук садится на безопасном расстоянии с другой стороны дивана. — Ну, ты убежал, не сказав мне своего адреса, — заявляет Тэхен. — Но я нашел кое-что из твоей почты и заказал китайскую. — Как находчиво с твоей стороны. Тэхен мурлыкает. — Итак, завтра. Ты меня куда-нибудь ведешь? — Куда ты хочешь пойти? — спрашивает Чонгук между глотками пива. — Разве ты не хочешь пойти на свидание? — Он подчеркивает вопрос игривым наклоном головы. Первичный шок от того, как мило взрослый мужчина умудряется выглядеть, почти отвлекает его от вопроса. Чонгук быстро приходит в себя, откидывается на спинку дивана и раскидывает руки по сторонам. — Это очень смело с твоей стороны, учитывая, что мы едва знакомы, — задумчиво произносит он. — Разве не в этом смысл свидания? — спрашивает Тэхен. — Чтобы лучше узнать друг друга? — Ты хочешь узнать меня получше, Тэхен? — усмехается Чонгук. Это приводит Тэхена в движение. Он разворачивается и медленно сокращает пространство между ними, двигаясь, чтобы сесть прямо рядом с Чонгуком. Повернувшись к нему всем телом, он наклоняется. — Конечно, хочу. Разве ты не хочешь узнать меня получше, Чонгуки? — он мурлычет, проводя пальцем по колену Чонгука. Чонгук не может удержаться от навязчивого облизывания губ, глядя на Тэхена. В такой близи он может вдохнуть и почувствовать запах одеколона Тэхена, что необъяснимо заводит его, потому что, очевидно, то, что тот носит мужской одеколон так же легко, как цветочные духи, действительно что-то делает с Чонгуком. — Есть кое-что, что я хотел бы знать о тебе, — говорит Чонгук. Осторожно. Потому что Тэхен смотрит на него так, как кошка смотрит на мышь, зрачки широко раскрыты и напряженно сосредоточены на каждом малейшем движении. Тэхен придвигается еще ближе, пока его нога не упирается в бедро Чонгука, а рука тяжело ложится на колено. — Испытай меня, — он говорит мягко, запальчиво. — Наш последний разговор, — начинает Чонгук, но Тэхен уже отшатывается. — Что ты имел в виду, говоря это? Тэхен оставляет между ними довольно большое пространство, отклонившись в сторону, но не двигаясь со своего места. — У меня было много разговоров с разными людьми. Возможно, тебе стоит быть более конкретным. — Я спросил тебя, должен ли я заботиться о том, чтобы человек, с которым я сплю, получал удовольствие, — говорит Чонгук. Тэхен, как ни странно, не отводит от него глаз. — Ты сказал, что если это то, что я ищу, то я не в том месте. При этих словах Тэхен отворачивается. — Не помню, чтобы я это говорил. — Я помню это, — заявляет Чонгук. — И мне нужно, чтобы ты объяснил, что ты имел в виду. — Если я и сказал это, то не всерьез, — говорит Тэхен. Но Чонгук зарабатывает на жизнь тем, что имеет дело с людьми, в свое время он имел дело со многими лжецами и понимает, когда видит очередного. — Слушай, — говорит Чонгук. — Я не буду этим заниматься, если ты не хочешь. Я купился на это, потому что мне сказали, что вы, ребята, хорошо получаете за свою работу и наслаждаетесь ею. Я не собираюсь выдавать тебя за разговор со мной, но мне нужно знать правду. — Или что? — отрезает Тэхен. — Или произойдет одно из двух, — говорит Чонгук. — Либо я отвезу тебя в клуб сегодня вечером, либо ты останешься здесь на выходные в гостевой комнате. Это как сам захочешь. Лицо Тэхена окаменело, но глаза его были полны беспокойства. Он отводит взгляд, прежде чем заговорить. — Что ты хочешь от меня услышать? — тихо спрашивает он. — Я просто хочу, чтобы ты был честен, — говорит Чонгук. — Мне это нравится, ясно? Ты единственный… — но он обрывает себя, не успев договорить. — Я единственный, кто… что? — спрашивает Чонгук. Тэхен сдержанно вздыхает. — Обещай мне, что все это не покинет эту комнату. — Я обещаю. Он говорит серьезно. Однако Тэхен кусает губу и колеблется. Чонгук недоумевает, что же такого случилось, что он стал таким недоверчивым. — Когда я говорю, что мне это нравится, я не шучу, — наконец говорит Тэхен. — Я много вру. Мне приходится. Но я не лгал, когда говорил, что мне понравились оба раза с тобой. Чонгук не может быть уверен, потому что никто никогда не может быть уверен, но он чувствует, что это правда. И он ожидал, что это и есть ответ Тэхена на его вопрос, поэтому слегка запинается, когда мужчина снова заговаривает. — Иногда мне это не очень нравится, но это моя работа. Ты один из тех, кого я действительно рад видеть, — говорит Тэхен. — Так что просто, — бормочет он, хватаясь за слова, — Давай сделаем это, хорошо? Давай проведем эти выходные, а потом я вернусь к своей жизни, а ты — к своей. И Чонгук действительно должен согласиться с этим, и большая часть его действительно согласна, но какая-то часть чувствует себя неправильно при этих словах. Какая-то его часть чувствует боль. Но он осознанно глушит ее, потому что он не какой-то жалкий тип, который расчувствовался из-за проститутки, выдающей очевидное — что в конце концов они пойдут своими путями. И это кажется еще более неправильным, потому что его мысли выдали проститутка, и он не знает точно, когда он перестал вспоминать это слово при виде Тэхена. — Хорошо, — говорит Чонгук. Точнее, шепчет, уверяя себя, что это не желание в глазах Тэхена, когда тот наклоняется ближе. Пытается и не может заставить свое сердце замедлиться, когда тяжелый взгляд Тэхена падает на его губы. Потому что на этот раз, когда Тэхен целует его, держит за подбородок нежными пальцами, дышит ему в щеку, когда их губы соприкасаются, на этот раз он чувствует, что тонет. Тонет в постели после долгого рабочего дня, растянувшись на простынях из египетского хлопка. Тонет в горячей ванне усталыми мышцами и ноющими суставами. Тонет в мягких теплых руках и крепкой груди, с сердцебиением под ней. Губы Тэхена такие мягкие, двигаются так легко, словно он пытается запомнить, как каждая из губ Чонгука ощущается между его губами, какие они на вкус на его языке и как они поддаются под его зубами. Их губы разъединяются с мягким влажным звуком, когда Тэхен отстраняется. Его глаза изучают лицо Чонгука, прежде чем остановиться на губах, когда он скользит рукой по его шее сзади, тянет его на себя, чтобы снова соединить их губы. И это снова мягко, но трепещуще горячо, все больше языка, все больше зубов, все больше рук шарят по его шее, по волосам. Чонгук издает ошеломленный вздох (конечно, Тэхен помнит, что это делает с ним) и обхватывает рукой спину Тэхена, потому что такое невозможно оставить без внимания. Скрежещущая трель прорезает тишину квартиры, когда жужжит домофон. — Черт, — выдыхает Чонгук, когда они отстраняются друг от друга. Тэхен недовольно вздыхает и отодвигается, чтобы Чонгук мог встать и впустить курьера. Пока Чонгук разбирает еду и раскладывает ее на кофейном столике, наступает довольно неловкое затишье, и он все больше удивляется, сколько всего заказал Тэхен. Утка по-пекински, свиной суп, хрустящие креветки, лапша и столько риса на пару, что хватило бы на целую армию. — Ты заказал еды на десять человек, — говорит Чонгук, наблюдая, как Тэхен радостно поглощает огромный кусок лапши. — Все звучало так хорошо, — мурчит Тэхен, а затем практически стонет с полным ртом. Чонгук замирает, держа палочки с рисом над своим контейнером с едой, чтобы рассмотреть открывшееся перед ним зрелище. Тэхен жадно поглощает еду, как будто он очень голоден, вытирая рот тыльной стороной ладони, прежде чем положить себе еще. — Когда ты ел в последний раз? — спрашивает Чонгук. — Мм, у меня был смуффи на фафтрак, — бормочет Тэхен, набив еду за обе щеки. Бровь Чонгука выгибается, когда Тэхен, игнорируя приборы, справляется с особенно большим куском мяса. Он облизывает пальцы с жадным стоном, а затем смотрит на Чонгука с округлившимися щеками, внезапно смущаясь. Чонгук не может сдержать улыбки. — Вкусно? — спрашивает он. — Очень, — отвечает Тэхен, кивая. Он проглатывает кусок и делает глоток пива, причмокивая губами, когда ставит бутылку обратно. — Извини, я должен вести себя прилично и все такое, — бесцеремонно говорит он, прежде чем снова углубиться в процесс поглощения пищи. Чонгук пожимает плечами. — Мне так больше нравится, — просто говорит он. — Почему? — спрашивает Тэхен. Похоже, он не испытывает никаких угрызений совести, разговаривая с набитым ртом. И у Чонгука на самом деле нет разумного ответа на это. Точно так же он не может объяснить себе, почему Тэхен в спортивных штанах ему нравится так же сильно, как в нижнем белье, и почему он предпочел бы видеть его свернувшимся калачиком в одеяле на своем диване, а не обвивающимся вокруг шеста, или почему он, вероятно, мог бы опьянеть от запаха его одеколона так же легко, как от аромата Chanel и лепестков роз. — Просто, — отвечает Чонгук. Тэхен пожимает плечами, занятый поглощением своей порции утки с лапшой. Они едят вместе в уютной тишине, попивая пиво, пока оба не расслабляются с полными животами. Затем снова появляется эта странная домашняя атмосфера, когда Тэхен помогает ему упаковывать остатки еды и освобождать для них место в холодильнике между протеиновыми коктейлями и пластиковыми контейнерами с предварительно приготовленной едой. Чонгук думает, что это и есть то, что агентство называет опытом с бойфрендом. — Я не знаю, как ты умудряешься оставаться таким здоровым со всеми этими кафешками с доставкой еды прямо по дороге, — комментирует Тэхен, принимая еще одно пиво от Чонгука. — Я должен следить за тем, что ем, — говорит Чонгук, прислоняясь к стойке. — Я тоже, — небрежно отвечает Тэхен. Он делает неопределенный жест с пивом в руке, закатывая глаза. — Нас держат на всех этих дурацких диетах и ругают, если мы набираем вес. Чонгук не замечает, что смотрит на Тэхена в слегка испуганном шоке, пока тот не начинает неловко ерзать под его взглядом и отступать. — Ничего страшного, — говорит Тэхен, пожимая плечами. — Это просто часть работы. — Ладно, — скептически говорит Чонгук. — Тогда к черту это. — Согласен, — со смехом соглашается Тэхен. — Пак, наверное, разозлится, когда я вернусь с лишним килограммом или двумя после этих выходных. — Пак? — спрашивает Чонгук. — Пак Сангчоль, — говорит Тэхен. — Наш… э-э… менеджер. Типа того. Кажется, это напоминает телефонный звонок, который получил Чонгук, хотя он не понимает, почему Сангчоль представился клубным служащим, а не человеком, который курирует хостов. — Он сможет пережить это. Кого волнует, если вы немного наберете вес? — Пака, очевидно, — говорит Тэхен с горечью, как будто это имя имеет кислый привкус во рту. — Несколько месяцев назад я ездил в командировку в Лос-Анджелес на полторы недели. Он поставил мою задницу на весы, как только я переступил порог клуба, и я набрал максимум два килограмма. Он заставил меня пить одни чертовы соки, пока я не сбросил вес. Чонгук хмурится, потому что это кажется полной хренью даже для профессионала, чье тело является важнейшим инструментом продаж в их карьере. Ему это совсем не нравится. — А как насчет мышечной массы? От тренировок? — спрашивает он с любопытством, хотя и не уверен, что хочет знать ответ. — Это не мой бренд, — невозмутимо заявляет Тэхен. Увидев, как растерянно щурится Чонгук, он поясняет: — Предполагается, что я скорее Victoria’s Secret, чем Abercrombie and Fitch. Это моя внешность. Это то, что он продает клиентам. Брови Чонгука нахмурены в сумбурных мыслях, когда его взгляд бессознательно скользит по телу Тэхена. Он не видит даже малейшей проблемы с фигурой мужчины, хотя свободный спортивный костюм не позволяет внимательно рассмотреть его. Он в мельчайших подробностях помнит плоский живот, линию его бедер и стройные ноги. Этот мужчина ни в коем случае не тощий, не болезненно худой, но он далек от гораздо более крепкого телосложения Чонгука. — Ты и так в порядке, — деловито констатирует наконец Чонгук. — И ты все еще был бы в порядке, если бы набрал вес. У любого, кто говорит иначе, какие-то проблемы с головой. Эти слова вылетают прежде, чем он осознает, как непростительно слащаво они прозвучали, нарушая линию его притворного равнодушия. Это не прошло незамеченным для Тэхена. Его зубы обнажаются в медленной, широкой улыбке, в уголках глаз появляются морщинки. — Это был комплимент, господин Чон? — он ухмыляется. Чонгук отталкивается от кухонной стойки и направляется в гостиную. — Любой порядочный человек сказал бы то же самое, — защищается он, огибая подлокотник дивана, прежде чем рука на его плече останавливает его. Он оборачивается, и внезапно Тэхен отбрасывает всякое уважение к личному пространству, навязывая себя так нагло, что их носы соприкасаются, а ноги сталкиваются в пространстве между ногами Чонгука. — Иногда я забываю, каково это — разговаривать с одним из них, — говорит Тэхен, скользя рукой по руке Чонгука к его запястью. — Я и не претендовал на это звание, — он позволяет Тэхену взять себя за руку и обхватить за талию, не нуждаясь в особом руководстве, чтобы притянуть Тэхена ближе, так что они прижимаются друг к другу вплотную. — Я тоже, — бормочет Тэхен, наклоняя голову и запечатывая их губы в обжигающем поцелуе. Нет никаких сомнений приглашать их языки и все остальное, никаких препятствий в том, чтобы хватать друг друга за одежду, волосы, бедра. Чонгук углубляет поцелуй, крепко схватив за волосы Тэхена, поворачивая собственную голову в противоположную сторону, пока не остается даже малейшего намека на пространство между скольжением и толчками их губ. Он слышит приглушенный стон Тэхена, когда сплавляет их языки и сам выпускает носом короткий всхлип, когда их бедра сталкиваются. Черт, он так возбужден, так потерян в тяжелом дыхании, открытых руках, пьянящем желании. И Тэхен тоже, потому что через тонкий слой его спортивных штанов Чонгук может чувствовать давление его нуждающегося наполовину твердого члена. Это понимание, что он возбуждает Тэхена, просто целуясь с ним на подлокотнике дивана, одновременно и расслабляет, и опьяняет. Тэхен первым делает паузу, чтобы глотнуть воздуха, но Чонгук ловит его рот, чтобы попробовать еще раз, прежде чем оттянуть голову Тэхена за волосы и прильнуть к его шее. Тэхен, задыхаясь, бормочет ободряющие слова, а Чонгук оставляет влажные поцелуи на его шее и вдоль подбородка, засасывает мочку уха, едва не нарушив правило «никаких следов», прежде чем отпустить ее. — Нам стоит переместиться в твою комнату, — говорит Тэхен, не отстраняясь. — А стоит ли? — спрашивает Чонгук, просто чтобы помучить его. Он был готов затащить Тэхена в свою постель с тех пор, как они вошли в дверь. Может быть, даже с тех пор, как увидел его, выходящим из клуба. — О, Чонгук, — вздыхает Тэхен, наклоняясь вперед, как будто он собирается поцеловать его, а затем быстро отклоняется в сторону, прежде чем Чонгук успевает ответить. — Ты можешь бросить играть в недотрогу в любой момент. Он придвигается так, что его бедро плотно прижимается и настойчиво трется между ног Чонгука. — Это я играю в недотрогу или ты просто бездельничаешь? — издевается Чонгук, но ухмылка на его губах скрывается, когда Тэхен дотрагивается подушечкой большого пальца до уголка его рта. — Не заставляй меня умолять, детка, — выдыхает Тэхен, запуская руку в волосы Чонгука и слегка надавливая на них. Этого достаточно, чтобы заставить Чонгука чуть-чуть выгнуть спину и слегка поджать бедра. — А ты бы умолял? — спрашивает Чонгук. Тэхен издает хриплый смешок. — Тебе следовало бы уже знать, что это не ниже моего достоинства. Чонгук не комментирует, насколько самоуничижительно это звучит. Он подумает об этом позже. Сейчас он больше озабочен тем, как руки Тэхена тянут за эластичный пояс вокруг его бедер, цепляясь за его задницу. — О чем бы ты умолял? — спрашивает Чонгук. Он не знает, готов ли он к ответу или нет, но тем не менее слушает с восторгом. — Я готов умолять о чем угодно, что включает голого тебя, кончающего для меня, — отвечает Тэхен. — Всё, что ты позволишь мне сделать с тобой. По телу Чонгука пробегает сильная дрожь. Он уже столько раз слышал, как Тэхен ему обещает все, что угодно, что это не должно его так провоцировать. Но это так, и теперь он живо представляет себе, как все, что угодно выглядит с Тэхеном, и это мучительно его напрягает. — Тебе не нужно умолять, — говорит он, уткнувшись носом в шею Тэхена. — Пока нет. Это приносит ему ощущение пальцев Тэхена, крепко впивающихся в его задницу, чтобы притянуть их бедра еще ближе, сжимая их члены вместе с невероятной силой сквозь два слоя ткани. По крайней мере, Чонгук представляет, что их два, потому что уверен, Тэхен не надел нижнего белья, и этого достаточно, чтобы он оттолкнул мужчину от себя и потянул его в спальню. В спальне он не беспокоится о верхнем свете и вместо этого включает одну из сенсорных ламп на прикроватной тумбочке. Чтобы полностью раздеться, каждому из них требуется всего лишь два плавных движения: стягивание верха через голову и быстрое соскальзывание штанов мимо лодыжек. Чонгук ползет к центру кровати, Тэхен с идиотской ухмылкой задерживается сбоку. — Что? — нетерпеливо спрашивает Чонгук. — Похоже, ты не расстилаешь постель, — замечает Тэхен. Он ставит колено на матрас и устраивается на коленях Чонгука, широко расставив ноги и положив руки на свои бедра, позволяя их членам соприкасаться при легком движении его бедер. Оба резко выдыхают, но никто пока не делает ни одного движения. Чонгук позволяет себе внимательно рассмотреть обнаженное тело Тэхена, загорелая кожа которого сияет в свете лампы, обрамленная темнотой позади него. Отсюда, снизу, Тэхен выглядит сильным и пугающе красивым: широкие плечи и узкая талия, мускулистые руки и длинная шея. Чонгук вновь вспоминает первый раз, когда он увидел идеально гладкую кожу Тэхена, его шелковистые бедра и талию, его мягкий живот. Это посылает горячий укол возбуждения прямиком к его члену, когда Чонгук с абсолютной ясностью вспоминает, как выглядит Тэхен, согнувшийся, опускающийся на его член с оттопыренной назад задницей и раздвинутыми коленями. — Ты помнишь, как это работает? — спрашивает Тэхен, хотя это едва ли можно назвать вопросом. — Красный свет, зеленый свет, да, я помню, — бормочет Чонгук, обхватывая пальцами бока Тэхена и наслаждаясь этим ощущением. Так много кожи, так много тела, к которому можно прикоснуться, так тепло и соблазнительно. — Никаких следов или синяков, никаких побоев. — Мм, ты быстро учишься, Чонгуки — мурлычет Тэхен, лениво покачивая бедрами в попытке стимулировать их обоих. Он занят тем, что обводит руками контуры тела Чонгука, облизывая губы и проводя ногтями по линиям его пресса. Чонгук фыркает. — Может, ты и эксперт в этом деле, но и я не новичок. — О, малыш, я прекрасно понимаю, — напевает Тэхен, обхватывая рукой член Чонгука и растирая большим пальцем прозрачную бусинку предэякулята по уретре. Чонгук наблюдает за тем, как его длинные пальцы дразнят головку, прежде чем обхватить его длину, дроча его несколькими неторопливыми движениями. — У тебя есть что-нибудь на уме? — спрашивает он, прикусив губу и не сводя глаз с собственной руки, обхватившей член Чонгука. — Повернись, — приказывает Чонгук с низким рокотом. Тэхен, кажется, колеблется, как будто он не может полностью прочитать его намерения. Так что Чонгук поясняет: — Сядь мне на лицо. Тэхен едва заметно сгибается и издает мелодичный смешок, который сливается с тихим стоном. — Боже, ты — это что-то, — говорит он дрожащим голосом с полуприкрытыми глазами. Он выглядит заметно менее уверенно, но встает в позицию с нервным предвкушением, оседлав плечи Чонгука так, что его руки ложатся на чонгукову грудь. Чонгук с тихим благоговением разглядывает возвышающийся над ним вид — узкий изгиб спины Тэхена, едва заметные ямочки на пояснице, упругую округлость задницы. Он проводит руками вверх по бедрам Тэхена, испытывая удовольствие от мурашек, которые вспыхивают на коже Тэхена, и обхватывает руками его ягодицы, сжимая половинки в ладонях. Чонгук не ходит вокруг да около, не дразнит его — хотя это было бы так просто — и без церемоний углубляется языком в задницу Тэхена. Он сильнее прижимает бедра Тэхена к себе, пока не начинает чувствовать, как яйца задевают его подбородок, а бедра дрожат вокруг его лица. Чонгук хотел бы видеть лицо Тэхена прямо сейчас, он готов поспорить, что его щеки и уши уже покраснели, губы приоткрылись в тяжелом выдохе, но того, как Тэхен заглушает вздох и цокает языком, более чем достаточно, чтобы мотивировать Чонгука. Он проводит языком по заднице Тэхена, пока та не становится мокрой, а из уголков чонгукова рта не начинает течь слюна. И когда он трахает Тэхена языком, проталкиваясь сквозь тугое кольцо мышц и проникая внутрь настолько глубоко, насколько позволяет длина, Тэхен издает откровенный стон «о боже, да» и впивается пальцами в ребра Чонгука. Так что Чонгук делает это снова и снова, не задавая устойчивого темпа, не давая привыкнуть, переключаясь между лизанием, сосанием и толчками, пока Тэхен не начинает извиваться и бесстыдно скакать на его лице. — Боже, детка, да, мм.. пх.. пальцы, пожалуйста, добавь пальцы, малыш, — задыхается Тэхен сверху. Он звучит так далеко, голос хриплый, пальцы дергаются на груди Чонгука, и это только начало. Но просьба излишня, потому что Чонгук уже откидывается назад и обводит указательным пальцем анус Тэхена, такой мокрый от слюны, дрожащий от его прикосновения. Он делает еще несколько медленных облизываний, проводит пальцем по ягодице, а затем толкает его внутрь, чтобы услышать неглубокий, облегченный стон. — Именно так, малыш, — хрипит Тэхен, упираясь бедрами в палец Чонгука. Он снова стонет, выше, более надломленно, когда Чонгук поворачивает запястье и задевает простату. Чонгук не может хорошо толкнуться под этим углом, но входит достаточно глубоко, чтобы поддерживать постоянное давление на простату Тэхена, пока обводит языком все снаружи, сохраняя возможность скольжения. Он двигается вниз, лижет и посасывает промежность Тэхена, облизывает нежную кожу его мошонки, и Тэхен теряет рассудок, его бедра дергаются, сжимаются, пальцы ног подворачиваются, зарываясь в одеяло. Нежным движением языка Чонгук подхватывает одно за другим яйца Тэхена и легко засасывает их в свой рот, осознавая, что это самая приятная вещь, которую он когда-либо пробовал. — О боже, о боже, — стонет Тэхен, вытягивая последний слог и прерывая его вздохом.— П-притормози, Чонгук, желтый, желтый. Чонгук вынимает палец до самого колечка мышц, отстраняется ртом и ловит момент, чтобы восстановить собственное дыхание. — Ты в порядке? — спрашивает он и слышит, как хрипло звучит его собственный голос. — Блять, — бормочет Тэхен, прерывисто выдыхая воздух. — Извини, я… я так возбужден, я был слишком близко, — бормочет он, и Чонгук не может понять, почему он извиняется. — Я могу заставить тебя кончить вот так, — предлагает Чонгук, целуя Тэхена в бедро. Тэхен издает слабый, недоверчивый вздох. — Боже, это… это было бы потрясающе. — Или я, наверное, мог бы отсосать тебе отсюда, — добавляет Чонгук, и Тэхен издает задыхающийся смешок и бормочет недоверчивое «о мой бог». Чонгук воспринимает это как «да»: — Просто подвинься немного выше. — Ты пытаешься убить меня, — говорит Тэхен, но двигается назад и наклоняется так, что его член тяжело ложится на щеку Чонгука. — Тогда я, видимо, пытаюсь и себя убить, — хрипит Чонгук, потому что, блять, член Тэхена такой твердый, раскрасневшийся и сочащийся. Он определенно думал об этом раньше, слишком много раз, если честно. Горячая тяжесть члена на его щеке, слегка задевающая, когда Тэхен едва шевелится над ним. Его рот наполняется слюной, а бедра непроизвольно толкаются в пустоту, его собственный член почти смущающе тверд и не тронут. Он не сможет прожить хотя бы еще одну секунду без члена Тэхена во рту, поэтому он делает несколько взмахов языком по всей длине, чтобы облегчить скольжение, а затем направляет бедра Тэхена, чтобы протолкнуть головку в рот. А потом Чонгук с приглушенным стоном втягивает член Тэхена себе в глотку, наслаждаясь какофонией звуков, которые издает мужчина над ним, и развратным, но сдержанным покачиванием его бедер. Чонгук втягивает щеки так сильно, как только может, и пытается собрать языком как можно больше слюны. Тэхен осторожен, очень нежен и сдержан, но Чонгук голоден, хочет, чтобы Тэхен отпустил себя и трахнул его прямо в горло, хочет почувствовать, как мужчина над ним взорвется. Он протягивает руку, чтобы схватить Тэхена за задницу, поощряя его трахать сильнее и издавая сдавленный стон вокруг члена во рту, когда тот это делает. — Блять, это так чертовски жарко, — стонет Тэхен, и Чонгук может только ворчать в ответ. Он сосет член Тэхена, мокро, грязно и неритмично, пока у него не начинают возникать проблемы с дыханием, пока Тэхен не опускается так глубоко в его рот, что Чонгук начинает чувствовать, как кончики его челки касаются кожи на нижней части тэхенова живота, пока слюна не начинает вытекать изо рта Чонгука и стекать вниз по шее. Он сосет Тэхена так долго, как только может, даже после того, как у него начинает болеть челюсть, после того, как он чувствует головокружение, он не смеет останавливаться, потому что опьянен вкусом предэякулята, опьянен ощущением члена Тэхена, скользящего и ударяющего в заднюю часть его горла снова и снова. Однако у Тэхена есть этот проклятый уровень сексуальной интуиции, и, похоже, он знает, что Чонгуку давно пора отключиться. Он тянет свои бедра назад, даже несмотря на сопротивление рук Чонгука на его заднице, пока его член не выскакивает изо рта Чонгука с влажным хлюпаньем. Нитка слюны тянется от задыхающегося рта Чонгука к головке члена Тэхена, пока не становится слишком тонкой и не обрывается. — Ты должен подышать, малыш, — бормочет Тэхен, но Чонгук уже снова тянет его задницу вниз, раздвигая ягодицы, чтобы впечататься в нее языком. Тело Тэхена напрягается всего на долю секунды в сверхсексуальной конвульсии, прежде чем он снова стонет и садится на лицо Чонгука. — Блять, блять, ты так хорошо все делаешь, малыш, мне так хорошо, — говорит он. Чонгук испускает вздох, язык наполовину погружен в задницу Тэхена, когда он чувствует, как влажные губы обхватывают головку его собственного члена, чужой язык облизывает головку, прежде чем полностью взять его. Он бормочет ругательство и непроизвольно толкается в рот Тэхена, прежде чем тэхеновы руки прижимают его бедра к кровати. На случай, если он забыл за месяц с прошлого раза, Тэхен напоминает ему, как чертовски хорошо он двигает головой, под таким углом даже лучше, и, несомненно, пытается заставить Чонгука кончить мощно и быстро. Чтобы не отставать, Чонгук просовывает палец внутрь Тэхена и быстро находит его простату снова, чтобы вызвать вибрирующий стон вокруг члена, который заставляет его пальцы скручиваться. В тот момент, когда он проталкивает второй палец до второго сустава, Тэхен отпускает его член, прижимается лбом к его бедру, испуская серию ругательств и вздохов. Чонгук чувствует, как отверстие Тэхена сжимается и насаживается на его пальцы, чувствует, как дрожат его ноги и подергиваются бедра. Он не останавливается, продолжает трахать его пальцами и вылизывать и тянет его бедра вниз, даже когда стоны Тэхена становятся плаксивыми и высокими. Чонгук так взбудоражен мыслью о том, как сильно и обильно Тэхен должен кончить и каким громким будет его стон, что мысль о руке, дрочащей ему, оказывается запоздалой, второстепенной по сравнению с реальностью, в которой Тэхен настолько чертовски близок. Чонгук отстраняется ровно настолько, чтобы сказать Тэхену подрочить себе самому, прежде чем нырнуть обратно, облизывая свои вбивающиеся пальцы так хорошо, как только может, и вырисовывая кончиком языка круги на промежности Тэхена. Он чувствует, как рука Тэхена шарит между их телами, чтобы начать дрочить себе, поскольку каждый звук из его груди становится трудным и резким. — Ч-Чонгук, блять, блять, блядь, — хрипит Тэхен, голос его распущен и так далек от его обычного шелкового тембра, — Чонгук, я... муаах... я сейчас кончу, я... хахх… — и Тэхен кончает, всхлипывая, белые струи его спермы рассекают грудь Чонгука, когда он хватается за нее. Его тело сотрясает сильная дрожь, прежде чем превратиться в пылкие волны, бедра качаются между рукой Чонгука и его собственным кулаком, надтреснутые стоны льются из его рта. Он едва успевает дышать сквозь оргазм, прежде чем его рот снова плотно обхватывает член Чонгука. Голова Чонгука откидывается на матрас, руки взлетают вверх, чтобы схватить Тэхена за талию, и он выкрикивает проклятие. Его бедра могут только дергаться вверх в разрушительное всасывание, в поразительный влажный жар во рту Тэхена, когда их тела соприкасаются так близко, что сперма Тэхена размазывается по коже между ними. Оргазм Чонгука был туго свернут внутри него, отодвинут на задний план, но теперь на полном ходу, когда мягкое нёбо Тэхена спазмирует вокруг его члена, Тэхен издает небольшой, сдавленный звук. Он отстраняется, чтобы пососать кончик и засунуть язык в щель уретры, переключившись на надрачивание рукой вдоль длины члена, давая себе возможность втянуть несколько быстрых вдохов, прежде чем снова опуститься ртом на член. Чонгук был так спокоен всего несколько мгновений назад, бесконечно возбуждая Тэхена техничной последовательностью действий. Но теперь Тэхен заставляет его извиваться под своими руками и ртом и бормотать бессвязные слова о том, как чертовски хорошо это ощущается, как он уже близко, как горяч Тэхен, так хорошо, так хорошо, боже, так хорошо, и ради христа не останавливайся. Чонгук понятия не имеет, сколько это занимает, несколько минут или целое столетие, потому что совершенство рта Тэхена не знает времени. Чонгук обнимает Тэхена за талию, прижимается лицом к его мягкому бедру, они уже на финише. — Сейчас кончу, сейчас… — выдыхает он в кожу Тэхена. Затем он кончает, кончает сильно, но Тэхен помогает ему с этим, отсасывая его так же уверенно и быстро, только со стоном вокруг его члена в знак признания. Чонгук изливается глубоко в рот Тэхена с мяукающим скулежом, обеими руками крепко прижимая Тэхена к себе, когда напряжение от наслаждения пронзает его. Они замирают так на несколько мгновений, переводя дыхание и откидываясь назад. Чонгук слегка вздрагивает, когда Тэхен отстраняется от его чувствительного члена и кладет лоб на бедро Чонгука. Голова Чонгука все еще ватная, а его конечности утопают в кровати, когда Тэхен спустя пару мгновений откатывается в сторону, и Чонгук наконец может вдохнуть свежий воздух. Они оба потные и покрыты тонким слоем спермы, в комнате пахнет сексом, но Чонгук, кажется, жил ради этого, и он не может придумать лучшего способа провести пятничный вечер, кроме как, может быть, сделать это снова. — Я ничего не говорил, потому что не хотел, чтобы ты останавливался, — говорит Тэхен через кровать откуда-то с колен Чонгука, — но ты гораздо развратнее, чем я думал. Чонгук издает смешок, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание. — Это хорошо? — Ты издеваешься? — говорит Тэхен. — Это, блять, потрясающе. Чонгук на самом деле не знает, как реагировать или как справляться с внезапным жаром, обдавшим его лицо, совсем не связанным с ярким сексом, который только что у них был, поэтому он перекатывается на ноги, чувствуя как протестующе постанывают его суставы и мышцы, и направляется в ванную, чтобы взять влажное полотенце и обтереться. Когда он возвращается, то находит Тэхена, погруженного в груду подушек на чонгуковой половине кровати, выглядящего вполне довольным и хорошо оттраханным. Чонгук бросает полотенце, и оно приземляется Тэхену на грудь. Тот берет его и начинает лениво чиститься. — Так что, это было получше, чем «нормально»? — спрашивает Тэхен, глаза его весело блестят. — Это было хорошо, — говорит Чонгук, опускаясь на край кровати. — Бог ты мой, — говорит со смехом Тэхен. — У Вас высокие стандарты, господин Чон. — Я же просил тебя не называть меня так, — говорит Чонгук, но в его голосе нет ни капли гнева. — Итак, мы выяснили, что «малыш» — это хорошо, а «господин Чон» — нет, — размышляет Тэхен. — Люди называют меня «господин Чон» целыми днями, каждый день. Не хочу слышать это ещё и от человека, с которым я трахаюсь, — говорит Чонгук. — Справедливо, — мурлыкает Тэхен. Его лицо расплывается в хитрой ухмылке, язык высовывается, облизывая губы. — Ну тогда. Чонгуки. Малыш. Думаешь, ты сможешь выдержать еще один раунд? И, черт возьми, это не должно так хорошо срабатывать, не должно посылать кровь прямо на юг, как это происходит, и Чонгук не должен чувствовать привязанность к этому человеку так, как он ее чувствует. Но, не спросив у мозга, его тело движется, и он забирается на Тэхена, потому что бессилен против его предательской улыбки и этих эбеновых глаз.