У меня такое чувство, что тебе нравится, когда тобой командуют.
soundtrack: too good — troye sivan
Чонгук понятия не имеет, как он позволил Сокджину уговорить его улизнуть с работы после окончания послеобеденной конференции, но он точно не жалеет об этом. Его помощник, по сути, выставил его за дверь, сказав ему «иди и будь хорошим бойфрендом», что, по мнению Чонгука, прозвучало как непреднамеренная ирония. Благодаря этому он проскальзывает в гостиничный номер около полудня, неловко удерживая в руке картонную подставку с горячим чаем для Тэхена и еще одним стаканчиком кофе для себя. Сегодня Чонгук проснулся еще до рассвета под пульсирующее мигание и тихое бормотание телевизора. Тэхен не спал и смотрел аниме, завернувшись в одеяло. Поэтому Чонгук не удивляется, когда входит в гостиную и обнаруживает похрапывающего Тэхена распростертым поперек кровати. Он ставит картонку с напитками, бросает портфель и пиджак на кресло и садится на край матраса рядом с Тэхеном. Тэхен уткнулся лицом в подушку, в уголке его приоткрытого рта скопилась слюна. Его волосы с едва заметными из-под пушистой светлой копны темными корнями разметались в беспорядке. Золотой чокер Тэхена лежит на ночном столике рядом с несколькими кольцами и серьгами, которые он носил вчера. Чонгук проводит приличное количество времени споря сам с собой, как бы лучше разбудить Тэхена. В итоге он мягко трясет его за плечо и несколько раз тянет за мочку уха, пока взметнувшаяся рука не отбрасывает его руку. Тэхен бормочет что-то неразборчивое, прежде чем открыть сонные глаза. Глупая улыбка расползается на его губах, когда он видит Чонгука. — Ты вернулся, — бормочет он, потирая лицо ладонями, в попытке прогнать остатки сна. — Заметил, — поддразнивает Чонгук. Тэхен потягивается, задирая руки высоко над головой и выгибая спину, и громко стонет. — Черт, сколько времени? — растерянно спрашивает он, оглядываясь в поисках часов. — Третий час, — отвечает Чонгук. — Ты сегодня припозднился. — Долго не мог уснуть, — признается Тэхен. Его рука мягко опускается на бедро Чонгука, играя складками его брюк. Чонгук хмурится. — Хочешь снова лечь спать? — Ну уж нет. Тэхен улыбается. Он поднимает руку с ноги Чонгука, цепляет его за галстук и притягивает к себе вниз для поцелуя. Чонгук хмыкает, и, поддаваясь, закрывает глаза и легко открывает рот для Тэхена. Он удивленно фыркает, когда Тэхен внезапно валит его на кровать и обхватывает всеми руками и ногами. — Это было слишком просто, — усмехается Тэхен. — Ты застал меня врасплох, — оправдывается Чонгук, обнимая Тэхена за талию. Его одежда помялась, и ему, вероятно, придется переодеться, прежде чем они куда-нибудь пойдут, но это его не беспокоит. Чонгук с удовольствием наблюдает, как Тэхен борется с одеялом, накидывая его на них обоих, укрывая их с головой, так что они оказываются под ним, и только мягкий белый свет из огромных окон легко просачивается сквозь. Голова Чонгука прижимается к груди Тэхена, под своими ладонями он чувствует теплую кожу, и сон начинает затягивать Чонгука так быстро, что ему приходится сознательно вырываться из него. — Я думал, ты захочешь пойти что-нибудь поделать, — бормочет он. — Что, например? — спрашивает Тэхен, и его дыхание задевает волосы на макушке Чонгука. — Ничего конкретного, — отвечает Чонгук. — Гиндза здесь недалеко. Тэхен хмыкает в знак признательности и утыкается носом в волосы Чонгука, крепко обхватив его руками. — Я голоден, — заявляет он. — Отсюда я ничего не могу с этим поделать, — говорит Чонгук. — Дай мне минуту, мне нужно разобраться с моими приоритетами, — шутит Тэхен. — Еда или сон. Трудный выбор. — Скорее «пойти гулять и веселиться с тобой» или «оставаться здесь и обниматься с тобой», — поправляет Тэхен. — Разбуди меня, когда определишься, — бормочет Чонгук. ⬗ После долгой прокрастинации они, в конце концов, отправляются в Гиндзу, чтобы прогуляться по улице Чуо Дори и сфотографировать друг друга на знаменитом четырехстороннем перекрестке. Тэхен позирует как модель, шикарно выглядя в водолазке и потертых черных узких джинсах, и требует по крайней мере одну фотографию Чонгука, чтобы доказать Сокджину, что они пошли и что-то сделали. Тэхен настаивает на том, чтобы остановиться у Диор и Армани, просто для того, чтобы поглазеть на витрины и показать Чонгуку все то, в чем Тэхен будет выглядеть великолепно. Однако Тэхен не просит его ничего покупать, поэтому Чонгук думает, что это не похоже на прогулку с «сахарным папочкой». И после того, как они съели слишком большое количество суши, они находят городской парк и прогуливаются по саду с пионами и в сливовой роще. Они потягивают чай маття, стоя на мостике над прудом, и Тэхен, завладевший телефоном Чонгука, фотографирует все подряд. Чонгук как раз делает глоток, когда слышит несколько щелчков камеры, он поднимает голову и видит нацеленный ему в лицо телефон. — Мне не нужны фотографии моего собственного лица, Тэхен, — говорит Чонгук. — Хорошая мысль, — говорит Тэхен, опуская телефон. Затем он прислоняется к Чонгуку, облокачиваясь на перила моста, и вытягивает камеру так, чтобы они оба попали в кадр. Он делает обычный снимок, никакого намека на то, что они пара. Просто двое людей стоят рядом без особого выражения на лицах, не более того. — Ты выглядишь усталым и измученным, — замечает Тэхен, глядя на фотографию. Чонгук смотрит через плечо Тэхена на экран телефона и понимает, что тот имеет в виду. У Чонгука темные круги под глазами, и сам он выглядит бледным и размытым. Но Тэхен смотрится потрясающе — карие глаза сияют, как медовые озера, а губы изогнуты в едва заметном намеке на улыбку. — Я не измученный, — возражает Чонгук, отводя взгляд от телефона. — Сказал он. Измученно. Тэхен хихикает и засовывает телефон обратно в карман куртки Чонгука, игриво толкаясь плечами. — Я знаю, что ты устал. Давай просто вернемся в отель. — Я в порядке, — настаивает Чонгук. — Ну да, — подначивает Тэхен, приподнимая одну бровь. Затем он изображает гигантский зевок, потягивается позади Чонгука как в том клише «первое свидание в кинотеатре», вытягивает руку и опускает ее на плечи Чонгука. — Чувак, я выдохся. Чонгук закатывает глаза, но не делает ни малейшего движения, чтобы стряхнуть руку Тэхена. Стоит ранняя весна, тепло и немного свежо. — Почему тебе так хочется вернуться в номер? — спрашивает Чонгук. Тэхен пожимает плечами и наклоняется ближе. — Не можем же мы делать грязные делишки прямо здесь, мм? Я думаю, есть законы, запрещающие подобное в этой стране. — Есть законы, запрещающие подобное в нашей стране, — говорит Чонгук, сдерживая смех. — Ну же, Чонгуки, — умоляет Тэхен. — На сегодня я достаточно насмотрелся на Токио. И здесь довольно холодно. Давай вернемся. Чонгук вздыхает. — Ладно, — сдается он. — Может быть, когда-нибудь мы вернемся сюда, когда у нас будет больше времени для осмотра достопримечательностей и всего такого. Слишком много всего для нескольких дней, — тихо говорит Тэхен. Чонгук смотрит на Тэхена, нервно облизывая губы. — Да, — соглашается он, — может быть, когда-нибудь. ⬗ Солнце садится к тому времени, когда они возвращаются в свой номер, что создает живописный вид, пока они нежатся в гигантской каменной ванне, сидя по разные ее стороны и глядя друг на друга так, как будто не собираются в конечном итоге оказаться друг на друге. И Чонгук подыгрывает, как обычно. Тэхен слегка пинается ногами, вытягивая их через всю ванну, даже не пытаясь выдать это за случайность. Он пытается устроить рестлинг с левой ногой Чонгука. Чонгук, сдерживая улыбку и игнорируя его, расслабляется в горячей воде, обхватив руками края ванны и откинув голову назад. — Расскажи мне о своей личной жизни, — непринужденно просит Тэхен, обе его ноги скользят по одной из икр Чонгука. — Что именно? — спрашивает Чонгук, прикрывая глаза и откидывая голову назад. — Всё, — заявляет Тэхен, легко смеясь. — Не упрямься. Он шлепает по воде и посылает крошечную волну в направлении Чонгука. Чонгук ее игнорирует. — Я? Упрямлюсь? — подтрунивает Чонгук, затем он вздыхает, размышляя, с чего начать. — Что ж. Я не помню, когда я впервые поцеловался, но у меня были одна или две подружки в средней школе. Я знал, что мне нравятся парни, но был слишком напуган, чтобы что-то предпринять. Так что до колледжа я был девственником. Потом я начал спать с парнями. Довольно много. Кажется, у меня было несколько увлечений. Я был слишком занят для чего-то серьезного. Тэхен угукает, поощряя Чонгука продолжать. — После того, как я начал работать в Bangtan, я пытался ходить на свидания, но для меня это было сложно, — признается Чонгук. — У меня не было проблем с желающими пойти со мной на свидание, но желающих оставаться рядом после… было не так много. — Почему? — спрашивает Тэхен. — У меня это плохо получается, — честно отвечает Чонгук. — Я не умею отвечать на эсэмэски или звонить кому-то первым. Не думаю, что я свидабелен. — Похоже, ты не очень-то и старался быть свидабельным, — задумчиво произносит Тэхен. — Ну да, — легко соглашается Чонгук. — Карьера всегда была на первом месте. В моей жизни никогда не было места для подобных отношений. Я собственной матери звонил едва ли раз в месяц. — Поэтому ты оказался в Lux? — заключает Тэхен. Чонгук кивает. — Да, наверное. — Сколько продлились твои самые долгие отношения? — спрашивает Тэхен. Чонгук задумывается. — Я встречался время от времени с одним парнем в течение года. Несколько лет назад, — отвечает он. — Значит, ты способен встречаться. Ты просто не хочешь, — заключает Тэхен. — Я же сказал, время от времени, — ворчит Чонгук, проводя рукой по волосам. Вода в ванне слишком теплая и, скрывая их смущение, одинаково окрашивает щеки Чонгука и Тэхена в розовый. Хотя это приятно, и Чонгук не возражает отвечать на вопросы Тэхена. Это похоже на терапию, только с гораздо большим количеством наготы и без каких-либо серьезных последствий. Просто доверительный разговор о вещах, о которых Чонгук никогда не говорит. — Что с ним произошло? — спрашивает Тэхен. — Я не знаю. Но он считает меня мудаком, — бурчит Чонгук. — Это похоже на ответ того, кто был мудаком по отношению к другому. — Справедливо, — со вздохом соглашается Чонгук. — Я был мудаком. Я мало разговаривал с ним. Меня устраивало ничего не делать, если можно было ничего не делать. Я просто не пытался. Так что мы все время ссорились, и он, в конце концов, не выдержал и ушел. — Ты любил его? — спрашивает Тэхен. — Нет, — отвечает Чонгук. — Я бы не сказал. — Ты вообще когда-нибудь был влюблен? — Не думаю, — честно отвечает Чонгук. Так далеко Тэхен еще не заходил, но Чонгуку нормально. Он не чувствует желания немедленно закрыться и перейти к защите, по крайней мере, пока. — А ты? — спрашивает Чонгук, наблюдая за лицом Тэхена, пока тот обдумывает вопрос. — Не знаю, — говорит Тэхен. Он отворачивается и смотрит, как его рука скользит по воде, создавая волны на поверхности. Затем он снова поднимает глаза на Чонгука. — Но, думаю, я был очень близок к этому. Чонгук сглатывает, подавляя все дикие мысли, которые рождает в его голове долгий взгляд Тэхена. — Наверное, ходить на свидания тебе так же сложно, как и мне. — Это просто невозможно, — говорит Тэхен с горьким смешком. — Можешь себе представить? — Мда, — вздыхает Чонгук. Он определенно может себе это представить. — Хорошо, начинать этот разговор, похоже, было плохой идеей, — говорит Тэхен, прерывая меланхолию принужденным смехом. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. — О чем, например? — спрашивает Чонгук, когда Тэхен еще больше вытягивает свои ноги между его ногами, их лодыжки соприкасаются под водой. — Я не знаю, о чем хочешь, — задумчиво говорит Тэхен. — Какую музыку ты любишь, какое твое любимое телешоу и все такое. Чонгук фыркает. — Разве этого не было в моей членской анкете? Тэхен закатывает глаза. — Ты все усложняешь. — Я люблю рок, иногда хэви-метал, — говорит Чонгук, — и R&B. И я почти не смотрю телевизор, но мне нравятся документальные фильмы. — Оу, — говорит Тэхен, наморщив нос. — Ладно, это еще хуже, чем говорить о твоем бывшем. Новый план. Тэхен упирается ногами в лодыжки Чонгука, раздвигая его ноги шире с расчетливой ухмылкой. — Пока что мне нравится этот новый план, — комментирует Чонгук, когда Тэхен тянется через ванну, беря его за обе руки. — Я еще даже не добрался до лучшей его части, — говорит Тэхен и тянет Чонгука на себя. Чонгук легко подчиняется, подаваясь вперед и позволяя Тэхену усадить себя на колени. Чонгук обнимает Тэхена за шею и смотрит на него сверху вниз, прикусив нижнюю губу. — Тогда лучше сразу к делу. Я занятой человек, — поддразнивает он, вздыхая от того, как их теплые, скользкие от воды тела так легко двигаются вместе, и рука Тэхена обвивает его поясницу, чтобы притянуть ближе. Тэхен запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него, высовывает язык и облизывает губы, прежде чем заговорить. — На самом деле это довольно простой план, — продолжает Тэхен. — Неужели? — мурчит Чонгук, наклоняя голову, чтобы Тэхен поцеловал его в шею. — Ага, — говорит Тэхен. Он слизывает несколько капель воды с ключицы Чонгука, переключается на другую сторону и оставляет там еще несколько влажных поцелуев. — Но я не могу показать тебе его здесь. — Хороший план — это универсальный план. Адаптируемый. Чонгук наслаждается тем, как Тэхен смеется над его шуткой, которая была, прямо скажем, так себе, но Тэхен и сам не прочь пошутить. — Ты ведь знаешь все об универсальности, малыш? — говорит Тэхен, пока его руки находят место на заднице Чонгука. — Ты принимаешь так же хорошо, как и даешь. — Если бы я этого не делал, нам бы досталась только половина всего веселья. — В первый раз, когда ты это предложил, у меня чуть не случился сердечный приступ, — признается Тэхен с нервным смешком. Чонгук улыбается. — Я так понимаю, что не так уж много людей просят тебя быть сверху. Тэхен пожимает плечами и крепче прижимает к себе Чонгука. Он явно не собирается развивать эту тему. — Я не ожидал этого от тебя. Поначалу ты показался мне крепким орешком. — То есть придурком? — смеется Чонгук. Тэхен тоже смеется, но качает головой. — Бог мой, вовсе нет. Ты был так хорош. Звучал так чертовски властно, когда приказывал мне заткнуться. — Тебе нравится такое? — подтрунивает Чонгук, ведя руками по груди Тэхена, по его плечам. — Не знаю, нравится ли мне такое, но мне точно нравишься ты. Слова вылетают, и Чонгук с Тэхеном, кажется, оба осекаются. Большие пальцы Тэхена, которые лениво обводили круги на коже Чонгука, останавливаются, а руки Чонгука замирают на плечах Тэхена. Впрочем, они не слишком долго колеблются. Чонгук берет Тэхена за подбородок, большим пальцем слегка проводит по его надутым губам. — Даже тогда? — тихо спрашивает Чонгук. — Не знаю, — отвечает Тэхен. — Возможно. Меня всегда тянуло к тебе. Мне даже не приходилось притворяться, что я заинтересован. — Что ж, похоже, мы оба облажались. Чонгук наблюдает за нечитаемым взглядом Тэхена, который тот бросает в сторону, обдумывая услышанное. — Я просто стараюсь не думать об этом слишком много, — наконец говорит Тэхен. Он поднимает глаза, возвращая на свое лицо легкую улыбку и мягкий взгляд, и Чонгук понимает, насколько на самом деле Тэхен хорош, когда дело касается притворства. — Но у нас все еще есть сегодняшний вечер. — Да, — соглашается Чонгук. — Мы будем делать все, что ты захочешь. — Хмм, — тянет Тэхен, наклоняясь и целуя уголок рта Чонгука. — Все, что я захочу. ⬗ Все, что хочет Тэхен — это Чонгук, седлающий его на кровати и растягивающий сам себя заведенной за спину рукой, пока Тэхен рассеянно оглаживает свой член с изумленным выражением на лице. Тэхен бормочет что-то ободряющее Чонгуку в шею у мочки уха, пока тот проходится по своей простате, не слишком усердствуя и желая растянуть удовольствие. Руки Тэхена скользят вдоль бедер Чонгука и по выпуклостям его ягодиц, раздвигая их. — Убери-ка свою руку. Я сделаю это. — У меня и самого вполне получается, — говорит Чонгук, стараясь звучать дерзко самоуверенно. — Хоть ты и старше, но еще такой сопляк, — шепчет Тэхен, хватая руку Чонгука и отталкивая ее в сторону. Затем он заменяет пальцы Чонгука двумя своими, и, с точки зрения логики, это должно ощущаться примерно так же, но почему-то это работает намного лучше. Чонгук опирается на руки, насаживаясь на пальцы Тэхена и проглатывая стон, прежде чем тот вырвется из его груди. — Я не знал, что я старше, — говорит Чонгук, наконец, вспомнив, что Тэхен вообще что-то говорил. — Тебе тридцать, — говорит Тэхен. Чонгук всегда немного завидовал тому, как непринужденно может звучать голос Тэхена во время секса, когда тот захочет. — Мне двадцать шесть. Еще немного личной информации, слыша которую Чонгук все еще удивляется. Как будто это не случайный промах, как будто Тэхен хочет, чтобы Чонгук знал о нем больше. — Теперь твое неуважение ко мне стало еще менее приемлемым, — заявляет Чонгук. — Вечно зовешь меня развратным и говоришь мне, что я шлюха. А теперь еще обозвал сопляком. — У меня такое чувство, что тебе нравится, когда тобой командуют. — И вдруг Тэхен добавляет третий палец, быстро и грубо, и Чонгук действительно чувствует себя шлюхой, ощущая это растяжение и жжение, прежде чем он привыкает к новому чувству наполненности. — Ты весь день командуешь на работе и вечно все и всех контролируешь. Но мне кажется, ты не против, чтобы к тебе проявили чуть-чуть неуважения. Я думаю, иногда тебе нравится ни за что не отвечать. Чонгук молчит, все еще мягко опускаясь на пальцы Тэхена и громко дыша через рот. Взгляд вниз на покрасневший, набухший член Тэхена срывает с предохранителей его мозг, и он начинает насаживаться сильнее, жаднее, потому что ему это нужно. — Да, блять, это горячо. Трахни себя моими пальцами, — бормочет Тэхен, и на этот раз Чонгук не может сдержать стон. — Что ты хочешь, малыш? Скажи мне. — Хочу оседлать тебя, — выдыхает Чонгук. — Хочешь оседлать? — настаивает Тэхен. — Хочу сесть на твой член, — Чонгук стонет, потому что, как только слова слетают с его губ, рука Тэхена вонзается сильнее. Неровные костяшки пальцев Тэхена вкручиваются и растягивают Чонгука великолепно грубо и некомфортно, заставляя его болезненно желать член Тэхена с его длиной, формой и чувством наполненности, которое тот способен подарить. — Что еще? — спрашивает Тэхен. Чонгук начинает чувствовать, что он не получит того, что хочет, пока не ответит на вопросы Тэхена. — Где твой грязный ротик, малыш? Чонгук роняет голову на грудь, его лицо пылает, он задыхается, приоткрывая губы. Но Тэхен проводит рукой вдоль линии челюсти Чонгука, заставляет его поднять глаза, удерживая его подбородок своим большим пальцем. Чонгук закрывает глаза, чувствуя себя вдруг особенно открытым, хотя он и привык быть голым перед Тэхеном. Но ему это нравится. Он любит чувствовать себя уязвимым, зная, что кто-то может заставить его практически умолять, потому что он так далеко зашел. Плотина, кажется, прорвалась, и вдруг Чонгук просто хочет быть грязным. Хочет быть грязной шлюхой Тэхена. — Черт, Тэ, — выдыхает Чонгук. — Я хочу, чтобы твой член был внутри меня, чтобы ты заполнил меня. Я хочу трахать себя твоим членом жестко и быстро, как гребаная шлюха. Я стараюсь не кончить, просто думая об этом. Какого хрена ты делаешь со мной, Тэхен? — Боже, — выдыхает Тэхен. Он начинает настойчивее толкаться пальцами внутрь покрытого смазкой сфинктера, яростно сжимая талию Чонгука другой рукой. — Продолжай, малыш. Бля-яять... продолжай. — Я хочу этого сейчас, хочу трахнуть себя твоим членом, Тэ, — бормочет Чонгук. Если Тэхен не ослабит давление на его простату, не перестанет трахать его пальцами так глубоко и так хорошо, Чонгук кончит слишком быстро. — Я с-слишком близко, Тэ, мне это нужно сейчас. Тэхен стонет, низко и коротко, но вытаскивает пальцы из задницы Чонгука и находит смазку, чтобы покрыть ею свой член. Когда он достаточно прошелся по всей длине, он небрежно вытирает руку об одеяло и притягивает Чонгука за бедра. — Иди сюда, малыш, — мурлычет он, прикусив губу, наблюдая, как Чонгук немного приподнимается и протягивает руку между ними, чтобы направить член Тэхена в себя. Чонгук удерживает равновесие, положив ладонь на грудь Тэхена, и, опускаясь, запрокидывает голову и издает бесстыдный всхлип. — Твою-ю м-аать... — рычит Чонгук. Сможет ли он когда-нибудь реально привыкнуть к этому? К неестественному, но не неправильному чувству, когда его трахают, когда он смотрит сверху вниз на красивого мужчину и понимает, что тот — причина его затуманенного взгляда, влажных от слюны губ и спутанных волос. Чонгук не знает, как к этому привыкнуть, как относиться к этому как к чему-то обычному, а не ошеломительному, привычному, а не крышесносному. Но он может представить себе, как добавляет это к своей ежедневной жизни, как нечто подобное может занять в ней место. Он не уверен, думает ли он о сексе, о трахе, или он больше думает о человеке, с которым он это делает. И то, что он даже не переживает по этому поводу, как следовало бы, вызывает его беспокойство. — Тэхен, — зовет Чонгук, двигая бедрами вверх и вниз, удерживая ритм. Тэхен зачарованно наблюдает за ним, подаваясь бедрами навстречу чонгуковым в такт его толчкам. Их мускулы напряжены, бедра Чонгука вздрагивают при каждом движении вверх, а живот напрягается, когда он опускается к коленям Тэхена. Он усердно двигается, поддерживая хороший темп, используя свой вес и закусывая губу от усилия. — Да, малыш? — Я хочу сделать это снова, — говорит Чонгук. Его голос вибрирует, тело дергается и подпрыгивает. — Конечно, малыш, — быстро обещает Тэхен. — Я хочу делать это все время, — признается Чонгук. — Я тоже, я тоже, — произносит Тэхен, встречаясь с Чонгуком взглядом, в котором читается что-то похожее на заверение. — Это должно быть так? — говорит Чонгук, повышая тон на последнем слове и выдавая его за вопрос. Тэхен внезапно застывает под ним, его руки замирают на теле Чонгука. — Что? Чонгук тоже замолкает, переводя дыхание. Он с трудом подыскивает слова, чувствуя непреодолимое желание отступить. — Ничего, ничего, извини. Он поднимается и продолжает двигаться, но руки Тэхена на его бедрах все еще удерживают его. — Нет, что ты имел в виду? — спрашивает Тэхен. Чонгук непроизвольно стискивает зубы и сухо сглатывает. — Это противоречит контракту. Забудь. Тэхен пытается удержать его взгляд, но Чонгук избегает его. — Что это? — Я просто подумал, — говорит Чонгук. Он очень редко, точнее, никогда не спотыкается в словах, но внезапно он не может сформулировать нормальное предложение. Как будто слова застряли у него в горле. — Ты когда-нибудь занимаешься этим вне… э-э… рабочего контекста? Тэхен выглядит ошеломленным, его рот открылся, а глаза округлились. — Я… я не могу, — заикается он. — Да, да, извини, я не подумал, — говорит Чонгук. Чонгук прижимается к руке Тэхена и снова начинает двигаться. И это все еще приятно и восхитительно, но появилось крошечное, странное чувство пустоты в глубине его сознания. — Дело не в том, что я не хочу, — говорит Тэхен. Чонгук пытается забыть разговор и продолжить с того места, где они остановились, но Тэхен еще не закончил. — Я действительно не могу, Чонгук. Тебе стоило бы уже понять, как сильно я этого хочу. Я просто не могу. Чонгук снова замирает, тяжело вздыхая и опускаясь на руки. Он откидывает волосы с лица и, наконец, смотрит в глаза Тэхену. — Тебе не нужно ничего объяснять. Я знаю, что это было в соглашении, которое я подписал. — Все гораздо сложнее, — говорит Тэхен. Это не совсем тот разговор, который Чонгуку хотелось бы вести с каменным стояком и членом в собственной заднице. — Все в порядке, в порядке. Забудь об этом. Хочешь остановиться? — Нет, я не хочу останавливаться, — говорит Тэхен. — Я просто… Ты ведь понимаешь, что я серьезно, да? Чонгук коротко кивает. — Я бы делал это с тобой в любое время и в любом месте, если бы мог, — продолжает Тэхен. — Просто постарайся не думать о контракте, ладно? Сейчас это ничего не значит. Может быть, не сейчас, думает Чонгук, не в этот момент, но потом. Это никуда не денется. Контракт все еще будет существовать, когда они сойдут с самолета в Сеуле, и Чонгук должен будет отвезти Тэхена обратно в клуб, а затем вернуться к своей обычной жизни. Контракт будет существовать и через несколько дней, недель, месяцев, независимо от того, делают они это или нет. Что бы это ни значило для них. Тэхен обхватывает обеими руками шею Чонгука и тянет его вниз, чтобы прижать их губы друг к другу. Поцелуй кажется почти мольбой, или утешением, или и тем и другим одновременно. Чонгук просто наклоняется и целует его в ответ, облизывает его рот и позволяет Тэхену проглотить его стон, когда их бедра снова начинают двигаться. Они возвращаются к начальному темпу, Чонгук сам заводит руку Тэхена в свои волосы, и его губы прямо у тэхенова уха, когда Чонгук шепчет ему похвалы и ругательства. Чонгук меняет свое положение, теперь его стопы вжимаются в матрас по обе стороны от Тэхена, а сам он, прижав колени к груди, опускается в глубокий присед, срываясь на бешеный, жесткий ритм. И они откладывают осмысленные разговоры в пользу рычания, стонов и шлепков кожи о кожу. Чонгук, слыша страстный шепот Тэхена, чувствует себя так, словно был рожден только для этого мгновения. Что-то между ними начинает ощущаться первобытным, их отбрасывает далеко за пределы сложных разговоров и обстоятельств, словно возвращая к основным инстинктам. Все, что они сейчас чувствуют — это пот, сжатые в кулак чужие волосы, стиснутые зубы и цепкие руки. У Чонгука начинают гореть мышцы на бедрах и болеть колени, но он продолжает двигаться, может быть, еще быстрее, пока его член не начинает подпрыгивать вверх и вниз между его ног, а тело Тэхена не начинает с силой подаваться ему навстречу. Чонгук замедляется, опускаясь на член Тэхена, медленно выводя бедрами круги и делая несколько вдохов. — Красивый, — выдыхает Тэхен, и на этот раз он, несомненно, смотрит на Чонгука, когда говорит это. Он протягивает руку и кладет ее на подбородок Чонгука, проводит подушечкой большого пальца по его щеке. — Ты так чертовски хорошо выглядишь. Это заставляет сердце Чонгука колотиться о грудную клетку, но он притворно закатывает глаза. Тэхен фыркает от смеха. — Сопляк, — ворчит он, делая выпад бедрами для большей выразительности. Прежде чем Чонгук успевает съязвить что-нибудь в ответ, его переворачивают и швыряют на спину, он вдавливается в матрас под тяжестью Тэхена. Тэхен раздвигает его ноги, обхватив под коленями, и трахает его жестко, быстро, до синяков прекрасно. Чонгук бессилен сдержать высокие, скулящие звуки, которые льются из него, и он знает, что они совсем не сексуальны, скорее, похожи на вой какого-то безумного животного. Но Тэхен говорит ему, как хорошо он звучит, говорит ему, чтобы он стал громче, говорит ему, чтобы он стонал для него, и Чонгук делает это, потому что твердо знает, что сделает все, что Тэхен попросит его. — Хха-хаа, Тэ, Тэ, так хорошо, — скулит Чонгук. Он хочет Тэхена к себе еще ближе, хочет обхватить его руками и ногами. Но он не хочет, чтобы Тэхен двигался со своего места, где он, стоя на коленях, толкается глубоко внутрь приподнятой задницы Чонгука, достигая все правильные точки под необходимым углом. — Как ты хочешь кончить? — спрашивает Тэхен запыхавшимся хриплым и разбитым голосом. Это самая сексуальная вещь, которую Чонгук когда-либо слышал, чистое желание и похоть для его ушей. — Прямо так, — отвечает Чонгук. — Потрогай меня. Тэхен кивает, челка падает ему на глаза. — Как ты хочешь, чтобы я кончил? — Хм… сильно, — выдыхает Чонгук. — Кончи сильно для меня. Тэхен хихикает, но это дрожащий и задыхающийся звук. — Не совсем то, что я имел в виду, но мне нравится этот ответ. — Тэ, — стонет Чонгук, зажмурившись и откинувшись на кровать. — Я сказал, потрогай меня. Пожалуйста, потрогай. — Раз уж ты так любезно попросил, — задумчиво произносит Тэхен, обхватывая рукой член Чонгука и дроча в такт их движениям. — Да, о, боже, Тэ… — Чонгук не может закончить мысль, даже не помнит, что собирался сказать, если вообще собирался что-то сказать. Тупое давление, ощущение наполненности, острое удовольствие, которое разрывается в нем каждый раз, когда Тэхен подается бедрами, сама мысль о том, что тело Тэхена находится между его ног, а член Тэхена внутри него, доводит Чонгука до оргазма так быстро, что он не видит ничего вокруг, словно проваливаясь в черноту. В его глазах стоят непролитые слезы, и он пытается не сжимать Тэхена слишком крепко или не дергать его за волосы слишком сильно, но это почти невозможно, когда сам Тэхен кажется ему адом, пытающимся уничтожить его самоконтроль. — Тэ… я сейчас, с-сейчас кончу, — выпаливает Чонгук, и рука на его члене ускоряется, сжимается сильнее, унося его к экстазу. На этот раз, кончая, Чонгук не сдерживает протяжный стон, его рот широко открыт, лицо сморщено и искажено гримасой, челка прилипла ко лбу, и пот стекает ручьями по шее. Когда волны наслаждения накатывают на него, он чувствует, как его задница сжимается вокруг члена Тэхена, и он окрашивает свой собственный живот белыми нитями спермы. Тэхен кончает практически молча всего лишь несколько мгновений спустя, его член толкается в сжимающиеся мышцы внутри Чонгука, и Тэхен выгибает шею, когда делает последние несколько толчков. Чонгук смутно осознает, что Тэхен входит в него, наполняя его внутренности горячей спермой, и от этого по спине пробегает дрожь. Затем Тэхен валится на него сверху, и Чонгук обхватывает его руками и позволяет ему оставаться внутри. Их липкие животы плотно склеиваются друг с другом, бедренные кости Тэхена больно давят на внутреннюю поверхность бедер Чонгука. Тэхен лениво целует и облизывает шею Чонгука, не обращая внимания на пот, пока они оба пытаются успокоить свое загнанное дыхание. Чонгук в конце концов перекатывает Тэхена на спину, но он сам поворачивается вместе с ним и опирается на локоть, чтобы видеть его лицо. — Ты в порядке? — спрашивает он. — Очень, — отвечает Тэхен, закрывая глаза. Уже совсем стемнело, городские огни проникают в комнату и отбрасывают мягкий пурпурно-голубой оттенок на белые простыни, бледные стены, кожу Тэхена. Кажется, что Тэхен засыпает, прежде чем он медленно открывает глаза, как будто просыпается от сладкого сна. Он смотрит на Чонгука с вялой улыбкой. — О чем ты думаешь? — тихо спрашивает Тэхен. И этот вопрос для Чонгука значит больше, чем любой сексуальный стон, который он когда-либо слышал. Чонгук мычит неразборчиво. Его взгляд перемещается между глазами Тэхена, справа налево и обратно. Наконец он отвечает: — Я думаю, что ты красивый. Во всех мыслимых смыслах, и я не знаю, как справиться с тем, что ты заставляешь меня чувствовать каждое мгновение, когда я с тобой. Улыбка Тэхена становится шире, он слегка морщит нос. — Не помню, чтобы ты раньше говорил что-то подобное. Чонгук наклоняется и нежно прикасается губами к щеке Тэхёна. А после утыкается носом в его шею. — Это и без слов понятно. Рука Тэхена нежно скользит по его волосам, ероша их на затылке. — Как ты это делаешь? — Делаю что? — Так ведешь себя со мной, когда знаешь, кто я? — спрашивает Тэхен. Чонгук поднимает голову. — Твоя работа — это не то, кто ты есть, если ты на это намекаешь. — А может, и то, — тихо и печально говорит Тэхен. — Разве я тебе не противен? Хотя бы немного? — Нет, — констатирует Чонгук. — Разве я не противен тебе? Я тот, кто платит за это. — Я не думаю, что ты смог бы вызвать у меня отвращение, даже если бы попытался, — говорит Тэхен с тихим, хриплым смехом. — Ты тоже, — говорит Чонгук. — Мне бы хотелось, чтобы ты не думал о себе так. Пальцы Тэхена рассеянно прочерчивают петли и круги на тыльной стороне ладони Чонгука, лежащей у него на груди. — Может быть, если бы ты знал обо мне больше, то увидел бы меня таким. — Сомневаюсь. Тэхен хихикает, качая головой. — Ты говоришь это так уверенно. — Я знаю, ты о многом хочешь поговорить, но не можешь сказать мне. — Чонгук останавливает руку Тэхена, взяв ее в свою. Подносит ее ко рту и нежно целует костяшки тэхеновых пальцев. Позволяет своему дыханию на мгновение омыть кожу, прежде чем опустить ее обратно, но он не выпускает ее. — Но мне не обязательно знать все. Тэхен зачарованно моргает, глядя на то место, где Чонгук поцеловал его руку. Он двигает рукой и сплетает свои пальцы с пальцами Чонгука, держа его за руку мучительно нежно. Сердце Чонгука болит и бешено колотится. Чонгук забывает, что нужно дышать, и вспоминает об этом, только когда Тэхен издает свой собственный тихий вздох. — Я действительно хочу спросить одну вещь, — бормочет Чонгук. Широко раскрытые, вопрошающие глаза Тэхена встречают его глаза. — Как долго еще ты собираешься это делать? — Моя работа? — спрашивает Тэхен. Чонгук кивает, и Тэхен несколько мгновений беспокойно жует изнутри свою щеку, прежде чем ответить. — Конечно, я понимаю, что не смогу делать это вечно. Я уже давно хочу выйти из этого. Я просто не знаю, куда мне идти, понимаешь? Как мне зарабатывать на жизнь? Среднюю школу не закончил, никакого опыта работы. На самом деле, для таких, как я, в мире нет места. За исключением того, где я нахожусь, я думаю. — Это не так, — говорит Чонгук. — Ты можешь получить аттестат и продолжить учиться. Или ты можешь заняться чем-то другим, что тебе интересно. Тэхен смеется, немного грустно улыбаясь Чонгуку. — Ты такой милый, Чонгуки. — Не надо этого снисходительного тона, — не слишком уверенно говорит Чонгук. — Я бы посоветовал тебе перестать придумывать оправдания, почему ты не можешь, и найти для себя причины, почему ты можешь и должен. Тэхен отключается на мгновение, с раздражением поджимая губы. Но потом его лицо смягчается. — Посмотри на себя, такой мотивирующий и вдохновляющий. Вот почему они платят тебе большие деньги. — Я думаю, тебе следует делать то, что тебе нужно для себя, — говорит Чонгук и на мгновение замолкает. Он не может перестать думать о том, как тепло ощущается рука Тэхена в его руке, как комфортно сплетены их пальцы сейчас. Как прост этот жест в своей почти детской чистоте, но как легко он переворачивает его эмоции. — В любом случае у тебя есть мой номер телефона. Тэхен бросает на него довольно беспомощный взгляд и на долю секунды крепче сжимает его руку. — Я все еще не вижу в этом никакой логики, — бормочет Тэхен, но на его губах появляется полуулыбка, — как кто-то вроде тебя вообще может существовать. Чонгук несколько раз задавал себе тот же вопрос о Тэхене. — А ты знаешь, как поднять мужское эго, — поддразнивает Чонгук. — И не только эго, — добавляет Тэхен, и они оба стараются не смеяться над этим. — Подписываюсь под обоими пунктами, — задумчиво произносит Чонгук. Он наклоняется и опускает голову на грудь Тэхена, пристально глядя на их переплетенные руки. — Хочешь посмотреть телевизор? — предлагает Тэхен. Чонгук что-то мурчит в знак согласия, а Тэхен тянется к пульту дистанционного управления на прикроватном столике. Чонгук не знает, как долго он сможет не заснуть, окутанный теплом и сладкими прикосновениями, когда сон все сильнее и сильнее затягивает его с каждым нежным движением пальцев Тэхена в его волосах. Он уверен, что в какой-то момент включился телевизор, возможно, мультфильм, реалити-шоу или аниме. Все, что он на самом деле слышит сейчас, только ровное биение сердца Тэхена прямо у него под ухом и эхо его собственного. ⬗ Чонгук просыпается от звука приглушенного голоса Тэхена, низкого, едва различимого шепота, доносящегося откуда-то из гостиной комнаты. Он тянется за телефоном, который, как он помнит, должен был лежать на прикроватном столике, но обнаруживает, что его там нет. До Чонгука доходит, что Тэхен, должно быть, взял его и звонит сейчас кому-то. Он уже готов перевернуться на другой бок и снова заснуть, когда обогреватель выключается и в комнате воцаряется тишина, и вдруг Чонгук начинает слышать каждое слово Тэхена. «…возвращаюсь завтра, меня уже забронировали на завтрашний вечер… Да, я уверен, что он сделал это только для того, чтобы поиметь меня». Чонгук не знает, с кем Тэхен разговаривает и что ему отвечают. Он чувствует укол вины за то, что подслушивает, но ничего не может с этим сделать, так как слова Тэхена сами долетают до него. Чонгук изо всех сил старается не обращать на них внимания, натягивая на голову подушку. Но следующая фраза Тэхена звучит громко и слишком ясно. «Я не знаю. Он сказал, что мне нужно знать свое место или что-то в этом роде». Чонгук отодвигает подушку в сторону, вытягивая шею, чтобы лучше слышать. «Перед нашим отъездом в Японию он пытался отдать меня другому клиенту. Да, ему. Но я сказал, что не могу, потому что Чонгук уже сделал резерв. Я не знал, сделал он или нет, я просто не хотел идти к этому мудаку.» Повисла долгая пауза, пока, видимо, собеседник Тэхена говорит на том конце линии. «Я просто знал, ладно? Стоило попытаться. И смотри, все получилось. Я в пятизвездочном отеле в центре Токио». И это по какой-то причине отзывается болью в Чонгуке. Чонгук действительно должен прекратить слушать прямо сейчас. Но он этого не делает. «Ладно, на этот раз все по-другому… Просто это… ничего такого, ясно? Он просто добрый. Он хороший человек. Мне нравится с ним говорить». Чонгук понимает, что Тэхен, видимо, говорит о нем, но это кажется неправдоподобным. Тэхен тяжело вздыхает и делает паузу, прежде чем снова заговорить. «Ладно, я… я, наверное, немного привязался. Но это не важно.» Щелчок. «Я, блять, знаю, ладно? Я знаю, что проебался. Думаешь, я этого не понимаю?» Чонгук лежит очень тихо, его сердце учащенно колотится, а глаза широко раскрыты в темноте. Он слышит, как Тэхен начинает расхаживать по комнате, отбрасывая тени в тусклом свете лампы, проникающем через дверь в спальню. «Я просто… я хотел бы, чтобы ты с ним познакомился. Тогда ты бы понял. Он такой умный и так много работает. И он такой чертовски классный. Относится ко мне не так, как все остальные. Обращается со мной как с живым человеком. Я почти забываю, в какой я заднице, когда я с ним». Кажется, Тэхен абсолютно забыл, что надо говорить тише. Через пару секунд он снова говорит, невероятно мягко и ранимо. «Я знаю, это… я просто… Чимин, я думаю, я мог бы...» Тэхен, не договорив, обрывает фразу. Он мог бы что? Чонгук сжимает зубы, ощущая непреодолимую потребность знать, что мог бы Тэхен. «Я знаю, что он не знает, ясно? Если бы он знал правду обо всем, то, наверное, даже не захотел бы меня. Но я не могу продолжать врать ему, не могу». Кровь у Чонгука слегка холодеет. У него даже нет времени обдумать все, что говорит Тэхен, потому что он уже говорит снова. «Чонгук не стал бы этого делать. Я не хочу отталкивать его». Значит, Тэхен говорит о нем с кем-то там на линии. Половинчатый разговор, который Чонгук слышит, слишком смутный и сумбурный, чтобы понять, о чем говорят Тэхен и его собеседник, но Чонгук ощущает холодную пустоту в животе, и это совсем не успокаивает. «Да, она еще у меня. Он никогда не просил ее вернуть». Чонгук в замешательстве хмурит брови. Почему Тэхен говорит о том, что не хочет отталкивать? И что же Чонгук не просил его вернуть? И тут его осенило. Его кредитка. Пот проступил на его коже. Никогда еще Чонгук не чувствовал, как волна жара может нахлынуть так быстро. Жар пронзает его с ледяным, твердым ощущением в животе. Он заставляет себя оставаться спокойным, потому что он не знает наверняка, о чем говорит Тэхен. Предположения никогда не предвещают ничего хорошего. «Я не могу этого сделать, Чимин. Я не могу бросить его здесь. Я не могу бросить тебя». Чонгук сильно прикусывает щеку, чувствуя металлический привкус крови, просачивающейся сквозь зубы. Тэхен говорит о том, чтобы взять его кредитку и сбежать. Сбежать от чего? «Почему это моя единственная возможность? Почему я должен решать прямо сейчас?» — тихо спрашивает Тэхен, голос у него расстроенный. Теперь он перестал ходить, и Чонгук уже не может сказать, где в комнате тот находится. «Я не могу. Он даже не поймет. Я не собираюсь обкрадывать его, а потом исчезать. Что, если Пак каким-то образом обвинит его в этом и попытается найти его?» Воцаряется молчание, такое долгое, что Чонгук начинает думать, что разговор закончен, прежде чем Тэхен наконец снова заговаривает. «Что бы там ни было, я просто в жопе. В очень глубокой жопе, Чимини. Я не знаю, что делать. Я не могу просто уйти. Но я не хочу здесь оставаться. Я просто хочу пропустить эту часть. Это становится все труднее и труднее, держать все в себе. Дошло до того, что я начал думать о нем, чтобы только не думать об этом, и я не уверен, стало ли от этого лучше или хуже». Чонгук садится на кровати, запускает руки в волосы, дергая за корни. Словно став свидетелем крушения поезда, он не может заставить себя перестать слушать. «Я знаю, что я идиот. Я знаю, что в любом случае проебался. И я знаю, что едва знаю его, тут даже спрашивать не о чем. Но я все время думаю: если я уйду, то больше никогда его не увижу, но, может быть, есть другой выход? Если я подожду еще немного, может быть, все как-нибудь устроится?» Голос Тэхена приближается к дверному проему. Он может в любой момент заглянуть и увидеть, что Чонгук проснулся. «Я знаю. Но я… я не могу сделать это сегодня. Я не могу… ладно, тогда я не хочу. Погоди, кажется… да, он проснулся. Мне пора». Чонгук стоит неподвижно, когда Тэхен входит в дверь и останавливается как вкопанный. Их взгляды встречаются. Оба молчат, Чонгук плотно сжимает губы в расстроенном замешательстве, Тэхен смотрит на него испуганными оленьими глазами, приоткрыв рот. Они начинают говорить почти одновременно. — Я не знал, что ты проснулся. — Ничего не хочешь мне рассказать? Потрясенный вид Тэхена пропадает, на его месте появляются жесткий взгляд и упрямо сомкнутые челюсти. — Зачем ты подслушивал? — Зачем ты звонил с моего телефона? — вопросом отвечает Чонгук. Тэхен швыряет телефон через всю комнату. Он приземляется на кровать рядом с Чонгуком. — Извини, что не спросил, прежде чем взять его. Чонгук отворачивается и смотрит в окно на ночной горизонт. Судя по времени на его телефоне, сейчас только одиннадцать вечера. Он даже не знает, с чего начать. — И как много ты слышал? — тихо спрашивает Тэхен. — Достаточно того, что я знаю, что ты скрываешь то, что не должен, — отвечает Чонгук. Голова Тэхена падает на грудь. Его руки сжаты в кулаки, но он скрещивает руки на груди, чтобы скрыть это. — Я не обязан тебе ничего рассказывать. — Тэхен, — медленно начинает Чонгук, садясь на край кровати. — Я уже знаю, что здесь что-то не так. Я не собираюсь просто забыть об этом. — Тогда выбери кого-нибудь другого, — глаза Тэхена суровы, голос холоден. Чонгук глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться. — Я не хочу никого другого. Тэхен в ответ лишь молча смотрит в стену. — Иди сюда, — тихо говорит Чонгук, делая жест рукой. Тэхен переводит на него взгляд. Чонгук видит это снова — страх, который он видел в их вторую ночь, когда какая-то фраза, сказанная Чонгуком, заставила Тэхена так среагировать. Он видит, и это заставляет все болеть внутри Чонгука, путает его разум с замешательством и эмоциями, с которыми он должен разобраться, прежде чем они начнут просачиваться в его слова. Когда Тэхен пересекает комнату и останавливается перед ним, Чонгук на мгновение колеблется перед тем, как протянуть руку и положить ее ему на бедро, мягко потянув его. — Тэхен. — Он никогда не слышал, чтобы его собственный голос звучал так нежно. — Почему ты пытаешься сбежать? Тэхен садится на кровать рядом с ним, напряженно потирая лицо рукой. Чонгук видит по воинственному взгляду Тэхена и изгибу его рта, что тот борется сам с собой. Тэхен делает глубокий вдох, смотрит в потолок остекленевшими глазами. Потом он начинает говорить. — Когда мне было шестнадцать, я сбежал из детского дома, в котором жил, — дрожащим голосом говорит Тэхен. — Я провел несколько недель на улице один. Ночью я шел в метро и болтался там, просто чтобы хоть ненадолго укрыться от холода, пока меня не прогоняли. Однажды вечером, когда я был там, какой-то парень подошел и представился. Я не помню его имени, но помню, что он показался мне милым. Он выглядел нормально. Был похож на учителя. Чонгук молча слушает, мягко кивая в знак согласия, когда взгляд Тэхена скользит по нему. — Он сказал мне, что постоянно помогает таким людям, как я, встать на ноги. Он сказал, что это его работа. Он сказал, что отвезет меня в приют, где я смогу принять душ, поесть и переночевать. И я пошел с ним. Чонгук подавляет желание съежиться. Его тело уже начинает гореть, потому что он знает, к чему ведет этот разговор, он боялся этого все время, он так зол на то, что лгал себе, на то, что упустил все намеки. — Поначалу все казалось прекрасным. Там были даже другие дети, такие же, как я, — продолжает Тэхен. Теперь его голос совершенно спокоен. Чонгук гадает, сколько раз он уже рассказывал эту историю. — Но потом они сказали, что мне нужно заплатить за дорогу. Они сказали… он сказал, что никто не ездит бесплатно. Чонгук не может оторвать рук от своего лица. Он не может смотреть на Тэхена, потому что он теряет его. Он сглатывает комок в горле и крепко, до жжения, сжимает глаза. Он чувствует страх, как липкую смолу в своих венах. Он может только представлять, что чувствует Тэхен. — В общем, думаю, ты сам сможешь додумать остальное, — говорит Тэхен. — Пару лет назад они начали этот хост-бизнес. Это было своего рода облегчение. Это был большой шаг вперед по сравнению с тем, что я делал раньше. Теперь я могу носить красивую одежду и ездить в дорогие поездки в Японию. Все не так плохо, как я говорю об этом. Не все ненавидят это так, как я. Я просто не чувствую себя… свободным, наверное. Я думаю, что именно это беспокоит меня больше всего. Чонгук даже говорить не может. — Чонгук? — тихо зовет Тэхен, осторожно касаясь рукой его ноги. Чонгук ведет руками по лицу, смотря сквозь пальцы, и на глазах у него выступают слезы. Горло сдавливает тисками, воздух слишком густой, чтобы дышать. — Скажи что-нибудь. Пожалуйста. Чонгук вскакивает на ноги, начинает расхаживать по комнате, резко проводя руками по волосам. Тэхен наблюдает за ним с кровати. Наконец Чонгук останавливается. Тэхен ждет, затаив дыхание. — Все это время ты делал это против своей воли. — Чонгук. — А я тратил свои деньги на эту гребаную ложь, — рычит Чонгук. Слезы текут по его щекам, но его кожа так горяча, что он едва замечает это. — Я выворачивал для них свои карманы, пока они тебя заставляли… — Это не твоя вина, Чонгук. Тэхен не должен был так звучать — успокаивающе, ободряюще. Чонгук должен утешать и успокаивать, а не Тэхен. От этого Чонгука просто тошнит. — Я же тебя спрашивал! Чонгук плачет, показывая зубы в уродливой гримасе, брови сведены вместе, слезы текут, крупные капли катятся по его шее. Он всматривается в лицо Тэхена, надеясь, молясь, что все это какая-то шутка. — Почему ты мне ничего не сказал? Нет, я… я должен был догадаться. Как я мог быть таким гребаным идиотом? Почему я был так слеп? Я, блядь, знал это, я, блядь, знал, и я… я просто игнорировал это. — Я солгал тебе, откуда ты мог знать? — говорит Тэхен. — Это не твоя вина, Чонгук. Ребята, которые основали клуб, они действительно серьезные люди. Я думаю, что за ними стоит мафия или что-то в этом роде. Они создали все эти документы и веб-сайт так, чтобы это казалось законным. Они заставили Сангчоля управлять всем, потому что он раньше управлял настоящим бизнесом. Ты бы ни за что не догадался, Чонгук. Чонгук проводит рукой по лицу, вытирая слезы. Он снова садится на кровать, опираясь локтями о колени. Тэхен подходит ближе и гладит его по спине, пытаясь успокоить. Чонгук не может понять, почему именно Тэхен утешает его в этой ситуации. Разве не Тэхен здесь жертва? Разве не Тэхен должен нуждаться в утешении? Имеет ли Чонгук вообще право утешать Тэхена? — В ту первую ночь, Тэхен, я… — Чонгука, кажется, сейчас стошнит. — Я принудил тебя. — Нет, — резко говорит Тэхен. — Нет-нет-нет, Чонгуки. Я хотел тебя. Клянусь, я хотел тебя. Ты ни к чему меня не принуждал. — Ты бы никогда там не оказался, если бы тебя не заставили, — возражает Чонгук. — Боже. О боже, Тэхен. — Все хорошо, малыш, все хорошо, — бормочет Тэхен. Его голос звучит влажно, как будто он тоже плачет. — Я не могу позволить тебе вернуться, — шепчет Чонгук. — Ты ничего не сможешь с этим сделать, — мягко возражает Тэхен. Чонгук задыхается, вытирая лицо ладонями. Он не знает, как долго качает головой, думая о ране на внутренней стороне своей щеки. — Как я могу позволить тебе вернуться? — Ты ничего не сможешь с этим сделать, — повторяет Тэхен. — Если я не вернусь, Сангчоль узнает, что это был ты. Я не знаю, на что он способен, но у него есть вся информация о тебе. Он знает, где ты живешь и где работаешь. У него есть информация о твоем банковском счете. Возможно, он даже знает все о твоих матери и отчиме. Что, если он что-то сделает с тобой? Что, если он разрушит твою жизнь, рассказав обо всем, или отправит тебя за решетку? — О, боже. — Я не позволю этому произойти, — говорит Тэхен. — Но если я не вернусь, то даже не знаю, что может случиться. Тэхен все еще гладит Чонгука по спине, похлопывает его по колену, и внезапно все это становится слишком. Чонгук отталкивает Тэхена и встает. Он хватает первую попавшуюся пару штанов, натягивает их и идет за рубашкой. Он даже не смотрит на Тэхена, который не встает с кровати. Он хватает пиджак со спинки кресла, и натягивая его, проверяет, в кармане ли сигареты и зажигалка. Затем он смотрит на Тэхена, его голова раскалывается, щеки липкие от высыхающих слез, глаза горят и опухают, и видит, что Тэхен выглядит совершенно, пугающе спокойным. — Мне нужно покурить, — говорит он. А потом уходит. ⬗ Чонгук выкуривает сигарету. На самом деле он выкуривает остаток пачки. К этому моменту он едва сползает со стула практически пустого бара и, не закрывая счета, идет в магазин за новой, спотыкаясь на ходу. В магазине определенно не продают Sobranie Gold, поэтому Чонгук останавливается на Marlboro. А потом он, все так же спотыкаясь, возвращается в бар, забирается обратно на стул, где его ждет еще один бокал. Он думает о серых зонах. О том, каким жестоким может быть случайное стечение обстоятельств во вселенной. И если это не случайное стечение обстоятельств, то судьба еще более жестока. Тэхен — жертва сексуальной торговли. Даже тупой, одурманенный алкоголем мозг Чонгука понимает это. Тэхен, по сути, секс-раб, принадлежащий куску дерьма по имени Пак Сангчоль, а Чонгук — один из многих идиотов, попавших в ловушку, убежденных стопками ложно успокаивающих документов и шикарным ресепшеном с абстрактными светильниками и секретаршей в юбке-карандаше. И Чонгук ничего не может с этим поделать. Если бы алкоголь, плещущийся в желудке, уже не вызывал тошноты, от одной этой мысли у него все внутри перевернулось бы. Он допивает свой напиток, и бармен предлагает ему остановиться на этом. Чонгук соглашается, смутно припоминая, что утром у них самолет. Обратный рейс в Сеул. Где Тэхен вернется в Lux. Чонгук едва успевает дойти до туалета, как его уже выворачивает наизнанку, желчь обжигает горло и оставляет едкий, горький привкус. Он неуклюже пытается вымыть рот и в итоге расплескивает воду по вычурной столешнице. Он крепко хватает край раковины, пытаясь сохранить равновесие, и медленно моргает, глядя на свое отражение в зеркале. Пьяный и взъерошенный, он весь — воплощение руин: спутанные волосы, опухшие глаза, вонь спиртного и дешевого сигаретного дыма. Он, вероятно, выглядит как тот тип мудака, который вынужден покупать секс, потому что он слишком социально незрел, чтобы пойти и получить его бесплатно, как все остальные. Он определенно не похож на генерального директора и одного из самых успешных людей в стране. На самом деле, он и то и другое. Чонгук возвращается на верхний этаж и теребит ключ-карту у двери своей комнаты. Он и Тэхен должны прекратить встречаться вот так, невесело думает Чонгук, отпирая дверь и входя внутрь. Если Тэхен вообще еще здесь. Он думает, что Тэхен, возможно, сбежал с его кредиткой и улетел из страны ближайшим рейсом. Похоже, это было бы самое умное, что тот мог сделать. Дверь захлопывается за Чонгуком, и он вздрагивает от этого оглушительного звука в тишине номера. В гостиной горит лампа, но в спальне темно и тихо. Он закрывает глаза и мгновение покачивается на месте, цепляясь за стену. Чонгук начинает осознавать, насколько он разбит, когда по дороге в спальню, резко качнувшись, задевает плечом дверной косяк, посылая ему проклятия. Тэхен сидит на кровати, скрестив ноги, и смотрит на него. По какой-то причине Чонгук действительно не ожидал, что Тэхен будет здесь. Чонгук сглатывает, во рту пересохло, он открывает рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. — Чонгуки, — говорит Тэхен. — Да. — Ты пьян, — говорит Тэхен. Чонгук упрямо смотрит в сторону. — Сколько ты выкурил? — спрашивает Тэхен. — Я отсюда чувствую твой запах. — К-какая, блять, разница, — бормочет Чонгук, неуклюжими руками ощупывая пиджак, чтобы снять его. Чонгук понятия не имеет, куда тот девается после того, как он сдергивает его с рук. Тэхен уже стоит, настороженно наблюдая за ним. — Ты… в порядке? — Вс-сё… отлично, — рычит Чонгук. Он пересекает комнату и падает в кресло, откинув голову назад и вытянув ноги. Чонгук тяжело вздыхает, комната тошнотворно кружится каждый раз, когда он закрывает глаза. Когда он открывает их, лицо Тэхена оказывается прямо перед ним. — Эй, — шепчет Тэхен и касается рукой его щеки. — Давай уложим тебя в постель. — Не трогай меня, — бормочет Чонгук, слегка ударяя Тэхена по руке. — Больше не твой клиент. Не твой клиент. Не прикасайся. — Чонгук, — Тэхен тянет его за запястье. — Я больше не заставлю тебя это делать, — говорит Чонгук, мотая головой. — Я хочу этого, — говорит Тэхен. — Я хочу прикасаться к тебе, Чонгуки. Понимаешь? — Это неправильно, — выдыхает Чонгук, наклоняясь вперед и глядя на босые ноги Тэхена. Тэхен наклоняется так, что его лицо оказывается почти на одном уровне с лицом Чонгука, и пытается поймать его взгляд. — Разве это когда-нибудь казалось тебе неправильным? — спрашивает он. — Я не знал, что это неправильно, но это было неправильно, — бормочет Чонгук. — Я никогда не чувствовал, что это неправильно, — продолжает Тэхен, не обращая на слова Чонгука внимания. Он протягивает руку и берет Чонгука за подбородок, поднимает его лицо и смотрит на него. — Давай просто уложим тебя в постель, ладно? — Я б-бу-у-ду с-спать на диване. — Почему? — Почему нет? — спорит Чонгук. — Я не хочу, чтобы ты спал на диване, — возражает Тэхен. — Я хочу, чтобы ты спал со мной в одной постели. Или я могу спать на диване. — Зачем? — Чонгук смотрит на Тэхена, его щеки все в слезах, но он даже не помнит, чтобы они щипали ему глаза. Слезы катятся, не спрашивая разрешения, вниз по подбородку и на руку Тэхена. Тэхен проводит большим пальцем под его нижним веком, над ресницами, чтобы смахнуть с них влагу. — Я просто хочу обнять тебя. Это тебя устраивает? Чонгук облизывает губы, чувствуя вкус соленых слез. — Зачем тебе это нужно? Тэхен поднимает другую руку, чтобы взять Чонгука за другую щеку. Даже пьяный, Чонгук видит тяжелый взгляд Тэхена, полный твердой решимости. — Мне бы хотелось сказать тебе об этом не тогда, когда ты пьян в стельку, — говорит он. — Но ты единственный клиент, о котором я когда-либо заботился. Я понимаю, что мы мало знаем друг о друге и большая часть наших отношений была связана с сексом, но я хочу большего с тобой. Гораздо большего. Чонгук моргает, проливая еще больше слез. Он издает густой, влажный всхлип. Тэхен наклоняется чуть ближе, его глаза блуждают по лицу Чонгука. — У меня в жизни было не так уж много возможностей выбирать. Ты единственный человек, который когда-либо позволял мне чувствовать, что у меня есть выбор. Так что позволь мне выбрать. И Чонгук, понимает, что снова может только попытаться дать Тэхену то, что он хочет. Поэтому он кивает, лишь слегка вздрагивая в его руках. — Почему бы тебе не переодеться? — предлагает Тэхен, поднимаясь на ноги. — Хоршо, — бормочет Чонгук и смотрит, как Тэхен двигается по комнате в своем розовом халате. Он не знает, сколько времени проводит, медленно моргая и покачивая головой, прежде чем Тэхен снова оказывается перед ним, дергая его за запястья, чтобы он встал на ноги. — Руки вверх, — приказывает Тэхен, и Чонгук послушно поднимает руки, чтобы Тэхен мог стянуть с него рубашку через голову. — Я просто помогу тебе снять штаны. Хорошо? — Можешь не спрашивать, — говорит Чонгук. Тэхен расстегивает брюки Чонгука и спускает их вниз. Он подталкивает Чонгука, чтобы тот сел, пока он стягивает его брюки с непослушных лодыжек. Затем он помогает Чонгуку надеть чистую футболку, как будто одевает ребенка. — Спасибо, — бормочет Чонгук. — Всегда к твоим услугам, — отвечает Тэхен с легкой улыбкой. Чонгуку очень нравится улыбка Тэхена, которая вдруг становится еще шире. — Что, прямо сейчас? — Тэхен улыбается на это, поддразнивая, и Чонгук на мгновение смущается, прежде чем осознает, что произнес это вслух. — Давай, приляг. Вот так. Чонгук позволяет Тэхену уложить его на кровать и укрыть одеялом. Его сознание периодически отключается. Он улавливает короткие мгновения, когда комната погружается в полную темноту и Тэхен забирается в постель рядом с ним. Тэхен держит дистанцию, и, может быть, Чонгук говорит что-то об этом, а может быть, и нет. Но Чонгук первым двигается ближе, притягивает Тэхена в свои объятия и расслабляется у него на груди. Тэхен шепчет что-то вроде «шшш, все в порядке», и «я знаю, малыш, все хорошо», и Чонгук думает, что, должно быть, Тэхен говорит это, потому что слышит, как он снова и снова произносит извинения, выдыхая их, как тихие молитвы, в кожу на шее Тэхена. Чонгук говорит что-то еще, но, когда Тэхен начинает гладить его по волосам, водить рукой по спине, осыпая его виски и веки невесомыми поцелуями, свет гаснет.