Обычно это та часть, где мы начинаем целоваться.
soundtrack: all the time [shlohmo remix] — jeremih
Чонгук просыпается от звука телефона, доносящегося из кармана его пиджака (конечно, это Сокджин), и резко осознает, насколько сильное у него похмелье, если не сказать, что он все еще не протрезвел со вчерашнего вечера. Он щурится от солнечного света, льющегося в окно, головная боль стучит в висках, а его тело разбито. Чонгук перекатывается на край кровати и, неверно рассчитав расстояние, падает на колени на жесткий холодный пол. Он с трудом поднимается на ноги, все еще зажмурившись, и вслепую идет через комнату на звук своего телефона. Он приоткрывает один глаз, чтобы достать телефон из кармана пиджака и ответить на звонок. — Доброе утро, босс, — щебечет Сокджин, как только Чонгук принимает вызов. Чонгук хрипит что-то неразборчивое. — Чонгук? Ты что, заболел? — спрашивает Сокджин, внезапно обеспокоившись. — Сокджин, что ты хочешь? — ворчит Чонгук. Голос у него совершенно осип, в горле пересохло, и, когда он пробует сглотнуть, оно отзывается болью. Чонгук хрипло кашляет в ладонь. — У тебя больной голос, — констатирует Сокджин. — Я позвоню твоему врачу и назначу встречу на сегодня, как только мы закончим. — Не надо, Сокджин, блять, — ворчит Чонгук. Он со стоном плюхается в кресло. — Я просто устал. Чего ты хотел? — Звоню убедиться, что вы, ребята, проснулись. Ты говорил, что хотел уехать не позже девяти, и не отвечаешь на мои сообщения. — Ох, — Чонгук трет глаза. — Ладно. Встречаемся внизу через час. — Есть, босс. Чонгук вешает трубку и бессильно опускает руки. Он бросает взгляд на кровать и видит проснувшегося Тэхена, который смотрит на него, подняв голову над пухлым одеялом. — Ты в порядке? — спрашивает Тэхен, коротко зевая. При других обстоятельствах, не страдай Чонгук от жгучей головной боли и пересохшего горла, он мог бы дольше наслаждаться чудесным видом утреннего Тэхена. Теперь все, что он может сделать, это прищуриться и отвернуться, прикрывая глаза рукой. — В порядке. — Выглядишь ужасно, — говорит Тэхен. Чонгук кряхтит и поднимается. — Нам пора собираться. Я сказал Сокджину, что мы встретимся с ним через час. — Я слышал, — говорит Тэхен, скатываясь с кровати и направляясь к Чонгуку. Он задерживается у своего чемодана, порывшись, достает из дорожной косметички пузырек с таблетками и высыпает себе одну на ладонь. Затем он направляется к раковине, наполняет одноразовую чашку водой и вручает ее Чонгуку. — Выпей это, — говорит он приказным тоном. Чонгук послушно проглатывает таблетку и морщится от ощущения холодной воды в горле. — Ты слишком много курил прошлой ночью, — говорит Тэхен. Чонгук не видит необходимости отвечать. — Не лучший способ справиться с проблемами. Чонгук молчит и делает еще один глоток. — Всегда такой упрямый, — хмыкает Тэхен, забирая пустую чашку из рук Чонгука. Его рука скользит по волосам Чонгука, пальцы расчесывают спутанные пряди. — Как тебе удается оставаться таким привлекательным даже с похмелья и недосыпа? — Твое мнение предвзято, — ворчит Чонгук, бессознательно потянувшись за прикосновением Тэхена. — А ты знаешь, что эндорфины — это естественные болеутоляющие? — тихо мурлыкает Тэхен, все еще расчесывая волосы Чонгука. Взгляд Чонгука взлетает вверх, встречаясь с игривым выражением лица Тэхена, и даже в своем похмельном состоянии он не может не ухмыльнуться в ответ. — Так ты хочешь провести оставшееся время? — Ты можешь придумать что-нибудь получше? — возражает Тэхен. У Чонгука есть мысли на этот счет, но он звучит в своей голове либо как влюбленный идиот, либо как разумный взрослый, которого заебали его проблемы. Поэтому он просто пожимает плечами. — Идем, — мягко подталкивает Тэхен, приглашающе щелкая пальцем по подбородку Чонгука. — Давай попробуем вылечить твою головную боль в душе. Ну, что ж. К черту сложности и страдающее сердце, у Чонгука утренний полуcтояк и еще пара возможностей потрахаться, прежде чем начинать разбираться, в какой дерьмовой ситуации они оба оказались. Они проебались, если они сделают это, проебались, если не сделают, и, похоже, Тэхен разделяет мнение, что пошло оно все к черту, в конце концов, они просто могут делать то, что хотят. Поэтому он позволяет Тэхену взять его за руки, поднять на ноги, отвести в ванную и включить душ. Прижавшись спиной к прохладному кафелю с Тэхеном, стоящим на коленях между его ног, Чонгук практически забывает о нависшей угрозе чего-то двусмысленного и неизвестного. Пусть всего на несколько минут, но Чонгук теряется в ослепительном наслаждении и расслаблении, забывает о том, что им предстоит сегодня перелет и неизбежное расставание. Он позволяет Тэхену стереть все это тихими стонами, срывающимися с его губ, и поцелуями, впивающимися в его кожу. А потом они делают все возможное, чтобы смыть свой страх в канализацию с помощью мыльной пены и фиолетового оттеночного шампуня, выбить неосязаемую боль из груди сильным напором душа, массирующим кожу. Они обмениваются несколькими взглядами сквозь влажные ресницы между намыливанием и смыванием, и Чонгук знает, что означает его собственный взгляд, но он не может понять, о чем думает Тэхен. После, когда Чонгук выходит с полотенцем, обернутым вокруг талии, он чувствует себя чуть больше похожим на человека, чистым и спокойным, но полностью опустошенным. Тэхен пакует вещи, а Чонгук чистит зубы, брызгается лосьоном после бритья и одеколоном. Тэхен вешает для него одежду на вешалку и даже аккуратно раскладывает обувь и нижнее белье. Чонгук ненавидит то, что он не знает, делает ли Тэхен это по доброте или из чувства долга. Они не говорят о прошлой ночи. Даже дорога до аэропорта проходит в напряженной тишине. Хотя Тэхен все же протягивает руку и берет руку Чонгука в свою, поглаживая большим пальцем его кожу. Чонгук просто смотрит на их соединенные руки, лежащие на сиденье между ними, а затем отворачивается к окну. Он сжимает руку Тэхена чуть сильнее, но только на секунду. Полет проходит еще тише, даже Сокджин улавливает атмосферу и держит комментарии и вопросы при себе. Они фактически не разговаривают, пока не приземляются в Сеуле и не оказываются на заднем сиденье такси по дороге в квартиру Чонгука. — Прости, — говорит Тэхен, нарушая молчание. Чонгук поворачивается и смотрит на него. — Почему ты извиняешься? — Я просто подумал, что это будет правильно. Чонгук пожимает плечами. — Есть ли вообще хоть что-то правильное, что можно сейчас сказать? — Не думаю, — бормочет Тэхен. — Я знаю, что ты был пьян, но ты серьезно говорил, что больше не будешь этого делать? Ты серьезно больше не собираешься видеться со мной? Взгляд Чонгука невольно устремляется на таксиста, который, похоже, не обращает на них никакого внимания. Когда он переводит взгляд на Тэхена, тот выжидающе смотрит на него. — А что я должен делать, Тэхен? — Обещай, что мы увидимся снова, — почти шепчет Тэхен. Чонгук с трудом сглатывает. Его рука на коленях сжимается в кулак, прежде чем он находит в себе мужество заговорить снова. Он наклоняется ближе через среднее сиденье, его голос приглушен. — Я хочу найти способ вытащить тебя оттуда. Я не хочу, чтобы ты возвращался. Тэхен уже качает головой. — Я должен вернуться. Чонгук разочарованно вздыхает и откидывается к окну, упираясь локтем в подлокотник, глядя на проплывающие мимо здания. — Почему-то я знал, что ты так скажешь. — Ты не понимаешь, — говорит Тэхен. — Я должен вернуться. У меня нет выбора. — У тебя есть выбор, — возражает Чонгук как можно спокойнее, пытаясь справиться со шквалом эмоций, вызывающих смятение в его голове. — Я сижу здесь и предлагаю тебе свою помощь. — А я тебе говорю «нет», — заявляет Тэхен. — Ты не первый, кто пытается мне помочь, и, вероятно, не последний. Но это не сработает, ясно? Это слишком большой риск, и я не могу на него пойти. — Но почему нет? — огрызается Чонгук, упрямо не глядя в сторону Тэхена. — Ты не понимаешь, — повторяет Тэхен. — Ты многого не понимаешь. Меня могут… меня могут убить, Чонгук. В его последней фразе больше пауз, чем слов, и Чонгук наконец поворачивается, чтобы посмотреть ему в глаза. Лицо Тэхена искажено дрожащей гримасой настоящего ужаса, и это сжимает Чонгуку горло. — Так что же? Ты просто хочешь, чтобы я продолжал снимать тебя и отправлять обратно, и мы просто будем жить так дальше, пока... что? — спрашивает Чонгук. — Я… я не знаю, — заикается Тэхен. — Я не знаю, что можно сделать прямо сейчас. Я разберусь с этим. Телефон Чонгука начинает звонить. Они сидят молча, пока идет вызов. Мгновение спустя приходит голосовое сообщение. Чонгук достает телефон из кармана и смотрит на информацию о звонящем. — Это Сангчоль, — шепчет Тэхен, глядя через сиденье на экран телефона Чонгука. — Он, наверное, хочет узнать, когда я вернусь. — Он может отвалить, — ворчит Чонгук и засовывает телефон обратно в карман. Такси подъезжает к его дому. — Вы не могли бы подождать здесь минутку? — спрашивает Тэхен водителя. — Счетчик работает, — констатирует водитель, даже не взглянув на них. — Что? — заикается Чонгук, бросая на Тэхена испуганный взгляд. Тэхен в ответ хмурится с извиняющимся видом. Он машет Чонгуку, чтобы тот вышел из машины, и Чонгук, захлопнув за собой дверцу, обходит машину сзади, чтобы встретиться с Тэхеном, который выходит с другой стороны. — Что ты делаешь? — спрашивает Чонгук. — Думаю, что это плохая идея, тебе везти меня туда. Чонгук разочарованно проводит рукой по волосам, откидывает челку с лица. Потом достает из кармана сигареты и зажигалку. Его горло убито безостановочным курением прошлой ночью, но его нервы скручиваются узлами в животе, разрывая его тело, как хаотическое электричество, и он нуждается в никотине. Зажав в зубах зажженную сигарету, он смотрит на Тэхена, который терпеливо ждет ответа. — Как я могу позволить тебе вернуться? — спрашивает Чонгук. Удивительно, как ему удается сохранять ровный голос. — Это не твое решение, — заявляет Тэхен. — Ты не можешь оставить меня здесь. Сангчоль достанет тебя. — И что он сделает? — огрызается Чонгук, вынимая сигарету изо рта и выпуская дым уголком губ. — Что он мне сделает по-твоему? — Я видел, как он причинял людям боль, Чонгук, — говорит Тэхен. — Он опасен. Он уебок, и я не хочу, чтобы он приближался к тебе. Чонгук снова затягивается сигаретой. Он чувствует жжение в горле, но сейчас боль удерживает его на ногах. — Ну и что теперь, Тэхен? Что я, на хрен, должен теперь делать? Твой телефон сломан — ты даже не можешь мне позвонить. Тэхен опускает взгляд на эти слова. — У меня нет телефона, — тихо признается он. — Нам нельзя. У Чонгука даже нет сил, чтобы… чтобы что? Злиться, что Тэхен солгал? Беспокоиться, что у него нет телефона и он не сможет позвонить, если что-то пойдет не так? У него нет сил в принципе. — Ты ничего не можешь сделать. Со мной все будет в порядке, — говорит Тэхен. — Так что просто возвращайся на работу, продолжай жить своей жизнью, а я найду способ позвонить тебе, как только смогу. — Так что, мне просто сидеть и ждать, когда зазвонит мой телефон, — бормочет Чонгук, — пока ты возвращаешься в эту чертову дыру и… и… трахаешься? Он зажимает рот и надавливает большим и указательным пальцами на веки, чтобы не разрыдаться. — Я, блять, чертовски запутался… Тэхен внезапно заключает его в объятия, притягивая голову Чонгука к своей шее и зарываясь рукой в его волосы. Руки Чонгука крепко сжимают Тэхена с отчаянием и утешением, и это все, что может сделать Чонгук, чтобы не разрыдаться посреди тротуара перед своим домом. — Все в порядке, в порядке. Обещаю, — шепчет Тэхен. — Со мной все будет в порядке. Я позвоню тебе, хорошо? Как только смогу. Я не знаю, когда это будет, но обещаю, что позвоню. Голос Чонгука срывается на хриплый шепот. — Я не хочу, чтобы ты уходил. — Я тоже не хочу уходить, — говорит Тэхен ему в волосы, качая головой. — Я хочу убежать с тобой. Я действительно чертовски хочу. Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу. Но мы не можем этого сделать, ясно? Это не исправит ситуацию. У нас обоих есть обязательства, от которых мы не можем просто сбежать прямо сейчас. Чонгук кивает. В конце концов одна слеза скатывается по его щеке, смачивая кожу на шее Тэхена, прижатой к его лицу. — Оставь себе мою кредитку, — говорит Чонгук. — Хорошо. Мне пора идти, малыш, — шепчет Тэхен, отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза Чонгука. Их поцелуй слишком похож на прощание, Чонгук чувствует себя сломленным. Тэхен держит его невероятно крепко, прижимаясь губами к его губам, пока им хватает воздуха. Тэхен оставляет еще один успокаивающий нежный поцелуй на губах Чонгука, как безмолвное обещание. А потом он отстраняется. Большим пальцем вытирает щеку Чонгука, обеими руками обхватывая его лицо. — Нужно ехать. Я позвоню. Я обещаю. Рот Чонгука кривится в уродливой гримасе, когда Тэхен отпускает его и отстраняется. Тэхен возвращается в машину, и Чонгук вытирает лицо рукавом, прежде чем подойти к багажнику и вытащить свой чемодан. Он так крепко сжимает ручку чемодана, что его костяшки белеют, ремень рабочей сумки впивается ему в плечо, пока он смотрит, как такси отъезжает от тротуара и Тэхен оглядывается на него через окно, прежде чем машина скрывается из виду. И Чонгук спрашивает себя, как, черт возьми, он теперь вообще сможет спать по ночам. ⬗ — Босс, привет. — Босс? — Чонгук. Чонгук поднимает глаза и видит Сокджина, стоящего в дверях его кабинета. Он понятия не имеет, как долго находился в отключке, уставившись в левый нижний угол экрана своего компьютера. — Да? — вежливо отвечает он, прочищая горло. — Ты в порядке? — спрашивает Сокджин. Он заходит внутрь и осторожно приближается, словно подходит к раненому животному. — Я в порядке, — утверждает Чонгук. — Ты что-то хотел? — Все уехали несколько часов назад. Думаю, тебе тоже пора бы домой, — говорит Сокджин. Он садится в одно из кожаных кресел перед столом Чонгука, опершись локтями о колени. — Ты можешь идти. У меня есть еще кое-какие дела, — говорит Чонгук, глядя на груды бумаг на своем столе, открытые окна и вкладки на экране компьютера. — Ну ясно, — говорит Сокджин. — Уже больше девяти. Я думаю, тебе нужно поехать домой и отдохнуть. На этой неделе ты уже отработал почти девяносто часов, и я не видел, чтобы ты делал перерывы. Я даже не уверен, ел ли ты что-нибудь на этой неделе. — Ты преувеличиваешь, — возражает Чонгук. — Может быть, — хмыкает Сокджин. — Но это совершенно очевидно — тебе нужен отдых. Ты уже сделал все, что нужно, на сегодня. Почему бы тебе не поехать домой и не отдохнуть на выходных? — Я сказал, что все в порядке, Сокджин, — говорит Чонгук. — Если тебе больше ничего не нужно, иди домой. — Это из-за Тэхена? Чонгук почти срывается. Почти. Он впивается зубами в щеку, поджимает губы и чувствует, как с одной стороны головы начинает сильно пульсировать боль. — Это совершенно вне зоны твоей ответственности. — То есть все-таки Тэхен, — заключает Сокджин. — Ты не обязан рассказывать мне, что произошло, но не мог бы ты хоть с кем-нибудь поговорить об этом? Или поговорить с ним и все выяснить? Я начинаю очень волноваться за тебя. — Это абсолютно не твое дело, — огрызается Чонгук. — С чего ты взял, что ты вообще имеешь право расспрашивать меня о моей личной жизни? Сокджин выглядит несколько испуганным, его глаза немного расширяются, но он остается спокойным, даже когда Чонгук повышает голос. — Ты прав, это не мое дело. Но поддерживать тебя — это мое дело, и я чувствую, что общий успех компании сейчас под угрозой из-за чего-то в твоей личной жизни, что влияет на твою способность выполнять свою работу. Ты явно не спишь, ты почти ничего не ешь. Каждый раз, когда я прихожу сюда, ты либо выходишь на балкон с очередной сигаретой, либо сидишь здесь с таким видом, будто в любую секунду можешь потерять сознание. Чонгук смотрит в сторону, сдержанно хмурясь. — А что будет, если ты попадешь в больницу от истощения или от какого-нибудь падения уровня сахара в крови? — спрашивает Сокджин. — В таком состоянии ты не годишься для компании, Чонгук. Тебе нужно пойти домой и отдохнуть. Нижняя губа Чонгука на мгновение вздрагивает, прежде чем он вздыхает, проводя ладонью по лицу и зарываясь ею в волосы. — Я обещаю, я никому не скажу. Сокджин спокойно ждет, нахмурив брови в терпеливом беспокойстве. Чонгук качает головой и ерзает в кресле. Несколько мгновений его руки беспокойно сжимают подлокотники, прежде чем он заставляет их замереть. — Что ты делаешь, когда кому-то нужна помощь, но этот кто-то ее не принимает? Сокджин задумывается на мгновение, кажется, удивленный тем, что Чонгук вообще что-то сказал. Он сжимает губы в тонкую линию, прежде чем выдохнуть. — Иногда людям можно помочь, только если они сами этого хотят. В противном случае мы просто должны быть рядом с ними, даже когда все разваливается. — Я ужасно волнуюсь, — выдыхает Чонгук. — Я… я пытался заснуть, но не могу. — Понимаю, — тихо говорит Сокджин. — Тэхен в порядке? — Не знаю, — говорит Чонгук. — Он должен был позвонить мне, но прошло уже больше недели. — Вы что, решили сделать перерыв или… Или ты думаешь, что с ним что-то случилось? — спрашивает Сокджин. — Я не знаю, — повторяет Чонгук. — Я могу только предположить, что он в порядке. Но я не знаю. — Ты не пробовал позвонить ему? — спрашивает Сокджин. Чонгук горько усмехается. — Да, я пытался. — Я имею в виду… — Сокджин замолкает, качая головой. — Нужно беспокоиться, как думаешь? Может, стоит пойти к нему домой и проверить, как он там. — Я уже сделал это, — отвечает Чонгук. — Дважды. Его там не было. — Может, он куда-то уехал? Навестить семью или что-то в этом роде? — предполагает Сокджин. — Я уверен, что все в порядке. Или ты думаешь, что стоит позвонить в полицию? — Уверен, я слишком остро реагирую, — говорит Чонгук. — Он просто обещал позвонить мне, когда сможет. — Ты же не думаешь, что он, типа, просто пропал с горизонта или что-то в этом роде? — спрашивает Сокджин. Чонгук поднимает брови. — Что ты имеешь в виду? — Ну, когда кто-то, с кем ты встречаешься, просто полностью обрывает все связи, ничего не говоря об этом. Просто перестает писать или перезванивать и исчезает, — отвечает Сокджин. — Нет, я так не думаю, — задумчиво говорит Чонгук. — Я думаю, у него просто пока не было возможности позвонить. Или, по крайней мере, я надеюсь, что это так. — Хорошо, — вздыхает Сокджин, вытирая ладони о брюки и поднимаясь на ноги. — Я думаю, тебе лучше пойти домой и лечь спать. Я распоряжусь, чтобы тебе доставили еду домой. Он начинает упаковывать вещи Чонгука для него так же аккуратно, как Чонгук всегда делает это сам. Чонгук смотрит пустыми глазами со своего кресла, как Сокджин собирает все его вещи и протягивает ему пиджак. Затем он следует за Сокджином к лифту и спускается в гараж, где стоит его машина. Сокджин кладет его сумку на пассажирское сиденье и наклоняется через открытую дверь, чтобы посмотреть на Чонгука, сидящего за рулем и сжимающего ключи в руке. — Может, ты напишешь мне, когда приедешь домой, чтобы я знал, что все в порядке? — спрашивает Сокджин. — Да, — отвечает Чонгук. Сокджин кивает, захлопывает дверцу, садится в свою машину и, сдав назад, выруливает с парковки. ⬗ Дома Чонгук падает на кровать, полностью одетый, даже не потрудившись снять обувь. Он и раньше слышал, как люди говорят «схожу с ума от волнения», но до сих пор не понимал, насколько точно это выражение. Все, что он сказал Сокджину, в какой-то степени было правдой. Он несколько раз звонил в клуб, но Михён вежливо отвечала, что Тэхен не доступен для бронирования. После того как они вернулись из Токио, в пятницу вечером Чонгук пошел туда, и в следующую среду — снова, тогда всепоглощающее беспокойство стало таким сильным, что он уехал в Lux прямо из офиса. Оба раза он проторчал там несколько часов, но Тэхена нигде не было. В те две ночи он вообще не спал, просто возвращался в свою квартиру, чтобы принять душ и переодеться, а потом сразу уезжал в офис. Чонгук был в полной растерянности, никогда в жизни он не чувствовал себя таким безнадежным и бесполезным. Он начал подумывать о том, что, возможно, никогда больше не увидит Тэхена и даже не узнает, что с ним случилось. Эта вопиющая мысль была вызвана его страдающим от сильного недосыпа мозгом, но она не раз приходила Чонгуку в голову в те ночи, когда он лежал, сжимая телефон в руке, ожидая и желая, чтобы тот зазвонил. Звонок в квартиру выводит его из состояния глубокой задумчивости и почти сна, и он идет, чтобы впустить курьера. Он ковыряется в еде, которую Сокджин заказал для него, пока не понимает, что на данный момент с него достаточно, и кладет остатки в холодильник. Он уже снял пиджак и галстук, стоя в носках в своей спальне и расстегивая рубашку, когда ощущение безотлагательности бьет его сильно, как удар по ребрам. Внезапно становится совершенно непонятно, почему он сейчас сидит и ничего не делает, только безвольно ждет, вертя телефон в руках. В водовороте адреналина и тревоги Чонгук натягивает пиджак, хватает ключи, сигареты, зажигалку, бумажник, и вот он уже за дверью, мчится по шоссе по слишком знакомому маршруту. Когда он подъезжает к клубу, Хосок подходит к водительской двери и с улыбкой приветствует его, пока он выходит. Однако улыбка быстро исчезает. — Эй, старик, все в порядке? — спрашивает Хосок, отходя в сторону, когда Чонгук выходит из машины и проходит мимо него. Чонгук едва смотрит на парня, отдавая ему ключи и пачку денег, которые он даже не считал. — Э-эй, подожди секунду… Но Чонгук уже стоит в дверях клуба, бросая взгляд через вестибюль на Михён, которая реагирует почти так же, как Хосок, когда видит Чонгука. — Господин Чон! — вежливо окликает она, но в ее голосе слышится осторожность. — Рада видеть Вас снова. Могу я предложить Вам приватный номер на ночь? — Просто пришел выпить, — говорит Чонгук, проходя мимо. Музыка внутри клуба вызывает головную боль, басы пульсируют в голове и вибрируют в груди. Здесь так много людей, как никогда раньше, они сидят на стульях и за столами, заставленными бокалами разной стадии наполненности, по стенкам которых стекают капли конденсата. От всех этих потных танцующих тел, приторного запаха духов и сигаретного дыма в воздухе пахнет затхлостью. Главный зал, с его синими и пурпурными огнями и сверкающими стразами на стриптизерах полностью утратил свою магию, оставив Чонгуку, пробирающемуся сквозь толпу, только гнилой привкус во рту и гримасу на лице. Клиенты — мужчины разного возраста, но все на одно лицо: дизайнерские костюмы, часы «Ролекс», короткие стрижки и накрахмаленные рубашки. И среди них — гибкие, практически обнаженные и извивающиеся тела молодых людей со смоки айс, колье-чокерами и в стрингах. Кажется, главный аттракцион сейчас — танцовщик на сцене, который прыгает и кружится вокруг шеста с акробатической грацией и легкостью, сползая на пол и выгибая свое тело в непристойных позах. Он демонстрирует публике свою задницу и посылает взгляды «трахни меня» тем, кто поближе к сцене. Он позволяет нескольким мужчинам сунуть ему наличные под ремни его черного костюма, который, не оставляя места воображению, демонстрирует точную форму его члена и яиц, так плотно обхваченных черными же стрингами, что собственный пах Чонгука чувствует фантомный укол боли при виде этого. Это тошнотворно. Чонгуку приходится отклонить несколько предложений алкоголя, приватных танцев и даже откровенно секса, пока он пробирается поближе к сцене в поисках свободного места. Ему везет, когда какой-то мужчина встает, чтобы последовать за одним из танцовщиков на выход из зала. Чонгук занимает его место, не обращая внимания на бардак из пустых рюмок и стаканов на столе, и начинает сканировать тела и лица на сцене, которые он может разглядеть отсюда. Даже продолжая искать и надеяться, интуитивно он понимает — и это становится все более очевидным: Тэхена здесь нет. Главный исполнитель на сцене делает круг среди гостей, возбуждая толпу и уделяя одному или двум пиджакам особое внимание тет-а-тет, раздвигая для них ноги, играя с их волосами и шепча что-то на ухо. Чонгук задается вопросом, против ли своей воли здесь этот парень. Интересно, они все здесь против своей воли? Танцовщик, безусловно, хорошо играет свою роль, посылая зрителям дерзкую ухмылку и демонстрируя развратную походку, он проходит по сцене прямо перед Чонгуком, собирая чаевые, то и дело облизывая свои губы и стреляя глазами по сторонам. Тем временем его выступление подходит к концу, и другие танцоры заполняют сцену, они появляются и исчезают по мере того, как кто-нибудь из толпы выказывает желание получить приватный танец на коленях или ускользнуть вместе в темный коридор, ведущий наверх. Чонгук наблюдает за танцующими на сцене без особого интереса, просто ищет знакомое лицо, и чем дольше он здесь находится, тем быстрее его надежда начинает таять. Вдруг чья-то рука скользит по его спине от одного плеча к другому, замирая, когда Чонгук быстро смотрит вверх, надеясь всем своим существом, что это Тэхен, и это... Не Тэхен. Незваный гость мягко обходит Чонгука, цокая шпильками при каждом шаге, и останавливается перед ним. По костюму Чонгук узнает в нем главного танцовщика, который только что покинул сцену. Тонкие черные ремни начинаются от лодыжек и тянутся до колен, плотно обхватывая полные бедра. Изящные кожаные ремни обвивают его бедра и круглую задницу, служа скорее украшением и цепляясь за лакированные кожаные стринги с низкой посадкой. Кожаная сбруя прочерчивает черную линию на его груди и плечах, а шея плотно обхвачена широким чокером с пряжкой, похожим на собачий ошейник. Чонгук удостаивает танцора лишь незаинтересованным беглым взглядом, полным пренебрежения. — Как насчет танца, папочка? — обращается к Чонгуку танцовщик, просовывая каблук между икрами Чонгука и раздвигая его ноги. Чонгук раздраженно приподнимает бровь при этом смелом движении. — Не интересует, извини, — громко говорит Чонгук, чтобы его было слышно сквозь музыку. Он отворачивается, полагая, что его отказа будет достаточно, чтобы танцовщик прекратил свои поползновения. Сильная рука резко поворачивает его лицо за подбородок, и он встречается со сверкающими карими глазами с размазанной подводкой и темными тенями. Черные волосы танцовщика беспорядочно уложены, виски высоко выбриты. Губы в форме сердца кривятся в ухмылке, когда танцовщик оценивает Чонгука медленным, расчетливым взглядом, скользя поверх его лица. Затем он подается вперед, вторгаясь в личное пространство Чонгука, и на один тревожный момент Чонгук думает, что этот человек собирается поцеловать его. Но танцовщик просто наклоняется и шепчет ему на ухо, его голос приторно сладкий на контрасте с сильными руками, острыми каблуками и тугой кожей. — Я думаю, вам должно быть очень интересно, господин Чон, — мурлычет танцовщик ему в ухо. Чонгук мгновенно замирает. — Откуда ты знаешь меня? Танцор издает легкий, воздушный смешок, играя с передней частью рубашки Чонгука. — Почему бы тебе не пойти со мной и не выяснить это? — он растягивает слова, откидываясь назад, вцепившись рукой в рубашку Чонгука и напористо дергая ее. Что-то в остром блеске глаз танцора заставляет Чонгука задуматься, что же он знает, о чем этот танцор так старается поговорить с ним. Чонгук осторожно встает и встречается с ним взглядом. — Я действительно не заинтересован трахать тебя, — заявляет он, просто чтобы внести ясность. — Я тоже, — говорит танцор, затем отворачивается и неторопливо уходит. Он бросает еще один взгляд через плечо с ухмылкой. — Идешь, Чонгуки? — громко зовет он, и его голос отчетливо звучит сквозь электронный пульс басов и невнятный рэп. Чонгук следует за танцором на некотором расстоянии, когда тот ведет его через гостиную, но не к коридору, через который он проходил раньше. Вместо этого они обходят сцену сзади и заходят в какую-то отдельную секцию, гораздо более тихую, чем главный зал. Здесь есть несколько изолированных приватных комнат для танцев, некоторые заняты танцорами и их клиентами, но большинство из них пустуют. Круглый подиум с шестом для стриптиза стоит в центре комнаты на красном плюшевом ковролине. Музыка по-прежнему хорошо слышна, достаточно, чтобы служить фоном, но она не глушит, как в главном зале. Они останавливаются, когда танцор небрежно указывает рукой в сторону одного из пустых диванов в глубине комнаты. Чонгук недоверчиво смотрит на него, прежде чем подойти и сесть на одну из обитых бархатом подушек, слегка утопая в ней. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — вежливо спрашивает танцор с милой улыбкой на губах, положив руку на согнутое бедро. — Нет, — отрезает Чонгук. — Ммм, — мурлычет танцовщик и подходит ближе. — Тэ сказал мне, что поначалу ты бываешь немного мудаком. Чонгук не позволяет парню увидеть, как его сердце подпрыгивает при упоминании этого имени. У него есть вопросы, но он подозревает, что этот парень здесь не для того, чтобы делиться секретами. Танцор снова наклоняется к нему, вызывающе согнувшись, выпрямив ноги и расставив их в стороны, рука поднимается к шее Чонгука. — Просто подыграй мне, ладно? Я не могу провести нас в отдельный номер, потому что через час мне нужно быть на сцене. — Кто ты такой? — спрашивает Чонгук. Но танцовщик не отвечает. Он взбирается на колени Чонгука, устраивает свою задницу на его бедрах и толкает его за плечи на спинку дивана. Затем он начинает двигать бедрами в такт музыке, вжимая свое тело в тело Чонгука и позволяя своим рукам свободно блуждать. Чонгук подумывает сбросить парня на пол, но это не кажется хорошим решением. Так что он подыгрывает, как его просят, и заставляет свои руки скользить по ногам мужчины, чувствуя неровности ремней под пальцами. — Хороший мальчик, — говорит танцовщик снисходительным тоном. — Мы немного поговорим, но ты должен сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему, ладно? Нам не нужно, чтобы у кого-то сложилось неверное представление о том, что здесь происходит, правда? Раздражение перерастает в новую головную боль в черепе Чонгука, но он прикусывает язык и делает, как ему велят. Он ощупывает ноги танцора, скользит ладонями по его заднице, даже заходит так далеко, что притягивает его ближе, так что их промежности сталкиваются, когда он подается бедрами вперед. Танцовщик еще сильнее прижимается к Чонгуку, обнимает рукой за плечи, зарывается в его волосы и тянет голову в сторону. Он наклоняется и целует губами мочку уха Чонгука, посылая дрожь вниз по позвоночнику, и внезапно граница между «слегка некомфортно» и «слегка возбужден» становится размытой. — Я Чимин, — шепчет ему на ухо танцовщик. — Друг Тэ. Он рассказал мне все о тебе, Чонгуки. — Это с тобой он говорил по телефону? — спрашивает Чонгук, сохраняя спокойный тон. — Настоящий Шерлок Холмс. — Ты здесь только для того, чтобы тратить мое время и злить меня? — отрезает Чонгук. Чимин хихикает, предупреждающе дергая Чонгука за волосы. — Я здесь, чтобы поговорить. И, наверное, обеспечить тебе стояк. Чонгук издает безрадостный вздох. — А где Тэхен? — спрашивает он. — Он временно вышел из строя, — неопределенно отвечает Чимин, откидываясь назад, так что они оказываются лицом к лицу. — Обычно это та часть, где мы начинаем целоваться. — Этого не будет, — заявляет Чонгук. Чимин пожимает плечами. — Дело твое, милый, — произносит он задумчиво. Чимин упорно покачивает бедрами, прижимаясь к коленям Чонгука, оглаживает ладонями его руки и грудь. Он стягивает с плеч пиджак Чонгука и расстегивает несколько пуговиц рубашки, останавливаясь как раз перед тем, как Чонгук открывает рот, чтобы возразить. — Что значит «вышел из строя»? — спрашивает Чонгук. Чимин закатывает глаза. — Перестань волноваться. Он в порядке. Ты сможешь увидеть его через несколько дней или около того. — Почему я не могу увидеть его сейчас? Он здесь? — спрашивает Чонгук. — Сегодня ты его не увидишь, — заявляет Чимин. — Так что забудь об этом. Голова Чонгука падает вперед, когда он разочарованно выдыхает, а Чимин просто смеется звенящим, красивым смехом, который прорезает клубную музыку. — О, ты такой милый, Чонгуки, — усмехается Чимин, его глаза сузились арками в хитрой улыбке. — Заставляешь меня пожалеть, что это не мне, а ТэТэ на помощь пришел милый маленький рыцарь в сверкающих доспехах. Может быть, ты и меня захочешь спасти, симпатяга? Хм? — На твоем месте я бы вышел из этой чертовой комнаты и никогда не возвращался, — ворчит Чонгук. Это только заставляет Чимина снова рассмеяться, на этот раз громче, запрокинув голову. Когда он снова садится, то картинно кусает губу и прикрывает глаза, бросая томный взгляд. — Значит, ты действительно собираешься спасти Тэ? — спрашивает он. — Пошел ты, — отрезает Чонгук. — Но именно поэтому я так хотел поговорить с тобой, малыш, — поддразнивает Чимин. — Возможно, у меня есть кое-какая информация, необходимая тебе, чтобы проделать это. Заинтересован, босс? Уши Чонгука действительно навостряются при этом заявлении. Он понятия не имеет, вранье ли все то, о чем говорит этот горячий стриптизер Чимин, или он просто хорошо отточенным действием маскирует искренность. Если он хоть немного похож на Тэхена, то Чонгук уверен, что последнее. — Просто продолжай говорить о том, зачем ты меня сюда привел, — решительно говорит Чонгук. Чимин на мгновение замолкает, глядя куда-то за спину Чонгука. Затем он внезапно ныряет вниз к шее Чонгука, бедра сжимаются сильнее, так что его спина выгибается и бедра широко раздвигаются. Чонгук слишком удивлен, чтобы сказать или сделать что-то большее, чем просто держать руки на бедрах Чимина, задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит позади него. — Это Сангчоль, — Чимин шепчет ему в шею. — Ради бога, веди себя так, будто тебе это нравится. Чонгук понял, в чем дело. Он откидывает голову назад и издает тихий стон, двигает бедрами вверх и скользит руками, хватая Чимина за задницу. Он бы солгал, если бы сказал, что его член совсем не интересует, когда привлекательный мужчина трется о его колени и бормочет ему в ухо, но его сердце определенно не здесь, и мысленно он находится за тысячу миль отсюда. Может быть, в Токио, в роскошном отеле с видом на городской пейзаж, где один белокурый ангел запутался с ним в простынях. Наконец Чимин отстраняется, снова бросает взгляд за спину Чонгука и вздыхает. — 'Кей, так пойдет. Он решительно настроен против тебя, ты знаешь? — Какого хрена я сделал? — спрашивает Чонгук. — Долгая история для другого раза, — отвечает Чимин. — Послушай, мы должны поторопиться. У меня нет времени на всю ночь. Ты пытаешься вытащить Тэхена или нет? — Я хочу, но он сказал, что не может, — выпаливает Чонгук. — Он думает, что не может, потому что не хочет уходить без меня, — шепчет Чимин. — Я могу уговорить его, так что не беспокойся об этом. Но мне нужно, чтобы ты взял себя в руки и придумал какой-нибудь план, иначе ни один из нас никуда с тобой не поедет. — Кто сказал, что я хочу включить тебя в это дело? — У тебя нет особого выбора, малыш, — мурлычет Чимин. — Мы с ТэТэ — комплексное предложение. Оба или ни один. Это все твои варианты. — Я поверю в это, когда Тэхен скажет мне, — говорит Чонгук. — Как скажешь, — коротко отвечает Чимин. — Есть ли в этой твоей большой черепушке хоть какой-нибудь гребаный план? Чонгук прикусывает нижнюю губу, оглядывая грудь Чимина прямо перед собой, а затем переводит взгляд на пятно где-то на ковре позади него. — Гипотетически, я мог бы забронировать вас обоих на ночь и просто вытащить отсюда, верно? Высадить тебя на автобусной станции или еще где-нибудь? — Это глупо, — говорит Чимин, и Чонгук снова подумывает сбросить его с колен. — Во-первых, Сангчоль стал бы искать твою задницу и нашел бы тебя довольно легко. У него вся твоя информация в их системе, он даже знает, где ты работаешь, да? И, если он откажется от идеи всадить тебе пулю в лоб, он просто выставит все факты о тебе на всеобщее обозрение. Может быть, даже воспользуется видеозаписью нас двоих, которую они сейчас делают. Все еще кажется хорошей идеей? — Я не утверждал, что это хорошая идея, просто единственная, которая пришла мне в голову прямо сейчас, — бормочет Чонгук. — Подумай хорошенько, — шипит Чимин. — Нам понадобятся деньги, когда мы выберемся отсюда. — Я разберусь с этим, — говорит Чонгук, не задумываясь. Чимин осторожно оглядывает комнату, облизывает губы и снова смотрит на Чонгука. — Я из Лос-Анджелеса, туда и собираюсь, если выберусь отсюда. Чонгук сомневается в этом. — А что насчет Тэхена? — Понятия не имею, — говорит Чимин. — Хотя, возможно, он захочет поехать со мной. В конце концов, мы знаем друг друга с детства. И что ты собираешься делать? Запереть его у себя как какого-нибудь домашнего питомца? — Я помогу ему сделать все, что он захочет, — говорит Чонгук. — Все, что он выберет. — Мило, — усмехается Чимин. — В любом случае. Если мы поедем в Лос-Анджелес, нам понадобятся американские паспорта, верно? И я знаю человека, у которого ты можешь их получить. — Значит, теперь я достаю вам поддельные документы, — невозмутимо произносит Чонгук. — И ты так уверен, что я захочу это сделать? — Ты сказал, что хочешь вытащить Тэхена, — констатирует Чимин. — И мой человек поможет тебе только в том случае, если ты назовешь мое имя. — Допустим, я поговорю с этим парнем и получу документы. А потом что? — спрашивает Чонгук. — Потом ты вытащишь нас отсюда нахуй, — отвечает Чимин, и его голос слегка срывается. — Придумай что-нибудь такое, что не отправит нас всех троих в тюрьму. Хорошенькие мальчики вроде нас там не особо приживаются. Чонгук вздыхает, а Чимин продолжает раскачиваться и извиваться у него на коленях, блуждая руками, делая прерывистые попытки схватить его за пояс и расстегнуть рубашку. Чимин тянется руками себе за спину, обхватывает запястья Чонгука, тянет его ладони к себе на грудь. Чонгук неохотно уступает, проводя руками по обнаженному торсу Чимина, позволяя своим пальцам скользить по кожаной сбруе. — Так ты здесь только для того, чтобы насладиться зрелищем, или как? — ворчит Чимин. — Дай мне минуту подумать, — бормочет Чонгук. — У тебя нет минуты. У тебя есть чуть больше тридцати секунд. Чонгук сдерживает разочарованный возглас. — Хорошо. Скажи мне, как связаться с твоим парнем. — Я не знаю точного адреса, но это ресторан в Итэвоне, называется «Счастливый кот», — говорит он. А потом, подумав, добавляет: — Если, конечно, он еще там. — Серьезно? Чимин не обращает на него внимания. — Спроси у кого-нибудь в ресторане Шугу. Они скажут, где его найти. Он тот еще ублюдок, так что не забудь сказать ему, что это я попросил об услуге. Понял? — Да, да, — отвечает Чонгук. — Что-нибудь еще? — Тебе придется заплатить, красавчик, — заявляет Чимин. — Это понятно, — говорит Чонгук. Чимин хихикает и, наконец, соскальзывает с коленей Чонгука на пол, поправляя челку и покачивая головой. — О, Шуга наверняка потребует оплаты тоже, но я говорю о текущем моменте. Чонгук бросает на Чимина взгляд, полный неприязни, прежде чем, наконец, достает бумажник. Когда он протягивает несколько купюр, тот хватает их с хитрой ухмылкой. — Увидимся, красавчик, — подмигивает Чимин, сжимая наличные в руке, и, когда он уходит, покачивая бедрами, Чонгук чувствует, что этот человек, несомненно, одно из воплощений дьявола. Чонгук больше не видит смысла торчать в главном зале, зная, что Тэхен «вышел из строя» — что бы это ни значило. Когда он направляется к главному входу, Михен желает ему спокойной ночи с вопросительным взглядом на лице, и Чонгук посылает ей вежливый, но торопливый взмах рукой и выскальзывает за дверь. Выйдя на улицу, Чонгук закуривает и ждет, когда появится Хосок, который, вероятно, отгоняет в гараж чью-нибудь машину. Чонгук выкуривает половину сигареты к тому времени, как парень появляется, легко узнаваемый по все тем же шапочке и куртке, которые были на нем каждый раз, когда Чонгук видел его. — Привет, старик, — приветствует его Хосок, подойдя достаточно близко, чтобы узнать Чонгука. — Уже собрался домой? — Сегодня нет настроения, — говорит Чонгук. — Эй, старик, у тебя все в порядке? — немного неуверенно спрашивает Хосок. Чонгук смотрит на него, вынимает изо рта сигарету и стряхивает пепел щелчком большого пальца. — Почему ты спрашиваешь? — Ты как-то странно вел себя. Без обид, если что. Не возражаешь, если я прикурю одну? Чонгук поднимает бровь, но достает свою пачку и передает ее Хосоку вместе с зажигалкой. — Угощайся, — саркастически бормочет Чонгук. Хосок издает приглушенный смешок, зажав сигарету между губами и прикрывая пламя зажигалки. Закурив, он делает затяжку и возвращает Чонгуку пачку и зажигалку. — Ты не забираешь своего мальчика домой сегодня? — внезапно спрашивает Хосок. — Что? — выпаливает Чонгук, на мгновение вытаращив глаза на Хосока. — Извини, я просто подумал, поэтому ты уходишь так рано, — говорит Хосок. — Тебе вообще можно задавать мне такие вопросы? — Нет, — отвечает Хосок. Он нервно шаркает ботинком по тротуару. — Я не должен никому говорить о том дерьме, которое здесь творится. Чонгук определенно клюет на эту приманку. — А что здесь творится? Хосок молчит, выпуская дым. — Кое-что, о чем ты, возможно, захочешь узнать. Это полностью поглощает внимание Чонгука. Он бессознательно делает шаг в сторону Хосока, придвигается чуть ближе и понижает голос. — К чему ты клонишь? — Обещай, что никому не скажешь, — шепчет Хосок, так же, как Чонгук, наклоняясь. — Конечно. Я обещаю, — медленно заверяет его Чонгук, стараясь сдержать свое нетерпение. Взгляд Хосока мгновение бегает по сторонам, дважды проверяя, нет ли кого поблизости. — Серьезно, старик, я рискую подставить свою задницу за то, что расскажу тебе. Или еще хуже. — Чего ты хочешь, клятвы на крови? Хосок издает слабый смешок, но он почти полностью лишен юмора. — Я просто должен быть уверен. И ты должен пообещать, что не станешь пытаться убить кого-то или что-то в этом роде. — Зачем мне кого-то убивать? — осторожно спрашивает Чонгук. — Черт, я мог бы вмешаться и помочь, если бы ты это сделал, — бормочет Хосок. Затем он подходит еще ближе, пока они не оказываются друг к другу так близко, что могут говорить шепотом. Чонгук чувствует запах дешевого одеколона Хосока и едва уловимый намек на мятную зубную пасту среди сигаретного дыма в его дыхании. — На днях, кажется, на прошлой неделе, твоего парня привезли на такси, но позже в тот же вечер он снова уехал с каким-то другим мужиком. Я подумал, что это немного странно, потому что обычно парни не выходят так часто, понимаешь? Они часто приходят и уходят, но я никогда не видел, чтобы у них было два клиента за один день. — Так, — говорит Чонгук, медленно кивая. — Так или иначе, да, я думал, что это было довольно странно, но потом это стало еще более странным, — продолжает Хосок. — Не прошло и двух часов, как твой парень и тот мужик вернулись. Похоже, Тэхен плакал или что-то в этом роде, а мужик, который привез его сюда, злился. Не то чтобы он кричал или бесился, но он просто, я бы сказал, выглядел раздраженным. У Чонгука снова появляется это горячее чувство, которое зарождается в его крови, проникает сквозь его кости и выходит холодным потом на коже. Он нетерпеливо ждет, пока Хосок затянется еще раз, желая дослушать рассказ до конца, и уже подумывает о том, чтобы выхватить и растоптать его сигарету. Но опять же, это было бы не лучшее решение. — Значит, Пак встретил их на улице, так? Может быть, старик позвонил заранее или что-то в этом роде и попросил поговорить с ним, я не знаю. Я не мог толком расслышать, о чем они говорили, но, когда они закончили, тот мужик просто сел в свою машину и уехал один, — говорит Хосок, сопровождая свой рассказ мелкими жестами рук. Затем его глаза пустеют, и он прерывисто вздыхает. Чонгук не уверен, замечает ли Хосок, как дрожит его рука, когда он подносит сигарету к губам, чтобы сделать еще одну затяжку. После того, как он выпускает дым в сторону, его голос становится тревожно низким. — Не успел я опомниться, как Пак набросился на твоего парня и замахнулся на него. Ударил его прямо по лицу и просто начал орать на него. Сердце Чонгука холодеет, каждая унция крови в его теле падает ниже точки замерзания. — Я… я даже не знал, что делать, — бормочет Хосок, его взгляд стал стеклянным, а голос с каждым словом становится все гуще. — Он просто лежал на тротуаре, истекая кровью. А потом Пак закричал на меня: «Не стой тут и не смотри как гребаный идиот, уведи его отсюда и убери это дерьмо». — Черт, — выдыхает Чонгук. — Поэтому, после того как Пак вошел внутрь, я побежал к нему, проверить, как он там, и он сказал мне, что с ним все в порядке. Похоже, у него была просто разбита губа и фингал под глазом, но он был весь в крови, старик, — говорит Хосок. — Я видел, как бьют людей, но никогда таких… беззащитных, понимаешь? Как будто он даже не мог сопротивляться, старик, что он мог сделать? Но Чонгук уже не слушает. Его мозг и слух работают, но он так далек от своего тела, что это все равно что слушать голос Хосока со дна колодца, кровь Чонгука бурлит и стучит в ушах, пот пропитывает его рубашку. Ногти впиваются в ладони. Зрение расплывается в оттенках красного. — Я помог ему подняться в его комнату, — продолжает Хосок, — они все живут наверху, но я никогда раньше не видел их комнат. Я поднимаюсь туда и открываю дверь, и я просто… я не знаю, чего я ожидал, но я думал, что у них, по крайней мере, у каждого есть своя комната, понимаешь? Клуб такой огромный, так что я был просто шокирован, попав в маленькую комнату, которую делят пятеро парней. Они спят на этих странных кушетках. Там едва хватает места даже для того, чтобы ходить. Как… чертова тюремная камера или что-то в этом роде. Решетки на окнах и все такое. Хосок бросает сигарету на землю и тушит ее. — В общем, я помог ему немного умыться, а потом он сказал, что он в порядке. Не думаю, что с его губой было что-то настолько серьезное, чтобы ее пришлось зашивать. Она просто сильно кровоточила. И у него была небольшая царапина на голове от удара об асфальт. Но он сказал, что все в порядке. Я сказал ему, что отвезу его к врачу, но он отказался. Когда Чонгук долго молчит, Хосок легонько толкает его тыльной стороной ладони. — Ты в порядке, старик? — мягко спрашивает Хосок. Чонгук не отвечает, и Хосок продолжает: — Я видел его позже, и он, кажется, был в порядке. Всего несколько дней назад я возил его и еще нескольких парней в салон. — Он что-нибудь говорил? — спрашивает Чонгук. — Нет, не мне, — отвечает Хосок. — Послушай, я… я рассказал тебе только потому, что мне кажется, что ты заботишься об этом парне, но, пожалуйста, никому не говори. Я могу оказаться в серьезном дерьме. Я имею в виду, посмотри, что Пак сделал с твоим парнем только потому, что какой-то старикан вернул его. Представь, что он со мной сделает, если узнает, что я тебе все это рассказал. — Я же сказал, что никому не скажу, — говорит Чонгук. — Тебе просто придется поверить мне. — Да, не похоже, что у меня теперь есть выбор, — говорит Хосок. Он делает несколько шагов назад и на мгновение останавливается, словно не зная, что делать дальше. — Что ж, пригоню твою машину из гаража. Спасибо за сигарету. — Да, — говорит Чонгук. — Забудь. Хосок убегает, а Чонгук испускает дрожащий выдох, практически сползая по стене и прислоняясь к ней, чтобы удержать свой вес. Он моргает, сдерживая слезы, горло сдавило, лицо саднит, и ему требуется все его самообладание, чтобы не ворваться обратно через парадную дверь, отыскать Сангчоля и задушить того голыми руками. Но он должен успокоиться, он должен собраться, хорошо собраться, потому что в противном случае у него нет шансов вытащить Тэхена. Когда Хосок подгоняет машину, Чонгук протягивает ему еще денег — остаток, что был в бумажнике. Но, прежде чем он уходит, Чонгук останавливает его, ухватив за локоть. — Могу я дать тебе свой номер телефона? — спрашивает Чонгук. — На случай, если что-то случится. — Да, конечно, старик, — легко соглашается Хосок, вытаскивает телефон и снимает блокировку, проведя большим пальцем по сильно потрескавшемуся стеклянному экрану. — Я напишу тебе, чтобы у тебя был и мой тоже. — Спасибо, — говорит Чонгук, вводя свой номер в телефон Хосока. — Если ты случайно увидишь Тэхена или что-нибудь еще, просто напиши мне. Или позвони. — Конечно, приятель, — говорит Хосок, кивая. — Обязательно. — Еще раз спасибо. С этими словами Чонгук забирает у Хосока ключи и уезжает, в зеркале заднего вида мелькает неприметный угол здания Lux Elite Gentlemen’s Club.