стены в золоте (но комната пахнет тобой) // walls gold-plated (but the room feels like you)

Извини, малыш, но ты не можешь оставить его только себе. soundtrack: between two points — the glitch mob

У парня, известного как Шуга, оказалось хрупкое телосложение и скромная внешность, Чонгук даже мог бы назвать его симпатичным, если бы Шуга не хрипел прокуренным голосом и не держался в той особой манере, которая явно отметала все подобные эпитеты. Чонгук находит маленькую семейную забегаловку в злачном квартале на задворках Итэвона, где каждый человек, мимо которого он проезжает, смотрит на него с недоумением или подозрением. Когда он называет имя Шуги пожилой женщине за кассой, та без лишних раздумий проводит его к дверному проему, занавешенному рваной простыней, и говорит ему подняться наверх и постучать в дверь. Шуга сидит во вращающемся офисном кресле со сломанным подлокотником, дым вьется из зажженной сигареты, зажатой между его пальцами, когда он небрежно стряхивает пепел в направлении пепельницы, стоящей на крышке стола из дешевого прессованного дерева. Он смотрит на Чонгука довольно пренебрежительным, оценивающим взглядом, выпячивая подбородок и морщась. — Ты выглядишь как гребаный коп, — заключает Шуга, скрестив руки на груди. — Тогда почему ты впустил меня сюда? — спрашивает Чонгук. — Копы не ездят на Порше, — просто отвечает Шуга, затягиваясь и пуская дым в сторону прислонившегося к дверному косяку Чонгука. Ясно, что Чонгуку здесь не рады, так что он не торопится усаживаться ни на старый диван, пропахший травкой, ни в офисное кресло, которое выглядит так, будто готово развалиться от легкого порыва ветра. Чонгук только приподнимает бровь, а Шуга довольно самоуверенно ухмыляется. — Я видел, как ты проезжал мимо несколько раз, осматриваясь. Явно, ты не за чапче приехал. — Нет, — говорит Чонгук. — Я здесь, потому что кое-кто сказал мне, что ты можешь помочь мне достать кое-какие документы. Глаза Шуги сужаются, пока он, похоже, тщательно обдумывает это. — Может быть, этот кое-кто напиздел тебе. — Этого человека зовут Чимин, — говорит Чонгук. Он понимает, что это зацепило Шугу, по тому, как его брови подпрыгивают к линии волос при упоминании имени танцовщика. — Он сказал, что ты, возможно, захочешь помочь. — Неужели? — скептически говорит парень. — Я уже много лет не видел Чимина и ничего о нем не слышал. Я не знаю, с чего ты или он решили, что я буду помогать вам с этим дерьмом. Чонгук засовывает руки в карманы и пожимает плечами. — Я думаю, ты ничего о нем не слышал, потому что его держат против его воли и заставляют заниматься проституцией. — Он всю жизнь этим занимается. К чему ты клонишь? — Теперь он хочет бросить, — говорит Чонгук. — Он хочет вернуться в Лос-Анджелес и найти свою семью. Но он не может этого сделать без американских документов. — И какое, блять, отношение это имеет к тебе? — нетерпеливо спрашивает Шуга. — У меня есть свои причины, — твердо заявляет Чонгук. Он выпрямляется, стоя на грязно-коричневом ковре, перенося вес тела на одну ногу и пристально глядя на Шугу. — Чимин сейчас в полном дерьме, и он хочет выйти из этого. Я собираюсь разобраться с этим, с тобой или без тебя, но он просил, чтобы я поговорил с тобой. — Серьезно, он просил? — бормочет Шуга, откидываясь на спинку стула и делая последнюю затяжку, прежде чем затушить окурок. — Я не работаю бесплатно. — Никто и не должен. Чонгук наклоняет голову, а Шуга, похоже, обдумывает это, барабаня тонкими пальцами по столу. — Двадцать. — Господи Иисусе, — выдыхает Чонгук. — Ну и адские расценки. — Это справедливая цена за то дерьмо, которое ты просишь. Я не занимаюсь дерьмовой работой. Лучше предложения ты не найдешь, — возражает Шуга. — Тебе ведь нужно два, я прав? — Да, мне нужно два, — кивает Чонгук. — Когда ты сможешь их достать? — Неделя или около того, плюс-минус. Зависит от того, насколько хорошо я буду себя чувствовать. И как хорошо будет выглядеть мой банковский счет. Чонгук вздыхает. В данный момент у него нет никаких других знакомых, кто бы мог достать фальшивые документы, так что этот парень — его единственный шанс. — Ладно, хорошо. Значит, двадцать миллионов. — Тогда договорились, — говорит Шуга, вставая и отряхивая поношенные свободные джинсы. Он подходит к столу, берет блокнот и ручку, что-то записывает и продолжает говорить. — Мне нужен аванс пятьдесят процентов. Остаток заплатишь, когда будешь забирать. Также мне нужны твои имя и телефон. — Чон Чонгук, — отвечает Чонгук, стараясь не съежиться при мысли о том, сколько денег он незаконно потратил за последние два месяца. Шуга царапает имя и номер Чонгука в блокноте, а затем отрывает кусочек от угла страницы. Он поворачивается и протягивает обрывок Чонгуку. — Вот информация о счете. Я не начну работать, пока не получу деньги. — Понял, — бормочет Чонгук, беря бумагу и разглядывая банковские реквизиты и номера счетов, написанные там мелким почерком. Он уж точно не будет переводить деньги со своего постоянного расчетного счета. — Приятно иметь с вами дело, господин Чон, — говорит Шуга, протягивая руку для рукопожатия. Он ухмыляется, когда Чонгук хватает его за руку и несколько раз крепко встряхивает, прежде чем засунуть руки обратно в карманы. — Кстати, теперь меня зовут Юнги. Я больше не Шуга. — Хорошо. — Ну, знаешь, я больше не торгую кокаином, поэтому. — Хорошо. Да. Понял. Под хриплый смех Юнги, сопровождающий его вниз по лестнице, Чонгук покидает «Счастливого кота» с белым клочком бумаги, прожигающим внутренний карман его пиджака. ⬗ У него пока нет детального плана. Что, в принципе, и понятно. Несмотря на то, что Чонгук очень дотошный, ему редко приходится вникать в детали тех или иных процессов. Он обычно отвечает за общую картину и уж точно не занимается такими вещами, как бронирование авиабилетов или отелей, организация поездок или открытие нелегального счета в иностранном банке на имя Ким Тэхена. Итак, у него нет плана, но первый шаг сделан. Для начала Шуга достанет ему документы, а потом он отправит Тэхена и, по всей видимости, Чимина куда-нибудь, где они будут в безопасности, и, Чонгук надеется, это место будет как можно дальше ото всех подпольных секс-организаций. Уже достаточно поздно, около половины десятого вечера, но Чонгук без лишних раздумий едет в клуб. Он получил электронное письмо о каком-то юбилейном мероприятии, которое состоится сегодня вечером, и он рассчитывает, что, по крайней мере, Чимин будет выступать и у них появится возможность поговорить. Лучше бы увидеть Тэхена, но Чонгук уже привык не слишком надеяться на это. Сегодня другой служащий отгоняет машины, и Чонгук немного разочарован, когда незнакомый мужчина средних лет в бейсболке приветствует его и забирает его машину в гараж. Чонгук вообще не видит Хосока, вероятно, тот занят обслуживанием нескончаемого потока машин, подъезжающих ко входу в клуб. Он выкуривает половину сигареты, прежде чем затушить ее остаток и направиться внутрь. У ресепшена собралась короткая очередь на регистрацию. Когда Чонгук подходит, Михён приветствует его, улыбаясь ярко-красными губами. — Добрый вечер, господин Чон. Как у Вас дела сегодня? — Надеюсь, выпью — будут лучше, — отвечает Чонгук. Михен улыбается и отдает Чонгуку его членскую карточку, протягивая ее через мраморную столешницу. Он убирает ее в бумажник и вежливо улыбается ей в ответ. — Тогда я больше не буду Вас задерживать. Наслаждайтесь Вашим вечером вместе с нами. — Спасибо, — говорит Чонгук, отворачиваясь и направляясь прямо ко входу в главный зал. По коридору неторопливо двигаются мужчины, закуривая сигареты и потягивая виски или пиво. Чонгук маневрирует между ними дальше к гудящей музыке, доносящейся сквозь стены. Сегодня в клубе громче, чем обычно. Энергичные ритмы, пульсирующие быстрыми волнами, вибрируют в его груди вместе с его сердцем, колотящимся с удвоенной скоростью. Официантов, разносящих подносы и бокалы, сегодня также в два раза больше, а одежды на них — в два раза меньше. Все танцовщики на сцене с головы до ног покрыты мерцающей краской в оттенках серебра и золота. Они почти полностью голые, из одежды только стринги или шорты из спандекса таких же металлических оттенков, как и их кожа. Огни стробоскопов мигают и скачут по сцене, тела, раскрашенные в чужеродные цвета, двигаются под странную космическую музыку, все это выглядит довольно сюрреалистично, как будто Чонгук, вошедший сюда абсолютно трезвым, вдруг оказался под кислотой. Официант подходит и предлагает Чонгуку пиво, и он берет его, не глядя в сторону парня, его глаза скользят по фигурам на сцене. Свободных мест нет, слишком много людей уже набилось в первые ряды. Чонгук с раздражением закусывает изнутри нижнюю губу и обходит весь зал, чтобы лучше рассмотреть главную сцену и отдельные подиумы. Вся эта краска на телах, мерцающие огни и извивающиеся конечности делают почти невозможным даже мельком увидеть лица танцоров. Кто-то что-то кричит справа от него, и он быстро оборачивается на голос. Это другой официант, он хлопает глазами и застенчиво улыбается. — Что? — кричит в ответ Чонгук, наклоняясь ближе, чтобы расслышать мужчину. — Я сказал, что в приватной танцевальной зоне достаточно места, — повторяет официант, настойчиво обвивая руку Чонгука. — Нет, спасибо, — отвечает Чонгук, отворачиваясь. Рука на его плече не отпускает. Официант подходит ближе, его грудь упирается в плечо Чонгука. — Я могу достать тебе что-нибудь покрепче, детка, — громко говорит он рядом с ухом Чонгука. — Он сказал «нет», — раздается другой голос. Чонгук и официант одновременно смотрят вверх, и Чонгук чувствует сильный укол в груди, когда он понимает, что за густым черным макияжем глаз, покрытой золотом кожей и усыпанными золотыми блестками волосами — Тэхен. — Тэ, — выдыхает Чонгук, чувствуя, как расслабляются мышцы его тела, о напряжении которых он даже не подозревал. — Разве ты сегодня не должен был убирать со столов? Тэхен сурово смотрит на официанта, который начинает пятиться. Тот сдается и уходит, но Чонгук, слегка разинув рот, смотрит только на Тэхена. — Привет, красавчик, — говорит Тэхен, уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке. Он обхватывает своей блестящей золотой рукой запястье Чонгука и тянет его за собой, и Чонгук, не раздумывая, следует за ним. Бешеные басы, пульсирующие в его ушах, кажется, замедляются почти вдвое, все вокруг Чонгука размывается до неразличимых контуров, когда он следует за Тэхеном в темный угол зала где-то на противоположной стороне от главной сцены. Тэхен поворачивается спиной к стене и тянет его на себя, и Чонгук инстинктивно прижимается к его телу. Чонгук скользит руками по шее Тэхена и запускает их в его волосы, а теплые ладони Тэхена ныряют под расстегнутое пальто к чонгуковой талии. Чонгук разглядывает лицо Тэхена, покрытое блестками и большим количеством краски и макияжа, даже его брови мерцают золотом. Его волосы покрыты какой-то временной золотой краской и усыпаны крупными блестками, из-под которых проглядывают его собственные белокурые локоны. Чонгуку абсолютно наплевать, сколько этого золотого дерьма остается на его собственной одежде и коже. — Прости, что не позвонил, — говорит Тэхен, крепко обнимая Чонгука за талию, пока, наконец, их тела не прижимаются друг к другу от груди до бедер. — Все в порядке. Я понимаю, — заверяет Чонгук. Он наклоняется, упираясь своим лбом в тэхенов, и они оба переваривают происходящее, дыша одним воздухом в течение нескольких мгновений тишины. Облегчение переполняет каждый нерв в теле Чонгука, и беспокойство покидает его разум. Оно не совсем исчезло, но Чонгук чувствует, что снова может дышать. — Чимин сказал мне, что ты был здесь прошлой ночью, — говорит Тэхен. — Прости, я не мог прийти. — Тэхен, — говорит Чонгук, — все нормально. С тобой все в порядке? — Да. Тэхен делает глубокий вдох, но не так, как будто собирается что-то сказать, а, скорее, как будто вдыхает свежий воздух или запах Чонгука. В любом случае это расслабляет их обоих, хотя бы немного. — Иди собирай свои вещи. Я забираю тебя на выходные. Тэхен делает почти страдальческое лицо. — Не могу, — говорит он. — Я под арестом. Чонгук фыркает. — Ну это мы еще посмотрим. И как бы ему ни хотелось стоять там и держать Тэхена в своих объятиях, они находятся в центре шумного, оживленного клуба, и любой вышибала, или служащий, или, еще хуже, Пак Сангчоль могут в любой момент пройти мимо и стать свидетелями этой интимной сцены. Поэтому Чонгук мягко отстраняет Тэхена за бедра, посылая ему взгляд, который, как он надеется, обнадеживает. — Чонгук, — зовет Тэхен, и Чонгук оборачивается. — Я что-нибудь придумаю. — Не делай глупостей. — Разве я похож на человека, который делает глупости? — спрашивает Чонгук. — Мы все делаем и говорим глупости при определенных обстоятельствах, — возражает Тэхен. Чонгук может согласиться с этим, поэтому он просто кивает и пробирается сквозь толпу обратно в холл. Там Михен здоровается с последним клиентом, а потом остается одна за стойкой ресепшена. Она смотрит на идущего к ней Чонгука и приветствует его своим обычным бодрым тоном. — Могу я Вам чем-нибудь помочь, господин Чон? — спрашивает Михен, морщинки собираются в уголках ее глаз, а губы красиво изгибаются в улыбке. Она довольно хорошенькая, думает Чонгук, хотя он никогда не мог точно определить ее возраст. Может быть, ей чуть больше двадцати, а может, и все тридцать пять. — Да, вообще-то, — говорит Чонгук очень вежливо. — Я бы хотел забронировать Тэхена на весь уик-энд. На мгновение улыбка Михен исчезает, оставляя только намек на ее лице. Затем она возвращается, но на этот раз более напряженная, когда Михен снова фокусирует свой взгляд на мониторе компьютера и щелкает мышью в течение нескольких секунд, прежде чем снова обратиться к Чонгуку. — Мне очень жаль, господин Чон, но Тэхен недоступен на эти выходные. — Он выглядел вполне доступным для меня, — настаивает Чонгук, наклоняя голову в умеренно устрашающем жесте. — Боюсь, его отстранили от работы из-за болезни, — говорит Михен. Чонгук кусает внутреннюю сторону своей губы, где уже появился глубокий красный рубец, раздраженный и воспаленный от постоянного контакта с острым кончиком его клыка. — Мне он не показался больным. — Я сожалею, господин Чон… — Не сомневаюсь, что вы сожалеете. — …но Тэхен сейчас недоступен. Если я могу заинтересовать Вас кем-то другим… — Я не хочу никого другого, — твердо заявляет Чонгук, повышая голос. Охранники у входа в главный зал переминаются с ноги на ногу и прищуриваются, наблюдая за разворачивающейся сценой. Чонгук старается понизить голос, но он звучит не менее едко. — Напомните, сколько точно я плачу за это членство? И мне отказывали в услугах несколько раз за последнюю неделю. Если он болен, то почему болтается на шесте, а не лежит в кровати? Или его «болезнь» — это что-то другое, о чем стоит волноваться вашим клиентам? Михен замолкает, становится совсем тихой, ее лицо мрачнеет, а Чонгук пристально смотрит на нее, ожидая ответа. — Я… мне нужно поговорить с моим менеджером. Укол вины пронзает Чонгука от того, как Михен заикается. Он вспоминает, что она всего лишь наемный работник, и несет ответственнось за то, что здесь происходит, примерно столько же, сколько Тэхен, или Чимин, или другие танцоры и хосты в этом здании. — Хорошая идея, — говорит Чонгук. Михен исчезает на несколько минут. Чонгук не был бы шокирован, если бы она вернулась с двумя здоровенными охранниками и вышвырнула его задницу на тротуар, но этого не происходит. Через несколько минут она возвращается одна, о чем свидетельствует приглушенный стук каблуков по кафелю. Она снова встает за стойку, и на ее лице появляется идеально сфабрикованная для обслуживания клиентов улыбка. — Я поговорила с управляющим о Ваших проблемах, — спокойно говорит Михен. Чонгук почти готов аплодировать ее профессионализму. — Похоже, на этот раз он готов сделать исключение. В какой день и в какое время Вы хотели бы его вернуть? — В понедельник утром, — отвечает Чонгук. Смешанный поток облегчения и предвкушения захлестывает его. Увидеть Тэхена лично сегодня вечером, просто убедиться, что он жив и здоров, было уже достаточно, если бы даже ничего другого не было. Но возможность отвезти его домой, держать подальше от этого богом забытого места хотя бы на пару ночей, заставляет Чонгука думать, что сегодня ночью он сможет поспать больше двух-трех часов. — Хорошо, господин Чон, — говорит Михен, закончив печатать и щелкнув мышкой. — Все готово. — Спасибо, — говорит он, склонив голову. — Извините, если я был груб. — Не стоит извиняться, господин Чон. Я рада помочь Вам. Ее голос и улыбка кажутся искренними. Чонгук разворачивается и направляется обратно в клуб, чтобы среди толпы снова найти Тэхена. Он сосредотачивается на золотых телах и светлых волосах, пока не замечает Тэхена неподалеку от того места, где он оставил его, сжавшегося в углу и оглядывающегося вокруг, как будто он пытается спрятаться. Когда Тэхен видит Чонгука, на его лице появляется озабоченное выражение, и он снова притягивает Чонгука к себе, как только тот оказывается на расстоянии вытянутой руки. — Как все прошло? — немедленно спрашивает он, наклоняясь, пока их лица не оказываются близко друг к другу, но все еще громко разговаривая сквозь гремящую музыку. — Они разрешают мне взять тебя, — говорит Чонгук, кивая. — Хорошо, — с облегчением выдыхает Тэхен. Он снова обхватывает рукой запястье Чонгука и ведет его к лифтам. Чонгук ни о чем не спрашивает, только молча следует за ним и подсознательно обшаривает помещение в поисках человека, в случае встречи с которым он не уверен, что сможет удержаться от удара кулаком ему в лицо. Во всяком случае, он не может сейчас задавать Тэхену вопросы, он даже не уверен, стоит ли ему это делать. Чонгук думает, что попробует, как только они окажутся в безопасности его квартиры. Желательно, смыв с себя всю краску, блеск и запах дыма и свернувшись калачиком в постели под одеялом. Поездка на лифте и последующая прогулка по лабиринту коридоров наверху проходят в относительной тишине, пока Тэхен не останавливается перед своей дверью. Затем раздается тихий писк, когда Тэхен набирает код и открывает дверь. По тому, что рассказал ему Хосок, Чонгук знает, что находится по ту сторону двери, но все равно увиденное каким-то образом заставляет его желудок сжиматься. Комната крошечная, может быть, даже меньше, чем его гардеробная, и здесь практически нет места, чтобы ходить, из-за всех этих переполненных чемоданов и спортивных сумок, сложенных и засунутых под потертые кровати, заполненных одеждой и вычурными танцевальными костюмами, босоножками и высокими кожаными ботфортами. Тэхен молча подходит к одной из коек, выстроенных вдоль противоположной стены, и наклоняется, чтобы порыться в чемодане, который Чонгук узнал по их поездке в Японию. — Так вот где ты живешь, — спрашивает Чонгук, хотя это скорее утверждение, чем вопрос. — Угу, — мычит Тэхен. — Я и еще три, а иногда и четыре человека. — Им стоит купить двухъярусные кровати. Могли бы освободить немного места. Тэхен фыркает, выбирает одежду и разгибается. — Я не думаю, что двухъярусные кровати входят в список того, что их волнует, — говорит он, проходя мимо Чонгука через дверной проем справа. — Подожди здесь. Чонгук кивает ему перед тем, как дверь закрывается. Комната похожа на те, в которых он бывал раньше, так что Чонгук знает, что Тэхен идет в ванную. Хотя совсем не хочет видеть ее состояние, учитывая количество людей, которые, по-видимому, делят это пространство. Он стоит, засунув руки в карманы, стараясь слишком пристально не смотреть на скудные несколько дюймов между койками или на то, как бедно выглядят подушки и одеяла по сравнению с теми, какие, как он знает, лежат на кроватях в приватных номерах. Это смешно, учитывая, что на самом деле никто никогда не спит в тех кроватях. Чонгук полагает, что могло быть и хуже. Он старается не думать о том, что Тэхен, скорее всего, сам пережил худшее. Этот ход мыслей прерывается, когда он слышит, как кто-то за дверью набирает код и входит внутрь. Чонгук стоит неподвижно и только оглядывается через плечо, чтобы увидеть, кто входит в комнату. Еще одно знакомое лицо. Чимин на мгновение выглядит потрясенным, как только он видит Чонгука, но это проходит, и он идет по своим делам, едва взглянув в его сторону еще раз. — Странно встретить тебя здесь, красавчик, — говорит Чимин, но в его голосе нет той дерзости, которую ожидал услышать Чонгук. Чонгук думает, что в его голосе что-то изменилось, может быть, какая-то усталость или даже опустошенность, которую он очень хорошо скрывает. Чонгук знает об этом все. Затем он замечает растрепанные волосы, распухшие красные губы и с болезненным чувством понимает, что Чимин, вероятно, только что закончил с клиентом. Это объясняет, почему раньше его не было видно на сцене в главном зале. — Тебя уже забронировали на ночь? — спрашивает Чонгук, отказываясь от обычного приветствия, понимая, что с Чимином это не работает. — Нет, слава богу, — вздыхает Чимин и садится на ближайшую к тэхеновой койку, стягивая пару неуклюжих ботинок на платформе и роняя их на пол с глухим стуком. Он как будто весь сдувается, оседая и проводя руками по волосам. На нем только коротенькие шортики и кое-какие украшения, но отсутствие одежды даже не смущает Чонгука. — Ты в порядке? — спрашивает Чонгук. Чимин наклоняется и роется в сумке, пока не вытаскивает несколько контейнеров, очевидно, с серебряной краской. — Как нельзя лучше. Ты здесь, чтобы помочь мне покрасить спину, или как? — спрашивает он, слабо улыбаясь и жестикулируя одной из маленьких баночек. — Я жду Тэхена, — отвечает Чонгук, указывая на дверь ванной. — Я думаю, он смывает с себя все это золотое дерьмо. — Повезло ему, — говорит Чимин, откручивая крышку одной из банок с краской. Чонгука осеняет идея, и, прежде чем он успевает как следует обдумать ее, он выпаливает вслух:  — Не заморачивайся. Просто собери свои вещи. Чимин останавливается с крышкой в одной руке и краской в другой. — Что? — спрашивает он, глядя на Чонгука в сильном замешательстве. — Собери сумку на выходные. Ты поедешь со мной, — заявляет Чонгук. Чимин, кажется, обдумывает это на мгновение, и в это время Чонгук думает, что тот просто собирается сказать ему, чтобы он отвалил, но Чимин этого не делает. Вместо этого он соглашается, пожав плечами и закрывает контейнер. — Это лучше, чем провести следующие полчаса, купаясь в этом дерьме. Чонгук молча наблюдает, как Чимин вытаскивает пустой рюкзак и начинает запихивать туда одежду. — Какие-нибудь пожелания? — рассеянно спрашивает Чимин, роясь в груде своего нижнего белья и танцевальной одежды. — Нет, — говорит Чонгук. — Просто возьми что-нибудь удобное. После этого Чимин больше ничего не говорит, только тихо собирает свои вещи и проскальзывает в ванную, перекинув одежду через руку. Тэхен появляется мгновение спустя в черной толстовке, которая настолько велика, что почти скрывает узкие черные шорты под ней. На его шее золотой чокер, который он купил в Токио. — Чувствуешь себя лучше? — спрашивает Чонгук, увидев, что Тэхен смыл большую часть краски с лица и рук. — Намного, — легко отвечает Тэхен, садясь на койку и натягивая высокие черные ботфорты. Чонгук наблюдает, как он натягивает их, растягивая материал и застегивая их до самых бедер, пока они не оказываются на обеих ногах. Затем он встает и перекидывает сумку через плечо. — Ты готов? — Через минуту, — говорит Чонгук, к большому замешательству Тэхена. В этот момент Чимин выходит из ванной, шаркая вокруг них двоих и запихивая зубную щетку в рюкзак, прежде чем взвалить его на плечо. Тэхен несколько мгновений пристально смотрит на Чимина, пытаясь понять, что происходит. — Что? — выпаливает он, поворачиваясь к Чонгуку. Кажется, в голосе Тэхена прозвучал страх предательства, или, может быть, это было просто замешательство, но Чонгук списывает все это на свое воображение. Он жестом приглашает их обоих, и Чимин первым выходит за дверь. Чимин ведет их в противоположную сторону через коридор к лестнице, ведущей к боковому выходу. Чонгук узнает его потому, что несколько раз проезжал мимо снаружи. — Чимина ты тоже забронировал? — спрашивает Тэхен, когда Чимин опережает их на несколько шагов, идя по тротуару к месту, где служащие паркуют машины гостей. — Технически нет, — отвечает Чонгук. — Что ты делаешь? — шепчет Тэхен. — Ты должен хотя бы сказать им об этом. — Хорошо, — говорит Чонгук, когда они сворачивают за угол и видят Хосока, стоящего на тротуаре. — Чонгук? — Привет, старик, — кричит Хосок, когда они подходят. — Я отойду, — говорит Чонгук, направляясь к входной двери и оставляя ничего не понимающих Хосока и Тэхена, а также чуть менее смущенного и, скорее, разозленного Чимина. Едва войдя в холл, Чонгук обращается к Михен:  — Я также забираю с собой Чимина сегодня. Михен быстро оправляется от первоначального удивления и просто кивает, глядя ему вслед, когда дверь за ним закрывается. Он даже не закуривает, пока они ждут возвращения Хосока с его машиной. Вместо этого они стоят в довольно неловком молчании, и Чонгук начинает ощущать какое-то напряжение между ними. Может быть, из-за того, что Тэхен избегает его взгляда и держится на расстоянии, а Чимин лениво ковыряет ногти, выпятив бедро и надув губы. Однако у Чонгука нет времени комментировать это, потому что его Порше уже выворачивает из-за угла и подъезжает к стоянке. Он щедро дает чаевые Хосоку и прощается с ним, Чимин влезает на заднее сиденье, а Тэхен падает на пассажирское спереди. Напряжение между ними, на которое Чонгук уже успел обратить внимание, подтверждается тяжелым молчанием в машине, когда он выезжает на дорогу. — Чонгуки, — неожиданно говорит Тэхен, — у тебя когда-нибудь был секс втроем? Чонгук практически вздрагивает. — Что? — Я спросил, был ли у тебя когда-нибудь секс втроем, — повторяет Тэхен. — Групповушка — это забавно… иногда, — задумчиво тянет Чимин за спиной Тэхена. — Но чаще всего просто неловко и, типа, глупо. Много чужих жидкостей и странных звуков. — У меня нет абсолютно никакого желания заниматься сексом втроем, — заявляет Чонгук. И вот так напряжение исчезает. — Облом, — мурчит Чимин. — Наверняка было бы очень жарко. Язык тела Тэхена подсказывает, что он не совсем согласен. — Тогда зачем ты взял Чимина? — Поговорить, — отвечает Чонгук. — Я хорошая компания, ТэТэ, — говорит Чимин, притворно защищаясь. — Извини, малыш, но ты не можешь оставить его только себе. Тэхен усмехается, но ничего не говорит. ⬗ Когда разговоры о возможном тройничке отставлены в сторону, Чимин и Тэхен тратят большую часть поездки на болтовню о каких-то тв-шоу, которые они оба смотрели, а Чонгук в основном молчит. Оказавшись в квартире, Чимин ничего не комментирует, только спрашивает, где он будет спать, и, шаркая, скрывается в комнате для гостей. Тэхен как будто не здесь стоит, прислонившись к кухонному столу, и смотрит в пространство, пока Чонгук осматривается в поисках коробки чая, которую он купил на днях. Когда Чонгук протягивает Тэхену кружку с чаем, тот, кажется, выходит из транса и принимает ее, бормоча слова благодарности. — Ты в порядке? — спрашивает Чонгук и засовывает руки в карманы. Это глупый вопрос, но он чувствует потребность задавать его снова и снова. Тэхен кивает, слегка улыбаясь и дуя на свой чай. Чонгук собирается сказать что-то еще, когда в дверях появляется Чимин, останавливается и оглядывает квартиру. — В комнате для гостей нет телевизора, — говорит он, усаживаясь на диван в гостиной и беря пульт. — Извини, — говорит Чонгук. — Я должен был поставить его. — Неважно, — говорит Чимин, безразлично махнув рукой. — Просто переместитесь вместе с вашим сексуальным напряжением куда-нибудь в другое место. Чонгук закатывает глаза и поворачивается к Тэхену, который только пожимает плечами. — Я удивлен, что тебе не надо работать, — говорит Тэхен. — У меня всегда есть работа, — говорит Чонгук. — Я просто не собираюсь заниматься ею прямо сейчас. Тэхен улыбается в ответ. Он протягивает руку, ту, что свободна от кружки с чаем, и Чонгук берет ее и позволяет притянуть себя ближе. Тэхен ставит кружку на стол и кладет свою руку, нагревшуюся от горячей керамики, на плечо Чонгука. Чонгук подается вперед, наклоняет голову и чувствует, как его глаза сами собой наполовину закрываются. Он утыкается носом в щеку Тэхена, чувствуя, как его собственное дыхание становится таким легким, глубоким и ровным. Тэхен пахнет духами, шампунем и еще каким-то химическим запахом, вероятно, от оставшейся краски в волосах. Чонгук немного отодвигается, чтобы рассмотреть лицо Тэхена, и чувствует горькую боль в животе, когда замечает слабый желто-зеленый оттенок вокруг левого глаза от синяка почти двухнедельной давности и розовую линию заживающего пореза на нижней губе. — Он почти прошел, — говорит Тэхен, поднимая глаза на Чонгука и встречаясь с ним взглядом. Чонгук понимает, что, что бы он ни сказал сейчас, будет бесполезно, поэтому он просто поджимает губы и тяжело сглатывает. — Пошли, — шепчет Тэхен и тащит Чонгука в сторону его спальни. Когда Чонгук включает свет, Тэхен опускается на край кровати и вздыхает. Есть много вещей, которые Чонгук определенно мог бы сказать. Что он очень беспокоился или что ему снились кошмары о том, как он выбивает дерьмо из Сангчоля. Или что Тэхен сейчас очень красивый с усталыми глазами и пятнами золотой краски в волосах. Или как сильно он скучал по нему, как много времени проводил в слезах и страданиях. Ты был когда-нибудь влюблен? Вместо этого он просто подходит ближе и опускается на колени у ног Тэхена. Он не поднимает глаз, чтобы прочесть выражение его лица, просто осторожно обхватывает рукой одну из лодыжек и скользит вверх по ноге, нащупывая молнию. Он медленно тянет ее вниз, стараясь случайно не зацепить кожу или не испортить материал. Это самая длинная молния, которую он когда-либо в жизни видел, тянущаяся вниз почти по всей длине ноги Тэхена и, наконец, заканчивающаяся на своде его стопы. Чонгук не торопится, хватая ботфорт за пятку и носок и стягивая его. Затем он откладывает его в сторону и принимается за другой. Думаю, я был очень близок к этому. И, когда он заканчивает, Тэхену, кажется, становится немного комфортнее, и это все, о чем когда-либо просил его Чонгук. — Спасибо, — говорит Тэхен, протягивая руку, чтобы погладить Чонгука по волосам. Чонгук тихо наклоняется вперед и прижимается щекой к колену Тэхена, гладкому и голому. Он и правда не может остановить свои руки, скользящие вверх по ноге Тэхена, по бугорку его лодыжки, вверх по изгибу икры и обратно вниз. Чонгук не находит на теле Тэхена места, которое не было бы завораживающе мягким. — Чимин рассказал мне, о чем вы с ним говорили, — произносит Тэхен, рассеянно проводя пальцами по волосам Чонгука. — Вот как, — бормочет Чонгук, прикрывая глаза от того, как пальцы Тэхена массируют его голову. Тэхен делает глубокий вдох. — Я ценю твою заботу и все такое, но я не знаю, чего ты ждешь. У Чонгука нет сил начинать этот разговор сейчас. — Я и сам толком не знаю, чего жду. Я просто надеюсь, что это сработает. — Надеешься, что сработает что? — спрашивает Тэхен. Его тон достаточно мягкий. — Отвезти тебя в какое-нибудь безопасное место, — отвечает Чонгук. — В какое-нибудь безопасное место, — повторяет Тэхен. — А что потом? Чонгук открывает глаза и смотрит на лампу на ночном столике, он двигается так, что его висок замирает на колене Тэхена. — После этого ты можешь делать все, что захочешь. — А что насчет тебя? — Что насчет меня? Тэхен вздыхает. — После всего, через что ты прошел, чтобы вытащить меня оттуда, я должен поверить, что ты ничего не хочешь взамен? Чонгук поднимает на него глаза. Он видит беспокойство и недоверие в глазах Тэхена. — Я не могу указывать тебе, во что верить, — просто говорит он. — Так что же? — спрашивает Тэхен, его брови нахмурены, а глаза прыгают по лицу Чонгука. — Почему ты это делаешь? Ты знаешь почему. — Ты знаешь почему. — Знаю? Чонгук вздыхает. Сколько бы дерьма он ни получил за свое упрямство, ему хочется отпустить эту часть себя, хотя бы на сегодня. Хотя бы для Тэхена. — Потому что я не могу спать по ночам, зная, что с тобой происходит. Тэхен несколько раз пытается заговорить, открывая рот и закрывая его, прежде чем поникает, качая головой. — Неужели мне просто… просто так повезло? Хоть раз в моей чертовой жизни? У Чонгука нет ответа на этот вопрос, потому что он не понимает, как Тэхен может считать себя везунчиком с тем жребием, который ему достался. Чонгук отталкивается от кровати и поднимается на ноги, чтобы развязать галстук и снять рубашку. — Мне, наверное, надо принять душ, — говорит Тэхен. — Да, — отвечает Чонгук. После того как Чонгук засыпает под шум душа, неизвестное количество минут или часов спустя, Тэхен заползает в постель и будит его. — Прости, — шепчет Тэхен. — Ничего, — говорит Чонгук. Чонгук нащупывает тело Тэхена своими руками, притуляется где-то на его плече и скользит вниз к его талии. Он двигается ближе, и Тэхен тоже двигается к нему, и Чонгук крепко прижимается своей грудью к его спине. Проходит несколько минут, пока они лежат так, не двигаясь и глубоко дыша, прежде чем нежный шепот Тэхена прерывает их молчание:  — Чонгуки? — Да? — бормочет Чонгук, понемногу выходя из полусонного состояния, но его глаза все еще закрыты. — Ты собираешься спать? Чонгук зевает, уткнувшись носом в подушку за головой Тэхена. — Я в порядке. А что? Тэхен скользит ладонью по руке Чонгука, лежащей на его талии, кончики пальцев рисуют параллельные линии. — Ничего, это… ничего. — Что «ничего»? — спрашивает Чонгук гораздо бодрее. Тэхен, кажется, почти нервничает, начиная рисовать бессмысленные узоры на руке Чонгука и немного ерзая под одеялом. — Я скучал по тебе, — наконец шепчет он так тихо, что Чонгук едва слышит. — Я тоже скучал по тебе, — не задумываясь, отвечает Чонгук. А потом Тэхен немного придвигает свои бедра, и Чонгук легко может решить, что это случайность, если бы не рука Тэхена, сжимающая его запястье и тянущая его руку по своей груди с молчаливой медлительностью. — А мы можем?.. Тэхен не заканчивает вопрос, просто снова прижимается к Чонгуку и скользит их руками вниз по своему животу. — Ты хочешь этого? — удивленно спрашивает Чонгук. — Да, — выдыхает Тэхен. — Я правда хочу. Я так скучал по тебе. Чонгук выдыхает в затылок Тэхена и прижимается к нему поцелуем. — Хорошо, — бормочет он в его кожу. — Мы можем сделать это вот так? — спрашивает Тэхен. — Все, что захочешь. Если их поцелуй в ту ночь в Токио ощущался, как первый, то и этот тоже кажется таким. В той альтернативной реальности, где все нормально и Тэхен в безопасности и счастлив, это мог бы быть их первый раз. Но в этой реальности они делали это достаточно часто, и Чонгук знает, что Тэхен покраснел, даже если он не видит его в темноте, а Тэхен знает, что его рука в волосах Чонгука заставляет того сбивчиво дышать в его шею. Они двигаются медленно, как песчинки на дне песочных часов, как будто в мире не осталось ничего, кроме времени. Как будто время течет линейно, и они выбрали свой собственный путь, не подчиняясь тем же правилам, что и все остальные, потому что кто-то вроде Тэхена не должен существовать, в принципе. И все же в этой неторопливости есть настойчивость, в спокойствии — отчаяние. Чонгук тратит бесконечно много времени, чтобы завести Тэхена и заставить его раскрыться до такой степени, что его крики становятся почти мучительными, а тело выгибается дугой и дрожит, как будто каждая его часть молит о большем, но он сдается на волю судьбы. И, когда Чонгук, наконец, берет ногу Тэхена в сгиб своей руки и толкается внутрь, Тэхен издает самые прекрасные звуки, которые Чонгук когда-либо слышал. Чонгук думает о том, как это несправедливо — быть таким совершенным, таким сногсшибательным. Он прикасается к коже Тэхена, осыпает ее поцелуями, и это похоже на поклонение, потому что в глазах цвета черного кофе он видит божественность, в ангельских вздохах и медово-шелковом голосе — священность. — Чонгуки, — слышится тихий голос Тэхена среди звуков их дыхания, шелеста простыней и движения их тел. — Да? — Называй меня «малышом», — выдыхает Тэхен. — Хорошо, малыш. — И, Чонгуки… — Да, малыш? — На этот раз оставь на мне следы. Пожалуйста. Чонгук мог бы снова и снова повторять ему «всё, что захочешь», но в этой безмолвной близости им двоим слова не нужны. ⬗ Утром Чонгук просыпается с непривычным осознанием того, что кто-то гремит посудой на его кухне, а другой кто-то прижимается к его боку. Чонгук сглатывает сухость во рту и открывает глаза, мягкие волосы скользят по его щеке. Тэхен легко и расслабленно дышит в его шею. Похоже, он спит мертвым сном, даже когда Чонгук слегка возится под ним, чтобы потереть свое лицо. Чонгук немного расслабляется, поглаживая голое плечо Тэхена и утыкаясь носом в его волосы. В его голове множество причин, чтобы оставаться в постели весь день. Чимин, похоже, чувствует себя как дома, и видит бог, Тэхен так проспит еще несколько часов. Но по зову своей никотиновой зависимости и полного осознания того, что он не сможет снова заснуть, Чонгук осторожно высвобождается из объятий Тэхена и выходит из комнаты. После того, как он тихо выскальзывает на балкон покурить, он находит на кухне стоящего у плиты Чимина, помешивающего еду в сковороде. — Доброе утро, — приветствует его Чонгук, и Чимин поворачивается, окидывая его быстрым взглядом. — Доброе утро, — говорит Чимин, снова отворачиваясь к плите. — Там есть кофе. Чонгук хмыкает в ответ и идет налить себе чашку. Прислонившись спиной к барной стойке, он наблюдает, как Чимин готовит. — Хорошо спал? — спрашивает Чонгук, главным образом для того, чтобы быть вежливым с гостем. — Как ребенок, — мурлычет Чимин. Затем наступает неловкое молчание, не похожее ни на одно из тех, что приходилось терпеть Чонгуку. Чонгук делает глоток кофе и откашливается. — Я поговорил с Юнги. Тут Чимин оборачивается и выжидающе смотрит на него. — Он это сделает, — продолжает Чонгук. — Так что с этим решено. Чимин кивает и начинает рыться в шкафах, пока не находит тарелки. — Я знал, что он поможет. — Что дальше? Чимин молчит, накладывая себе еду на тарелку, а затем проходит мимо Чонгука, чтобы занять место за барной стойкой. — Разве не ты должен мне сказать? — наконец спрашивает он. Чонгук подавляет раздражение. — Ну, учитывая, что я почти ничего не знаю о том, что происходит в вашей повседневной жизни, я думаю, что мне, вероятно, понадобится ваша помощь, чтобы что-то придумать. Чимин почти закатывает глаза. — Вообще-то мы редко куда-то выбираемся. — Вы разве не ходите делать прически и все такое? — спрашивает Чонгук. — Хосок что-то говорил об этом. — Хосок, — повторяет Чимин. Он не выглядит удивленным, просто глубоко задумывается при упоминании этого имени. — Парень-парковщик. — Я его знаю, — говорит Чимин и начинает ковырять в тарелке. — Иногда он нас возит. — Итак, — начинает Чонгук, — каковы шансы, что вы с Тэхеном оба окажетесь в машине вместе с Хосоком? Чимин замолкает, встречая непроницаемый взгляд Чонгука. — Больше нуля. — И ты сказал, что знаешь Хосока, верно? — продолжает Чонгук. — Именно это я и сказал пару секунд назад. Чонгук слишком погружен в свои мысли, чтобы даже потрудиться ответить на замечание умника. — Как ты думаешь, он согласится помочь? — Считаешь, я думаю, что он рискнет получить пулю в лоб за то, что сбежал, прихватив собственность Сангчоля? Чонгук барабанит пальцами по кухонному столу. — Может быть, потом он исчезнет. Чимин бросает на него полный отвращения взгляд. — Ты не станешь убивать Хосока. — Нет, нет… Господи, нет, — быстро говорит Чонгук. — Я просто думал купить ему билет на автобус или что-нибудь в этом роде. У него, скорее всего, нет столько денег. Может быть, мне удастся заключить с ним сделку. — Что ж, подкупишь его, чтобы он помог обокрасть компанию, в которой он работает. — Да, — говорит Чонгук. — У тебя есть другие идеи? Чимин на мгновение постукивает пальцем по подбородку, его глаза бегают по комнате. — Мне нравится, — наконец говорит он. — Это довольно глупо, и, возможно, ничего не выйдет, но посмотрим. И он возвращается к еде. — Что тут может пойти не так? — спрашивает Чонгук. — Вы, ребята, садитесь в машину к Хосоку, он где-нибудь высаживает вас, а потом бросает машину и исчезает на некоторое время. — О, уверен, всегда что-нибудь может пойти не так, — задумчиво произносит Чимин. — Особенно когда это касается нас. — Так как у вас, похоже, нет никакого определенного графика, будем действовать по обстановке, — заключает Чонгук. — Когда ты собираешься это сделать? — спрашивает Чимин. — На следующей неделе, в следующем месяце, в следующем году? — Как можно скорее. Чонгук собирается продолжить, но в этот момент Тэхен входит на кухню, он выглядит хмурым и уставшим. Чонгук и Чимин обмениваются многозначительными взглядами, остающимися незамеченными Тэхеном, который пересекает кухню и втискивается между руками Чонгука, прижимаясь к его груди. Чонгук проводит свободной рукой по спине Тэхена, по ткани его огромной футболки. — Доброе утро, — бормочет Тэхен в плечо Чонгука. — Ты рано встал, — тихо говорит Чонгук. — Я проснулся, а тебя там не было, — отвечает Тэхен обиженным голосом. Чонгук улыбается. — Мне ужасно жаль. — Ууу, меня щас стошнит, — ворчит Чимин, забирая свою тарелку с едой и направляясь в гостиную. — Мы можем просто остаться сегодня здесь? — спрашивает Тэхен, откидываясь назад и глядя на Чонгука. — Конечно, — отвечает Чонгук. Его взгляд падает на шею Тэхена, на пурпурно-красные отметины, которые он оставил там прошлой ночью. Он проводит подушечкой указательного пальца по самой большой из них, как раз в том месте, где начинается плечо. — Не думаю, что это была хорошая идея. — Я их замажу, — говорит Тэхен. Это не останавливает Чонгука от беспокойства. — А что будет, если он увидит? — Я скажу ему, чтобы он шел нахуй, — заявляет Тэхен. — Он потерял кучу денег, отстранив меня из-за синяка под глазом. Если он еще раз выкинет что-нибудь в этом роде, то конкретно облажается. Чонгук напрягается при этих словах, но Тэхен тут же успокаивающе проводит руками по его плечам и вниз по рукам. — Этого больше не повторится, — мягко обещает Тэхен. Чонгук стискивает зубы и отводит взгляд. — Он может сделать что-нибудь еще. — Он их не увидит, ясно? — говорит Тэхен. — Перестань волноваться. — Легче сказать, чем сделать, — замечает Чонгук. Тэхен тихо хихикает, наклоняясь и целуя подбородок Чонгука. — Странно, что кто-то беспокоится обо мне. — Странно, что я беспокоюсь о ком-то. — Может, ты все-таки становишься свидабельным, — мурлыкает Тэхен. Чонгук чувствует, как у него учащается пульс, но тревожное напряжение начинает покидать его мышцы. — Не знаю насчет этого, — бормочет он. — Все в порядке, — говорит Тэхен. — Я на самом деле тоже не гожусь для свиданий. Чонгук поворачивает голову, и их носы соприкасаются. Его взгляд падает на губы Тэхена, и его руки подсознательно обхватывают Тэхена сильнее, сжимая сзади ткань его футболки. — Ты годишься для всего, чего ты сам захочешь. Дыхание Тэхена касается приоткрытых губ Чонгука. Он нежно целомудренно целует его, прежде чем снова заговорить. — Думаешь, я когда-нибудь сгожусь для свиданий с тобой? Чонгук почему-то чувствует, что в данный момент он не может ответить Тэхену ничем другим, кроме абсолютной полнейшей честности. — Тэхен, — серьезно говорит он, — ты уже годишься для меня, ты уже… Тэхен мягко смеется, отворачивая лицо и пряча его в шею Чонгука. — С каких это пор ты начал говорить такое дерьмо? — Ты сам спросил, — отвечает Чонгук, чувствуя, как горит его лицо. — Я ожидал услышать «да» или «нет», — сетует Тэхен, подрагивая от застенчивого смеха. Чонгук вздыхает. — Что я такого сказал, чтобы ты хоть на секунду подумал, что я когда-нибудь смогу ответить «нет» на этот вопрос? Тэхен отстраняется, буравя Чонгука взглядом. Затем что-то еще проходит по его лицу, неуловимое в контексте этого разговора. Видя нахмуренный лоб Чонгука, Тэхен облизывает губы, а затем говорит:  — Я знаю, что вы с Чимином строили здесь планы. Чонгук не осознавал, что играет с поясом боксеров Тэхена, пока не прозвучали эти слова, и он замер. — Так. — Почему вы, ребята, пытаетесь скрыть это от меня? — спрашивает Тэхен. — Я ничего от тебя не скрываю, — отвечает Чонгук. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Тэхен на мгновение задумывается. Затем он протягивает обе руки к щекам Чонгука, обхватывая его лицо и удерживая взгляд. — Я хочу знать, что будет потом. Куда мне идти? И что мне делать? — Все, что захочешь, — говорит Чонгук. — Делай то, что сделает тебя счастливым. — А как насчет… нас? Чонгук отнимает руки Тэхена от лица, удерживая их в своих ладонях между ними. — Больше ни о чем не беспокойся. Думай о себе. На мгновение кажется, что Тэхен может поспорить, но затем он уходит. Он отстраняется от Чонгука и босиком идет по кафелю кухни в гостиную. Однако он останавливается в дверях и поворачивается, смотря на Чонгука. — То есть, если я буду делать то, что сделает меня счастливым, ты это примешь? Что бы это ни было? — Да, приму, — говорит Чонгук. — Это твой выбор. Это не имеет ко мне никакого отношения. Тэхен издает короткий печальный смешок и качает головой. — Хорошо. Затем он поворачивается и уходит. Чонгук стоит, прислонившись к кухонному столу, и смотрит на то место, где стоял Тэхен. В конце концов, он проходит в гостиную и обнаруживает Чимина и Тэхена, ругающихся из-за тв-канала. Чонгук опускается на подушки напротив них и наблюдает за разворачивающейся сценой с ощущением, что он — своего рода посторонний, внешний наблюдатель, подсматривающий через одностороннее зеркало. Тэхен так легко смеется с Чимином, и даже Чимин кажется совершенно спокойным, когда они щелкают пультом туда сюда, все еще пытаясь решить, что смотреть, и яростно возражая, один против предложений другого. Тэхен внезапно оглядывается и ловит взгляд Чонгука. Он успевает улыбнуться до того, как Чимин шлепает его по голове подушкой. И в это мгновение Чонгук с поразительной ясностью осознает, как сильно он хочет всего этого, всего, что перед ним прямо сейчас, и как будет больно, когда это исчезнет. ⬗ Некоторые люди используют душ как время для размышлений или позволяют своим мыслям блуждать. Чонгук не из таких. Душевые кабины предназначены для того, чтобы быть эффективным, экономить время. Но сегодня вечером, после целого дня, проведенного дома за поеданием пиццы и просмотром фильмов в компании Тэхена и Чимина, он обнаруживает, что стоит под струями горячего душа и незаметно погружается в свои мысли. Стоя так несколько долгих мгновений, закрыв глаза, и ощущая струю воды, бьющую в одно и то же место на его груди, Чонгук слышит, как дверь ванной открывается. Он поворачивается и смотрит сквозь стеклянную стену душа, как Тэхен закрывает за собой дверь и стоит в центре ванной. Они оба молчат, когда Тэхен начинает раздеваться, Чонгук скользит взглядом в его сторону, поворачиваясь и позволяя струе воды пробежать по верхней части его спины. Чонгук закрывает глаза, чтобы дать воде промыть его волосы, а когда он открывает их, Тэхен входит в душ и встает перед ним. — Я знаю, ты собираешься сказать, что вполне способен сделать это сам, но я решил предложить свою помощь, — говорит Тэхен с улыбкой. Чонгук вытирает лицо руками, чтобы смахнуть воду с глаз. — На самом деле я понятия не имею, что делаю, — отвечает он, ухмыляясь в ответ, когда Тэхен подходит ближе и разворачивает их обоих так, что он тоже оказывается под водой. Тэхен бросает на него дразнящий взгляд и берет с полки бутылку шампуня. — Бедное беспомощное создание. Давай я тебе покажу, — говорит он, наливая шампунь себе на ладонь и втирая его в волосы Чонгука. — Не попади мне этой штукой в глаза, — предупреждает Чонгук, на всякий случай зажмуриваясь. — Ты просто не дергайся и будь внимателен. Может быть, ты чему-нибудь научишься, — игриво отвечает Тэхен, массируя пальцами кожу головы Чонгука и получая стон удовлетворения. Чонгук забывает, что он должен был придумать какую-то шутку, когда он начинает плавиться в руках Тэхена. Он позволяет Тэхену поворачивать их тела туда, куда тот хочет, ополаскивать его волосы, намыливать его тело, начиная с его рук и двигаясь выше. Тэхен спускается по груди Чонгука и останавливается у его талии, чтобы повернуть его в другую сторону и продолжить на спине. — Что-то ты сегодня не в духе, — говорит Тэхен из-за его спины, осторожно проходясь мочалкой по его лопаткам. — Почему это? — спрашивает Чонгук. — Ты какой-то особенно тихий, — уточняет Тэхен. — Кажется, ты слегка где-то не здесь. Чонгук молчит некоторое время, прежде чем ответить. — Наверное, ты прав. — Хочешь поговорить об этом? — спрашивает Тэхен. — Да не о чем говорить, мы уже все обсудили. Чонгук оборачивается, когда Тэхен, кажется, закончил свою часть, и берет мочалку, чтобы закончить мытье. Тэхен тем временем мочит волосы и берет у Чонгука шампунь. — Значит, ты беспокоишься о плане, — заключает Тэхен. — Помимо других вещей, — нарочито загадочно отвечает Чонгук. — Каких других вещей? — спрашивает Тэхен, откидывая голову назад и ополаскивая волосы. — В основном о тебе, — говорит Чонгук. Тэхен меняется с ним местами, чтобы Чонгук мог смыть мыло с кожи. — Думаю, нет смысла говорить тебе, чтобы ты перестал беспокоиться обо мне. — Ты прав. Тэхен подходит ближе и кладет руки на талию Чонгука. — Если ты сделаешь то, что планируешь, у тебя будет больше неприятностей, чем у меня. — Может быть. — Я думаю, ты ввязываешься в дела, в которых недостаточно разбираешься. — Возможно. — И я думаю, что ты не понимаешь, в какую опасность ты себя втягиваешь. — Скорее всего. Тэхен издает тихий смешок. — Тогда почему, Чонгук? Почему мы просто не можем продолжать жить, как жили? — Если ты хотел этого, то зачем рассказал мне обо всем? — вопросом отвечает Чонгук. — Я не мог продолжать лгать тебе, — отвечает Тэхен, убирая руки от Чонгука. Чонгук отвечает на только что проделанный Тэхеном ритуал тем же, намыливая мочалку, а затем беря его за руку, чтобы начать втирать пену в его кожу. — Ты же сам сказал, что мы никогда не увидимся, если я не буду продолжать заказывать тебя через клуб. Зная то, что я знаю сейчас, я больше не могу этого делать. Я не могу продолжать отдавать им свои деньги, зная, что они сделали с тобой. — Может быть, мне не следовало говорить тебе, — бормочет Тэхен, пока Чонгук трет его грудь, они оба избегают встречаться глазами. — Это то, чего бы ты хотел? — спрашивает Чонгук, наконец поймав взгляд Тэхена. — Ты бы просто молчал и держал меня в неведении? И как долго ты бы это делал? — Не знаю, — отвечает Тэхен. — Я не думал так далеко. — Мы не можем вернуться назад во времени и отменить то, что ты мне сказал, — продолжает Чонгук, — и я бы не хотел этого делать. — Это наш единственный выход? — спрашивает Тэхен слегка дрожащим голосом. — Почему мы не можем придумать что-нибудь другое? — Если ты придумаешь какой-нибудь другой способ выбраться оттуда, то непременно дай мне знать, — отвечает Чонгук. Затем он замолкает на мгновение, руки все еще лежат на руке Тэхена, пальцы обхватывают его бицепс, а мочалка прижата к его коже. — Если только ты не думаешь, что мне лучше уйти и попытаться забыть обо всем этом. Позволить тебе жить своей жизнью. Я сделаю это, если ты этого хочешь. — Это не то, чего я хочу. — Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает Чонгук, снова переключая свое внимание на мытье руки Тэхена. Он медленно проходится по каждому пальцу Тэхена, ожидая, пока тот, кажется, обдумывает услышанное. — Я хочу выбраться оттуда, — наконец говорит Тэхен. — Я просто… — он замолкает. Чонгук ждет, позволяя Тэхену подобрать нужные слова. — Я просто… мне страшно. Чонгук откладывает мочалку в сторону и берет руку Тэхена в свою. Он никогда не был особенно хорош в таких вещах, но он находит слова, которые интуитивно приходят к нему. — Мне тоже. Я боюсь возвращать тебя завтра утром и, скорее всего, почти не смогу спать, пока тебя не будет. Я боюсь того, что может произойти, когда мы попытаемся вытащить тебя оттуда. Я боюсь, что с тобой что-то случится. Пальцы Тэхена сжимаются вокруг его руки. — Но, — продолжает Чонгук, делая глубокий вдох, чтобы успокоить свой голос, — больше я боюсь оставлять тебя там. Тэхен поникает, опустив голову, и прислоняется лбом к изгибу шеи Чонгука, руки скользят, обнимая его. — Как бы мне хотелось перемотать все это вперед, к тому времени, когда все закончится. Чонгук гладит Тэхена по спине, надеясь, что это может хоть немного утешить. — Мне тоже. Они стоят так несколько минут. В конце концов Тэхен делает глубокий вдох, поднимает голову, умывая лицо и отворачиваясь от брызг. — Нам надо выбираться отсюда, пока мы не сморщились окончательно. — Я дам тебе закончить, — говорит Чонгук, выходя из душа и хватая полотенце, чтобы вытереться. Тэхен вслед за ним выключает душ и оборачивает полотенце вокруг бедер, присоединяясь к нему перед раковиной. Они занимаются своей вечерней рутиной — бреются, умываются и чистят зубы. Тэхен решает поделиться с Чонгуком своим ночным увлажняющим кремом, осторожно втирая его пальцами в чонгукову кожу. Когда он заканчивает, Чонгук открывает глаза и почти поражается тому, как ясно он видит под резким светом ламп ванной комнаты слабеющие синяки на лице Тэхена. Тэхен поворачивается к раковине, чтобы смыть с рук крем, а Чонгук стоит позади него, и их глаза встречаются в зеркале. Чонгук наклоняется и целует его в плечо, пока Тэхен закрывает воду и вытирает руки. Когда Чонгук смотрит на следы побоев на лице Тэхена, в животе у него все еще то постоянное тошнотворное чувство. Какая-то его часть думает, что такому человеку, как Пак Сангчоль, лучше было бы умереть, возможно, это даже заставило бы их проблемы исчезнуть вместе с ним. Но Чонгук не убийца, и он не думает, что Тэхен похож на человека, желающего смерти даже тому, кто причинил ему такую боль, как Сангчоль. Чонгук надеется, что то немногое, что он может предложить Тэхену, будет хотя бы небольшим облегчением от всего этого, надеется, что забота, которую он пытается сделать ясной в прикосновении своих рук, мягком скольжении губ, по крайней мере, немного помогает. Глаза Тэхена в зеркале большие и круглые, не удивленные, но пристально наблюдающие, как будто он пытается прочитать мысли и намерения Чонгука через его отражение. Но Чонгук ничего не говорит, когда он целует шею Тэхена сзади, скользя руками вверх по его рукам и мягко побуждая его повернуться и прижаться поясницей к раковине. Не говоря ни слова, он берет лицо Тэхена в свои руки, притягивая его и оставляя легчайший поцелуй на его веках, один на стороне, которая была ранена, затем другой прямо там, где синяк скрывался под его кожей. Длинные ресницы Тэхена слегка щекочут его губы, когда он осыпает их еще несколькими поцелуями, а затем еще больше щекочет щеку, спускаясь к губам и заживающему рубцу. Их глаза на мгновение встречаются, прежде чем Чонгук прикрывает свои и целует Тэхена так нежно, как только может. Тэхен замирает на мгновение, как будто позволяя Чонгуку закончить эту тихую церемонию, но во второй раз, когда Чонгук целует его губы над маленькой красной отметиной, он мягко целует его в ответ. Они на мгновение отстраняются, Тэхен смотрит на него широко раскрытыми глазами, как будто он все еще не может собрать что-то воедино, как будто он ищет объяснение где-то в чертах лица Чонгука. Кажется, он что-то находит, может быть, в блеске его глаз или в слабом трепете губ, потому что затем он наклоняет голову и соединяет их рты вместе. Чонгук позволяет себе крепко прижаться к нему, позволяет Тэхену целовать его с такой силой, что он слабеет. Ему приходится вцепиться руками в бедра Тэхена, когда волна головокружения накатывает на него, возможно, от насыщенного воздуха, но более вероятно от обжигающего скольжения их губ. Они прерываются, оба запыхавшиеся, прижимаясь лбами друг к другу. Тэхен обхватывает руками шею Чонгука, и это самое крепкое объятие, в котором кто-либо когда-либо держал его, их руки дрожат от напряжения, а лица зарываются в волосы и кожу друг друга. Это тот тип объятий, от которых воздух вырывается из легких, а в голове проносятся волны блаженства, приятные эндорфины, вызванные контактом, о котором он даже не подозревал. Когда руки Тэхена расслабляются вокруг него, обхватив сзади плечи Чонгука, он, кажется, наконец-то переводит дыхание. Чонгук нависает, упираясь ладонями о столешницу по обе стороны от Тэхена. — Давай, — бормочет он, глядя на отражение Тэхена в зеркале, плечи которого вздымаются и опускаются в такт дыханию. — Пойдем в кровать. Тэхен кивает, и это движение так близко, что их щеки соприкасаются, когда он делает это. Тэхен предлагает секс, когда они лежат рядом в темноте, закутанные в одеяло, без раздумий обнимая друг друга. Чонгук говорит ему, что все в порядке, если они не будут, что хорошо так, как есть. Тэхен, кажется, удовлетворенный этим ответом, через несколько мгновений засыпает. Он оставляет Чонгука бодрствующим с его мчащимися мыслями, смешанными с запахами свежей кожи и чистых волос, спокойным дыханием и теплом тела, прижатого к нему. Нет способа узнать, что будет дальше, какие решения будут приняты или что произойдет в будущем. Чонгук может только лежать здесь, надеяться на лучшее и беспокоиться о возможности худшего, почти неизбежности того, что что-то пойдет не так. И он не знает, что будет делать Тэхен, если все пойдет по плану, куда он решит двигаться и что это будет значить для них обоих. Все кажется таким далеким, как будто этот день наступит не скоро, но Чонгук знает, что это не так. Если Тэхен решит остаться с ним, на что Чонгук не позволяет себе слишком надеяться, он мог бы помочь ему найти свое место, если бы Тэхен захотел, потенциально он мог бы даже найти ему стабильную работу, которая ему понравится. Он бы устроил Тэхена учиться, если бы тот захотел. Есть даже идеалистическая часть Чонгука, которая была бы довольна, если бы Тэхен просто жил здесь с ним, делил с ним его квартиру, его постель, его жизнь. Но, если Тэхен решит уйти, что всегда казалось Чонгуку более реалистичным, он попрощается с ним и послушно отпустит его на все четыре стороны. Если Тэхен решит уйти, Чонгук чувствует, что он будет преследовать его еще долгое время. С этими мыслями, чувствуя ровное дыхание Тэхена и спокойствие его спящего тела, глубоко за полночь Чонгук, в конце концов, засыпает.