***
Сегодня в обилии знаний, тишины и простора для мыслей, — школьной библиотеке, — было горадо тише, чем обычно. Я, просиживая задницу за учебным столом, неохотно листал книгу по зельеварению, и, лениво сверкая фиалковыми радужками, смотрел по сторонам. Бедный, исхудавший по адреналину мозг просто не знал, чем себя занять. Ведь веселые наполненные непотребством приключения внезапно кончились. В темный лес, попинать тамошних обитателей, тоже ходить не зачем. Оттого… скучно. как же мне было скучно, вы бы только знали! Учеба, как это обычно бывает, немного приелась. Шутки над недоброжелателями, ввиду затратности этого дела по шкале человеко-часов, придумывать лень. Да и поговорить мне не с кем. Конечно, логичнее всего было бы оставить скуку на втором плане, занявшись непосредственно постижением великой профессии пафосного зельевара, что для моего коварного плана захватить, для начала, Хогвартс— пойдет лишь один большой плюс. Но… Как же хочется просто продолжить грехопадение в бесконечной прокрастинации. Сидеть, мечтать, плевать в потолок и ничего не делать, конечно же, попутно жалуясь на свою грустную неимоверно печальную, сложную жизнь нагруженного работой суккуба. Нет, правда! Грустно расхаживать в столь красивом наряде, ловить на себе любопытные взгляды девушек, и похотливые, иногда со смущенным отрицанием, взгляды раздраженных моим истинным полом парней, и не получать при этом… ровном счетом ничего. С Габриэлем частенько фоткались на волшебную пленку те, кому понравился его наряд. Как и с любыми девушками. Со мной… пожалуй, если у кого-то и имелось подобное желание, виду те не подавали, скорее всего, зная о моем ядовитом характере, когда речь заходила о тех, кто видел во мне девочку. Серьезно, на кой хрен, я вообще замыслил эту шутку, если ее оценили всего парочку человек? Да и те, блин, заняты другими делами, совершенно не догадываясь о моей нужде в их поддержке. Спросите: почему я сам их не попрошу эту самую поддержку оказать? Отвечу: не хочу портить людям праздник. Габриэль с ребятами действительно получали истинное наслаждение в проведенном среди стен родного факультета времени, а блондин, так вообще, сверкая своей искренней яркой улыбкой, буквально купался в славе своих новых почитателей. Не удивительно. Долго оставаться в тени такому яркому пареньку, как мой лучший друг, не приходилось, все же, не полюбить того за одну улыбку сложно. Так что… толпа меня немного оттеснила, оставив без теплой компании. И делало это на протяжении, как минимум, последних трех дней. А сам источник тепла и уюта, Габи, хоть и был умным юношей, этого не понимал. Не хотел понимать. Мол, почему бы тебе, мрачный бука, не пойти с нами перекинуться костями в D&D. Да потому, блин, что я терпеть не могу всех этих идиотов, столпившихся вокруг тебя! Что же, кто я такой, чтобы забирать у него внезапно упавшие на голову искренние эмоции? Не воровать же его из толпы? Так что, пусть наслаждается, пока есть такая возможность. Змейки тоже предпочли меня факультету, готовясь к чему-то интересному. А я остался один, представляя себя унылым книжным червем, прозябающим свою молодость в пыльной библиотеке. Пальцы перевернули очередную наполненную зельеварскими тягомотными словами страницу, а глаза, закатившись к потолку, застелила пелена печали. Я горько вздохнул. Ску-у-учно!.. Как же, Мерлин, здесь скучно!.. — Кхм… Раздавшееся по левую руку тактичное покашливание немного отодвинуло меня от мрачных мыслей. Я, ведомый одним любопытством, ну, может, еще толикой надежды, тут же повернулся, с удивлением увидев перед собой неряшливую, тем не менее, вполне себе симпатичную девушку своего возраста. Я ее знал. Дел с ней никогда не имел. Да и вряд ли бы та хотела со мной те вести, предпочитая любым сделкам, дурацкую борьбу со мной за первое место среди лучших учеников ЗОТИ. В рамках первого курса, разумеется. И от понимания этого всего направленный на меня осторожный, немного нервный взгляд карих глаз вызывал изумление. Чего самой трепетной заучке Хогвартса нужно от бедного меня? — Привет, — явно чувствуя себя неуютно, немного неловко поздоровалась Гермиона, — я подсяду? Так-так-так… неужели Дьявол смилостивился надо мной, решив таким образом подкинуть мне нечто интересненькое в день мрачного безделья? — Конечно, садись, — с небывалом дружелюбием, доселе никогда к Гермионе не применявшимся, разрешил я, как бы говоря одними глазами, что места за этим столом предостаточно. Пока в моей голове роились самые разные теории проявления интереса Грейнджер к моей скромной персоне, та сдавленно кивнула, от чего-то, находясь не в своей тарелке, и на негнущихся ногах заняла место напротив, не забыв после этого тихонечко проговорить: — Спасибо… — став после этих слов мнущейся безмолвной куклой. Серьезно, почему? Почему она ко мне пришла? Вдумайтесь, Грейнджер попросила у меня разрешения присесть, невзирая на свою гипертрофированную гордыню книжного червя. Грейджер пришла на поклон ни к кому ни будь, а к своему главному идейному противнику, любящему над ней немного подшутить из-за ее странного желания соперничества, вызванного моими хорошими оценками и моим же «магловским» происхождением. Соперничество, так вообще, было забавным. То, что я, как и она, произошли не из магических семей, при этом, в последнее время, я, задавшись, наконец, целью сформировать в себе силы и взяться за голову, по этой причине став получать отличные оценки практически по всем дисциплинам, — ее одновременно вдохновляло, и, барабанная дробь, сильно раздражало. Задавшаяся целью своими выходками свести меня с ума Гермиона просто не хотела признавать мое несравненное лидерство на ученическом пьедестале. И, если мои теоретические знания были ею хоть как-то объяснимы, то практика, то бишь, умение махать волшебной палочкой, напротив, вызывало в Гермионе необъяснимое ко мне отторжение. Хотя, «необъяснимое» — это громко сказано. Скорее, девушка просто не могла понять, почему то, что, по причине маггловского происхождения, получается у нее с десятого раза, я, вроде как тоже являясь маглорожденным, осиливаю уже с третьего. От того, скрепя зубами, та внутренне недоумевала подобной вселенской несправедливости. Нечто вроде: — Мы же оба маглорожденные, почему ты колдуешь, как маг в десятом поколении?! Меня подобный пунктик забавлял, а еще вызывал внутреннее желание подшутить над непомерно ранимой заучной. Что я и делал. Пару раз, на грани фола, попросив знакомого из клуба фотографов поймать ее на «панцушоте», и принести фотографию в мои загребущие руки. Скажу вам по секрету, уже на следующий день эта фоточка, с намалёванной поверх розовых трусиков огромной подписью, лежала на одной из скамеек кабинета ЗОТИ, прямо там, куда обычно садилась мисс Грейнджер. А большие выведенные зеленым маркером буквы: «от Джека Фишера моей любимой поклоннице!», а еще кнопка, в виде большого красного сердца, на которой и держался предмет шутки, явно оставили на душе разозленной девушки самые яркие, самые запоминающиеся и самые искренние эмоции. Злость, раздражение, ненависть. Короче говоря, делая вывод из всех наших с мисс Заучкой непростых взаимоотношениях, единственное, зачем той могло взбрести в голову ко мне подойти, это несравнимое ни с чем желание дать мне сильного пинка под зад. И никак иначе! И, поскольку, она от чего-то не признавалась в своем незваном визите, я, осмотрев ее с ног до головы любопытным взглядом, решился уточнить. — Так… зачем ты пришла? — Ну, — Гермиона невольно схватилась за рукава белой блузки. Замялась, отведя взгляд в сторону, и, стрельнув глазками в мое лицо, на одном дыхании, проговорила, — помнишь, ты как-то предлагал мне обменять мои баллы на галеоны? Я еще тогда несколько раз отказалась. Так вот, Джек, я передумала! Мне срочно нужны деньги! И я очень хочу обменять на них свои баллы! Чего-чего?! Я, что, сплю?! От новости, обозначающей неплохую прибыль, я легонько прищурился, одним своим хитрым взглядом, под котором Герми тут же стало неуютно, вцепился в нее, как коршун, почувствовавший добычу. Количество баллов, заработанных девушкой за неполных два месяца, слова «передумала» и «срочно», — все это сулило немалые дивиденды. От того и настроение сразу появилось, и улыбка чеширского кота, смотревшаяся на моем милом личике, как нельзя кстати, — довольно расплылась по порозовевшему от удовольствия лицу. — Срочно говоришь… — с ехидными нотками уточнил я. — Да… срочно, — уже поняв свою оплошность, нехотя повторила свои предыдущие слова Гермиона. — И обменять хочешь, ну, прям все баллы? — Ну, — тут она задумалась, — на самом деле, не знаю, ты тогда не упоминал по какому курсу их обмениваешь… но, я слышала от одногруппниц, что им хватило на дорогие костюмы… Костюмы?! Посмотрев на девушку немного по-новому, не сдерживая своего изумления, спрашиваю: — Ты хочешь купить себе маскарадный костюм? — Угу… мама, конечно, прислала по почте один, но он будет смотреться слишком неброско на фоне тех, которые шьют на заказ… Мой глаз дернулся. Мозг попытался сформировать в голове совершенно нелогичную логическую цепочку, обработать которую не сумел бы самый мощный супер компьютер в мире. Сшить. На заказ. Хороший маскарадный костюм. На праздник. Начинающийся, на минуточку, буквально через восемнадцать часов, завтра, в семь-восемь утра. Потому что именно в это время все соберутся на завтрак. — Ты… — я запнулся, показав ладонью одно мне понятное движение, потом небрежно махнул рукой, потер тонкими пальцами виски и взглянул на Гермиону взглядом разочарованного диковинной зверюшкой хозяина питомника, — слушай, ты ведь понимаешь, что до Хэллоуина осталось совсем немного времени. А тебе нужно не только найти деньги на костюм, по твоим же словам, хороший, не только выбраться из Хогвартса, заявившись в ближайшую профессиональную мастерскую по пошиву костюмов, не только… короче, ты понимаешь, сколько денег уйдет на то, чтобы мастер сумел выполнить работу до завтрашнего утра? Может, ты, послушаешь зов логики и… повременишь с этой фигней до следующего Хэллоуина? На поджавшую губки Гермиону, явно недовольную логичности моей тирады, было больно смотреть. Думаю, та и сама все это прекрасно понимала. Являясь неглупой девушкой, не могла не понимать. Но несмотря на это, продолжала с каким-то каменным упорством, с раздраженной злобой, буравить меня своими большими красивыми глазками. — Слушай, Джек, — сверкая недовольными, карими, почти черными глазами, она выдавила полные едва скрытой ненависти прохладные слова, — ты можешь хоть иногда, пожалуйста, относиться к людям, как к людям? И, при этом, не задавая неудобных, непростых и неприятных вопросов, просто выполнить одну маленькую просьбу, от которой, уверена, ты получишь гораздо больше, чем я? -… — от такой прямой, при этом, негативной речи, честно сказать, заставившей меня на миг зависнуть, я попытался не позволить своим же глазам вылезти из орбит. Признаюсь, мне было чему удивляться. Мои шутки, конечно, нельзя было назвать приятными, однако, те являлись настолько безобидными, насколько они таковыми вообще могли быть, — Ты чего так разоралась то… — даже не пытаясь играть идиота, тупо уточняю. — А то, — Гермиона нервно поправила свои каштановые волосы и, сердито нахмурившись, очень уверенно заявила, — ты — идиот! Чего? А в смысле?! — Это я идиот? — Да, именно ты идиот! — И почему же, позволь тебя спросить, я должен быть идиотом? — прищурившись, уточняю. — Потому что ты натуральный дебил! — припечатала девушка. Этот диалог можно было смело записывать в книгу лучших диалогов за авторством Квентина Тарантино, потому как такой информативности, что в своих словах, что в речи кого-то другого, я не слышал давно. Разгоревшийся между нами спор казался настолько тупым, настолько несносным, диким и нелогичными, из-за чего у меня просто не получалось хоть как-то соединить все паззлы во едино и возразить незнамо откуда взявшейся мысли Гермионы, считавшей меня, по какой-то неведомой для меня причине, идиотом. Нет. Ну скажите мне, почему я идиот, а?***
Вскоре, превратившаяся в самую настоящую войну колкостями перепалка неожиданно заглохла. Нас банально выгнали из библиотеки. Ибо шуметь в ней можно было только страницам, а на страницы мы с Гермионой похожи не были, от того злая миссис — или же мисс? — библиотекарша с непомерным раздражением, узрев в двух студентах нежелательные фигуры, пинками вышвырнула тех, то есть нас, за дверь. Пока я шел, крутя в голове сотни аргументов, доказывающих глупость самой Гермионы, но никак не мой собственный идиотизм, успел немного остыть, потому, уже подходя к двери, оставил желание победить мелкую зазнайку в словесной дуэли. Пусть, блин, считает меня кем хочет! Сдеру с нее побольше бабла, да отпущу на все четыре стороны. В конце концов, меня не волнует даже теоретическая возможность той самостоятельно найти себе чертов костюм на чертов Хэллоуинский маскарад за чертовы восемнадцать часов! Нет, ну реально, почему, когда хочешь сделать для людей добро, они раздражаются, кривят лицо, и делаю все, воссоздавая внутри тебя желание их придушить?! На миг я захотел забыть о возможных барышах, наплевать на все, послать гриффиндорку куда подальше и, отправившись в какое-нибудь спокойное место, забыть об этом моменте. Я даже почти последовал своей сиюминутной прихоти. Но, Гермиона, видимо, тоже остывшая, придержала меня за ткань черной мантии, тихо извинившись. — Прости, просто… очень плохой день. Ну охренеть теперь! Плохой день у нее! Прямо беру и просто так прощаю, ага! Тем не менее, несмотря на мысли, необузданное личное любопытство, взявшее над обидой шефство, решило послушать девочку, понять, чем же вызвано желание прикупить себе хороший наряд. — Ну? — без особого тепла в голосе уточняю, — зачем оно тебе? — А если не скажу, ты мне не поможешь? Я отрицательно покачал головой. — Теперь — нет. Любопытство — единственная вещь, отдаляющая тебя от того, чтобы быть посланной в задницу. — Какое же ты все-таки хамло, — сказав это, Гермиона поправила клетчатую юбку, где-то чуть выше колена, привалилась спиной к стене, почти уселась на невысокий подоконник подле входа в библиотеку, и заявила — ты всегда строил из себя умника. Я удивлена, что ты сам не догадался. — Да-да, я идиот, ты уже это говорила. Давай, ближе к делу, — поторопил ее я. — Все очень просто… хм… как бы это сказать? Только не смейся, понял? — дождавшись от меня ленивого пожатия плечами, она недовольно вздохнула, но, продолжила, — Видишь ли, мне очень сильно нравится один мальчик… — Поттер? — Один мальчик, — безапелляционно поправила Грейджер, — понял? — Хорошо, допустим, — я нехотя принял игру ее слов. Мальчик так мальчик. Какое мне до этого дело? Между тем, странное признание Гермионы в том, что она, вот умора, являясь книжным червем, заучкой и зазнайкой, по уши влюбилась в мистера Поттера, — продолжилось. — Но у моей… скажем так, конкурентки, появился очень красивый костюм. И она намерена покрасоваться перед ним во время Хэллоуина. А, зная этого мальчика… возможно, у меня просто не останется шансов потеснить конкурентку, если ей удастся поразить его в самое сердце. — Немного заумно и старомодно, но я тебя понял. Ты боишься, что начавшая строить глазки Поттеру мисс Гринграсс сможет развести нашу школьную знаменитость на интим… Раздраженно стрельнув в меня глазками, девушка кивнула. — Именно так я и думаю! — А… — я устало махнул рукой, — вам обеим ничего не светит. У него уже есть Рон. — Но это ведь неправда! Я сама видела, как он на нее смотрит! — То есть, ты хочешь сказать, что Гарри — не гомосексуалист? — Именно это я и хочу тебе сказать! Блин, как же с ней сложно… С одной стороны, послать бы ее в далекое эротическое, особенно, после всех оскорблений. Не охота сегодня морочиться с баллами. Выспаться бы. С другой… Возможность посмотреть на интересную сценку… привлекала. Знаете, кем бы ни был Гарри, чем бы ни занимался с Роном в ту роковую ночь, полноценным голубком тот не стал. И, несмотря на ходившие о нем слухи, изменившийся в лучшую сторону характер, отличное натренированное тяжким трудом тело, богатая родословная, фактически, после смерти родителей, через два года позволяющая ему называться полноправным главой рода, — все это заставляло многих девушек смотреть на него с искренним женским интересом. Даже блондинка Гринграсс, очень симпатичная и красивая девчушка со Слизерина, переменила свое мнение на счет Малфоя, перестав с ним кокетничать. На что, Малфою, к моему непомерному удивлению, было абсолютно все равно. Зато, теперь та начала строить глазки Поттеру, впрочем, делая тоже самое, что делали другие первокурсницы. Стать девушкой Гарри хотили многие. И… из-за этого я просто от любопытства хотел проверить, сможет ли серая мышка переплюнуть холодную принцесску? По предварительным прогнозам… нет, не сможет. Впрочем, это дело вторичное. Любопытство кошку сгубило. А мое любопытство, возможно, сгубит мечту одной девушки, с одной стороны, позволив той побороться за право называться девушкой самого богатого качка всея гриффиндора, с другой, с огромной вероятностью уничтожит эту самую наивную мечту, превратив все труды мисс Грейджер в прах. Хотя, мне до этого какое дело? Лично меня ждет Гешефт! — Ладно, — я весело ухмыльнулся, — будет тебе хороший костюм… В конце концов, столько баллов на дороге не валяются!