Тройной подвох. Или как обмануть светлых магов, будучи шпионом тёмной стороны?

— Эй, хватит дрыхнуть! Я вообще-то уже минут десять пытаюсь тебе разбудить! Мне на голову словно опрокинули холодную воду. Такое, знаете, неприятное бодрящее ощущение ледяного озноба по всему телу. В голове закрутились только три мысли: где я? Кто я? И Мерлин вас побери, какого черта после супер-долгой попойки меня злостно пытается кто-то разбудить? Слипшиеся глаза открывались неохотно. Не так-то это просто, знаете ли, смотреть на свет после целого моря алкоголя. Но, к счастью, они хотя бы открывались. Дай им только время-… В голову вновь, как гвоздь, ввинтился недовольный едва капризный девичий голосок: — Джек! Кажется, виновником моей головной боли и моим же «побудчиком» в одном лице, являлся один наглый милый блондин — Габриэль Максвелл. Ну, ничего, — едва терпя навалившуюся на плечи головную боль, все еще с прикрытыми веками, думал я, — и на тебя мы орудие найдем! — Ну, Габи-и-и! — лучший способ защиты — это нападение, — у меня и так башка после пьянки раскалывается, а тут еще ты… мне голову пилишь! План был великолепен, сносен и безотказен, как швейцарские часы. Уж не знаю, почему Габриэль вместо того, чтобы оставить бедного меня в покое, желал устроить мне разнос. Однако с учетом его мягкого характера и еще беря во внимание тот факт, что Габриэль относился ко мне как к родному — просто так в нем подобное желание возникнуть не могло. Значит, что-то действительно случилось. Впрочем, как бы там ни было, и какие бы странные непонятные мне факторы ни влияли на поведение моего близкого друга — это нужно было прекращать. Голова просто не выдержит. Так что возвращаемся к моему гениальному плану. То есть давим на жалость! Все же это наилучший способ переключить тумблер в голове другого человека. При условии, что ты был ему не безразличен. Но, несмотря на всю мою внутреннюю уверенность, план, застопорившись в самом начале, провалился. Меня, кажется, лежащего на чем-то мягком и теплом, затрясли, а рассерженный девичий голосок Габриэля продолжил без всякого сожаления вонзаться в мой бедный мозг: — Конечно, болит! Конечно, Джек, болит! Ты ведь выпил столько алкоголя, что удивительно, как тебе удается припоминать произошедшие события… скажи, вот, например, ты помнишь, что вы с господином Кромвелем взорвали женский унитаз бомбардами? — Эм?.. Нет, что-то не припоминаю… — Это хорошо, — с немного потеплевшим голосом заключил блондин, — потому как раз ты этого не помнишь, значит, его взорвали не вы, а отделившиеся от вас Роджер с мистером Ваковски. Либо Гермиона с Эльзой. Я все также не открывая глаз, удивленно вытянул свою физиономию. В смысле, взорвали унитаз? И при чем тут Роджер с мистером Ваковски? Ладно, Роджер, он при желании действительно мог злостно нарушив все правила, надругаться над чужим имуществом, в частности, имуществом школы. Но вот мистер Ваковски-… К тому же, насколько мне помнится из еще оставшихся в памяти событий пьяной ночи, Габриэль должен был спать на э-э-э, упругой попке Моны всю ночь. Так откуда он мог знать, что происходило после его скоропостижного низвержения в сладкое царство Морфея? Хотя, учитывая то, в каком мы с ребятами были состоянии-… Взорвали женский туалет, значит? Ну да, ну да! Негодяи! Преступники! Воры! Алкоголики! Роджер с Льюисом, разумеется. Мы с остальными работягами из компании были ни в чем неповинными жертвами обстоятельств! Можно сказать, нас заставили! Да, думаю такая рабочая версия сойдет. — А сколько сейчас времени? — осторожно открыв один глаз, с интересом уточнил я. По глазам неприятно ударило мягким светом. Возникшая в поле зрении недовольная ухмылочка Габриэля, его внимательные синие глаза, смотрящие на меня снизу вверх, а также ниспадавшие к моему лицу светлые волосы оповестили меня о том, в каком положении я сейчас находился. Саднящий затылок ощутил под собой мягкие сильные бедра. До ушей донесся тихий отзвук то ли водопада, то ли сотни шумящих сквозь «мыльный пузырь» краников с горячей водой. В ванной мы, что ли, оказались?.. — Сейчас, Джек, около пяти часов утра, — поглаживая меня по волосам, Максвелл укоризненно посмотрел на меня, — тебе очень повезло, что сегодня у нас нет никаких занятий! Потому как, в ином случае, тебе бы пришлось на них идти! Картина отчитывающего меня Максвелла, который, между прочим, и сам частенько старался прогулять неинтересные пары, выглядела донельзя забавной. Я даже на секунду рассмеялся. К смеху захотелось добавить нечто вроде: «Ну ма-а-а-ам, я больше так не буду!». Но это оказалось бы не столько лишним замечанием, сколько от начавшегося смеха мои виски банально разорвало бы от головной боли. Посему мной, утопившим свой затылок в упругих девичьих ляжках, было решено больше не совершать никаких резких движений до конца сегодняшнего дня. В конце концов, мне совершенно не хотелось пасть бесславной смертью умершего от смеха идиота. — Эй, сильно болит голова, да? — Есть такое. — А «Настойка Диониса» твоя где, а? Тут стоило уточнить и сказать, что «Настойкой Диониса» называлось довольно популярное среди студентов недорогое зелье — стоило оно что-то около трех кнатов. Студенты любили его за донельзя очевидное воздействие, которое могло убрать любые, даже самые сильные послеалкогольные последствия, будто их никогда и не было. Была бы у меня сейчас эта «настоечка»: ох-ох-ох, душу бы за нее продал! Но чего нет — того нет. Она пала смертью храбрых где-то между Клубом слизеринцев и последующим походом по коридорам подле Хаффлпаффа. Кажется, я проспорил ее Эльзе. — Ну, чего молчишь, негодяй? Признавайся, куда ты ее дел? Мы же специально купили по три штуки перед вечеринкой! Не в задницу же ты их засунул? Голова, будто от воздействия «зелья Диониса» вновь перестала болеть, — на коленочках Габриэля было очень уютно и тепло, — посему ответ на заданный мне вопрос был незамедлительным, веселым и от чего-то донельзя довольным: — Я его проебал, Габи! — Но-но-но, — Габриэль сделал мне замечание, — никаких матерных высказываний, злобный матершинник! Ты уже себе наговорил на несколько долгов Малфою! Не заставив себя долго ждать, мое веко скользнуло вверх. Тонкая бровь с непомерным удивлением изогнулась. Вопрос, что называется, возник-с сам-собой: — Что значит: «наговорил»? Что значит: «на несколько долгов»? И… откуда ты вообще можешь знать, что могло происходить во время нашей грандиознейшей попойки? Насколько мне помнится, в последний раз я видел тебя сладко дрыхнущим на попке Моны? Или я не прав? — А то и значит, Джек! Твоя информация весьма и весьма устарела. Уж не знаю, что из произошедшего ты помнишь своим «последним моментом», меня с вами тогда не было, однако, спешу тебе пояснить, маленький мой алкаш, что вся ваша дружная компания, вместе с откуда-то взявшимися с вами Драко Малфоем, Гермионой Грейнджер, мистером Крэббом и Мистером Гойлом, а также каким-то придурком с Равенкло, где-то часа три назад снова заявилась в Выручай-Комнату, потому как ваши алкогольные запасы показали дно. Далее вы с Марисом, а также с подскочившим к вам господином Беггинсом, понахватали из холодильника самого разного алкоголя, достали пустую бочку из-под разливного пива, залили туда литров десять самого сильного и самого дорогого алкоголя и втроем все это выпили! И именно с этого момента, Джек, ваша ночь началась снова! Так подождите, какие такие десять литров алкоголя? Какая такая «ночь»? И почему она «началась снова»? Хотя… с учетом Кейя, нынче находившегося в полном беспросветном ауте, могу предположить, что «да»: ночь действительно могла начаться по новой, и да: я действительно мог выпить столько алкоголя Это сколько я выжрал за одни сутки? И как я остался в живых?! — Так. давай мы на секундочку опустим тот момент, где я пил. Ты мне вот лучше что скажи: что там с Малфоем, а? — тихо вздохнув, вернул я диалог в конструктивное русло. — И какие такие долги меня теперь ждут? Меня что-то напрягает тот момент, что ты говоришь мне об этом, будучи очень обеспокоенным и рассерженным… Габриэл успокаивающе потрепал меня по волосам. Приятно, Мерлин меня побери! Мне аж на душе легче стало! Был бы котом, сейчас бы замурлыкал! — На самом деле ничего настолько серьезного. Хотя это как посмотреть! Имидж вы себе, конечно, сделали! Гриффиндор… пал… — В смысле? — Ну… как тебе сказать?.. — медленно поглаживая меня по волосам, хмыкнул голый блондин, — Ты начал жаловаться своему слизеринскому другу о том, что тебя окончательно заколебали грифы. И, неважно, что среди вас находилась определенная часть этих самых Грифов! Далее: ты, пьяный пыхающий своей горькой сигарой Малфой и весело ухмыляющиеся Крэбб с Гойлом — договорились с Марисом и мистером Бэггинсом о том, как вы все вместе будете осаждать гостиную Гриффиндора. — И? — с прожигающим меня насквозь любопытством уточнил я. — Что «и»? — не переняв моего настроения все еще рассерженно передразнил меня сердитый «фембой», — к вам присоединилась Гермиона, проснувшийся Роджер, Джон и еще несколько решивших продолжить пить членов клуба. А закончилось все тем, что вы, приняв идею пьяного Мариса: что «штурмовать замок нужно со всех сторон» — начали ломиться к ним в гостиную из замка, а также с улицы на летательных метлах. При этом ваши лица у всех, как у одного, были закрыты масками Гая Фокса. И насколько я могу судить из рассказа почему-то довольной Гермионы — сам я в этом цирке не участвовал — ваша ненормальная компания переполошила весь Хогвартс! Мерлин, да вы взорвали вход в гостиную гриффиндора бомбардами! Залили все комнаты в ней ледяной водой! Перекрасили лица бедных картин в клоунские и… сделали только Мерлин знает «что еще»! Все стало настолько плохо, что я не нашел ничего лучше, кроме как взять твою едва шевелящуюся тушку да броситься сюда — в ванную старост! Потому как здесь тебя вряд ли станут искать переполошившиеся вставшие ни свет ни заря преподаватели! Угу… дела… — Ну, по крайней мере, никто не умер, верно? — лицо Габриэля все еще было мрачнее тучи, посему ответ на заданный мной ранее вопрос захотелось узнать во что бы то ни стало, — верно же?! — Верно, верно, — нехотя сказал он, чем снял с моей души огромный размером с замок булыжник, — но, Джек, ничего конкретного это не меняет! Администрация в ярости! Преподаватели в ярости! Гриффиндорцы в ярости! Думаю, с минуты на минуту, если ее еще нет, начнется охота на ведьм! И с учетом твоего состояния, я почему-то сомневаюсь, что ты эту охоту переживешь! Дьявол! Хогвартс только оправился от того чертового Хэллоуина и сбежавшего в подземелья Тролля, а тут вы — идиоты несчастные! Да вам всем же могут вменять все произошедшие в октябре события! И даже исключить! Всех! До единого! Ну, — тихо выдохнул я, — по крайней мере, никто действительно не умер. Пока это так — все будет хорошо. Наверное… Вслух же я успокаивающе зашептал: — Не «кипишуй» ты так! Все будет «ништяк»! Тех ублюдков в Хэллоуин так и не поймали! И нас не поймают! В крайней случае, — решил я блеснуть своими знаниями в юриспруденции, — за такой прокол в академиях не исключают. Постольку-поскольку, маглорожденных специально забирают в волшебные академии, чтобы научить пользоваться магией. Убивать нас за такой проступок негуманно, сажать в Азкабан — глупо, а лишить нас магии, при этом не сократив нашу жизнь до двадцати пяти — тридцати лет, невозможно. А полукровок и аристократов никто сильнее нас наказывать уж точно не будет. Посему… отработки? — Надеюсь, Джек. Очень на это надеюсь! Перед моим лицом возникла небольшая стеклянная колбочка с открытой пробкой. В ней наличествовала фиолетовая жидкость: довольно знакомая по своей лиловой искрящейся сиреневыми всполохами консистенции. Дьявол… «Настойка Диониса»! Откуда он ее достал? — На, выпей. Станет полегче. — Спасибо! — я позволил Габриэлю опрокинуть содержимое колбочки мне в рот. Вкус был немного терпким и приторно сладким, как сироп из шиповника. Головная боль начала стремительно уноситься прочь. Мое состояние верно приходило в норму. Я преисполнился такой благодарностью к моему хорошему другу, такой искренней радостью по поводу прошедшей головной боли, что не стал шутить на тему: «А откуда вы, сударь, эту волшебную колбочку достали? Никак из задницы?». Но нет. Пришедшая на смену похмелью кристальная ясность позволила мне взглянуть на окружающее нас пространство куда лучше. И лежащие невдалеке от нас две кучки с нашей одеждой, вернее, ее частью, давали мне понять, что, скорее всего, в одной из них сейчас могла оставаться как минимум еще одна «Настойка Диониса». Все же брал тогда Габриэль три штуки. Помимо одежды в фокус моего взгляда наконец попало все остальное. Вокруг простиралась загадочная застывшая во времени атмосфера ванной старост. Сквозь односторонние широкие окна в нее попадал бледный свет луны. Кроме этого, здешним освещением служили ярко светящиеся минералы, вставленные в листья-люстры на манер лампочек. Подняв голову, я нехотя приподнялся, чтобы, значится, оценить обстановку и посмотреть на раскинувшуюся вокруг нас ванную старост получше. Мы с Габриэлем находились подле просторного бассейна, в который с шумными отзвуками, на манер небольшого водопада, ниспадала зеленоватая, почти что изумрудная пенистая вода. По горячему пару, по красивым расположившимся по бокам большим зеркалам, ныне замыленным, становилось понятно: вода в бассейне была горячей. Как на горячих источниках. Кроме того, в ней, по слухам, было намешано много различных волшебных минералов и компонентов, придающих мышцам тонус, коже — приятную свежесть, а настроению — бодрость. Уже полностью разогнувшись и сидя на попе, прикрытой черными трусиками, я краем глаза следил за устроившимся по левую руку Габриэлем. Полностью голым, весьма разгоряченным, мокреньким — судя по всему, ему уже довелось искупаться — донельзя привлекательным. Дьявол. Очень уж соблазнительная картина! Того и гляди, брошусь на него. Прям здесь-… А почему, собственно, не броситься? У нас и повод для этого найдется! Например: охота на ведьм. Чем не повод: потрахаться напоследок? Глупо, конечно. Все же это для него, совсем еще юного мага, такие проступки вроде: взрыва туалета, затопления целой студенческой гостиной и прочее тунеядство, — являлось чем-то супер-запрещенным и «последним в жизни». А для меня, бывшего преступника, человека, которому уготована судьба стать Темным магом. Ну, или, если говорить о более близком к моему стилю исполнении задачи бездны — моей целью становилась судьба Серого Кардинала… Короче говоря, ввиду этих факторов мелочно это — о последствиях после бурной пьянки думать. Никто не умер — и то хлеб. Здесь пахло лавандой и мятой. Нервы приятно грела ровная успокаивающая атмосфера, усиленная до кучи мерным наполнением горячего бассейна. На душе было хорошо и спокойно. — Скажи мне, Габриэль, не забыл ли ты про мой должок? — Чего? — он удивился. Затем его взгляд встретился с моим лукавым и хитрым. Он неожиданно для себя понял, в каком свете предстал передо мной. Полностью голый, даже без трусиков, сидящий на коленочках в позе Сэйдза (прим. Автора. «Правильное сидение»). Бусины его сосков начали затвердевать, наливаться кровью, становиться упругими. Габриэль робко отвел свой взгляд: — Ты что, негодяй, хочешь сделать это здесь и сейчас? А если сюда кто-то зайдет? А если сюда зайдет не просто кто-то, а-… «А если? А если?», — внутренне его передразниваю. Обычно Габриэль всегда перенимал мое проказливое настроение. Еще чаще именно он, глубоко внутри себя, имея куда более лукавый характер, нежели мой — это самое настроение и задавал. Тем не менее сейчас, то ли «Охота на ведьм» его на самом деле напугала, то ли он просто не ожидал от меня такого шага, «здесь и сейчас» Габриэль был взволнован. Как маленькая девочка. Будто это не он сам иногда предлагал мне «сбросить напряжение» и «позаниматься магией в специальном месте». К слову говоря. Если между делом во время занятий с магией «сбрасывать напряжение», например, помогать друг-дружке в мастурбации, а лучше вовсе пользоваться своими милыми ротиками, уровень той или иной магической способности действительно рос быстрее. Факт. — Стоп. Ты это серьезно? Милое лицо блондина выражало самое настоящее смятение. Его пухлые губки были скромно приоткрыты. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но не успел. Потому как я, частично в костюме французской горничной, стал медленно подползать к нему. — Эй! Хватит! Если ты продолжишь, мы ведь действительно это сделаем! Его бегающий взгляд больших голубых глаз лег на мои аппетитные, согнутые в коленочках ножки. Я продолжал очень медленно, почти незаметно, все сильнее и сильнее изгибая спинку, приближаться к нему, как кошечка. Расстояние между нами в какой-то десяток сантиметров, не позволяло мне поступать иначе. А Габриэль все не мог отвести своего возбужденного, робкого взгляда от меня. Вскоре его положение перестало позволять смотреть куда угодно кроме моего лукавого личика. Он, так и не закрыв ротик, неожиданно уверенно посмотрел в мои глаза. Его пальцы без слов ухватили меня за подбородок, позволив его нежным губам заключить мои собственные в мокром затяжном поцелуе. В это же время сквозь лаванду, томительную жаркую свежесть волшебной воды и мяту мне в нос ударил слабый запах ландыша, каким-то неведомым образом сумевший остаться в букете приятных исходящих от блондина запахов. Все же пах он совсем как девочка. Это невероятно возбуждало. — А, если к нам с тобой все же кто-то осмелится зайти, — на миг разомкнув поцелуй, усмехнулся я, — у нас с тобой появится отличное алиби. Никто не станет мешать двум привлекательным фембоям наслаждаться друг другом, подозревая тех в подрыве настроения бедных гриффиндорцев посреди ночи. Это к слову о птичках-… — Джек, эта твоя привычка обрывать уже начатое меня неимоверно раздражает! — положив свою ладошку мне на спину, буркнул блондин. — Так что давай не отвлекайся. А то, раз уж сам начал — сам и продолжай! — А? Положив вторую руку мне на затылок, он без слов мягко на тот надавил, придвинув мою смутившуюся мордашку к своим бедрам. А меж бедер этих — упругих, восхитительно белых и гладких — начал вставать он: его упругий, с натянутой на толстом стволе, по-девичьи белой кожей член. Как и обычно, он предстал предо мной большим и завидно длинным. Мне даже в голову пришла обидная идея: «Почему мое чертово тело при всех своих пластичных плюсах не могло с помощью магии само увеличить мне член? Почему, сука, я должен копить на это дело столько ублюдских баллов, чтобы купить увеличение в магазине?». Впрочем, та мысль была мимолетна. Куда больше меня сейчас занимала совершенно другая и совершенно конкретная вещь. Я уже был возбужден. Я был напряжен. Настолько, что член в моих трусиках, пытаясь выбраться наружу, начинал постепенно теснить нежную черную ткань. В общем-то говоря мне: меня уже было не остановить! Моя спинка, обтянутая комплектом одежды французской горничной, соблазнительно выгнулась. Несмотря на то, что лица блондина я не видел, потому как пред моими глазами сейчас стояла совершенно другая, более деликатная картина, — я уже себе представлял, как от такого зрелища его милые щечки наливаются краской. В конце концов, хорошенько оттопыривать попку я научился. Не зря же тренер тренировал меня каждый день? Я с удовольствием ухватился за его длинный ствол, в очередной раз поразившись странному ощущению живой упругой плоти, изнывающей под моими пальцами. — Джек, ты знаешь, что ты — извращенец? — Это кто тут еще и извращенец! — оторвав свой взгляд от его члена, возмутился я. — Заставляешь бедного старосту воплощать свои грязные непотребные блудливые беспардонные фантазии! -… — Эй! Я вообще-то тоже староста! — Только номинально. Ты ведь нихренашеньки не делаешь, чтобы назваться старостой! — Ты давай лучше выполняй свои обязанности, а не чеши языком, староста. Какие такие обязанности я должен был выполнять — вопрос риторический. И хотя минет не входил в обязанности среднестатистического старосты первого курса хаффлпаффа, у Габриэля была возможность стребовать с меня такую привилегию. Решив оставить последнее слово за собой, я ехидно заметил: — Если я не буду чесать языком, боюсь, удовольствия для тебя окажется минимальным. Габриэль хотел мне чем-то ответить, но не успел. Мой ротик уже приблизился к головке его члена, а я, наслаждаясь видом хорошенького напрягшего свои мышцы девичьего животика, опустился ещё ниже, высунул свой маленький мокренький язычок и, положив его на нежную плоть, начал свое грешное дело. Помогая себе рукой, ловко надрачивавшей плотный ствол члена где-то с его середины до самой головки, я с удовольствием облизывал соблазнительные полные спермы яички, изредка заставляя дыхание Габи сбиваться ещё сильнее, беря те в рот. Не сказал бы, что нормальный парень должен гордиться своим умением доставлять другому юноше сексуально удовольствие. Но пока член в моих руках принадлежал милому фембою, тем более Габриэлю — все нормально. Успокаивающий звук водопада слегка заглушал похабные звуки. Ванная старост вообще придавала этому моменту какой-то «не мирской» эффект. Будто само время замедлилось, будто не существовало другого мира за просторной, тем не менее небольшой залой с водяными отсветами, приятными светлыми стенами, свежими запахами и огромным бассейном с пенящейся горячей изумрудной водой. Я всегда любил воду и ванну. А уж когда к этим двум слабостям добавился Габриэль, эффект не заставил себя долго ждать. Мой ротик жадно забирал в себя его аппетитные яйца, пальчики сноровисто бегали по длинному члену, ушки между шумом водопада, тихим причмокиванием и спокойной тишиной, улавливали тяжёлое полное удовольствия юношеское дыхание. Хорошее место: ванная старост, — чтобы придаться сексуальному удовольствию. — Скажи… ты специально время от времени замедляешься и не даёшь мне кончить? — в какой-то момент через глубокие выдохи спросил меня Габриэль. Конечно да! Ведь, во-первых, мне просто хотелось растянуть удовольствие, а во-вторых увеличить количество будущей энергии, копимой в его яичках. Раз уж мне приходилось следовать своей демонической натуре, пускай от этого будет какая-то польза. Чем больше сексуальной энергии получится проглотить, тем лучше. — Конечно же нет! — а это я, отлипнув от члена, снова блокировал Габриэлю возможность кончить, — как ты мог такое подумать? — Ты — демон, — поджав губки, он обиженно заглянул в моё лицо. — Я знаю! — доверительно шепчу и аккуратно целую его в дрожащие губы. — Ты как, хочешь попробовать чего-нибудь новенькое? *** Лицо блондина: розовое и блудливое, как мордашка какой-нибудь полуголой красотки в хентае, смотрело на меня с ожиданием и азартом. Габриэль уже не казался таким смущенным. Он не был рассержен или испуган случившейся поздней ночью пьянкой. Зато он, опрокинувшись на локотки, полулежал и с нетерпением ждал, когда один хитрый суккуб приступит к своему делу. Сейчас моего милого друга волновало только одно: находящиеся напротив его члена милые ножки в черных чулочках. И да, идея сделать Габриэлю так называемый «footjob» пришла именно мне. Просто захотелось попробовать! Сначала ножки неуверенно дотронулись до горячего пениса с двух сторон. Ощущение чего-то живого, да и понимание, чем именно это «что-то живое» являлось, меня возбудили. Я почувствовал, как мои трусики снова становятся тесными. Далее мои действия уже не были такими робкими. Уж не знаю, в чем было дело: в моей блудливой расе или в простом желании сделать Габриэлю приятно, — но вскоре мои ножки вполне умело зажали между стоп его напряженного «дружка» и начали потихоньку тот дрочить. Даже сквозь чулочки мои девичьи стопы наслаждались жаром, который им дарил член. Они двигались вверх-вниз: от самого низа, позволяя увесистому члену посмотреть на меня своей большой головкой, до самого верха. Время от времени в мою развратную демоническую голову приходили некоторые мысли-образы, и тогда я немного менял «хват» ног; то давая возможность аппетитной головке упереться в мою аккуратную пяточку, в то время как мысочек второй очень нежно и ласково продолжал надрачивать напряженный пенис; то мастурбируя его уже двумя сведенными вместе пяточками. Подобное действо доставляло удовольствие не только Габриэлю, но и мне. Все же не стоило забывать о его эмоциях, впитываемых моей способностью суккуба. Я облизнулся. Наше с ним внеплановое свидание только начиналось. *** Джек сидел на коленях, подложив под них ненужную сейчас одежду друга, чтобы коленям было удобно. Его левая ладонь упиралась в правое бедро Габриэля, тогда как пальцы правой, у самого основания полового члена, пережимали невидимый каналик уретры, тем самым не позволяя стоящему напротив Габриэлю кончить. В конце концов, что-то от садиста в Джеке все же имелось. Как и от девушки. Изумрудные зенки милого юноши довольно заблестели. Решив не медлить, он сильнее обхватил горячий половой орган своими маленькими пальчиками и, взглянув на своего лучшего друга снизу вверх, незамедлительно взял его в рот. Чувствуя, как массивный член входит сначала в его маленький милый ротик, как он скользит по розовому жадному язычку, требовательно целует гланды, а затем идет дальше, расширяет тугое горло, Джек млел от наслаждения. Все же любой мало-мальски нормальный суккуб был бы рад взять у такой большой и «сладкий» член в свой ротик, и еще больше был бы рад сделать это глубоко в горло, да так, чтобы его ритмичные мощные движения были видны даже сквозь тонкую шейку. Джек, к его чести, делал это только для своего самого лучшего друга. И только потому, что он был таким же миленьким, как он сам. В ином случае, их двоих здесь бы не было. Сексуализированный костюм французской горничной подходил к ситуации как-нельзя кстати. Стоя на коленях, глубоко беря толстый, до неприличия влажный хуй в рот и смотря своему другу в лицо преданными изумрудными глазами, Джек сейчас больше всего походил на слугу. Французскую горничную, каким-то образом сумевшую обидеть своего господина, за что ей, сидящей на коленочках, и приходилось отрабатывать свой «прокол». И не важно, что на самом деле подобный акт блуда затеял совсем не Габриэль — он был лишь заложником ситуации. Ведь никто никогда об этом не узнает. Конечно, со стороны какому-нибудь случайному зрителю, возникни тот здесь, предстала бы совершенно другая картина: как один милый феминный мальчик, скорее всего, желая исправить какую-нибудь свою оплошность перед хозяином, с полной отдачей отсасывает другому красивому юноше, делая это с немалым рвением, беря его огромный член настолько глубоко, насколько это вообще возможно. Хорошо сосет, стоит заметить. Да так, что полные спермы яички то и дело бились Джеки о подбородок. В скором времени дело обещало перейти к главному блюду… *** -- Ты уверен, что это безопасно? Я стоял раком, выгнув спинку и оттопырив назад попку. Под коленями находилась моя собственная одежда, снятая ранее для того, чтобы принять ванну. Ванна, кстати, здесь балдежная. И не будь я сейчас так возбужден, даже подумал бы плюнуть на все и остаться в ней до конца ночи. Все же пару раз успевший кончить Габриэль уже не так рвался засадить кому-нибудь под хвостик, в особенности из-за успокаивающего воздействия «Ванной Старост». — Ну, хочешь, попробуем как-нибудь в другой раз! — перебив мои мысли, с надеждой в мягком голоске заверил меня Габриэль. — Нет, нет, Габриэль! «Начатое» всегда надо «заканчивать»! Это просто мысли вслух…. — Тогда, может, на секунду перестанешь выражать свои мысли вслух? — с доверительным тоном попросил меня он, — Мне, между прочим, сложно одновременно слушать твоё нытье, сдерживая себя, чтобы не засунуть в тебя член, и при этом смотреть на твою изумительную голую попку, в которую ты так просишь себя трахнуть. Ты уж определись: идем мы дальше или нет! Я запротестовал. — Сложно определиться, когда видишь размер той штуковины, которую в тебя собираются сунуть! Ей ведь и прибить можно! — Чем больше, тем лучше, — ехидно заметил Габриэль. И без тебя знаю, — про себя передразнил его я. В конце концов, намекать своему другу на его «неполноценность» — неприлично! У меня, между прочим, на этой почве комплекс и возник. Ничего, поднакоплю баллов, посмотрим: кто кого! — Короче, давай: суй уже!.. — Хорошо. — А хотя посто-… Договорить я не успел. К моей разработанной и хорошенько смазанной дырочке приблизилось что-то большое горячее и страшное. Мне внезапно захотелось отодвинуться как можно дальше. Всё же, ничего более весомее анальной пробки там никогда не бывало, однако готовый к такому положению дел блондин нежно, но настойчиво взял меня за талию и пододвинул к себе, успокаивающе проговорив: — Тише, Джеки, я буду нежен. В этот момент моя тугая дырочка начала с готовностью расширяться под давлением плотной обжигающей головки. Легкие, словно заполненные плотным смогом, потяжелели. Напрягся и приятно завибрировал собственный наполовину эрегированный член, особенно то место под яичками, простатой именуемое. Мне вдруг стало настолько хорошо, настолько комфортно, что яркий стон вырвался из моего изумительного ротика сам собой. Спина изогнулась, глаза раскрылись, а из полуприкрытого рта от удовольствия высунулся маленький шаловливый язычок. Как бы там ни было, то, что сейчас делал Габриэль, было приятно. — Ну как? — вроде бы и с веселыми нотками, но при этом с каким-то интимным трепетом уточнил он у меня. Что за вопросы? — внутренне возмущаюсь, — это мне что, нужно признаваться в том, что мне понравилось «проталкивающее» ощущение его члена в собственной заднице? Тем не менее, ответ на свой вопрос Габриэль ждал. И если я не отвечу сейчас, сомневаюсь, что тот продолжит свое развратное действие. Мы ведь друзья. Вспоминая мои мысли в тот раз, на первом месте для меня стоял его комфорт, а никак не мое удовольствие. Так что, в случае моего молчания, Габриэль просто прекратит на том моменте, на котором остановился. А это не нужно, ни мне, ни ему. Я, например, желаю как раз-таки обратно противоположное. Хочу уже, чтобы этот милый трап меня наконец-таки хорошенько выебал! От столь крамольной мысли думать стало неожиданно трудно. Зрение немного замылило. Ротик от недостатка поступаемого в легкие воздуха приоткрылся, высунув из себя маленький розовый язычок. Не ведая, что творю, я сам начал подаваться попкой назад. Сам, с каждой секундой все сильнее и сильнее от чувства заполняемой огромным членом попки, закатывая глаза и все тяжелее вдыхая враз ставший спертым воздух. Сам насаживаясь на гибкую распирающую мою узкую дырочку. Сам, словно резиновой игрушкой, трахая себя его огромным членом. — Ах, да, — бездумно шепчу, — да-а-а! — грязно облизываю свои сухие губки, тогда как член Габриэля, погружающийся в мою задницу все глубже и глубже, дарит каждому дюйму моей блудной дырочки неописуемое ни с чем несравнимое удовольствие наполненности и жадного удовлетворения. Мои девичьи ягодицы с глухим шлепком ударяются о тёплые бедра Габриэля. Полные спермы и удовольствия яички, чувствующие, как в них через попку упирается увесистая упитанная горячая плоть, встречаются с его гладким мешочком сочной мошонки. Наконец член, распирая меня изнутри, вошёл в меня до самого конца. И это чувство. Это осознание так сильно меня поразило, что я невольно изогнулся ещё сильнее, перекочевав с ладошек на локоточки, чтобы одной рукой потрогать свой плоский напряжённый, с проступающими робкими мускулами животик. Где-то там, внутри него, находится он… Подумав об этом, я, словно пытаясь размазать свои ягодицы о бедра Габриэля, вжимаюсь в него ещё сильнее. Простата от давления и удовольствия вибрирует, ударяя горячим спазмом сначала в яички, затем, вверх по уретре, в член, который, сладострастно дернувшись, стреляет под меня небольшим белесым потоком спермы. Тяжело дышу. Мне одновременно хочется продолжить заниматься сексом, подаваясь своими девичьими бёдрами то вперёд, тем самым вынимая из своей дырочки сладкий хуй, и назад, вновь затягивая его в свои жадные до секса глубины. И в то же время хотелось остановиться на одно мгновение, продолжить наслаждаться огромным членом в блудливой попке. Так с ним мне было хорошо. Габриэль неожиданно переместил вторую руку мне на ягодицы. Жадно с двух сторон те сжал, растягивая их в разные стороны, словно лепешки. И, нагнувшись мне к моему ушку, горячо проговорил: — Ты сегодня был плохой девочкой, Джеки… тебя… надо… хорошенько наказать!.. Игра в плохую горничную возбуждала, приятно обволакивала разум. В такие моменты плохие горничные должны были сказать: «Да, господин, трахни свою плохую девочку, трахни меня, я это заслужила». И я почти захотел это сказать. Но он мне не дал этого сделать. Блондин резко подался бёдрами назад, от чего мои напряжённые сжавшиеся вокруг плотного стержня внутренности взорвались новым чувством: чувством внезапной пустоты. Попка просто не была готова к тому, что та большая приятная штука её так быстро покинет. Поэтому она, с одной стороны, была сильно опечалена, с другой, радовалась новому непонятному ощущению, которую можно было описать только как ноющее вибрирующее наслаждение, с третьей, сладострастно ожидала, когда её снова заполнит такой большой, такой горячий и такой ловкий вкусный член. Что же, ожидания, что называется, сбылись. Шлеп. Член, с небольшим усилием раздвинул мои тугие напряжённые внутренности и вошёл в мою блудливую тесную попку. Я почувствовал, как что-то твёрдое и упругое нежно поцеловало мою изнывающую простату. От такого действа уже мой собственный полуэрегированный член запульсировал от наслаждения и выпустил из себя совсем немного — буквально пару капель горячей спермы. Хлюп. Снова сладострастное чувство пустоты и незаполненности. Шлеп. Снова Габриэль жадно подался бёдрами вперед и трахнул меня в попку своим упругим большим и сильным членом. Позади сквозь успокаивающий шум воды слышится тяжёлое дыхание Габриэля. Он поменял хват своих рук, на этот раз положив свои большие пальцы на изгиб моей спинки. Тем самым вжав меня в пол ещё сильнее, он заставил меня оттопырить попку до предела и, как самая умелая шлюшка, с высунутым ртом и затуманенными глазами, упереться горячей щечкой в прохладный влажный пол ванной. Габриэль трахал меня, с одной стороны, нежно, с другой, — видимо, прознав, что моя тесная очень гибкая разработанная дырочка умела хорошенько растягиваться, он постепенно наращивал темп. В моих лёгких было все меньше и меньше воздуха. От переполняющих мою жопку ощущений хотелось кричать что-нибудь грязное и непристойное. Тем не менее, воздуха хватало только на спертое горячее дыхание. Хотелось одновременно попросить Габриэля немного снизить темп… Всё же это был мой первый раз, и к тем взрывным ощущениям, к тому, как вжимая свои напряжённые мускулистые бедра в мои податливые ягодицы, меня распирает, долбит мои внутренности длинный член, я был ни физически, ни морально не готов. … и одновременно попросить ебать меня куда быстрее и жесче… Каждый толчок приятно прожигал мою простату. Бил по бесполезно трясущемуся взад-вперёд члену. Пронизывал пылающую дырочку уретры насквозь, изредка позволяя той выпускать из себя жалкие капельки спермы. Подо мной уже успело натечь немного белесой жидкости. Но этого было недостаточно. Я чувствовал это. Толчки заполняли невидимую шкалу удовольствия, но пока хуй выходил из моей изнывающей попки, эта самая шкала неимоверно быстро падала, заставляла меня удрученно стонать, просить и плакать, чтобы Габриэль прикладывал больше усилий. Ведь чем быстрее и сильнее он будет долбить меня в простату, чем жёстче будет вжимать свои мощные бедра в мою мягкую покрасневшую попку — тем сильнее и дольше продлиться удовольствие от оргазма. Но пока его не наставало. Впрочем, это было вторично. Истинное наслаждение доставлял именно секс. Приятно было оказаться под таким, с одной стороны милым и скромным, с другой, сильным и выносливым юношей. С большим членом. И большой любовью к тебе самому. Пока Габриэль с довольными стонами трахал меня в попку, я чувствовал удовольствие девочки. Неописуемое долгое и сложное. И ему не хватало совсем чуть-чуть, чтобы, слившись в девичьем оргазме, перейти на совершенно новый уровень неописуемых удовольствий. В чем-то Кей действительно был прав, — закусив губу, изонув попку и вжавшись лицом в пол, сладко думал я, — член в попке, по крайней мере, лучшего друга — это райское наслаждение. Излившись своим горячим густым и липким семенем в меня в первый раз, Габриэль не закончил. Лишь аккуратно положил меня боком, жадно взял мою правую ножку под бедро, раздвинул её и, приблизив член к моей дырочке, которая и не думала закрываться, прямо так, заскользив по своей же сперме, продолжил меня трахать. *** Ночь все не хотела и не хотела заканчиваться… Но в один момент, когда в очередной раз от мощного толчка, отправившего тугую струю спермы прямиком в мой животик, меня наконец накрыло моим первым долгим по-настоящему восхитительным оргазмом «девочки». Перед моими глазами, сквозь тягучую дымку, сквозь мой собственный девичий вскрик, сквозь резкие сильные толчки рвущегося из горячей разрываемой сильным потоком семени уретры, и сквозь ощущения осевшего на моей спине Габриэля, перед моими глазами возникло системное марево. Я не видел этого марева. Просто не хотел видеть — мне было хорошо и комфортно — не до системных сообщений как-то. Однако, когда я почувствовал выросший над моей попкой хвостик, да еще и смог им пошевелить. Когда я обнаружил, что после влившейся в меня тонны энергии моя кожа изменилась. Мои Клычки удлинились. На лбу выросли маленькие рожки. А зрение невероятно прояснилось. Я наконец смог вчитаться в вылезшие передо мной буквы. А буквы эти, скажу я вам, мне совсем не понравились. За спиной послышался изумленный немного усталый голос: — Джек?.. Блять, — устало прикрыв веки, меланхолично подумал я, — не было беды, да появилась. Кажется, хотя бы один человек среди всех живущих в Хогвартсе волшебников меня «спалил»… Теперь главное, чтобы открывшаяся ему истина его не сильно напугала… Верно. Габриэль узнал, кем ваш покорный слуга на самом деле является. Суккубом.