***
Рефлексивные Горы, в которых я скрывался от репрессий собственного психоза, неожиданно пошли рябью. Чёрное Солнце над головой потухло. Стало темно, как в печке. Ещё минуты две я пытался понять смысл всего происходящего (куда все исчезло?), пока не раздался тихий стук по дереву. Мои веки тут же распахнулись, темнота превратилась в уютную гостевую комнату дворца Максвеллов, в голове щёлкнула первая на моей памяти здравая мысль: Я в реальном мире. Ну конечно же! Ха-ха… наконец-то! А то тамошний государственный строй начал постепенно меня угнетать. Это какая дерзость — сажать в тюрьму только за то, что я человек… вернее суккуб! Дьявол, да про меня теперь целую книгу можно писать! Боевик! Сатира! Мэри-Сью! В моём путешествии собраны все известные жанры художественной литературы! И хотя меня преследовали не каннибалы, а обычные коммунисты (каннибалы, если честно, наоборот пытались меня спасти), свой «Пятница» нашелся и здесь. — Джек, ты что уснул? — Нет, просто немного задремал… Я рассеянно обнаружил себя запутавшимся в одеяле подле пригретого Кеем местечка. Оно сейчас пустовало. Белокурая причина этому находилась рядом и с интересом смотрела на экран раскрытого ноутбука, улыбаясь при этом чему-то своему. — А что это такое? Похоже на ту штуку… как ты ее там назвал?.. Пи-Эс-Пи. — Это не PSP, это ноутбук, — и дабы продемонстрировать всю мощь магловского ума (не своего конечно, а создателя первой аналитической вычислительной машины — Чарльза Бэббиджа), на пару мгновений снял видео с паузы, чем вызвал непреодолимый восторг на лице Габриэля, — и главное никакой магии, лишь чудо… современной инженерии. Компьютер, проигрывающий видео, заметно поразил аристократа. И хотя лично меня сильнее удивляли колдографии или говорящие портреты, делающие людей на них нарисованных словно живыми… Надо будет проявить парочку старых фото и подарить родителям — они такое любят …блондин не переставал твердить: «немыслимо!», «оно работает!», «да ещё и без магии!». Минут через пять энтузиазм одного не в меру эмоционального аристократа как-то подувял, его глаза с подозрением сощурились, остановившись на мне. Ну нужно быть гением, дабы понять, к чему это все. — Слушай, Джек, на счёт больницы. Так что там произошло? Видя серьёзное выражение друга, я невольно улыбаюсь от такой искренности, пряча за обезоруживающей неуверенностью истинную эмоцию. Скользкую мысль: С чего бы начать и как много рассказать? А выходило, что лучше сказать то, что на самом деле произошло, то есть озвучить попытку убийства. И на то есть свои, куда более глубокие причины, нежели эмоциональное желание просто-напросто выговорится. — Ты только не удивляйся, — мягко усадив насторожившегося друга напротив себя, спокойно говорю. — такое иногда случается. — А чему я, собственно, должен удивляться? — он неуверенно улыбнулся. — неужели подрался с Поттером? Да, наши отношения с мистером Поттером, собственно, как со всем Гриффиндором, трудно назвать дружескими. С другой стороны, Поттер пока не тыкал ножом мне в печень. Так что качаю головой. — Не совсем. Видишь ли… как бы помягче выразиться?.. наверное, начну с того, что меня пытались прирезать. Габриэль умный паренек. Более того, в отличие от моих родителей, тоже людей в общем-то не глупых, он знает, сколько времени в Больнице Святого Мунго сращивают кости. Это основополагающая причина не заливать ему про историю падения с лестницы. Видя перед собой два ошарашенных синих глаза, отвожу собственный взгляд в сторону. Не знаю почему, но так тяжело признаться в собственных страхах, в собственной беспомощности перед миром. Снизив тон, чуть ли не шепчу. — Это произошло где-то между Косой и Ночной аллеями. Не знаю, кто и почему, однако это не было ограблением. Вещи, все ценности остались при мне. Так что, я думаю ты понимаешь, — скрывая собственную дрожь, неуверенно улыбаюсь, — что это может означать. Может ли простой потерянный ребенок переложить часть ответственности на другого? Может ли медленно гниющий больной искать тепла у здорового, обрекая обоих на серьезный конфликт. Я считал, что нет. Но с потерей прошлой личности оказался слишком слаб, чтобы отказаться скинуть часть тяжелой ноши.***
Над внутренним двором семьи Максвеллов стояло Солнце. Снег, почти нетронутый домовыми эльфами, будто ластился, весело искрясь от «поглаживаний» падающих на него лучей. Джек с меланхоличным выражением отмахивался от подначек Анны, попутно показывая мистеру Максвеллу-старшему свои познания в боевой магии. Мать семейства, несмотря на происхождение, не любила холод, так что осталась во дворце, в шутку прозванным кем-то родовым Мэнором. Габриэль с мрачной задумчивостью лепил носатого снеговика. Наиболее удачное экспульсо вспучило снег, разорвав тот на части. Построенный ранее снеговик, один из многих, приказал долго жить. — Неплохо, — Рой спокойно взмахнул своей волшебной палочкой и распотрошенные внутренности пузатого снеговика, словно мозаика, вернулись на место, — По крайней мере теперь ясно, как тебе удалось расправиться с горным троллем. Хотя… Во взгляде мужчины прошелестело сомнение. — Если только этот тролль был очень молод. Все-таки у старших особей шкура обладает куда более сильными антимагическими свойствами, чем у детенышей. С таким слабым экспульсо ты был бы обречен. — Даже не знаю, чему грустить больше. Тому, что, по вашим словам, я стал детоубийцей, или тому, что мог завалить ребенка с куда большей эффективностью… — Не бери в голову — это всего лишь тролли, — пренебрежительно поморщился Рой. — Думай лучше о том, что своими героическими действиями спас девушку от тяжелой судьбы! — стоящая рядом Анна просто не могла не вставить свое веское словечко. — Кстати-и-и-и, а она тебе как-нибудь выказала свою признательность? Джек смерил ее меланхоличным взглядом: — А ты бы как в таком случае «высказала свою признательность»? — наконец, наигравшись в гляделки, ехидно уточнил мрачный суккуб, моментально получив такой же едкий ответ: — Ох, мне бы пришлось притворяться, что тролль действительно несёт в себе какую-то угрозу! По хрупкой фигуре Джека прошлись оценивающим взглядом. Судя по ироничной усмешке его хозяйки, смотреть там было не на что. — В твоём случае, я бы не стала притворяться беспомощной, и сама бы разобралась с проблемой. — Рад, что ты такая сильная и независимая женщина! — театральной восхитился Джек. — отрадно слышать, что в твоем случае я бы смог себе позволить просто пройти мимо и не рисковать почем зря. — Это… как-то не по-джентельменски?.. — Прости, юная леди, но этот плебей не относится ни к какому роду. Анна раздраженно фыркнула. — Прошло то время, когда джентльмен должен иметь собственный герб. Теперь это не просто каста. Теперь это образ лучшего мужчины для лучшей женщины. «Согласно мнению моей ненаглядной кузины» Не будь голова Габриэля занята куда более тяжелыми мыслями, Анна Ламарк смогла бы ощутить на себе целый вал завуалированных по-своему колких замечаний кузена. Ибо сама Анна, конечно же, предпочитала не только Джентльменов. Как ее родственник, Габриэль это неоднократно видел, слышал и даже обсуждал. Наверное, подобная истина станет для маглорожденного диким открытием, однако в современной магической Британии сексуальная жизнь подростков редко возбраняется их родителями — скорее, наоборот, она поощряется. От семьи к семье степень дозволенности меняется, но факт остается фактом. Конкретно в случае Максвеллов, единственным, кто воспринимает частую смену любовников Анны в штыки — это Габриэль. Как бы там ни было, но фокус его затуманенного взгляда находился в ином месте, не на лукавом личике кузины — собственное воображение вело его сквозь мрачные картины, глубокой пропасти, куда один маглорожденный по своему незнанию попал. Попытка убийства, да? Габриэль пока не знает — «кто», но предполагает — «зачем». Или — «за что». В случае «зачем», Джек еще может выпутаться из ситуации, банально порвав с Габриэлем все дружеские отношения. В случае «за что» … хотелось до последнего надеяться, что до этого не дойдет. Тем не менее вариант «за что» имеет место быть. Оба случая решаются, но исключительно «в вакууме». Без оглядки на реальность. Прикрыв глаза, Габриэль поджал губы, отвернувшись от своей семьи и лучшего друга. Лучшего друга?.. узнай Джек, что тот снежный ком они лепили вместе — по началу неосознанно, а потом просто, без оглядки на последствия (в случае блондина), — останутся они друзьями? Скорее всего — да, но… Габриэль не желает это проверять. Поэтому всякий раз, когда он пытается прервать их дружбу, спасти одного недальновидного идиота от поджидающих его последствий — аристократ почему-то останавливался. Как с Камиллой. Но теперь останавливаться уже поздно. Баста. — А самое важное боевое заклинание выучил? Вставамус? — проследив за взорвавшемся от бомбарды снеговиком, с интересом уточнила Анна Ламарк. Джек хмыкнул. Уже самостоятельно вернув снеговика в исходное положение, он опустил волшебную палочку, окинув девушку задумчивым взглядом. — Знаешь… мне подобное без надобности. Как-то без подобного справляюсь. А что, твои… — его брови многозначительно зашевелились, — друзья не справляются с обязанностями самостоятельно? — Ха-ха-ха, а ты наглец! Мне это даже нравится. Но-о-о, если так хочешь узнать, то как-нибудь сам у них спросишь. Я вас познакомлю. — Боюсь обнаружить в ушах слишком много лжи, — заметно сдавшие в свете, потускневшие зенки иронично заблестели. — Да? Это какая-то завуалированная попытка пойти немного дальше? — слова девушки наполнились сомнением. — Неужели посмотреть хочешь? — Предпочитаю избегать судьбу рогоносцев, — на миг сосредоточенно-задумчивое лицо хаффлпаффца разгладилось, став таким же невинно-миленьким, как при их первой с блондином встрече, — а вообще, если по секрету, рога должны расти только по одной причине — если ты охренеть какой крутой суккуб. В остальных же случаях… — слова резко затонули в тишине. Только его многозначительная ухмылка говорила сама за себя. Рой Максвелл, чье внимание перескакивало с одного говорящего, на другую, едва заметно нахмурился, проникновенно спросив: — Вы ведь не забыли, что я здесь, верно? Будто только это заметив, Анна Ламарк тут же невинно захлопала глазками, маленьким острым носиком указав на такого же невинно улыбающегося парня. — Дядь, смотри-ка, он меня соблазняет! — подбоченившись к Рою Максвеллу и толкнув того локтем в бок, она заговорщицким шепотом спросила, — Как думаешь. Сойдет хотя бы за сотого на очереди претендента? Переводящий взгляд от одного к другому участнику словесной перебранки, молчаливый Рой страдальчески закатил глаза к небу, прошипев: — Не знаю. Потому что не помню, чтобы мы с Елизаветой хоть раз пытались подобрать тебе достойного жениха! Ты ведь, и сама их неплохо находишь! Правда я бы не назвал их достойными. — Ну-у-у! — надулась кузина. — Мог бы подыграть! — Освободи меня от ваших детских игр! Лучше покажи Джеку, как выглядит настоящее экспульсо. Мисс Ламарк по-волчьи оскалилась. — О-о-о! Это я с радостью! В конце концов, — засунув снеговику морковку промеж глаз, философски поразмыслил Габриэль, — это хорошо, что хотя бы кто-то здесь радуется.***
— Не спишь? В дверном проеме появилась пакостливая мордашка с золотистыми волосами. Несмотря на поздний час, ее хозяйка не утруждала себя в чувстве такта, войдя в мою комнату без стука. И хотя я знал о негаданном визите, сделал вид, что только ее обнаружил. Гениальный проектировщик постарался сделать все, чтобы за спящим можно было наблюдать сквозь замочную скважину. Чертова кровать стояла прямо напротив двери. — Твоими стараниями, — оторвав взгляд от книги, я все же нехотя ответил застывшей посреди комнаты девушке. Не знаю зачем, но немного погодя азартно добавив — ну, что? Давай по-быстренькому или как? — Что?.. Честно сказать, забавно наблюдать, как эти хитрые лисьи глазки, минуту назад смотрящие на тебя словно на плюшевую игрушку, в непонимании округляются. А затем и пухлые губки застывают в немом то ли осуждении, то ли шоке. К сожалению, все хорошее рано или поздно заканчивается. Уже спустя каких-то три секунды мисс Ламарк справилась со своими эмоциями (думаю, она переигрывает для одного единственного зрителя), смерила меня высокомерным пренебрежительным взглядом и недовольно фыркнула. — И не мечтай. Пока не станешь Джентльменом — я тебе не по зубам. — А, ну ладно. Тогда если позволишь, я как раз читаю о противодействии любовным чарам средней тяжести, ну и, разумеется, их использовании. — Любовные чары для неудачников! — Перед тобой самый настоящий неудачник. — театрально возведя пальцы к небу, доверительно сообщаю. — ты просто про меня многого не знаешь. Вернее, твой единственный информатор злостно умалчивает самую важную информацию. — Малыш Габи? — Он самый! — О нем я, кстати, и пришла поговорить… Надо мной нависла тяжелая тень. В полутьме хитро сверкнули ее золотистые зенки. Анна Ламарк невинно уточнила. — А скажи-ка мне, мистер-р Фишер-р, в каких ты с моим дорогим двоюродным братцем отношениях, а? Хотелось ответить загадочно: «тебе лучше не знать», — но я решил пойти немного иначе, отбрехавшись очень обтекаемым: — В доверительных…