Змей и Волк

N'aie pas de regret Не испытывай сожалений, Fais moi confiance, et pense Доверься мне и думай A tous les no way О том, что вся эта безысходность L'indifference des sens Охлаждает чувства. — Дьявол! Она назвала тебя Дьяволом! — Розье сокрушается у камина в общей гостиной. Том сидит в кресле, в свете пламени нельзя понять эмоции на его лице. Он мало слушает Розье, мысли сейчас в записке от игрушки, Амелия просит его прийти в класс с пианино. Она никогда сама не звала прежде. В разговор вмешивается Долохов: — Да ты зря переживаешь, девчонка так мила и хороша, что пусть хоть треской зовёт. — Ой, — шипит в ответ Розье, — ты так говоришь только потому, что сам вечно влезаешь в неприятности из-за этой чертовки! — Я бы конечно с тобой поспорил… — начал Антонин. — Все! — резко прервал их Том. — По поводу вашего желания прижать тех грязнокровок, завтра. Сегодня уже поздно, можем попасться на глаза завхозу, — он идет в сторону выхода, игнорируя Розье и предмет его негодования. Том пришел на место встречи. Амелия явно пришла раньше, потому что уже увлеченно играла знакомую мелодию. — Право слово, — замечает Том, — я думал, наша встреча сегодня будет в другом месте. — Ах, это, — вздыхает Амелия, — нет, mon cher, тебе нужно тренировать свой акцент. — С какой радости? — А я сказала Слизнорту, что ты споёшь у него на рождественской вечеринке. Том открыл рот и закрыл. Такого пассажа он не ожидал. — С ума сошла? — А что? Неприятно получать на сдачу свою же монету? — с улыбкой спросила Амелия, продолжая играть. — Бери листок, и начинай распеваться. Мамочке нужно чтобы маленький дьяволёнок звучал как ангел. Том был готов ее придушить. Но мёртвой от неё толку нет. Он взял сухие листки и наклонился к Амелии, чтобы прошептать ей на ушко: — Когда мы закончим здесь, я отведу тебя в одно место и заставлю пожалеть о каждом слове. — О, mon cher, жалеть о сказанном и сделанном мы будем оба, — с ухмылкой говорит Амелия, перебирая клавиши. *** В холодном и пронизывающем ветре проходит ноябрь, а затем в снегах утопает декабрь. Амелия все глубже погружается в свою меланхолию. Она не пишет дневников, но если бы вела, то наверняка бы написала, что рядом с Томом Реддлом ей не так грустно, несмотря на то, что он основная причина её стресса. *** В этом году гостей у Слизнорта много. Том пришел рано, Амелия спустится не раньше чем через двадцать минут, отчего Том оказывается втянут в светскую беседу с родственниками Блэками. Вальбурга сетует на то, что местные красавицы задали моду на маггловские наряды. — Это отвратительно! А Том думает, что такие дамы, как она и правда должны прятать себя за парадными мантиями, а вот нимфы, о которых она говорит, по его мнению, должны ходить голыми, им одежда ни к чему. Эти нимфы — Амелия с подружками, Том не запоминал их имён, он знал, что у них звонкий смех, они любят петь и танцевать. Том находил их обаятельными, даже не смотря на их любовь к маггловской моде: в них был дух 40–х во всем от укладки до маникюра. Ещё Том знал, что эти девочки считают его добропорядочным джентльменом, а значит, в случае чего, Амелия не побежит к ним плакаться, они ей просто не поверят, а остальных «друзей» он по чуть–чуть да выставил за дверь. Амелия спустилась к нему в чёрном платье, оно как будто было расшито звёздами, но куда важнее была ее прическа: она была так витиевато уложена, что издалека казалось, что у неё на голове рожки. Розье на это закатит глаза, а Амелия лишь оскалится ему в ответ. Через час с небольшим Амелия сидела за пианино, ее пальцы бегали по клавишам, играя знакомую только им двоим мелодию. Том Реддл стоял рядом с ней, он, может был бы и рад смотреть на собравшуюся толпу вокруг, но не хотел. Его взгляд был прикован к Амелии, к ее полуприкрытым глазам и ресницам. Амелия вступила: Loin très loin du monde Далеко очень далеко от мира, Où rien ne meurt jamais Где ничто никогда не умирает, J'ai fait ce long, Я совершаю это долгое, Ce doux voyage. Это приятное путешествие. Nos âmes se confondent Наши души смешиваются Aux neiges éternelles С вечными снегами, L'amour cachе А любовь скрывает Son vrai visage. Свое истинное лицо. Она бросает на него лукавый взгляд, и Том вступает: Oh viens, ne sois plus sage Приходи, не могу больше сдерживаться Après tout qu'importe Какое теперь имеет значение, Je sais la menace Что я знаю, почему Des amours mortes. Умерла любовь. Амелия подхватывает: Gardons l'innocence Мы храним невинность Et l'insouciance И беззаботность De nos jeux d'antan, troublants. Наших былых, волнующих игр. Вместе они поют припев: N'aie pas de regret Не испытывай сожалений, Fais moi confiance, et pense Доверься мне и думай A tous les no way О том, что вся эта безысходность L'indifference des sens Охлаждает чувства. N'aie pas des regret Не испытывай сожалений, Fais la promesse, tu sais que Пообещай мне это, ты ведь знаешь, L'hiver et l'automne n'ont pu s'aimer. Что зима и осень не могут любить друг друга. Сразу после припева вступает Том: Debout la tête ivre В пьяной голове Des rêves suspendus Прерванные мечты, Je bois, а nos amours infirmes. Я пью за нашу увядшую любовь. А затем и Амелия: Au vent que je devine В ветре, я угадываю Nos lèvres eperdues Наши отчаянные губы, S'offrent des noces Которые нас венчают Clandestines. Тайно. N'ouvre pas la porte Не открывай дверь, Tu sais le piège Ты знаешь, это ловушка De tous les remords Из сожалений, De l'anatheme Из проклятий. Второй куплет заканчивает Том: Je me fous des saisons Я схожу с ума от смены времен года Viens je t'emmene Я пришел, чтобы увезти тебя Lа, ou dorment ceux qui s'aiment. Туда, где спят те, кто любит друг друга. N'aie pas de regret… Не испытывай сожалений… *** Они поют последний припев вместе, подхватывая, и иногда даже перебивая друг друга. Песня звучит красиво и трогательно. Для Амелии она, как эпитафия на ее могиле. Но в тоже время её веселит, что Том так и не понял в чем тут соль, Дюма и не ждала, что Реддл найдет здесь скрытое послание, но все же… Даже после того, как он перевёл каждое слово. — Мерлин, Том! У тебя эмоциональный диапазон как у камня! — скажет Амелия Тому, а потом он ночью будет чуть более груб в их постельных играх. После поклонов, аплодисментов и одного выхода на бис (уже без Реддла), Амелия уступила инструмент другим девушкам. — Вышло очень мило, — скажет ей на ухо Дамблдор. — Возможно это самый интересный приём, что проводил Гораций. — Ах, профессор, думаю, просто все звёзды зажглись в один вечер. — Не знал, что Том говорит по-французски. Вы его учите? — Немного, но он не понимает о чем песня. — Может, языки не сильная его сторона. — Нет, вы не поняли, он не понимает о чем песня. — Хочешь поговорить об этом? — Да. *** Том краем глаза заметил, как подол платья Амелии мелькнул в дверях. Чертовка опять решила сбежать? Вежливо закончив разговор, Том отклонился и вышел из кабинета. В коридоре было прохладно, и он уже было направился к выходу из подземелья. Но сделав шаг, замер, услышав голоса. Речь была тихой, слова не разберешь, Том свернул в сторону приоткрытой двери класса. Аккуратно заглянув в щель, он увидел Амелию, которая быстро говорила по-французски с Дамблдором, который, так же на французском изъяснялся с ней. Том силился разобрать хоть слово, но не получалось. Оба были обеспокоены, но друг друга не перебивали. И лишь в конце разговора, Том пересилил в себе желание ворваться в кабинет и спросить, справедливое: «Какого черта?». Потому что Амелия взяла в свои руки руку Дамблдора, после чего сказала то, что Том смог перевести как «Всё будет хорошо». Том быстро вернулся на вечеринку, разрываемый вопросами и мыслями. А мысли у него были одна хуже другой. К его удивлению Амелия и Дамблдор вернулись в кабинет, и в их разговорах и жестах не было ничего подозрительного. Возможно, стоит прижать Амелию чуть позже, выведать, о чем это она там щебетала. Но увидев, как она стоит в компании Диппета, Слизнорта и Дамблдора, весело смеясь, внутри Реддла полыхнуло пламя. Он проскользнули к их компании, и подхватил Амелию под локоть. — Можно похитить тебя на минутку? — требовательно спросил Том. Но не успела Амелия ответить, как с другой стороны материализовалась ее подружка, такая же рыжая бестия, только выше. — Амелия, срочно, нужен аккомпанемент! — Прости, Том, чуть позже, — весело отвечает Амелия и следует за подругой. «Чуть позже» длится час, за это время Том Реддл знакомится с таким чувством как ревность. Вначале она играет для своей подружки Джессики, которая поет своим томным голосом какую–то джазовую песню. Потом играет для американского гостя, который подыгрывает на трубе и поёт. Потом ещё джаз, джаз, джаз… возможно, Том уже ненавидит эту музыку. Потом и саму Амелию уговаривают спеть, и она поет какую-то песню на французском. Вечер подходит к концу, быстро со всем прощаясь, Том подхватывает Амелию и говорит, что проводит её. Только это меньше всего напоминает прогулку парочки. Том буквально тащит Амелию за собой, зашвыривает в ближайший класс и закрывает за ними дверь. Взмах палочкой, они в запертой клетке. — О чем ты говорила с Дамблдором? — спрашивает Том. Амелия смотрит на него удивленно и немного растеряно. Потом набирает в грудь воздуха и выдаёт: — Зачем оно тебе? — её голос немного дрожит. — Не нравятся когда рядом с тем, что принадлежит мне, вьется кто–то. — Принадлежит? — Ты моя, — властно произносит он. — И не уходи от вопроса. Амелия смотрит на него оценивающе, как в их первый разговор. И Тома это приводит в ярость. Спустя год она все еще думает можно ли ему доверять?! Том подлетает к Амелии, чтобы схватить, но она ловко увернулась. Том выхватывает палочку, на случай если она попытается сбежать. Но Амелия стоит на месте и смотрит на него. В комнате висит тишина. — Говори правду, — приказывает Том. Амелия игнорирует его тон, тяжело вздыхает и опускается на стул. Том слабым эхом слышит её мысли. Вечер был очень утомительным. Ноги гудят, думать не охота, а тут еще он со своей… простите что? — Ты ревнуешь… — удивляется Амелия, а после продолжает. — Я дружна с профессором Дамблдором, это ни для кого не секрет. Да, мы очень часто в личных беседах говорим по-французски, потому что мне нравится мой язык. Я не могу открыть тебе предмет нашего разговора, потому что это не моя тайна. Но я знаю, что тебе на это плевать. Поэтому позволь мне сказать, что это разговор касался Гриндевальда. И прошу, пусть это не пойдет дальше тебя. — Почему он говорил с тобой о нем именно сейчас? — удивился Том, такого ответа он не ждал. — Потому что я умею слушать и хранить тайны, — устало отвечает она. — Их взгляды на мир слишком разные. Они оба сильные и искусные волшебники, их дуэль лишь вопрос времени. И, недавно, Гриндевальд пытался вызвать Дамблдора. Но профессор отказал. — Почему? — Он не видит смысла в насилии и силе. — Что за глупость?! Сила — это все. — Да, — грустно тянет Амелия, — с силой и правда можно сделать очень многое. Скрывать не буду, я сейчас ужасно напугана от того, что запрета в комнате с таким сильным колдуном как ты, Том. Но ты сильнее меня не только магически, но физически. Если ты захочешь сейчас причинить мне боль, то я не смогу тебе противостоять. И даже если ты сотворишь со мной все самое ужасное, буду ли я после думать, что Сила — высшая форма и единственно верный путь, буду ли желать тебе зла? Нет, потому что я уже верю в сострадание и любовь. И мне будет искренне больно не от унижения, а лишь от того, что ты выбрал путь, который причинил мне столько страданий. Том подходит к Амелии и тыльной стороной ладони проводит по ее щеке. — Я вижу, почему вы с Дамблдором подружились. Но от этого, не понимаю, почему ты со мной. — А это Том, превратности чувств, а может вселенская гармония. Я не знаю, почему ты мне нравишься, это одному Мерлину известно. У тебя чёрная душа, и ты этого никогда от меня не скрывал. Ты жаждешь величия, и явно нашёл тех, кто жаждет видеть великим тебя. Жажду ли этого я? Нет, — она тяжело вздыхает и прикрывает глаза. — Возможно, я проклинаю тот день, когда согласилась с тобой куда–то пойти. Но за этот год во мне что–то изменилось. Если мне понадобится стоять рядом с тобой, но от того, что ты делаешь, моя душа будет леденеть от ужаса, я не шелохнусь. Я приму это, может так, я смогу уберечь хотя бы тебя от самого себя, — она замолкает и открывает глаза, наблюдает за ним. Том устало присаживается на краешек парты рядом с Амелией, пытаясь осознать, что сейчас услышал. Он всегда знал, что глупой она не была, пустые люди его не интересовали. Но ее проницательность поразила его до ужаса. Он только делал первые шаги, а она уже поняла кто перед ней. Он только собирался ей рассказать, думал, что она сбежит. Но вот она здесь, смотрит на него своими сапфировыми глазами, которые полны печали и чего–то ещё, чего он не понимал. Амелия любила его. Но Тома до этого никто и никогда не любил. И он не понимал, чем любовь отличается от преданности и верности. Его компаньоны преданны и верны ему, но он никогда не видел в их глазах того, что видит сейчас. Значит, отличие все же есть. Для Тома любовь была очередным сложным уравнением, как на трансфигурации. Дамблдор знает, как его решить, но не скажет, будет дальше смотреть сквозь свои очки-половинки и загадочно улыбаться, пока Том страдает над своим пергаментом. Том достаёт палочку и делает взмах. — Если хочешь уйти, уходи и после я тебя не побеспокою. Амелия поднимается, но не уходит. Она лишь оборачивается и обнимает Тома. Он удивлен и неловко обнимает её в ответ. — Ты вроде умный парень, но иногда такой дурак бываешь, — шепчет Амелия. — Сама не лучше, — ворчит Том. — Как могла думать, что я причиню тебе вред? Том прижимает Амелию к себе, утыкается носом в ее висок. — Ты пахнешь розами, — шепчет он. — Я люблю лилии, — аккуратно напоминает она, чуть разворачивается и касается его губ.