Змей и Волк

I've got more wit, a better kiss, a hotter touch, a better fuck Я умнее, я лучше целуюсь, мои прикосновения жарче, я трахаюсь лучше, Than any boy you'll ever meet Чем любой другой, кого ты встретишь. Том Реддл был абсолютно равнодушен к городам и странам. К своим почти двадцати восьми годам он побывал во многих местах, и, никуда особо не хотел возвращаться. Даже к своей родной стране он не питал особых чувств. Но все же, в этом вопросе была одна оговорка: Хогвартс и ателье Амелии. Старинный замок был его домом, как по праву родства со Слизерином, так и потому что туда он хотел вернуться. Эти стены хранили в себе столько воспоминаний, столько невероятного. Не без пафоса, но там он родился во второй раз. Ателье стало ему вторым домом, ему нравилось возвращаться, там его ждали, там ему были рады. Там, как и в Хогвартсе, Том в полной мере ощущал слово «счастье», как и другие интересные чувства, что порой приводили его в смятение. И когда такие моменты наступали, рядом была мадемуазель Дюма, в рыжую макушку которой Том мог уткнуться. Свои чувства он назвал словами, которые понимал: привязанность, гордость, верность, собственничество. Пожалуй только ревность его раздражала, эти ощущения казались неестественными, и ему стоило многих усилий, чтобы эта волна случайно не снесла крошку Амелию, но не всегда это получалось. Конец лета 1954 ознаменовалась для Тома триумфальной победой над этим неприглядным чувством. Ну как победой, он получил слова, которые вспоминал в моменты ревности и осаживал сам себя с их помощью. И тем же летом, лишь раз, но он подумал, что Амелия стала бы прекрасным Пожирателем Смерти, больше таких мыслей Том себе не позволял. Но обо всем по порядку. *** В среду утром Том проснулся от легкого поцелуя. Ему не нравится, когда она уходит рано. Амелия знает об этом, и к его приезду, обычно, переносит многие дела. Проще делать так, чем пытаться объяснять Тому, почему его персона сейчас не на первом месте. Большая любовь тут тоже замешана, но это объяснять Реддлу еще сложнее. Но все же, бывали исключения. Вчера она предупредила, что ей надо съездить на склад тканей. Она была в черном брючном костюме, и уже водрузила на голову шляпку. Реддл бросил на нее взгляд. Если одета так, значит идет ругаться. — Я вернусь к обеду, — улыбается она, он закрывает глаза, просыпаться пока не хотелось. — В дом никого не пускай, а то вдруг придёт серый волк. Том мычит что-то в ответ и переворачивается на другой бок. Слышит стук каблучков. На первом этаже брякнул колокольчик, кто-то зашёл. Быстрый разговор на французском. Стук каблучков. Колокольчик брякнул. Замок скрипнул. Ушла. Реддл уснул. Люди говорят: «Зло не дремлет». Но Тому сейчас было на это плевать. Проснулся он через час, поднялся с кровати и бросил взгляд на свою сумку. В ней была пара книг, с которыми нужно ознакомиться, но настроения на них не было. Он открыл дверцы платяного шкафа. Иногда ему казалось, что Амелии просто нравится на него шить. Он стянул с вешалки чёрные брюки и белую рубашку со свободными рукавами, собранными у запястья. Одевшись, отправился на кухню, сделал себе кофе с молоком и решил пока почитать какую-нибудь книгу Амелии. С кружкой спустился на первый этаж, осмотрелся. Что-то было не так. Не проснулся еще. Он прошёл к книжной полке и принялся разглядывать корешки. Его взгляд упал на «Фауста» Гёте, но книга была на французском. Чуть подумав, он решил, что это будет неплохой практикой в его попытке освоить этот язык, он потянул книгу за корешок. Прошёл к дивану, сел, закинул ноги на кофейный столик, но тут же их опустил и поднялся. Кинул книгу на диван, сжал ручку кружки, понял, что его смутило. На стойке, за которой Амелия обслуживала клиентов, стоит корзинка с цветами. Он бросил взгляд на комод. Его цветы были на месте. Да и сам букет был составлен правильно: розы, лилии, и ещё каких-то цветов и веток туда доставили для композиции. Букет на стойке был неправильным, в корзинке, да и лилий там не было. Том шумно выдохнул. Кажется Пьер живет последний день. Реддл поставил кружку на столик и медленно подошел к стойке. В букете белела записка. Он без стеснения ее взял. Знаний языка хватило, чтобы перевести, и он с отвращением бросил ее обратно. — Пожалуй на сегодня упражнений мне хватит, — прошептал он букету, как будто то мог его услышать и ответить. Какой-то месье, с именем Жерар, осмелился ждать Амелию к ужину в ресторане. Его Амелию! Фамилии нет, значит этого кренделя она знает. Том шумно выдохнул и уперся руками в бока. Убить всех Жераров в Париже до обеда он точно не успеет. Значит нужно дождаться Амелию, и он будет великодушен, и даст ей возможность объясниться. Он отправился к дивану, но на полу пути развернулся. Поставил корзинку за стойку, чтобы не раздражала и всё-таки вернулся к книге. Читать не выходило. Он и так с трудом разбирал эти слова, а сейчас они казались просто каракулями пятилетнего ребенка. В дверь постучали. Том откинулся на спинку и выглянул в окно, там маячил круглый француз с букетом. Может он прольет свет на корзинку и ее отправителя? Реддл быстро подошёл к двери и распахнул ее. — Господин! — вздрогнув, выпалил Пьер. — Цветочник. — А мадемуазель?.. — Ушла по делам. — Вы не против, если я поменяю букет? — осторожно спросил он. — Который оформил я? Не вижу причин препятствовать, — Том отошёл и пропустил мужчину, после захлопнул дверь и остался стоять у неё. Он наблюдал, как цветочник подходит к комоду, взмахивает палочкой, прошлый букет исчезает и он водружает новый, поправляет его, оборачивается, но шаг сделать боится. — Скажи мне, Пьер, — мягко начинает Реддл, — ты носишь Амелии цветы от других мужчин? — Что вы?! — тут же запротестовал цветочник. Том выхватил палочку, взмахнул ей, из-за стойки выплыла злополучная корзина и опустилась на прежнее место. Образ Господина, да еще и с волшебной палочкой в руках, скорее всего подарит Пьеру пару ночных кошмаров. — Ты это принес? — холодно спросил Реддл. — Нет! — тут же крикнул Пьер, но, совладав с собой, уже спокойней произнес. — Да, иногда, ко мне приходят мужчины и просят оформить букет на имя мадемуазель Амелии, но я им отказываю! Говорю, что я уже ношу ей цветы от одного господина, и он будет ох как не рад, если я предам его чувства! Я на вашей стороне! Том вскинул бровь. — И почему же ты так говоришь? — интересуется он. — Я вас боюсь, — признаётся Пьер. — Но если отбросить это, то для меня честь помогать вам в этом вопросе, мы с супругой находим такой жест крайне чувственным. — Ты рассказал жене обо мне? — Я не называл вашего имени! Но сказал супруге, что с вами не стоит спорить. — А ты далеко не дурак, — хмыкает Том и делает шаг, отступая от двери, Пьер осторожно бредет к выходу, но Реддл его останавливает, взмахивает палочкой и в его руки со второго этажа приплывет небольшой мешочек. — Возьми. — Что вы, господин, — неловко протестует Пьер. — Это плата за твою верность и находчивость, — холодно отвечает Том. — Благодарю, — спорить с ним он боится. — Кстати, а ты не знаешь, кто здесь ТАК оформляет букеты? — Самоубийца, — тихо шепчет Пьер, бросая взгляд на корзинку. — Точно подмечено, — хитро улыбается Реддл, — но мне нужно имя. — Стефани в конце улицы любит оформлять таким образом, — тут же рапортует Пьер, но потом добавляет. — Вы же ничего с ней не сделаете? — Зависит от ее ответов. — Так могут делать и в других магазинах, — продолжает Пьер, в надежде что не накликал беду на коллегу. — Но о них я ничего не знаю, господин. Том бросает взгляд на часы. — Иди, — приказывает он. — Хорошего дня, — Пьера дважды просить не надо, он быстро удаляется, а Том закрывает дверь. Скоро должна придти Амелия, и сейчас он пытается решить, хватит ли терпения ее дождаться, или все же сходить до того магазина, и сделать на одну цветочную лавку на Монмартре меньше? Темный Лорд не любит ждать. Том отправился на второй этаж, чтобы накинуть плащ и надеть ботинки вместо тапочек. *** Жизнь Стефани и совесть Пьера в тот день спасла привычка Амелии для споров надевать костюм. Когда она звонко стуча каблучками вошла на склад и хозяин ее увидел, то все вопросы и претензии были разобраны с такой скоростью, что последняя спортивная метла позавидует. Когда Том спустился на первый этаж, то встретил Амелию. Она уже успела снять шляпку, оставить ее на кофейном столике, и стояла рядом с комодом, рассматривая букет. Она искоса глянула на Тома. — Если ты за булочкам, — начала Амелия, поворачиваясь к нему и рассматривая его наряд, — то я хочу с клубничным джемом. — Я не за ними. — Ты пустил Пьера, — она указала на цветы и прошла к дивану. — Он меня знает и боится, — отмахнулся Том. — Если ты не за булочками, то куда? — спрашивает она, усаживаясь и беря в руки его кружку с кофе. — К другому цветочнику, — Том встал напротив нее. — Мне нравятся букеты Пьера, — легко отвечает Амелия. — Я хотел узнать по поводу другого. Глаза Амелии резко расширились, она соскочила с места и побежала к корзинке. — Совсем забыла, — причитает она, — даже не глянула от кого! Том подошел к ней со спины и прижал к себе. Амелия извлекла записку и, быстро ее прочитав, спросила: — Ты ее понял? — Да. — Ты делаешь успехи, — с ноткой гордости произнесла она. — Но прошу, не разноси Монмартр, я отвечу на все твои вопросы. — Кто этот человек? — Я шила ему, — ответила Амелия и бросила записку в цветы, — пару раз. Знаешь как бывает, похихикали и хватит. В последний раз он звал меня ужинать, но я сказала, что не ем после шести. — Да? И больше ничего? Мне кажется твой отказ был не очень решительным. — Если ты думаешь, — сурово начала Амелия, — что в твое отсутствие я ем за счет клиентов, то побереги пыл для спальни. Работа это работа. Личная жизнь это личная жизнь. — Но он прислал цветы. — И это значит только то, что теперь я ушью ему брюки так, что они будут жать в промежности. Амелия аккуратно высвободилась из объятий Тома, обошла стойку и взглянула на него через плечо. Том дернул застежку, снял плащ и положил его на стул. Подошёл к ней, заглянул в ее глаза. Она гордо вскинула голову. — Не думал, что мне придётся учить такую взрослую девочку, — прошептал он, — правильно говорить мужчинам «нет». — А что мне отвечать? — хмыкает Амелия. — Что у меня есть безумный любовник, обивающий мой порог раз в полгода. Кстати да, он убийца и темный колдун, поэтому я не рекомендую с ним связываться. — Да, такой ответ вполне приемлем. Против правды идти сложно. — Дурак? — серьезно спросила Амелия. — После такого кто-нибудь точно так расстроится, что донесет. Жандармов тут ни мне ни тебе не надо. — Ты умная, придумаешь что-нибудь, — говорит он, наклоняясь к ней. — Ты поумнее меня будешь, — сердится она. Том с хитрой улыбкой подхватил Амелию за талию и усадил на стойку. Развел ее ноги и встал между них. Приблизился и прошептал ей на ухо: — Тогда отвечай, что у тебя уже есть повелитель. Он отстраняется и смотрит в ее глаза, которые недобро блеснули. Амелия хватает Тома за ворот рубашки и тянет на себя. — Повелителем, пусть тебя твои шестерки зовут, — рычит Амелия, — а для меня ты Том Реддл. Том распахивает глаза, они полны удивления и горят красным. А Амелия лишь впивается в его губы. Целует его по-хозяйски. Он дергает ее пиджак, а затем рубашку. Пуговки полетели на пол. Сжимает ее талию, сильно, но ровно настолько чтобы она простонала. Впивается в ее шею. — Ты — проклятье, — шепчет Том, но Амелия лишь заливисто смеётся и запускает руки в его волосы, прижимает ближе. В дверь стучат. Реддл рычит. О… он определенно сегодня убьёт. Отстраняется и оборачивается. Выругался. Эту тварь на пороге не так-то просто убить. Широким шагом он подходит к двери и распахивает ее. — Клара, какого х… в смысле, чем обязаны твоему визиту? Вейла заглядывает через его плечо, и видит, как сидящая на стойке Амелия, закидывает ногу на ногу и запахивает пиджак. — Помешала? — спрашивает она Тома, ее взгляд проходится по его ширинке. — Помешала, — недовольно отвечает Реддл. — Ну тогда, что перья гиппогрифу щипать? Я зайду, — Клара отодвинула Тома и, радостно раскинув руки, протянула. — Амелия! В пакете, который вейла сжимала в руке, что-то брякнуло. — Так, для начала мне надо переодеться, — улыбается Амелия и примеряется, чтобы спрыгнуть. Том замечает, как Клара дернулась в её сторону, чтобы помочь. Но черта с два он позволит этой чертовке коснуться его женщины. Он как-то подозрительно быстро оказался рядом, подхватил Амелию и поставил ее на землю. — Merci mon cher, — нежно шепчет Амелия и удаляется в спальню. — Фу, как грубо, ваше темнейшество, — говорит Клара и показывает ему только что поднятую с пола маленькую пуговку. — Думаю мне хватит способностей вернуть все как было, — холодно отвечает Том. — Зачем пришла? — Расплатится за наряды, — отвечает Клара, затем ее взгляд падает на корзинку, она смотрит на комод и хмыкает. — Из-за них этот сыр-бор? — она выхватывает из цветов записку. Читает, ее брови приподнимаются. — Ты его знаешь? — деловито интересуется Том. — Знаю, — Клара рвет бумажку, обрывки тлеют в ее руках, — но тебе не скажу. То что он дурак и с первого раза не понимает, не повод его убивать. — От чего же? — спрашивает Том, наблюдая как вейла идет с пакетом к кофейному столику. — Одним дураком меньше. — Может тогда с себя начнешь? — Клара извлекает из пакета виноград и шампанское. — Хотя я не понимаю, — она идёт к тумбочке с бокалами, — почему такой мужчина как ты переживает о… — три бокала звякнули в ее руках, — переживает о любом другом мужчине. — Это сейчас была законченная мысль и мне стоит принять ее как комплимент, — интересуется Том и устраивается на диване, — или ты брякнешь что-то такое, после чего мне захочется вновь открыть книгу «1000 и 1 способ убить вейлу»? — Амелия не давала тебе повод для ревности, — говорит Клара и садится в кресло напротив него, — в отличие от тебя. — О… — тянет Том, — придётся начать с четырнадцатой главы, потому что первые тринадцать на тебе не сработали. Не знал, что вы обсуждаете такие вещи. — Она мне ничего не говорила, — Клара ставит бокалы на стол и расслабленно откидывается в кресле. — Просто когда ты приперся, я думала справадить тебя к куртизанкам. Каково же было мое удивление, когда в одном борделе тебе опознали и рассказали мне такие интригующие истории. Тому не нравилось, что Клара так или иначе появляется в их отношениях. Как будто мамочка. Только не до конца понятно чья именно. — Должна перед тобой извиниться за те мои слова, — тяжело вздыхает она, лицо ее скривилось, как будто она лизнула лимон, — у тебя и правда не только в штанах зудело. — А я тебе говорил, — холодно отвечает Том. — Я заберу цветы, и поговорю с ним. Но ответь мне вот на какой вопрос: ты пробовал это с ней обсудить? Нормально, а не как ты обычно делаешь. — Ты не достаточно хорошо меня знаешь, чтобы ставить слова «делать» и «обычно» в одно предложение. — Мы несколько раз пытались убить друг друга, — подмечает Клара и тянется к винограду, — друзьями это нас конечно не делает, но явно создаёт между нами какие-то другие интригующие узы. Том взглянул на нее. Клара была беспрекословно красива, как и другие вейлы, он сам не до конца понимал, почему чары этих существ на него не действуют, хотя именно Клара в прошлом ему объясняла. Во всяком случае, Том был этому рад, это позволяло видеть ему истинные лица этих существ. С лестницы раздался стук каблучков. Амелия спустилась к ним в голубом платье. Тому нравился этот простой фасон, спадающая по бедрам ткань до самого пола, глубокое декольте. — По какому поводу шампанское? — интересуется она и садится рядом с Реддлом. — Я наконец-то покрою свой долг, — с довольной улыбкой отвечает Клара. — Охмурила очередного месье? — спрашивает Том, и бросает взгляд на часы. — А не рановато? — Шампанское по утрам пьют либо аристократы, либо дегенераты, — нараспев произносит Клара, — и, вашему темнейшеству, надо сейчас решить, на чьей ты стороне. — Ты видно считаешь себя аристократом? — со смешком спрашивает Том, и берет в руки бутылку. Можно открыть магией, но он знает, что если сделать это вручную, то девицы расплывутся в такой сладкой улыбке, что он не смеет себе отказать. — Я общаюсь с тобой, — весело отвечает Клара, — я определенно дегенерат. Приятный хлопок, легкий дымок, янтарная жидкость разливается по бокалам. — Кстати, — начинает Клара, обращаясь к Амелии, — мы с Аннет думали забежать к тебе сегодня вечерком и сыграть в покер. — Должен приехать мой друг, — отвечает Том. — О! У тебя есть друзья помимо нас? — вздергивает брови вейла. — Представь, — холодно отвечает Том, и салютует ей бокалом. — Расскажи мне о нем? — ухмыляется Клара. — Это Антонин Долохов, — быстро отвечает Амелия. — А! Долохов, — удивляется Клара, — ваш школьный друг. Я думаю мы его не смутим. Клара принимается рассказывать о своем новом кавалере, затем, допив шампанское, она говорит, что они придут после семи, забирает корзину с цветами и удаляется. — На чем мы остановились? — спрашивает Том, вертя в руках пустой бокал. — Ты залез ко мне в бюстгальтер, — со смехом отвечает Амелия. Реддл бросил на нее оценивающий взгляд. — Мы определенно к этому вернемся, — ухмыляется он и ставит бокал на столик, — но я имел ввиду наш разговор. — Ох, думаешь я помню? — хмыкает она и откидывается на спинку дивана. — Я не понимаю почему ты ревнуешь? — смотрит на него. — Конечно, мужчины обращают на меня внимание. Но я их отшиваю. Да, кто-то бывает настойчив, но прости, это не Хогвартс, тут нет Долохова, который зажимает несостоявшегося кавалера в темном углу. — Он тебе говорил об этом? — удивился Том. — Сама догадалась, — вздохнула Амелия. — У меня не было ни других мужчин, ни других любовников, даже тогда, когда я не знала, где ты и что с тобой. Ты наверно думаешь, это от того, что я ждала увидеть тебя на пороге и таким способом предотвратила случайные жертвы. — Была такая мысль. — Я ждала тебя, — тихо призналась Амелия и прижалась к нему. — По той встрече так не скажешь, — хмыкает Том, и обнимает ее в ответ. — Конечно, я сердилась, — вздыхает и кладёт свою руку ему на грудь. — Ох, кто-то может сейчас придёт в ужас от моих слов, но мне плевать. Ты задал слишком высокую планку, mon cher. Ты лучший мужчина. И уж прости, если человек не так умен как ты, не дьявол в обличии ангела, то заинтересовать меня у него не выйдет. — Розье как-то раз сказал, что ты суккуб. Амелия слегка отстраняется и смотрит Тому в глаза. — Он говорил мне это, — спокойно замечает она, — и, возможно, впервые в жизни был прав. Я верна и предана тебе. Не твоим взглядам или же мыслям. Я верна тебе, как человеку. И даже если мое ателье усыпят цветами, а выйдя на улицу мне придётся идти по мужчинам, я ни на секунду не усомнюсь. Я выбрала тебя, Том. Реддл вздохнул и заглянул в этот океан. Амелия так серьезна. Кажется, попытаешься оспорить ее слова, а она в ответ стукнет. — Нет, ты не проклятье, — тихо шепчет Том, проводя по губам Амелии большим пальцем, — ты дар. Его поцелуй на удивление мягкий и тёплый. Но лишь на пару секунд. Он быстро становится властным и страстным. Определено пора вернуться к тому, на чем их прервали. *** В ближайший Новый год, Том дарит Амелии кольцо. Она ошарашено смотрит сначала на предмет, потом бросает взгляд исподлобья на Реддла. И он решает утончить: — Это ни к чему не обязывает. Я подумал… — Амелия вздернула бровь, и он внес корректировку. — Антонин подумал вместо меня, что подобный предмет будет отваживать ухажеров лучше любых слов. — Кольцо с трупа? — спрашивает Амелия, пристально рассматривая предмет на ладони мужчины. — И да и нет. — Нужны подробности. — Это кольцо бабки Долохова. Он сказал, что она бы гордилась тем, что оно на твоём пальце, — Том оценивающе на нее взглянул и продолжил. — Я хочу, чтобы ты его носила. И если сейчас откажешь, я надену силой и ты его никогда не снимешь, — свою угрозу, на удивление, он произнес мягко. — Ой, вот давай без этого, — вздыхает Амелия и берет в руку серебряное колечко с рубином. — Такой же символ, — замечает Том, — был на моем перстне Мракса. Амелия надевает кольцо на безымянный палец левой руки. Рассматривает и поджимает губы. Треугольник, круг, линия. — Это древний символ одной британской семьи, — говорит она, рассматривая руку. — Спасибо за подарок, очень мило, — она улыбается. Том выдыхает и садится на диван. — Тебе и правда нравится? — спрашивает он. — Да, — просто отвечает она и прижимается к нему.