Змей и Волк

Hey, Satan paid my dues, Эй, сатана, прими оплату за мои долги, Playing in a rocking band. Играю в рок-группе. Hey Momma, look at me. Эй, мамочка, посмотри на меня. I'm on my way to the promised land. Я на пути к земле обетованной. I'm on the highway to hell, Я на шоссе в ад. And I'm going down, all the way down И я проеду, проеду весь путь до конца. В августе Том Реддл появляется на пороге ателье вместе с Долоховым. — Пока я здесь, хочу чтобы Антонин стал ее крестным, — говорит Том. Он подходит к корзинке и извлекает девочку оттуда, держит на вытянутых руках, рассматривает. Долохов стоит рядом, умиляется. — Пока не понятно, на кого она похожа, — нежно замечает Антонин. — Пока на фасоль похожа, — говорит Том и отдаёт ребёнка в руки Амелии, которая кладет девочку обратно. — Мерлин, Том! Ты же не в таком виде пойдёшь?! — спрашивает Амелия, стоя у выхода. — Ах, да, — вспоминает Том, подходит к зеркалу и взмахивает палочкой. Его вид меняется, он становится больше похож на того Тома Реддла, каким он был когда-то, а не Лорда Волдеморта, которого уже знают все. — Заклятие продержится часа три, мы успеем? — Да. И они уходят, оставляя Долохова одного. *** Во французском Министерстве магии их проводили в небольшой кабинет. Юный месье, протягивает Тому карточку и быстро говорит. — Он просит тебя, — начинает переводить Амелия, — заполнить графы, полное имя, а также имена твоих родителей. Там под каждым именем нужно поставить галочку, им нужно знать волшебники они, магглы, или же иные создания. Также не забудь указать свое гражданство. Том вздыхает и берет в руки перо. — Отца обязательно указывать? Амелия уточняет этот вопрос у сотрудника министерства. — Он говорит, если они были обвенчаны, то да. Если нет, то можно не писать. — Если бы я знал ответ на этот вопрос, — ворчит Том, и нехотя пишет «Том Реддл-старший», ставит галочку в графе «маггл». Амелия же заполняет карточку Лизы. Сотрудник министерства тепло улыбается, принимает бумаги, и раскладывает огромный свиток на столе перед Дюма и Реддлом. Что-то говорит и уходит. — Ему нужно кое-что проверить, и он вернется, — говорит Амелия, но Том уже принялся изучать внушительное семейное древо. Семья Амелии была очень древней, Реддл находит в самом начале египетские и греческие имена, но судя по всему, до VI века фамилии у них не было. А вот после, ко всем именам было добавлено еще одно слово «Ришелье». И с этого момента, семья становилась все больше и больше. Ветви были раскинуты, но в конце XVII века, почти все они резко оборвались. Лишь одна линия дожила до XX века, но их фамилия уже триста лет «Дюма». Том ведет пальцем по этой ветви и находит то, что искал. Две сестры Адель и Дороте. Первая вышла замуж за Кристиана Дюма, а вот вторая. — Вульфрик Дамблдор, — тихо произнес Реддл и взглянул на Амелию. Она неловко улыбнулась. — Знаешь, что интересно, — начал Том, — когда я искал в родословной Дамблдоров, то не встретил там ни одну из этих фамилий. — Ой там такая смешная история вышла, — беззаботно начала Амелия, — Дороте родилась вейлой, и когда переехала в Британию к супругу, то министерский работник был ей так очарован, что вписал под фамилией мужа, — она легко рассмеялась, но затем, взглянув на Тома, строго произнесла. — Что зыркаешь на меня своим злым взглядом? Знаешь какая это была головная боль для попечительского совета, когда искали куда меня пристроить? — А, — язвительно начинает Том, — я еще и виноват. А не ты, что столько лет меня обманывала. — Вообще-то нет, — отмахнулась Амелия, корча рожицы проснувшейся дочке. — Ты спрашивал, что связывает меня с Дамблдором, и я сказала, что он друг моего дяди. А ты разве, когда штудировал родословную, не обратил внимания, что их двое. Том открыл рот, но тут же закрыл. Его глаза распахнулись в удивлении. Он так привык думать, что все Дамблдоры это Альбус, что даже не обратил внимания на то, есть ли у него братья и сестры. — С таким уровнем коварства и хитрости, ты должна была учится в Слизерине, — смеется Том. — У вас нет монополии на хитрость, — лукаво улыбается Амелия. Том подходит к Амелии, наклоняется и шепчет ей на ухо: — Но я все равно накажу тебя, дорогая. — Тем что бросишь меня одну с ребенком? — тяжело вздохнув, спросила она, и чуть обернулась, чтобы увидеть его лицо. Реддл скривился от этих слов. — Нет, как я обычно это делаю, — ответил он, и спрятал руки в карманы брюк. — Надеюсь, — выдыхает Амелия, — ваше темнейшество будет великодушен, — она гордо вскидывает голову. Том смотрит на ее на секунду вскидывает брови и хищно ухмыляется. Амелия вздрагивает. — Так… — улыбается она, но ее прерывает вернувшийся министерский работник. Месье стучит палочкой по свитку на столе и в самом низу имя «Амелия Мэрион Дюма» пунктирная линия связывает с именем «Том Марволо Реддл», а уже от них спускается тонкая лоза к облачку «Елизавета Меропа Дюма». — Смотри-ка, — обращает внимание Амелия, — твои родители были обвенчаны. Меропу и Тома-старшего связывает двойная линия. — Ну, а мы с тобой — нет, — замечает Том. — По мне так, это доказывает, что не в венчании счастье. Месье что-то быстро говорит, протягивает Амелии свидетельство, и их странная семья покидает Французское министерство магии. *** Когда они возвращаются, Долохов выдыхает. Антонин принимает малютку из рук Амелии и садится на диван. Том взмахивает палочкой и принимает прежний вид. Амелия закрывает дверь на ключ. — Как все прошло? — осторожно интересуется Долохов. — Ну, — начинает Том, наблюдая как Амелия снимает шляпку и идет к графину с водой, — все эти шестнадцать лет я тискал названную племянницу Альбуса Дамблдора. — Шутишь? — удивляется Долохов, и извлекает Лизу-Лизу из корзинки. — Ничуть, — отзывается Том. — Так-то не шестнадцать лет, mon cher, — поправляет его Амелия, наливая воду в стакан, — а десять. — От чего же? — интересуется Том и опускается на диван. — Шесть лет вычти, — отвечает Амелия и наливает еще один стакан. — О… — тянет Том, — все эти шесть лет душой я был с тобой, дорогая. — Ага, — язвит Амелия и подходит к нему со стаканом, — а членом ты был в проститутках. — Отравлен? — со смешком спрашивает он. — Хотела бы отравить, давно бы это сделала, — ухмыляется она и идет к комоду. Том залпом выпивает стакан, ставит его на кофейный столик, и из рук Долохова берет ребенка, смотрит ей в глаза. Лиза-Лиза лишь улыбается ему в ответ. Глаза начали темнеть, значит не голубые, а карие. — Здравствуй, Лиза-Лиза, — говорит Том и прижимает дочку к себе. На пару мгновений воцарилась тишина, которую нарушил Том: — Что ещё за Ришелье? Амелия снимала украшения и убирала их в старую стеклянную шкатулку. Казалась, она спокойна, но плечи ее дернулись. — Просто наша старая фамилия, — спокойно говорит она. — Но они все умерли, — замечает Том, наблюдая как Лиза-Лиза тянет к нему ручки, — и осталась только твоя линия. — Инквизиция не щадила нашу семью, — сухо произнесла Амелия, — как и волшебники. Том удивленно взглянул на Амелию, она повернулась к нему. Она была такой печальной. — Как такое возможно? — поразился Том. — Этой истории у меня нет. Как ты можешь заметить, mon cher, — тяжело вздохнула она, — я не Ришелье, я — Дюма. Так что могу рассказать тебе историю, как четыре авантюриста трепали нервы одному кардиналу. Хочешь? — Нет, спасибо, — тихо отзывается Том и вцепился взглядом в Лизу-Лизу. — Это я уже прочитал у твоего тезки. Может Тому показалось, но глаза Лизы-Лиза только что на мгновение стали красными. *** На следующий день делегация из шести человек направилась в одну небольшую маггловскую часовню. — А у его темнейшества кожа не слезет, если он туда зайдет? — еще на улице спрашивает Клара. — Вот поэтому ты и не крестная, — язвительно отвечает ей Том, натягивая капюшон на глаза. На роль крестной мамы была выбрана Аннет. Белокурая вейла в кружевном платье довольно улыбалась, прижимая к себе Лизи, как она ее звала. Ее желтые, почти золотые глаза с нежностью смотрели то на девочку, то на Долохова. Казалось Аннет сияла ярче солнца. Клара же наоборот выглядела недовольной. Свои зеленые глаза она спрятала за огромными черными очками, ее тело окутал голубой шифон полностью закрытого платья, а голову украшала шляпа с огромными полями. — А шляпы нормального размера не было? — поинтересовался Том, в ответ получив неприличный жест. Из дверей показалась Амелия и махнула им рукой. Священника-маггла компания нисколько не смутила, все его внимание было сконцентрировано на Аннет. Крестины прошли спокойно, если не считать того, что Долохов трижды щелкал пальцами у носа пастыря, чтобы вернуть его к ведению церемонии. Когда они вышли на улицу, Антонин нежно произнес: — Я его убью. — Ты хочешь убить священника? — поразилась Клара. — Он так пялился на Аннет, что я обязан это сделать, как честный мужчина, — возмутился Долохов. — Mon amur, — щебечет Аннет, ее взгляд меняется, словно солнце спряталось за тучей, — я не позволю тебе убить пасты’гя. Антонин взглянул на Тома. — Oh mon cher, — строго начала Амелия, — ты знаешь, что будет, если попытаешься ему помочь. — Вставай в очередь, дорогая, — ухмыляется Том, — я еще с твоими проказами не разобрался. *** Долохов уезжает через пару дней, оставляя Тома и Амелию вдвоем наедине с ребенком. Днём Лиза не очень капризная, много спит, но как на город спускалась ночь в ателье на Монмартре начинаются концерты. Лиза плакала громко и звонко. В основном к ней вставала Амелия, но один раз к малютке пошел Том. Правда после его громкого вопроса: «Да чего же ты хочешь, Лиза-Лиза?», Амелия встала и пошла их выручать. Днем от горе-отца толку было больше. Амелия спокойно хлопотала по работе на первом этаже, а вот Том проводил время в детской, под нее переделали комнату между первым и вторым этажом. Когда-то давно, Амелия рассказывала ему сказки, его же сказки не увлекают. Он читает Лизе-Лизе «Дракулу» Брэма Стокера и «Фауста» Гете на английском. Пару раз засыпал с ней на руках, сидя в кресле. А еще он следил за глазами Лизы-Лизы. Но после того раза, красного в них не было. Может тогда показалось? На пятый день в Париже, уже после закрытия ателье, Том уложил Лизу-Лизу спать, а сам спустился на первый этаж. Амелия была у раскройного стола, облокотилась, практически легла на него, тянулась за линейкой. Том вздохнул и взглянул на кофейный столик, опять оставила палочку там. Он тихо подошел к ней со спины. Комнату наполнил звук шлепка и стон Амелии, которая тут же выпрямилась и потерла правую ягодицу. — Больновато, — замечает она. — Твой стон говорит об обратном, — замечает он и прижимает ее к себе. — Мы не разобрали один вопрос. Только и делаем, что подшучиваем друг над другом, а я все же хотел бы перейти к сути. Амелия аккуратно разворачивается и, уперевшись руками в край столешницы, гордо вскидывает голову. — Против ничего не имею, — ухмыляется она. — Но предложила бы перенести взыскание на более подходящее время. — Это какое? — вскинул бровь Том. — Ну, когда Лизи будет спать ночью, — обреченно вздыхает Амелия. — А то ты меня свяжешь, привяжешь, а тут детский плач… это развязывать, потом снова связывать… весь накал собьем, — она немного морщит носик. — И что ты предлагаешь? — он выдохнул, ее замечание было резонным. — Ну мы могли бы по-быстрому, — начала она, — как в тот раз в классе трансфигурации. Повисла тишина, Том и Амелия стояли, погрузившись в свои мысли. Да, то приключение было интересным, вроде бы это был конец сентября в 1944. Но в свете последних новостей это воспоминание заиграло новыми красками. — Мерлин! Мы занимались сексом в классе трансфигурации! — в ужасе выдала Амелия. — Господи! Мы занимались сексом в классе трансфигурации! — с восторгом выдал Том, а затем спросил. — Почему ты меня не остановила? — Ты как-нибудь сам себя попробуй остановить, а потом расскажи мне как это делается, — проворчала Амелия. — Ну ты могла бы сказать, чей это кабинет, — коварно улыбнулся Том. — Ты бы тогда не торопился, — хмыкнула Амелия. — Твоя правда, — кивнул Том, и, подхватив Амелию за талию, усадил на стол. Его рука сжала ее горло, она простонала. Выставила руки назад, чтобы не упасть, он дернул подол ее платья вверх. — Ты — яд, mon cher, — томно шепчет Амелия. — Видно, жизненно важный, — спокойно замечает Том, запуская руку под юбку. — Я отравлена тобой, — тихо стонет Амелия. — Ну, ты не выглядишь несчастной, — с легким смешком замечает Том, и, отпуская горло Амелии, утыкается носом в ее щеку. — А я не говорила, что несчастна, — шепчет она ему на ухо. Лиза-Лиза их и правда потревожит, но через пять минут после того, как они закончат. Том уедет третьего сентября. Правда перед отъездом, наедине, он просит Клару присматривать за девочками в его отсутствие. Вейла расплылась в коварной улыбке, Том был уверен, что сейчас она съязвит. Но нет, она произнесла: — Впервые, ты сказал мне что-то дельное, мальчик с фотографии. *** В день перед Рождеством в поместье одного благородного человека Том спрашивает Долохова, поедет ли тот с ним. Антонин кивает, уже предвкушая небольшой отпуск, а замет подмечает: — Надо купить подарки девочкам. Особенно Тыковке, это ее первое Рождество. — Ей пол года, — саркастично замечает Том, — у неё сейчас мозг как у флоббер червя. Она этого не вспомнит. — Но на память останется. Как думаешь, что ей нравится? — В ее возрасте ей нравится мамина грудь, — вздхыает Том, и опускает взгляд на пергамент перед ним. — И замечу, что мне тоже. Долохов смеётся. Но успевает купить подарки перед поездкой. — Плюшевая змея, серьезно? — спрашивает Амелия, наблюдая как Лиза-Лиза смеётся, сжимая игрушку. — Это он, — Том указывает на Долохова. — Ей нравится, — разводит руками Антонин, умиляясь малютке. Их странная компания слушает джаз и пьет вино. Наступил 1961 год.