Змей и Волк

I'm crazy flowing over with ideas Я схожу с ума от мыслей, что переполняют меня, — A thousand ways to woo a lover so sincere Есть тысячи способов добиться сердца своего любимого. Love and hate what a beautiful combination Любовь и ненависть — какое прекрасное сочетание! Sending shivers up and down my spine Это то, от чего дрожь пробегает по моему позвоночнику. Когда Лизе исполнилось семь лет, Том рассказывает про свою семью. Девочка ещё маленькая, впечатлительная. Рассказы о Салазаре Слизерине вызывают у нее восторг. А Амелию поражает то, что Том избегает таких пассажей как: грязнокровка, чистая кровь, благороднейший и древнейший род. Правда, когда Том пытается втянуть Амелию в этот разговор, она лишь отмахивается и говорит: «Лизи еще мала для этих баек из склепа». — А я уже вырос для этих историй, — оживился Том. — В конце все умерли, — отчеканила Амелия, — крайне тривиальная история. В новый 1968 год Лиза-Лиза показывает Тому двух кукол, что подарили ей дедушки. А в глаза Тома застывает вопрос: «Что ещё за дедушки, если родные померли?». — Я зову их дядями, она дедушками. Ты сам видел это семейное древо, можно их хоть «столом» звать, смысла больше не станет, — смеется Амелия. Реддл лишь кривит лицо на это. Долохов дарит крестнице ее первую гитару. Акустическую. Лиза-Лиза в восторге, она освоила пианино, но оно ее особо не впечатляло. Хотя всякий раз к приезду Тома она учила новую мелодию. Амелия учит Лизу-Лизу писать по–французски, Том — по–английски. Во время летних поездок к океану Амелия говорит Дамблдору, что Том Реддл, конечно, сомнительный человек, но из него вышел хороший отец, пусть и на пару недель в году. Альбус задает вопрос, который Амелия ждала от него. Альбус интересуется у нее, не хочет ли она отдать девочку в «Хогвартс». Амелия отказывается. Она никому не говорит, но она боится того, что Лиза-Лиза окажется в Слизерине и ее сломают, не факультет, а люди учащиеся там. В сентябре этот вопрос звучит вновь, но уже от Тома. Он хочет, чтобы Лиза-Лиза отправилась в Британию. И впервые в жизни, Амелия, расплывшись в коварной улыбке, ему говорит: — А это что? Пустой безымянный пальчик. Пока пальчик пустой не вижу смысла разводить эти споры. Том смеётся, а потом коварно улыбается: — Я ведь могу отомстить тебе за такой выпад, — он чуть наклоняется вперед. — Если твоя месть, mon cher, сродни той, что была после истории с разоблачением уважаемого дядюшки, то я еще и под каждым своим словом распишусь, — ухмыляется Амелия. *** Летом 1969 Том Реддл приехал в июле. Его утомило паломничество школьников, из–за которого весь день приходилось сидеть на втором этаже. Правда в тот год происходило кое–что другое и Том подумал, лучше бы это были школьники. В десять утра во вторник Амелия подскочила с кровати и в одном халате ринулась к входной двери. Звенел колокольчик. Том смотрел на полуприкрытую дверь и думал, кого принесло в такую рань? Тут раньше двенадцати никто работать не начинает. Он думает, что сейчас соберется с силами, наденет халат, спуститься на первый этаж и, несмотря на возмущение Амелии, поубивает ранних гостей. Амелия должна быть в кровати ещё как минимум час! В щель между дверью и проемом просочилась Лиза-Лиза. Девочка заспанная, в пижаме, в обнимку с плюшевой змеей. — Лиза–Лиза, что случилось? — тихо спросил Том. — Я буду спать здесь, — канючит она и забирается на кровать. — Там кто–то пришёл, maman их пустила, и говорит с ними, как ты это называешь?.. как язва. Реддл вздернул бровь: «Это кто же там пришел?». *** Амелия подлетела ко входу и прислушалась к голосам. Говорят по–английски, жалуются, что ничто не работает, а они добирались в такую даль! Амелия резко распахивает дверь и смотри на делегацию из пяти человек. Лицо одной из женщин набили ей оскомину еще в школе, а с ним три молоденьких девушки. Светлая девчушка не вписывается в эту компанию, а вот по остальным четверым понятно: Блэки. — Добро пожаловать в Париж! — на чистом английском говорит Амелия, давая гостям понять, что по-тихому судачить за спиной не получится. — Если вы в Париже хотите куда–то попасть раньше двенадцати, то стоит писать заранее. Но коль вы здесь, а я уже проснулась, прошу вас дорогие сударыни, заходите. Амелия отходит от двери, запуская ранних клиентов, взмахивает палочкой, зажигается свет и на стол из буфета бегут кружки, чай и конфеты. — Так, наблюдая ваш состав, могу предположить, что вы ищете свадебное платье, — заключает Амелия. — Верно, — немного удивлённо кивает делегация. Ещё один взмах палочкой и на стол перед гостями опускаются журналы и каталоги. — Прошу вас, пейте чай, отмечайте интересующие вас модели. Я, — Амелия взглянула на пустую кисть руки так, как будто там были часы, — вернусь к вам через пять минут. Она быстро взбегает по лестнице на второй этаж. Взмах палочкой и турка начинает нервно варить кофе. Залетая в комнату, Амелия тихо и зло выдаёт: — Блэки, блять. — Дорогая, — так же тихо говорит Том, закрывая ребёнку уши, — здесь Лиза-Лиза. — Но это Блэки, — тяжело вздыхает Амелия, распахивая шкаф и доставая из него платье темно–зеленого цвета, которое по крою походило на халат, — приперлись ни свет, ни заря. Свадебное платье им подавай, — она запрыгивает на ходу в чёрные туфли на высоком каблуке. — Ненавижу эту семейку. Амелия выглядывает в приоткрытую дверь, чтобы проверить как там кофе. Ее руки пытаются застегнуть цепочку кулона, в зубах она держит волшебную палочку и пытается заколдовать кружку. Том не глядя делать взмах палочкой и процесс приготовления кофе продолжается. — Oh! — вздыхает Амелия, она выхватывает из зубов палочку и прячет ее за пазуху, надевает кольцо. — Mon cher! — шепчет она Тому и целует в щеку. — А меня? — тихо просит Лиза. — И тебя, — она целует и ее. Красит губы алой помадой. — Так, — уже в дверях говорит Амелия, — Я пошла работать. Если через час лед не тронется, поднимусь к вам, а до этого сидите тихо, мои сокровища. *** Том наблюдает как подол ее платья–халата развивается словно флаг, пока она идет на кухню, чтобы забрать кофе. Лиза-Лиза спрыгивает с кровати и выглядывает, чтобы посмотреть, как Амелия спускается по лестнице, Том тоже поддаётся этому порыву. Он смотрит, как Амелия эффектно ведёт бедром, и на мгновение показалось, что на повороте она взглянула на них и подмигнула. — Maman такая… — Лиза-Лиза замялась, пытаясь подобрать нужное слово. — Эффектная, — подсказал Том. — Да, — живо кивает Лиза-Лиза. — Кушать хочешь? — Ага. Они вдвоём идут на кухню и закрывают дверь. Том Реддл не часто готовит. Но он мастерски делает бутерброды, чай и кофе. Кофе он делает для себя, для Лизы-Лизы чай и пара бутербродов. — Merçi papa! — и Лиза-Лиза принимается весело хрустеть огурцом. — А кто такие Блэки? — спрашивает она. — Сначала прожуй, Лиза-Лиза, — Тому не нравится этот вопрос, но, вздохнув, он отвечает. — Это семья волшебников из Британии, мама с ними в школе плохо ладила. — Понятно, — Лиза-Лиза пьет чай, и судя по всему этот ответ ее устроил. Том выдохнул. Где–то внизу брякнуло пианино. *** Амелия спускается на первый этаж и бодро произносит: — Ну что, дорогие сударыни, я отхлебнула кофе, воскресла и готова знакомиться! Мадемуазель Амелия к вашим услугам. Сейчас у неё на диване и в креслах сидят: Друэлла Блэк с дочерьми: Беллатрикс, Андромедой и Нарциссой. А так же Вальбурга Блэк, которая в какой–то момент взмахнула руками, как будто что–то вспомнила, поднялась со своего места, подошла к двери. Открыв ее, приказным тоном она крикнула: — Регулус! Сириус! Сюда. В ателье вбегают двое мальчишек по виду ровесники Лизы. И если тот что помладше спокойно садится на место указанное матерью, то второй успевает стянуть конфету и начинает нарезать круги по ателье, пытаясь потрогать и рассмотреть все до чего может дотянуться. Амелия вскидывает бровь, она не любит детей, за исключением своего. — Хорошо выглядишь, Амелия, — замечает Вальбурга. — Не знала, что это твоё ателье, — с притворным удивлением говорит она. — Многие подруги одеваются у тебя. И поговаривают, что половина модниц министерства тоже. — Мне сделали хорошую рекламу, а потом я взяла качеством и оригинальностью, — спокойно отвечает Амелия. — Вы учились в Хогвартсе? — спрашивает Андромеда, пока Нарцисса пристально рассматривает наряд Дюма. — Да, так получилось. Но после школы решила осесть в родных краях. Франция и Париж мне куда ближе. В Британии слишком туманно и холодно. Но перейдём к делу, кто тут счастливая невеста? — Я, — гордо вскидывает голову Беллатрикс. Амелия пристально на нее смотрит. Высокая, красивая, яркая, на такой и рогожа хорошо смотреться будет. — Понравилось что–то из моделей? — спрашивает Амелия, ставит кружку на стол и закуривает. К её удивлению, женщины вторят ей. Вот тебе и британская чистокровная интеллигенция с маггловским табачком. — Да, вот эти, — Беллатрикс протягивает несколько журналов и один личный эскиз Амелии. — Тот который нарисован от руки, дороже, — предупреждает она. — Моя личная модель, и выпускается в одном экземпляре. — Это идеально, — восклицает Друэлла. — Деньги не вопрос. — Это хорошо, — улыбается Амелия, — не люблю скованные бюджеты на свадебные наряды, — она бросает взгляд на часы. — Я бы порекомендовала посмотреть ещё, прежде чем мы снимем мерки и начнём шить. В этот момент непоседливый Сириус долбит по пианино. *** Лиза-Лиза зло посмотрела на дверь. В ее мире лишь два человека: мама и дедушка, могли прикасаться к пианино, потому что они умеют играть. — Кто? — она переводит взгляд на Тома. — Пойдём посмотрим из–за угла, — заговорчески шепчет он. Лиза-Лиза молча кивает. Они тихо покидают кухню, спускаются по верхнему пролету и выглядывают. Гостей им не видно, а вот пианино видно, рядом с ним стоит высокий темноволосый мальчик. — Lâche, — шепчет Лиза-Лиза. Том озадаченно смотрит на Лизу-Лизу. Надо бы обсудить с одной рыжей мадам, что и как она говорит при ребенке. В этот момент к парнишке подлетает Амелия и вручает книгу. — Почитай брату сказку, — в приказном порядке говорит она. — Но она на французском, — дуется мальчик. — Придумай свою историю по картинкам, — тоном не терпящем возражений, предлагает ему Амелия. Она разворачивается к гостям. — Прошу меня простить, я отойду ненадолго, надо разбудить дочь. Смотрите каталоги, а ты, — она терпит мальчика по голове, — ничего не трогай. Амелия идёт к лестнице, удивляется, взмахивает руками, намекая Тому и Лизе-Лизе, чтобы они поднимались наверх. Троица заходит в спальню. Амелия закрывает дверь. — Это пиздец, — тихо выдыхает она. Том ничего не говорит, просто указывает руками на Лизу-Лизу, которая стоит с невинным видом. — Замечу, дорогая, что я слежу за своей речью, — говорит он после многозначительной паузы. — И я тобой очень горжусь, — Амелия разводит руками и продолжает. — К сожалению, это надолго. — Если ты их так не любишь, возьми больше денег, — пожимает плечами Том. — А я так и хочу, — хмыкает Амелия. — Так, Том, если у тебя на сегодня были планы, то предлагаю заняться ими сейчас. Ты можешь выбраться через окно? — Ах да, я же не волшебник, — саркастично говори он. — Прости, видно ещё не проснулась, — Амелия сжала переносицу. — Значит ты по делам, а ты, юная леди, одевайся и спускайся вниз. — Я не хочу нянчиться с чужими детьми, — дуется Лиза-Лиза, сразу поняв, чего хочет от неё Амелия. — Притворись, что не говоришь по–английски, — советует ей Том. — Не учи ребёнка плохому! — Сказала женщина, которая с самого утра сквернословит. Амелия закатила глаза. — Иди, одевайся, — говорит она Лизе-Лизе. Та, хмыкнув, покинула комнату. — Долго будешь отсутствовать? — спрашивает Амелия Тома, который прижал ее к себе. — Часа четыре, — шепчет он ей на ухо, целуя в шею. — Ох! Не возбуждай меня, — она легонько отстранилась от него. — Хочу чтобы ты думала только обо мне, пока меня не будет. — Не волнуйся об этом, я уже давно потерпела поражение, — смеется она. Том целует Амелию. Аккуратно, чтобы не размазать помаду. — Все, — она выбирается из объятий, — иди, — она подходит к двери. — За четыре часа я их спроважу. — Не переодевайся, — говорит ей Том, — хочу снять это платье с тебя ночью. Амелия оборачивается и ухмыляется, после покидает комнату. *** Том быстро одевается. Спускается по лестнице и сразу забегает в комнату Лизы-Лизы. Она сидит на стуле в голубом платье с белым кружевом. Воюет со шнурками на кожаных полусапожках, битву проигрывает, психует, вяжет узел у щиколотки и кончики шнурков запихивает внутрь ботинка. Поправляет носочки и поднимается. «Похожа на фарфоровую куклу», — думает Том. — Не могу, — Лиза-Лиза указывает на шнурки. — Позже я тебя научу, — улыбается ей Том. — Поможешь мне уйти? — А как это? — Спустишься вниз, поздороваешься и пойдёшь к пианино. Начнешь играть, все будут смотреть на тебя, а за это время я тихо уйду, чтобы не тревожить гостей. Хорошо? — Я не хочу с ними говорить. — А ты и не говори. Притворись, что их не понимаешь. Лиза-Лиза кивает. Том наклоняется к ней и целует в лоб. Она спускается вниз. Он наблюдает за ней, стоя в дверях. — Bonjour, — говорит и немного кланяться Лиза-Лиза, после чего бежит к пианино. Она бросает гневный взгляд на мальчика, после чего гордо вскидывает голову и начинает играть недавно выученную мелодию. Том накладывает на себя дезиллюминационное заклятие и спускается вниз. Он видит родственниц Блэк со всем своим выводком. Ему не нравится видеть здесь Беллатрикс, она совсем недавно присоединилась к нему, она бывает импульсивна, как бы это не стало проблемой. Том бесшумно проходит к комоду и у него чувствует на себе взгляд. Это Амелия, как она его видит?! Но она лишь с интересом наблюдает, что он будет делать. Том убирает их совместную фотографию дальше, чтобы она не бросалась в глаза. После чего так же бесшумно идет к черному выходу. Амелия не следила за ним, лишь немного наклонила голову. Рядом с ней Том остановился, и провёл рукой по ее щеке. Амелия улыбнулась. Том тихо покинул ателье, в надежде хоть сегодня добиться аудиенции у Николаса Фламель. *** Пока Лиза играла, шумный мальчишка Блэк аккуратно подходил к ней. Когда из-под ее пальцев слетела последняя нота, он выпалил: — Я — Сириус. Лиза лишь улыбнулась. — Как тебя зовут? Лиза молчит, после чего принимается играть другую мелодию. Шесть женщин и младший брат с интересом наблюдают, как Сириус Блэк пытается вспомнить хоть одно французское слово. После тщетных попыток, он повернулся к дивану и с жалостью выпалил: — Как спросить ее имя по–французски?! — Мерлин, Сириус, — вздыхает Вальбурга, — ты же все равно потом с ней говорить не сможешь! И Лиза заливается смехом, прекращает играть и закрывает рот руками. План безбожно провален. — Ты говоришь по–английски! — взрывается Сириус. — Да, говорю, — дерзко отвечает Лиза, откидывая с глаз свои длинные чёрные волосы, — но это не значит, что я хочу говорить с тобой, — она показывает ему язык и принимается играть третью мелодию. — Скажи, как тебя зовут, — настаивает Сириус. — Детские перепалки, это конечно мило, — вздыхает Амелия, — но давайте вернемся к вашим нарядам? — А как вы поняли? — спросила Нарцисса. — Каталог в твоих руках явно не свадебный, — ласково замечает Амелия. — Да, — выдыхает Нарцисса, — у вас есть такое же платье, как на вас сейчас? Смотрю на него и не могу оторваться. — Есть, но оно темно-синее. Подогнать под тебя дело пяти минут. Глаза Нарциссы загорелись, она оборачивается к матери. — Хорошо, дорогая, — ласково говорит Друэлла. — Так, тогда начнём с невесты, и пока будет собираться примерка для неё, я подгоню под вас все наряды, которые вы выбрали. Амелия встаёт и зовёт Беллатрикс с собой за ширму. — Снимай мантию, — говорит Амелия, раскрывая небольшой блокнот. Беллатрикс немного замялась: — Это обязательно? — Да, если ты не хочешь походить на мешок картошки, — сухо отзывается Амелия. — У меня татуировка на руке, но мама еще не знает, — шепчет пока ещё Блэк. — Мы портные, как целители, — шепчет в ответ Амелия, — храним тайны клиентов до самой смерти. — Хорошо. Беллатрикс раздевается, а Амелия берет в руки сантиметр. Рядом с ней парит блокнот с пером, которое записывает все ее комментарии. Амелия видит татуировку, которая уже давно на предплечье Тома, Антонина… Внутри у Амелии все леденеет, и через секунду разгорается пламя ревности. Теперь она смотрит на Беллатрикс как на ту самую девушку: вот с таким ногами и вот такими грудями. Но внешне Амелия спокойна, с улыбкой выходит из–за ширмы, смотрит на эскиз. Взмах палочкой и нужная ткань слетела с полки на раскройный стол. Блокнот парит сверху. Тихий хруст материала под ножницами. Дети все еще пререкаются у пианино. — Лизи, — начинает Амелия, — возьми мальчиков и покажи им фонтан на Монмартре. Это не далеко, — тут она уже обращается к Вальбурге. — Maman! — восклицает Лиза. — Не дерзи мне. Лиза дуется, Амелия закуривает и смотрит своим бескомпромиссным взглядом. У окна проходит Долохов, которого успевает заметить Амелия. Антонин явно удивлен компании в ателье и проходит мимо, как будто так было задумано изначально. «Вот и молодец», — думает Амелия. Безумный день. Лиза встаёт из–за пианино, бросает злой взгляд на граммофон, который тут же начинает тихо играть свою мелодию. — Ты — Сириус, — говорит она. — Я знаю, — дерзко отзывается он. — А тебя как зовут? — Лиза обращается к его младшему брату. — Регулус, — тихо шепчет он. — Я, — громко говорит она, — Лиза–Лиза, и это мой район. Амелия закашлялась дымом так сильно, что Андромеда побежала к ней со стаканом воды. Лиза же схватила мальчиков за руки и быстрым шагом направилась к выходу. Уже у него она остановилась и виновато взглянула на Амелию. — Сколько можно гулять? — спросила Лиза. — Спасибо, дорогая, — тихо благодарит Амелия Андромеду, — Часа полтора, — уже громче говорит она дочери. Дети скрываются за дверью. За следующие полтора часа Амелия подгоняет несколько мантий под старших Блэк. Одно бежевое платье под Андромеду. И два платья под Нарциссу. В каждом она великолепна и изящно выступает для своих родных в центре ателье. — Ты прекрасна, — шепчет ей за ширмой Амелия, — если будет возможность сделать фото, обязательно отправь мне копии. — Непременно, дорогая Амелия, — шепчет в ответ Цисси. После следует примерка Беллы. Платье — лишь основа. Но когда она выходит к родным, те восторженно выдыхают. — Уже так красиво! — говори Друэлла. — Когда свадьба? — спрашивает Амелия. — Через два месяца. — Хорошо. Основа есть, всю остальную работу я буду делать недели три. Если вам неудобно приехать за ним, то могу отправить почтой. — Что вы?! — восклицает Друэлла. — Мы приедем. — Хорошо, — кивает Амелия, хотя, про себя думает, что «хорошо» было бы почтой. Когда Амелия рассчитывает клиентов, возвращаются дети. — Как прогулка? — спросила у кузенов Андромеда. — Чудесна, — наперебой говорят мальчики. Лиза лишь кокетливо улыбается. Под причитания, что они теперь постоянные клиенты, ранние гости увешанные пакетами покидают ателье. — А ты оказалась не такая уж злюка, — говорит Сириус Лизе. — Рад знакомству Лиза–Лиза. — И я рада вам, Сириус и Регулус, — она машет им на прощанье. Амелия закуривает. — Ты сегодня много куришь, maman, — говорит Лиза, начиная уборку. — И кофе остыл. — Сейчас подогрею, — слышат они голос у входа. — Дядя! — радостно кричит Лиза, видя Долохова и бежит к нему. — Привет, Тыковка, — он подхватывает девчушку и обнимает. — Никогда не угадаешь, что у меня для тебя! — Подарок! — радостно смеётся она. — Ты что, предсказательница? — Нет, он у тебя из–за спины торчит. Что это? — Новая гитара. Глаза Лизы загорелись огнём. — Пойдем, отнесем ее в твою комнату, — подмигивает ей Антонин. — Она тяжелая? — удивилась Лиза. — Нет, тут просто много всего. Это была электрогитара. Оставив Лизу один на один с инструментом и кучей инструкций, Долохов вернулся к Амелии. Та мерила комнату широкими шагами, отчего полы платья взметывались так высоко, что открывали ее щиколотки, да и ножки. — Видел эту компашку? — нервно спрашивает она. — Ага, они сели в кафе в конце улицы, — кивает он и садится в кресло. — Вальбурга такая дура, — взмах палочки, он организовал себе чай, и подогрел кофе. Наблюдал, как Амелия мечется по ателье. — Да я в курсе ещё со школы, — отмахнулась она. — Нет, я считаю это верх глупости. Друэлла говорит, какая милая у тебя дочь. А эта горгулья только рожу кривит и шипит, что она у тебя невоспитанная, дерзкая и явно с сомнительным отцом, — он хрипло смеётся. — Знала бы она, чья эта дочь, уже бы ползала у тебя под дверью, выпрашивая благословения на такой удачный брак. — Мерлин, не надо мне Блэков, — вздыхает Амелия. — Мне вот что интересно, с каких пор его темнейшество берет на службу таких профурсеток. И не делай вид, что не понимаешь о ком я. — Она присоединилась к нам недавно, — спокойно ответил Антонин. — Тебе нечего волноваться, когда дело касается женщин, его интересуешь только ты. — Напомнить про тех шалавушек? — спросила Амелия, зачем-то указав на окно. — Он же их убил, чего переживать-то? — непонимающе спросил Долохов. — Мне вот эта информация сейчас зачем была? — шипит Амелия разводя руками. — Хлебни кофе, Ami. Если не веришь мне, поговори с ним, когда вернётся, — Долохов приложился к чаю. — О! Я с ним поговорю, — Амелия подлетает к столику и хватает кружку с кофе, — я с ним так поговорю, что боюсь после этого разговора его Том Реддл–младший перестанет функционировать, — она делает глоток. — Вроде бы он весь сама–знаешь–кто–младший, — смеется Антонин. — Ну младший–младший, — шипит Амелия. *** Дверь черного входа скрипнула. Вернулся. Напряжения атмосфера плотно висела в воздухе, казалось, что можно к ней прикоснуться. Ну, а после того, как Амелия вскинула голову и смерила горящим взглядом Тома, он спросил: — Я что–то пропустил? Амелия шумно выдохнула и поставила кружку на столик, расплескав кофе. — О, да, mon cher, — шипит она. — Я тебе сейчас такую… — Так, стоп! — вмешивается Долохов. — Я сейчас пойду, заберу Тыковку, и мы с ней пойдем гулять. Дайте мне пять минут, а потом хоть убивайте друг друга, — он быстро идет к лестнице и поднимется в детскую. Том озадачен. Он аккуратно подходит к дивану, как будто у него сидел разъяренный дракон. Амелия молчит, напряженно смотрит в другую сторону. Долохов спустился с Лизой-Лизой. — Так мы ушли гулять, — весело объявляет он. — Долго будем гулять, Тыковка? — Долго! — радостно смеётся Лиза-Лиза. Они подходят к двери, родители молчат, но на прощанье машут. Колокольчик брякнул. — Я заинтригован, — произнес Том. Амелия, прежде смотрящая на дверь, взмахивает палочкой. Ни зайти, ни выйти. — Это вроде моя фишка, — замечает Том и опускается в кресло. Амелия резко разворачивается к нему. — О, да ты в ярости. Давно такого не видел! — Том закуривает. Амелия быстро подходит к нему. Два стука каблучков звучат как набат. Она выдыхает так сильно и громко, как будто сейчас трансформируется в дракона. — Скажи мне, революционер хренов, с какого момента ваш клуб по интересам, напоминающий колбасный дворик, стал принимать в свои ряды всяких цац? — она говорила зло, проговаривая каждое слово. — Ты ревнуешь? — с интересом спрашивает Том. Она смотрит на него как на дурака. — Зачем спрашивать столь очевидное? — рычит Амелия. — Ты знаешь, что прекрасна, когда злишься? — Том медленно курит, рассматривая Амелию перед собой. — Не меняй тему, — зло говорит она. — Я не вижу смысла это обсуждать, — легко отвечает Том, — я давно дал понять, что меня не интересуют другие женщины. Кроме тебя, дорогая Амелия. И ещё ни разу ты меня не разочаровала. — Серьезно? — она кривит лицо, ее голос полон иронии. — Серьезно. Даже те моменты, за которые я бы убил любого другого, в сочетании с тобой вызывают внутри меня неподдельное восхищение. И вот зная эту мою нездоровую привязанность к тебе, скажи, почему ты сомневаешься в моей верности? — Напомнить про те шесть лет? — Мы об этом уже говорили. Это был лишь эксперимент для того, чтобы доказать мою мысль о тебе. Амелия взрывается, она бросается к маленькому столику у дивана, хватает вазу и швыряет в Тома. Точнее не в него, а рядом с ним. С диким звоном, та разбивается на множество осколков. Реддл взмахивает палочкой и чинит вазу. Амелия, как фурия, подлетает к нему, хватает вазу с пола и со всей силы швыряет обратно. Том снова ее чинит. Повторите упражнение еще десять раз. Том снова чинит вазу, но Амелия не спешит поднимать. — Выпустила пар? — спрашивает он. — Почти, ещё разок, — с азартом говорит она. Звон. Взмах палочкой. Амелия подбирает целую вазу и возвращает ее на место. — Так почему эта ситуация так тебя разозлила? — спрашивает Том, кидая окурок в пепельницу. Амелия медленно поворачивается к нему и скидывает вазу со столика, словно кошка. Взмах палочкой. Ваза остаётся лежать на полу. — Потому что у неё вот такие ноги, и вот такие груди, — она, активно жестикулируя, подходит к нему. — Сдались тебе эти ноги и грудь, — устало говорит Том, но Амелия продолжает: — Она лет на двадцать младше меня. Чувствую себя героиней дешевого бульварного романа. Старой женой прекрасного сквайра, которого по истории из семьи уведет молоденькая вертихвостка. Том кривится слыша этот маггловский титул, он знает, что так называли его деда. — Вот значит какого ты обо мне мнения, — смеётся он, она смотрит на него, — думаешь меня волнует только внешность и возраст? Кажется я уже говорил, что этого не достаточно. — Просто подожди момента, когда она заявится к тебе раздетой, — сердито говорит Амелия и сжимает переносицу. Том поднимается с кресла. С его стороны это выглядит эффектно, учитывая их разницу в росте. Он подходит к ней и прижимает к себе. — Если она или другая, как ты выразилась, цаца придет ко мне голой, я попрошу ее прикрыться, знаешь почему? — шепчет он ей. Амелия выдыхает, а Том подхватывает ее и закидывает на плечо. — Ей! — кричит она, и легонько бьет по спине, за что получает шлепок по попе. — Сейчас мы поднимемся наверх, и я на практике объясню, почему тебе не стоит волноваться об этом. Том Реддл далеко не дурак. Он знает и про свой скверный характер и про свою очень специфическую систему ценностей. Судьба привела в его жизнь женщину, которая способна принять его таким, каков он есть. Сейчас, по мнению Тома, Амелия — дар, сокровище. Но видно, периодически, ей нужно об этом напоминать. Это не сложно, ведь ему очень лестно, что в мире живет Амелия Дюма, которая боится его потерять.