Змей и Волк

Они две крайности одной и той же ненависти. Париж прекрасный город. И, пожалуй, там с Томом происходили крайне казусные события. В пять утра 3-го сентября 1976 года в пальто поверх пижамы и шляпе Том Реддл стоял на пороге дома Николаса Фламеля. Решение задержаться было верным. Ночью кое-что произошло, и только месье Николас мог сейчас выручить. Замок щелкнул. — Том, вы сегодня рано, — буднично салютовал Фламель, как будто ждал гостя, но чуть позже. — Я не надолго, — устало протянул Том. — Хотел одолжить у вас походный набор для зельеварения. — Что-то произошло? — Фламель отошёл, чтобы впустить гостя. — К сожалению, да, — вздохнул Том и вошёл в дом. *** Странное чувство разбудило Тома ночь. — Амелия, — сонно протянул он, — что произошло? Но в ответ лишь шуршание одеяла и шмыганье. Том нащупал руку Амелии и аккуратно взял в свою. Он никогда не понимал выражения «могильный холод», но в эту секунду был готов его применить. Том резко сел в кровати, взглянул в сторону свечей, комнату напомнил свет. Амелия тяжело дышала, ее кожа была оливкового цвета и покрыта испариной. Она скулила, а из глаз текли слёзы. Том навис над ней и тряхнул за плечи. Амелия не проснулась. Снова. Ничего. Том поджал губы. Кажется, в схожей ситуации она дала ему пощечину. Он себе такого позволить не мог. Амелия вскрикнула. Том дернулся в сторону тумбочки. Взмах волшебной палочки, на кровать обрушился столб ледяной воды. Том вздрогнул. Амелия распахнула глаза и резко подорвалась. Она тяжело дышала, сжимая мокрое одеяло. Том отбросил палочку на подушку и прижал Амелию к себе. В тишине были слышны только редкие капли воды, падающие на пол с кровати. Первым заговорил Том: — Как ты? — Я… — начала Амелия, но не продолжила. Том мог бы ей напомнить, кому она пытается соврать, но Амелия в курсе, поэтому и замолчала. — Я вижу их, Том. Он провёл рукой по спине Амелии, но сам был в недоумении. — Я вижу, — продолжила она, — как горит Чёрный замок и люди в нем. Я чувствую как пламя плавит мою кожу, запах гари… слышу их крики, слёзы, мольбы… Голос Амелии сорвался, она уткнулась в его грудь. Ее тело все ещё было холодным, а вот слёзы обжигали. Том сильнее прижал Амелию к себе и уткнулся в ее макушку. — Я хочу спасти их. Хочу защитить. Но я не могу расправить крылья и горю вместе с ними… Том хотел спросить, почему Ришелье не сбежали, но что-то внутри подсказывало ответ, и он ему не нравился. — Я не могу… — шепчет Амелия. — Я хочу быть драконом, который спасёт всех, но я… я… Том тяжело вздохнул. Он не имел ни малейшего представления, что делать. Это не тот кошмар, после которого можно сказать «Это просто сон». Это не те слезы, где можно просто посидеть в обнимку, пока все не утихнет. — Я хотела их уничтожить. Так стоп. — Ты о ком? — тихо и осторожно спросил Том. — Волшебников. Причастные семьи. Я хотела, чтобы они сгорели. Я хотела, чтобы они страдали… Но я не смогла. — Амелия, это… — начал Том, но она его перебила: — Нет, ты не понял. Я не могу уничтожить мир, которым ты так восхищаешься. Том обомлел. Такая маленькая, такая хрупкая, кажется, сожмёшь сильно и сломаешь. Но не убоявшаяся его. Не сбежавшая. Том чуть склонился и прошептал Амелии на ухо: — Я убью всех, кого ты попросишь. Амелия встрепенулась и чуть отстранилась, заглянула в лицо Тома. Кажется, теперь она не знает, что сказать. Том выпрямился, подхватил палочку. Взмах. Кровать и они сухие. Том почувствовал, как ручка Амелии проскользнула по его руке и сжала. Она прильнула к нему и уткнулась в плечо. — Тогда, — тихо начал Том, — в мае 45-го ты плакала, и мне так хотелось уничтожить то, что тебя расстроило… — Тот, кто тогда меня расстроил, — так же тихо откликнулась Амелия, — сейчас в тюрьме. — Стены Нурменгарда меня не остановят. Одеяло зашуршало, Амелия забралась на Тома. Нежно провела руками по его груди, слабо улыбнулась и прошептала: — Я хочу разрыдаться от нежности к тебе. — Лучше поцелуй. Амелия послушала, подалась вперёд и обмякла в руках Тома. Память предков увлекла ее в огонь и ненависть. Темный Лорд увлекал ее в нежность и гармонию. Иронично. Должно же быть наоборот. Том не боится сжимать Амелию. Знает, не сломает. Сейчас так хочется, чтобы она ощутила тепло тела, а не жар пламени. Том аккуратно кладёт Амелию на кровать. — Хитро вышло с водной, — шепчет Амелия, пока Том целует ее грудь. — Она потушила пламя во сне и я смогла проснуться. — Мне просто повезло, — честно ответил Том, и дернул сорочку Амелии вверх. — Ты очень удачлив. — Определенно. Им двоим охота верить, что в ту ночь, после кошмара Тома, в их жизни появилась Лиза-Лиза. Интересный факт, но именно в ночь, после кошмара Амелии, Римус Люпин принял первый флакон с зельем, чтобы стать охотником. *** Амелия повернулась на бок и открыла глаза. Дверь в комнату была открыта, как и дверь на кухню. Кухонный стол был заставлен склянками, приспособлениями и мешочками с ингредиентами. На плите стоял котелок, вокруг которого крутился Том. Амелия слабо улыбнулась. Она уверена, кошмар, который не приходил к ней с 50-х, вернулся не просто так. Наверняка кто-то из покойников решил напомнить ей, кого она впустила в дом, с кем разделила хлеб, и кого уложила в постель. Да и трактир с запонкой. Что ж хороший способ наказать Гензеля и тех, кто на его стороне, показав, что Амелия страдает из-за них. Она ухмыльнулась. Нет, не страдает. Ее чувства к Тому так сильны, что кошмарами ее не напугать. Она даже не может сходу придумать поступок, из-за которого она взглянет на Тома и скажет: «Выброси ключ, и забудь сюда дорогу». Да и лучшее, что она может сделать для себя и тех, кто на ее стороне, это стоять перед Ришелье с гордо поднятой головой. Кстати, стоять перед ними с гордо поднятой головой, когда по правую руку за твоей спиной Том Реддл, а по левую Гензель, ни капли не страшно. Пиздюлей они, конечно, отхватят знатных, зато компания весёлая. Может, это было нацелено и на другое. Чтобы Том разочаровался в Амелии. Но ещё в 1969 он сказал ей, что она ни разу его не разочаровала. В их отношениях работает правило: утверждение верное, пока не сказано обратного. Да и на фоне того, что творит Том, несостоявшейся желание Амелии звучит по-детски. — Как самочувствие? Амелия подняла взгляд, Том стоял у стола, что-то размалывал в ступке. — Как будто побывала в Аду, — начала Амелия, поднимаясь с кровати, — а потом меня закинуло в Рай, так что сейчас я больше уставшая. — Ну если я все прикинул правильно, — уверенно начал Том, — а я все прикинул правильно, то такого больше не будет. — И Рая тоже? — Амелия запахивала короткий халат уже на кухне. — Нет, Рай то мы как раз оставим, — ухмыльнулся Том и развернулся к котелку. Амелия вздохнула, каков бы не был план у того, кто за занавесом, невесёлого разговора не избежать. Тому охота все знать, все что может Амелия, это лишь немного отсрочить свой рассказ. — А что тут за уголок уже не юного зельевара? — спросила она, подходя к полке с кофе. — Мне не спалось, — вздохнул Том. — Вспомнил месье Николаса с его концепцией сонных зелий и переложил ее на тебя. — То есть это не для того, чтобы спать без снов? — Амелия взяла турку и закинула туда кофе. — Нет, если в твоём сне появится огонь, даже свеча, зелье его затушит. — Хитро. Они замолчали. На соседнюю конфорку Амелия поставила турку. Взглянула на котелок. Вздохнула: — Меня беспокоил этот кошмар с раннего детства и всю юность. Том украдкой взглянул на Амелию, а она продолжила: — Каждую ночь я сгорала заживо. Я боялась засыпать. Няня варила мне настои, чтобы спать без снов, чтобы я крепла. Но это не помогало так, как должно. А потом, когда мне было пятнадцать, в одну ночь я так устала, была так наполнена эмоциями и впечатлениями, что просто отключилась и, впервые в жизни, увидела чудный, красивый сон. — Когда это произошло? — Том догадывался, какой будет ответ, но ему было нужно подтверждение. — После нашего первого рождественского вчера у Слизнорта. — Расскажешь, что тебе приснилось? — помешивая зелье, Том искоса взглянул на Амелию. — Этот рассказ меня смущает, — кокетливо улыбнулась она. — Дорогая, — ухмыльнулся Том, рассматривая варево, — кажется, все смущение мы оставили тогда в «Трёх Мётлах». — Дело не в этом, — Амелия, не отрываясь, смотрела на турку. — Дело в самом сне. Тогда мы только узнавали друг друга, то что мне приснилось… Эх… кажется это было очень самонадеянно. — Ты лишь подогреваешь мой интерес, — протянул Том. — Мне приснился Черный замок, — Амелия подхватила турку и подняла ее в первый раз, вернула на место, — наверно, он был таким в те времена, когда там спокойно жили. В том сне ты помог мне сбежать. Мы вылезли в окно и бежали по лесу, до зеленой опушки на другом конце, а там маленькая водяная мельница у ручья и небольшой дом. Было так хорошо внутри, — Амелия вздохнула и подняла турку во второй раз. — Впервые за долгое время я почувствовала себя счастливой. — Ты смогла расправить крылья, — продолжая помешивать зелье, Том обернулся и взглянул на Амелию. — Да, весьма точно подмечено, — Амелия взглянула на Тома, подхватила турку в третий раз и выключила огонь. — Все же, с того времени кошмар стал сниться все реже и реже. Когда мы спали вместе он и вовсе меня не беспокоил. И когда спустя год я осознала насколько непоколебимы мои чувства к тебе, он и вовсе сгинул. Амелия поставила турку на столешницу и полезла в ящик за ложкой. — А желание уничтожить мир? — мягко спросил Том, вернув взгляд к зелью. Амелия тяжело вздохнула: — Сгинуло тогда же, хотя соблазн все же был, когда в мае я оказалась в Париже. Это вполне укладывалось в мой план: сбежать из Британии, когда мне будет семнадцать. — Но ты не сбежала, — довольно протянул Том, и принялся помешивать зелье в другую сторону. — Не смогла оставить тебя, — Амелия медленно помешивала кофе в турке. — Мысль о расставании была невыносима. — Удивлён, что Дамблдоры тут ни при чем. — Я встречаюсь с тобой, думаю в их представлении: ты и разрушение мира — равноценно. — А еще удивлен, что ты им не говорила. — Догадался значит, — вздохнула Амелия. — Они знали про сон, но не знали, что он во мне побуждает. Хотя, наверняка уважаемый дядюшка догадывался, — она отложила ложку и, уперевшись руками в столешницу, взглянула на Тома. — Если честно, ты второй человек, кому я так исповедуюсь. — И кто же был первым? — в голосе Тома была нотка зависти. — Лизи. — За что ты так с нашим славным ребёнком? — Когда у ребёнка подростковый бунт из-за того, что ее отец Лорд Волдемор’, — Амелия полезла за кружками, — все что может хорошая мама и жена, это показать детенышу, что у неё оба родителя хороши. — И как она отреагировала? — Так же, как и ты, только успела сказать, что гордится тем, что я оказалась выше ненависти. — Но это не так. — Я не перестала их ненавидеть, Том, — сурово произнесла Амелия, со звоном поставила кружки и полностью обернулась к нему. — Если они оступятся рядом со мной, я сделаю все, чтобы они не встали. Я догадываюсь, что многие их потомки в рядах Пожирателей Смерти, и знаешь что, mon cher, если они тебя предадут, я плюну на все наши негласные договорённости, явлюсь, как черт из табакерки, и откручу их головы. Том протянул руку, подхватил Амелию и прижал к себе. — Лучший человек на земле принадлежит мне, — прошептал он и, поцеловав Амелию в макушку, отпустил ее, а после продолжил помешивать зелье. Амелия принялась разливать кофе. — Ты сказала, — начал Том, — что хочешь быть драконом, который всех спасает. Почему именно дракон? Амелия чуть подумала, и, подойдя к столу, ответила: — Они здоровые, сильные, могут летать и дышать огнем, — она сдвинула пару склянок и поставила на их место кружки с кофе. — Их кожу хрен пробьешь, а ещё у них милые когтистые лапки. — Про лапки обязательно? — хмыкнул Том. — Без них никак, — тут же ответила Амелия и направилась к холодильнику. — С другой стороны, может лучше думать так, — Том накрыл котелок крышкой и выключил огонь. — Ты не видишь себя принцессой запертой в башне. Это хорошо. Ты и правда больше похожа на дракона. А судя по твоему тону, по ходу движения ты еще и пару деревень сожжешь. — Минимум. Том взмахнул палочкой, все что было на столе принялось укладываться в саквояж рядом со столом. Амелия добавила молоко в чашки, и села за стол. А вот Том не спешил, медленно подошел к ней и произнес: — Я хочу увидеть то, что видишь ты. — Поверь, не хочешь, — поморщилась Амелия притягивая кружку. — Но ведь смысл в том, чтобы разделить ношу на двоих. Как бы и в горе, и радости, — не унимался он. — Кажется, в это лето ты решил обескуражить меня до бессознательного состояния, — округлила глаза Амелия, тяжело вздохнула и продолжила стоять на своем. — Том, к этому причастна твоя семья… — И ещё поэтому я должен увидеть это лично. Мадам Дориан сказала мне, что это грех, от которого нам никогда не отмыться. И все, что мы можем, это быть достойными людьми хотя бы для тех, кто вопреки всему пережил этот Ад. — Тогда тебе стоит присесть, — обреченно протянула Амелия, спорить с ним бесполезно. Том опустился на стул рядом и попросил: — Сядь ко мне на колени. — Ты так со всеми? — хмыкнула Амелия, но просьбу выполнила. — Нет, только с тобой, — вздохнул Том. — Обычно те, у кого в голове есть что-то важное представляют ценность только своим знанием, и по большому счёту мне на них срать. С тобой все иначе. Не хочу чтобы эта магия причинила тебе боль. Том запустил руку в волосы Амелии и прижал к себе. Они соприкоснулись лбами. Амелия положила одну свою руку на его, а вот вторую его ладонь сжала в своей. — В этом нет необходимости, — тихо произнёс Том. — Есть, — прошептала Амелия. *** Том стоял посреди коридора. Сплошное пламя. Оно и правда обжигало, и чем дольше ты там был, тем сильнее. Казалось кожа плавится. Ты сгорал заживо. Запах гари. На зубах хрустел пепел. Мольбы и крики вокруг сливаются в один стон боли. Люди прижаты к стенам и полу. Том знает это заклинание, но никогда его не применял. Оно казалось не достойным его чести. Враг должен оцепенеть от страха перед ним, никак иначе. Слышится детский плач. Том чувствует, как Амелия сжимает его руку, чувствует ее горячие слёзы. — Я не могу обратиться, — раздался мужской голос, но тут же утонул в шуме огня. Пламя неслось по коридору оставляя лишь пепел за собой. — Хватит, — выдохнул Том и опустил руку. *** Том прижимал Амелию к себе. С улицы был слышен шум. Лопаются редкие пузырьки в зелье. Амелия уткнулась в его плечо. Том продолжал сжимать ее руку и смотрел прямо. Все еще чувствовался этот жар. Том не мог понять, что его поражает, что вызывает в нем ярость больше: то, что половина из всех заклинаний, что он успел сосчитать, уже тогда считались темной магией: «Любопытно, — пронеслось в голове Тома, — там белое пальто никому не жмет?». Или же что Ришелье даже не дали возможности защитить себя. По тем обрывкам документов, что он видел, уже было понятно, что это премерзкая история. Увидеть кошмар Амелии… Для Тома этот сон даже большее доказательство, чем бумаги. Он выдохнул: — И это ты видела с пяти лет? — Да, — тихо ответила Амелия. — Ты сильнее меня, — прошептал Том. — Если бы я видел такое каждую ночь с самого детства… до Хогвартса бы не дотянул. Меня бы к одиннадцати годам каждая собака в Скотленд-Ярде знала. От этого можно умом тронуться. — Может я и тронулась, да ты поставил это на место. — Может и так… — Том прикрыл глаза, чуть склонил голову в сторону Амелии. — Дорогая, я знаю, что просил с тебя обещание, но сейчас я попрошу ещё одно: если ты все же решишь сжечь всех и вся, сначала обсуди это со мной. — А что, боишься, что я сдвину тебя с трона самой главной занозы в заднице? — хмыкнула Амелия. — Знаю пару заклинаний, мы там оба поместимся, — хмыкнул Том, но следующие его слова прозвучали уверенно и даже властно. — Но я прошу об этом, потому что не хочу, чтобы ты несла эту ношу одна. — В этом нет необходимости. — Я так решил. Амелия вздохнула, подняла голову и кивнула. Потом сползла обратно на свой стул. Сжала кружку двумя руками. Взгляд упал на журнал «Зельеварение Европы». — Ой, ты все-таки решил почитать статьи месье Николаса? — удивилась Амелия. — Я всегда их читаю, — тут же ответил Том и потянулся к своей кружке, — но в этот раз решил просмотреть список в конце. — И как тебе? — Да, и правда очаровательно. Хотя… Эта «М» между именем и фамилией немного напрягает. — Марволо? Это же имя твоего деда. — Если честно, — вздохнул Том, — к деду у меня столько же вопросов и претензий, сколько и к отцу. — Ну, «М» может значить все, что пожелаешь, — пожала плечами Амелия, отпила из кружки и продолжила. — Допустим «Матье». — На британский манер?.. — Мэтью. Это значит «божий дар». — Откуда ты знаешь? — Я думала об этом имени, пока не знала пол ребёнка. Том отпил из кружки и уточнил: — Это был единственный вариант? Ему казалось, что Мэтью в Британии может чуть меньше, чем Томов. — Нет, ещё был вариант «Кристиан». — А это что значит?.. — Без понятия, но так зовут модельера Диор, обожаю его силуэты. Том отпил из кружки, пытаясь осознать, что же сейчас происходит. Пристально взглянул на Амелию и спросил: — Как мы пришли к обсуждению имён? — Мы прошли один пиздец на двоих, а теперь пытаемся вернуть себя в реальность, — вздохнула Амелия, Том ухмыльнулся: — Да, такой лёгкий разговор напоминает что мы в Париже, за окном 1976 год, а не конец XVII века с адовым пожарищем. Если честно, мне до сих пор омерзительно… — Том поставил кружку на стол чуть громче, чем надо, — мне! Это, блядь, надо было постараться. Том взглянул на журнал. Если чтобы снова вернуться в реальность им нужен разговор про имена, то пусть будет так. — Ладно, если думать, что «Том» сокращение от Томаса, а Сьюзи все твердит, что это звучит сексуально, то все вместе выходит даже неплохо: Томас Матье Дюма. Очень по-французски. — Как и Лорд Волдемор’, — хмыкнула в кружку Амелия. Том шумно выдохнул и прорычал: — Сейчас я тебе тоже исповедуюсь. Да, когда я это придумал и почувствовал французский вкус на языке, мне стоило обсудить это с тобой. Довольна? — Самую малость, — весело откликнулась Амелия, взглянула на журнал и осторожно спросила. — Кстати, а моя фамилия тебя не смущает? — Нет. Любопытно, как месье Николас до этого додумался. — Думаю, он вспомнил старую традицию Ришелье. Когда в семью входил новый человек, то он брал эту фамилию. — То есть, если мы решим, что надо бы узаконить наши отношения, мне нужно будет взять фамилию Дюма? — На твое усмотрение, но я не позволю вписать в свидетельство о браке Лорд Волдемор’, — Амелия допила кофе и поднялась. — Если честно, — улыбнулся Том, — твоя фамилия мне куда ближе, чем Реддл. Амелия довольно улыбнулась и протянула Тому руку. — Тебе надо отдохнуть, mon cher. — Я хочу в тёплую ванну. — Пойдём. Уже в ванной комнате, Том призвал пару халатов и тапочки, взглянул на Амелию, которая добавляла в воду пену, и озвучил то, чем мог поделиться только с ней: — Кстати, имя «Кристиан» неплохое. Так звали учителя в маггловской школе, в которую я ходил до Хогвартса. Пожалуй, мистер Коулсон единственный маггл, который мне нравится. — Я сохраню твою тайну, mon cher, — нежно произнесла Амелия. — В этом я не сомневаюсь, дорогая.