Змей и Волк

When I'm crawling through the night Когда я пробираюсь сквозь ночь, God and Satan by my side Бог и Сатана на моей стороне. And I'm haunted in the dark И меня преследует в темноте Sacramentum of the wild Дикая тайна — Evil born as human child Зло, родившееся человеческим ребёнком. Seed of wolf and man we are Мы — семя волка и человека. Когда последний школьник покинул гостиную, Джеймс, Сириус и Питер вышли на дело. Укрывшись мантией невидимкой, друзья покинули гостиную и обходными путями направились к выходу. Сегодня ночь полнолуния. В этот момент стрелки на часах Мэри в женской спальне встали, и Лиза распахнула глаза. Над ее кроватью стоял седой старик с горбатым носом, в чёрном костюме и тростью в руках. Его серые глаза с интересом рассматривали девушку. — Мастер Хаммерляйн, вы знаете, что не подобает вот так врываться в комнату к юной леди… к четырём юным леди. — Да? — удивился старик. — Вы мужчина, — пояснила Лиза и села в кровати. — Елизавета, вы же знаете, что этот термин ко мне не уместен. — Да, но это не отменяет ваш образ. — Все же… — старик оперся на трость, — я дал добро Гензелю на один обряд, а потом вспомнил ваше видение в озере. Кажется, может возникнуть недоразумение. Хочу, чтобы вы его предотвратили. — Что там удумал дедушка?! — Лиза подскочила с места и бросилась к выходу. Старик лишь пожал плечами и бодро направился за ней. — Старый ритуал, все же ваш брат должен войти в семью. — Чего ж он папе все ещё не навалял… — проворчала Лиза спускаясь по лестнице. — Думаю это лишь вопрос времени. — Времени? — она резко остановилась и взглянула на старика. — Да, — невозмутимо подтвердил он. — Думаю, когда юноша и Амелия все же решатся, то попросят меня об этом. — Почему я не удивлена? — Елизавета, на вас пижама, — взгляд старика прошелся по ее изумрудному наряду. — Так, я дочь величайшего колдуна и величайшей портной, у меня получится, — Лиза развела руки по ней пробежался солнечный свет и… она осмотрела себя, тяжело вздохнула. — Предсказуемое нихуя. Тогда обращусь полностью. — Ваши друзья могут испугаться. — Это те друзья, что в пик лунного цикла тусуются с оборотнем? Очень сомневаюсь. Тем более, — уже на ходу продолжила она, — они кто угодно, но не убийцы. — А вы? Лиза-Лиза распахнула портрет и выскочила в коридор. Старик все шёл за ней. Свернула за угол и подпрыгнула. — Дедушка, какого счастья вы тут гуляете? — нервно улыбнулась Лиза, рассматривая халат Альбуса Дамблдора. — Мне не спалось и я решил пройтись, — развёл руками Альбус, с интересом рассматривая её пижаму и босые ноги. — А ты почему не в постели? — теперь его взгляд прошёлся по старику, Альбус поджал губы. — Ох, вы тот о ком я подумал? — А о ком вы подумали? — с интересом спросил старик. — О древней сущности, смотрящей на мир иначе, — вздохнул Альбус. — Отчего-то видеть вас беспокойно. — Да? — безразлично произнёс старик. — Всегда дивился тому, что смертные видят во мне недобрый знак. — Любопытно отчего, — в один голос произнесли Альбус и Лиза. — Так, — тут же начала Лиза, — там в лесу сейчас сойдутся матёрый волк и волчонок, некогда мне с вам лясы точить. Лиза на секунду полыхнула солнечным светом. На ее месте стояла крупная чёрная волчица, шерсть лоснилась, а глаза горят красным. Она срывается с места и убегает прочь. Ее когти стучат по каменному полу. Старик и Альбус переглянулись. — Вы Альбус Дамблдор, — заключил старик. — Однажды я приду за вами лично. — И чем же я заслужил такую честь? — хмыкнул Альбус. — Как и ваш бывший ученик, вы меня раздражаете и приятно удивляете. Альбус вздернул бровь, понял, какого из учеников имеют ввиду. — Амелия говорила, — буднично начал Альбус и свел руки за спиной, — что вам нравятся музыка и угощения. Может я могу вас угостить сладостями и чаем? — А что у вас есть? — живо поинтересовался старик. — Огромный подарок из «Сладкого королевства», — и тут же Альбус уточнил, — это магазин волшебных сладостей. — Да? — сухие губы старика сложились в улыбку. — Что ж не откажусь от чашечки чая и ваших диковинных угощений. Альбус и старик направились в кабинет директора. На ходу Альбус пошутил: — Может так я выторгую себе пару дней. Старик тихо хмыкнул, его глаза как-то странно блеснули, он улыбнулся: — Я же говорю: раздражаете и удивляете. *** Чёрная волчица бежит к Гремучей иве, чтобы перехватить друзей. Надо бы идти их путём, а не метаться по лесу в надежде учуять. Волчица проскальзывает по земле под ветвями и попадает в туннель. Прислушивается. Три группы шагов впереди. Джеймс и Сириус идут молча, их шаги звучит как и всегда. А вот Питер в виде крысы, это объясняет почему его шаги звучат так, и звук дальше, значит бежит впереди. Волчица тихо ступает за ними. В какой-то момент все трое замирают, и она тоже. Прислушивается, где-то вдалеке вой и скрежет. Римус обратился. Осторожные шаги. Это Сириус, он снова ступает, и его шаги меняются. Значит обратился большим чёрным псом. К шагам Бродяги присоединяются ещё одни. Это Хвост. Волчица аккуратно ступает, но заметив спину Джеймса, припадает к земле. Джеймс прячет что-то в складках одежды и идёт к свету. Ещё пара шагов и они меняются. Тоже обратился. — «Бременские музыканты, блин», — фыркает про себя Лиза и крадётся к свету. Выглядывает и видит большого и красивого, с витиеватыми рогами оленя. Сохатый ждёт друзей внизу. Через пару минут они спускаются. Римус большой серый волк с белым пятнышком на лбу и с оранжевыми глазами. Бродяга кивает в сторону и компания бредёт туда. Как только они скрылись из виду, волчица выбралась из своего укрытия и последовала за ними. Там была дыра в стене, в которую без проблем мог выйти олень. Волчица села, выглядела озадаченной. По плану в этой хижине скрывается обращённый оборотень, такой предмет декора явно ни к месту. Она тяжело вздохнула. Да, с той стороны куст, который прячет это место со стороны улицы, но… Лиза понадеялась, что мальчики, либо Сириус, либо Питер, сначала пришли сюда, стали людьми, оставили плашки, а после снова обратились и пошли за Римусом. Волчица тряхнула головой и выбралась вслед за друзьями. Они бредут по лесу, Бродяга и Сохатый стараются следить, чтобы Лунатик всегда был между ними. — «Умно», — думает Лиза, пока крадётся за ними. — «Хотя нет, они оборотня по лесу гуляют!». Тогда, за закрытыми дверями мужской спальни, когда они говорили про Шварцвальд, Лиза сказала Римусу, что знает. Сказала, что сохранит их тайну и не будет обсуждать это с Сириусом, Джеймсом и Питером, пока они сами не начнут. И Римус признался ей, что урывками помнит эти вывозки. Друзья и правда хорошо на него влияют в этом состоянии, и это было задолго до того, как он начал принимать зелье. В кустах раздаётся шум. Волчица ведёт носом по воздуху. Уши Бродяги настороже, он останавливается и встаёт так, чтобы Римус оказался за ним. Сохатый смотрит на Лунатика. Лунатик же принюхивается, подпрыгивают на месте и принимается рыть лапой землю, после чего бросается вперёд. Сохатый бросается ему на перевес, как и Бродяга. Пытаются сдержать. Красные глаза чёрной волчицы расширяются. Эти он. Из кустов вышел огромный серый волк. Белые волосы на его шкуре выглядят словно седина, глаза горят желтым, а на правом глазу отчётливо виден шрам. А его оскал похож на улыбку. Лиза знает, Гензель не навредит Римусу. Да и Римус наверняка догадался кто перед ним. Свою стаю ты чуешь. Но вот остальные. Да, эти трое видят перед собой лишь опасность. Надо их увести от Гензеля и Римуса. Но как? Чёрная волчица выпрыгивает из кустов и сносит Бродягу в сторону. Лунатик поборол Сохатого, но успел сделать лишь пару шагов к Гензелю и замер. Обернулся. Гензель же присел и с интересом наблюдал за представлением. Бродяга с упорством пытался побороть волчицу, которая, кстати, была больше его. — «Обнюхал бы меня, дурак», — фыркнула про себя Лиза, пригибаясь и отпрыгивая от пса. Но Бродяга видел в ещё одном волке опасность, конечно, он будет защищать друзей. Лунатик взглянул на Сохатого, кажется тот вздернул бровь, затем взглянул на Гензеля, кажется тот пожал плечами. А затем Римус кивнул Сохатому и побрел к Гензелю. Сел рядом. Бродяга прыгнул на волчицу, и та, вместо того, чтобы уклониться, резко развернулась и боком снесла Бродягу, то проскользил по земле к ближайшему дереву и попытался подняться. И тут из-под веток на земле выскочило что-то маленькое. Отважная крыса кинулась в бой. Хвост с упорством скакал по чёрной волчице. А потом произошла цепочка случайных событий. Хвост прыгнул ей на нос, то ли цапнуть за него хотел, то ли пощекотать. Волчица разинула пасть, и крысиный хвост опустился меж двух клыков. Волчица захлопнула пасть. От такого движения, Хвост соскользнул, и уж простите за этот каламбур, повис на хвосте. Хвост опешил, Лиза тоже. Застрял! Так близко с другом она быть знакома не планировала. Но это шанс увести друзей от оборотней. Чёрная волчица с пищащей крысой сорвалась с места и весело ускакала в чащу. Сложно описать удивление на двух волчьих мордах. Ещё сложение описать удивление пса и оленя. Сохатый и Бродяга взглянули на Лунатика, тот кивнул головой в сторону чащи. Олень и пёс сорвались за чёрной волчицей. Лиза бежала по лесу перепрыгивая ветки, судя по звукам, за ней погоня. Лиза вспоминала все идиотские ситуации, в которых был ее отец, и думает, как в идиотской ситуации оказалась она. Где-то по правую сторону от неё пищал Хвост и периодически бился о ее морду. — «Не оторвать бы ему хвост», — подумала Лиза, но тут же прекратила, ей не хотелось думать, какой части недосчитается Питер, когда станет человеком. Копчик, по мнению Лизы — самый безобидный вариант. Лиза бежит через чащу леса. Ветки колючие, иногда дергают за шерсть и царапают. И вот лес начинает редеть, под лапами шуршат камни. Лиза выскочила на берег озера. Волчица подбежала к воде и замерла, тихо, если не считать писка. По шуму за спиной олень и пёс следуют за ней. Волчица легла на камни, аккуратно прижала лапой Хвоста к земле, открыла пасть и потянула голову в сторону в попытке вытащить инородный предмет. Хвост запищал сильнее. Волчица прорычала. Из ее пасти раздался голос, угрожающий, будто из чащи леса: — Ой, да потерпи. Хвост на секунду замер и забился пуще прежнего. Напугала. Из леса вышли Сохатый и Бродяга. Ой, да к черту. Волчица снова потянула голову в сторону и крысиный хвост наконец-то выскочил. Хвост поскакал в одну сторону, а волчица в другую. Развернулась и вновь убежала в чащу леса. Принюхивается. Да, есть. Лиза возвращается на опушку, но там уже один волк. Римус сидит перед огромным мужчиной в красном камзоле. Гензель ласково треплет Римуса между ушей. — Хороший волчонок, — довольно тянет Гензель, а Лиза быстро бежит к ним, на ходу превращаясь обратно в человека. Ее пижама была рваной, мятой и грязной, в распущенных чёрных волосах виднелась пара веток. Лиза на коленях проскользила по земле и обхватила шею Римуса руками, уткнулась в него. — Только вот, — хмыкнул Гензель, — ваши глазки это просто порода новая, аль какой смысл в этом есть? — Время покажет, дедушка, — отозвалась Лиза. — «Как мы друзьям это будем объяснять?», — раздался голос Римуса в ее голове. — Скажи им, что это моя тайна, — улыбнулась Лиза и заглянула Римусу в глаза. Они горели красным. — Эльза, отведи дедушку к озеру, хочу взглянуть на замок, — попросил Гензель и обратился волком. — «Ты тоже», — снова прозвучал голос Римуса в ее голове, — «друзья идут». Лиза кивает и обращается. Как только на поляну вышли Сохатый, Бродяга и Хвост, Лиза и Гензель сорвались с места и скрылись в ветвях, оставив Римуса, оскал которого походил на улыбку. *** — Помню это место. Гензель и Лиза сидели на камнях, рассматривая замок на противоположном берегу озера. — Помню, — снова повторил Гензель, пока Лиза выуживала ветку из волос. — Да только тогда не было тут замка. Тут Гром хозяйничал. Полувеликаном был. Забрал у маггловского короля эту землю и своей объявил. А маггловский король не дурак, сказал Аделинду и его друзьям, мол берите эту землю под свою школу, только магглов от этого ирода уведите. Аделинд тогда во Францию поехал, знатных воинов Ришелье искать, да только до замка нашего не дошёл, нашёл меня пьянющего в трактире, да спас от кучки оборотней. Дык я, как протрезвел ему и говорю, дочку свою за тебя отдам, юнец. — А Салазар что? — с интересом спросила Лиза и отбросила ветку. — А он и говорит, — хмыкнул Гензель, — не нужна ему моя дочка, у него зазноба есть, говорит, лучше к Ришелье меня отведи. А я такой, вот же один перед тобой. Ну он и рассказал про банду разбойников и что они черт знают, какие уже заклинания применять. Спросили у него сколько там этих бандитов, он рассказал. Прикинули, посчитали, да поехали за ним я с сестрицей, двумя её детками, да маменькой с отцом. Аделинд тогда такой: а немало ли будет, а мы в ответ: в самый раз. Потому уже когда на этой земле обратились, он все понял. Двенадцать нас было по итогу, еще Аделинд с друзьями. Вот этим сборищем и одолели Грома с его бандой. Они вшестером на утро принялись тут все обустраивать, а мы решили задержаться да отдохнуть на берегу. — Шестером? — переспорила Лиза. — Основателей школы же четверо. — Да нет, вшестером, — Гензель принялся перечислять и загибать пальцы. — Аделинд, зазноба его, воронёнок, а за ней все хвостом вился чародей, мелкий такой, пусть силы как у вепря. Кто ещё? А ну и Хелла, и ещё Годрик. Прекрасный мужик и воин. — Я, кстати, — улыбнулась Лиза, рассматривая замок, — попала на его факультет, несмотря на то, что внучка Слизерина. — Да? — довольно протянул Гензель. — Значит не соврал чертяга. Он мне тогда сказал, коль ступит охотник на его землю, тотчас же возьмёт под своё крыло. Я, правда, хотел, чтобы он со мной уехал, женушка моя, Фиона, тогда уже как лет пять мир этот оставила, скрасили бы друг другу деньки, — Лиза распахнула глаза и резко обернулась к Гензелю. — А Годрик мне и сказал, что не может, это школа его ребёнок, не гоже отцу дитя оставлять. Я с тяжелым сердцем отсюда уехал. — И вы больше не виделись? — осторожно спросила Лиза. — Нет, — Гензель помрачнел. — Аделинд, когда зазнобы своей лишился, так страдал, что не мог больше тут оставаться, да к нам приехал, а через пару лет я и Гретель оставили эту землю, в другую пошли. А ещё через год Годрик с воронёнком и Хеллой приехали, Аделинд домой возвращать. К моей плиточке сходил, цветы возложил. Он иногда приходит к нам в трактир, да только пусть и плоское ему нравилось, да духовное все же ближе. Больше в пенатах обитает. Лиза тихо выдохнула, ей было интересно еще порасспрашивать о Гриффиндоре, но продолжать не стоило. Кажется, основатель её факультета разбил сердце дедушки. Лиза снова взглянула на замок и задумчиво начала: — Любопытно, почему тогда четыре факультета, а не шесть? — Так фамилий четыре! — Гензель заметно оживился. — Зазноба — сестрица Годрика, а вепрь то, старший брат Аделинда. Воронёнок должна была с братцем-то обвенчаться. Не успели. Там заклинание пошло не так и он погиб. Воронёнок так убивалась, чуть дитятка, что под сердцем носила не лишилась, но маменька вовремя подоспела, а та все плакала и упрашивала маменьку поднять мужа, да только там это было невозможно. Маменька сказала, что Мойры его нить перерезали, значит такая смерть его судьба. — Ты так рассказываешь, как будто вы тут лет десять были, — Лиза обхватила колени и взглянула на Гензеля, он же наоборот вытянул ноги, оперся на руки и улыбнулся Лизе. — Шесть. Шесть лет мы тут были, маггловский король и британская управа в нашей помощи нуждались. Ну а потом Корвус за нами приехал. Надо было во Францию возвращаться. Маменька тогда уже мастерицей, да главой семьи была, магические контракты позаключали, да домой вернулись. Лиза снова взглянула на замок. Многое в истории школы не давало ей покоя, но рассказ Гензеля приоткрыл некоторые тайны, она нараспев произнесла девиз школы: — «Никогда не щекочи спящего дракона»… Скажи, а Эйка здесь тоже обращалась? — Да я ж говорю, мы все, — Гензель рассмеялся, отдышавшись, ответил на удивленное лицо Лизы. — Этот Гром орет, подайте мне самого сильного война. А мы с сестрицей плечами пожали, наверно он о маменьке нашей. Она к нему вышла, от горшка два вершка, да ветром сдует. Он как давай смеяться, а она обратилась и ему уже было не до смеха. Маменька тогда что-то так разошлась, что отцу ее успокаивать пришлось. Амалия очень на неё походит, кроме глазок, глазки-то моего отца, — Гензель вздохнул, а потом с какой-то ноткой гордости сказал. — Зятёк, кстати, молодец, сам до песен и разговоров дошёл. У отца на это чуть поболее времени ушло, — он вздохнул, а потом серьёзно добавил. — Ты о себе друзьям-то не говоришь. — Зачем им это бремя? — вздохнула Лиза, подобрала камень и кинула его в воду. — Бремя ли? Ты и Амалия чего-то боитесь. Только вот твои друзья, Эльза, — пожурил Лизу Гензель, — уже показали, что они умеют принимать. Да и зятька со счетов не списывайте. А ещё знаю, что зятёк, да и твой дружок, звездочка, прорывались извиняться, так только вы их разворачиваете. Дайте им уже договорить. Лиза поморщилась и попыталась перевести тему: — Мама говорила, что после той истории в трактире, ты на семейные собрания не ходишь… — Да не могу на родственников смотреть, — Гензель выпрямился, поднял камень и принялся крутить его в руке. — Так радостно оборотней в семью понимают. Забыли видно, через какой ад маменька с отцом прошли, чтобы вместе быть. А сейчас все, отпустило. Теперь колдун их причина изжоги. Я умру во второй раз, но не позволю лишить моих дочек своего счастья. Да, душа и помыслы у зятька чёрные, да только вот, помяни мое слово, если его поставить перед выбором: он или вы, он вас выберет. — Не хочу об этом думать. — Не в правилах охотника думать, пусть этим мудрецы занимаются. Наше дело мир сохранять, даже если для этого надо грех на душу брать, — Гензель швырнул в воду камень и затянул: А должно быть, За порогом и теплей, На ступеньку выше? (на стеклах копоть) Там и мирра, и елей, Все для тех, кто выжил. Лиза хмыкнула и подхватила: А под утро Дым задремлет без огня Прах в Господнем доме, и Никому-то Нету дела до меня, Разве только кроме… И что ты знаешь про меня, Чему ты веришь про меня? И что за дело до меня? Что ты знаешь? * Свет полной луны дорожкой шел по ряби воды, а Гензель и Лиза пели. Песни всегда много значили для Ришелье: иногда это просто способ стать ближе, иногда слова и музыка вместо волшебных палочек, кос и топоров. А иногда это способ поговорить с миром. Раздался шорох камней. Лиза и Гензель стихли, обернулись, за их спинами стоял старик, опершись на трость. — Вы меня ждали, Мастер Хаммерляйн, — улыбнулся Гензель и поднялся с земли. — Мое ожидание скрасил Альбус, — старик бодро подошел к паре на берегу, — и в дорогу дал Берти Боттс. Нам пора, Гензель. А вы, Елизавета, ужасно выглядите. — Пришлось побегать, — Лиза поднялась вслед за Гензелем. — Я верну вас в комнату, чтобы не пришлось бегать ещё, — старик поднес ко лбу Лизы два пальца. — Да, что вы… — начала она, но старик ее перебил: — Это меньшее, что я могу сделать за ваши услуги, — старик опустил руку. — Я никогда не нуждался в таких как вы, — он поочередно взглянул на Лизу и Гензеля, — но в вас нуждались смертные. Но я заблуждался, я не то чтобы не нуждался, на такой дар я и рассчитывать не смел. Впервые встретив Вольфганга, тебя Гензель, твою сестру Гретель, первых оборотней, готовых рискнуть жизнью ради этого дара… потом я смотрел, как вы становитесь сильнее, как развиваетесь, мне так захотелось вам помочь, сделать вас еще сильнее. Вы те слуги коих я не просил, но вы стали для меня чем-то невероятным и близким к тому, что можно назвать душой во мне. Ваш отец, Елизавета, вернул охотников мне и он сделал вас сильнее. — Мама сказала, что его душа светилась. — Да, Амелия сообщила мне. — И?.. — осторожно начала Лиза, но её перебили. — Поспешно делать выводы на основе одной аномалии, — вздохнул старик. — Мне будет сложно, если он все же оступился. Знаете, смотря в ваши глаза, Елизавета, и глаза вашего брата, смотря в глаза Амелии и на то, как он её оберегает, кажется, это я ему должен, а не он мне. Лиза только открыла рот, но старик ловко коснулся ее лба и вот Лиза в своей постели. *Мельница — Что ты знаешь *** Ближе к пяти часам дня Римус открыл глаза в больничном крыле. У его кровати на стуле сидела Лиза-Лиза и читала книгу. Услышав шуршание, она оторвалась от своего занятия, взглянула на Римуса и спросила: — Как все прошло? — Очень даже весело, — Римус сел в кровати. — Покатались по земле, потрепали уши… все было мило. — Весело и мило значит. Рада за тебя, — Лиза захлопнула книгу, перебралась на край кровати и тихо прошипела. — А у меня во рту был Питер! Римус заливисто рассмеялся. — Чего ржешь? — фыркнула Лиза. — А ты бы предпочла Бродягу? — игриво спросил Римус. — Я бы предпочла, чтобы мой рот и дальше был девственно чистым. — А я думал, ты всю невинность в пятнадцатилетии оставила. — Во истину старший брат. Римус повалился на подушку, улыбнулся и спросил: — А вы как время провели? — Тоже неплохо, — пожала плечами Лиза, наклонилась к Римусу и прошептала. — Кстати, судя по всему Гриффиндор и наш дедушка Гензель ебались. Я с этим живу, теперь и ты тоже, — она тут же сорвалась с места и скрылась за ширмой. — Постой! — Римус подорвался с кровати и поспешил за Лизой. — Мне нужны подробности! — Я не хочу знать подробностей! — звонко рассмеялась Лиза. Из дверей кабинета появилась сердитая мадам Помфри. — Молодые люди, — строго начала она. — Простите, — в один голос откликнулись Лиза и Римус и поторопились спрятаться за ширмой. Увлеченно, Лиза пересказала Римусу истории, которые услышала от Гензеля. Позже вечером, уже в мужской спальне Римуса обступят Сириус, Джеймс и Питер, им уж больно хотелось узнать, откуда в Запретном лесу появились еще два оборотня. Римус поджал губы, как-то странно махнул головой и честно признался: — Это не моя тайна, это связано с проклятьем Лизаветы. — Так, — тяжело вздохнул Джеймс, — идти сейчас за Лизкой, значит объяснять какого рожна мы были в этом лесу. — Может есть хоть что-то, что ты можешь нам сказать? — мягко уточнил Сириус. — Просто я хочу понять, будем ли мы ещё, как сайгаки, скакать по лесу или нет. Не так давно в этой самой спальне Лиза сказала Римусу: хочешь складно врать, говори часть правды. — Нет, не будете. Это были Гензель и Гретель, — вздохнул Римус. — Они духи. Если все получится, то я смогу обменять ликантропию на проклятье. Всех проблем это не решит, но я хоть опасным быть перестану. — В этом суть Лизиного проклятья?.. — начал Питер. — Ой, — фыркнув, перебил Сириус, — появилась французская вертихвостка и дела пошли в гору. — Ни она первая, ни она последняя, — справедливо заметил Джеймс, друзья удивлённо на него посмотрели. — Отец Лизки, — пояснил Джеймс. — Ну я к тому, что он — слизеринец, но при этом послал все к черту и выбрал Дюма, чем тебе не французская вертихвостка? — подмигнул он Сириусу. — Вот сейчас Лизка Римуса выручает. Может в будущем нам ещё француженку принесёт и мы от неё в восторге будем. — В восторге? — переспросил Сириус. — Ну я в восторге, — пожал плечами Джеймс. — Ребят, — покачал головой Римус, — я пока не хочу это обсуждать. Проклятье все ещё не действует. И пока я не скажу вам обратного, держите в голове, что я все-таки оборотень. — С нихуевой такой стаей, — вздохнул Питер. — Мой хвост был в пасти чёрной волчицы! — Но ты сражался, как лев, — улыбнулся ему Джеймс. — Я же просто в ахуе был. — Как и два полнолунных гостя, — под нос произнес Римус.