Змей и Волк

Je voudrais mon hiver Я хотела бы, чтобы моя зима M'endormir loin de tes chimères Усыпила меня подальше от твоих химер Tu sais bien que je mens Ты знаешь, что я лгу Tu sais bien que j'ai froid dedans Ты знаешь, что мне холодно внутри Амелия сидела на лавочке, рассматривая макушки деревьев Чёрного леса. За ее спиной был трактир с мельницей у ручья. Это было аккурат на следующий день после ноябрьского полнолуния. Рядом с ней на лавочку опустилась женщина. Она была удивительно похожа на Амелию: мягкие черты лица, невысокий рост. Правда ее волосы, пусть тоже рыжие и немного вьются, длинные, а глаза темно-карие, почти чёрные. На ней простое чёрное платье пошитое по моде X века. — Ах, моя дорогая Эйка, — вздохнула Амелия, — ты та Ришелье, которой я всегда рада, но вот не могу не спросить, какого чёрта? — Знаю, что прошлой ночью, — медленно начала Эйка, — твое тело было в Париже, но вот твоя душа и помыслы наблюдали за Гензелем и Римусом. Хотела узнать, что ты чувствуешь. — Ты о том, — вздохнула Амелия, коротко взглянув на свою прародительницу, — что в глазах чужого мне человека я увидела кое-что, и я осознала, что хочу узнать Римуса лучше? — Да… — тихо протянула Эйка. — Или же ты о том, что я надеюсь найти общий язык с Римусом, и о том, что я буду горда в будущем назвать его сыном и буду плакать от счастья, если он назовет меня «мама»? Эйка уперлась рукой в лавочку, полностью обернулась к Амелии и радостно воскликнула: — Во имя короля Франции, Том и правда растопил твое ледяное сердце! — Видно, да, — вздохнула Амелии. — Но ты все еще не представила Тома семье, — тихо заметила Эйка. — А не ты ли, большую часть времени держала семью подальше от Вольфганга? — Амелия скрестила руки на груди. — Вроде бы твой отец хотел сделать из него коврик. Страшно подумать, какие у него планы на Тома. — Он скрежетал что-то про ремень из змеиной кожи, — разочаровано протянула Эйка. — Очаровательно, — Амелия обернулась к ней. — И все же, я повторю вопрос: зачем я здесь? — Я хочу учить тебя. — У меня нет в этом интереса. — Сейчас нет. — Ты не провидица. — Томас Ришелье, — Эйка произнесла его имя так, как будто это был ответ на все вопросы. Амелия съежилась. Эйка не впервые это предлагает. Ришелье появилась на пороге их дома в 1935. Но тогда Альбус и Аберфорт настояли, что Амелии стоит получить образование их эпохи. В те года Амелии хотелось лишь одного, но когда Эйка ответила, что кошмар от этого не исчезнет, Амелия сказала, что последует совету дядюшек, пусть в школу ей и не хотелось. И вот спустя сорок лет Эйка предлагает вновь. Но все чего сейчас хочет Амелия — это жить ту жизнь, что она сама выбрала. — Томас Ришелье, — хмыкнула Амелия, — по прозвищу «Бессмертный некромант», знаменитый своими историческими писаниями, исследованиями в области магии vita и неприлично долгой жизнью. Причём тут он? — Когда он все же помер, — легко начала Эйка, — то укрылся в недрах библиотеки. Он редко говорит с семьей. Вначале я думала, что это из-за той истории с Софи, но недавно он выбрался, чтобы взглянуть на Елизавету. Он сказал ей, что знаком с Томом, но для него эта встреча ещё не случилась. — Лизи говорила мне. Но тебе не кажется, что это между Томасом и Томом. При чем тут мы? — Я не понимаю, как эта встреча может случится без тебя. — Меня? — Амелия рассмеялась. — Насмешила, конечно. Я выбрала роль мудреца. — Ты не мудрец, Амелия. — Но и не воинственная валькирия. — Отчего же? Ты… — Я знаю кто я, — строго отрезала Амелия. Эйка обхватила себя руками, зябко потёрла плечи, а затем мягко произнесла: — Подумай, над моим предложением. Но мягкий тон не подействовал на Амелию, она раздраженно начала: — Знаешь, Альбус все мое детство с остервенением твердил, что не важно какой я родилась, важно какой выбор я сделаю. Я сама определяю себя, а не мое происхождение, — Амелия шумно выдохнула, и кажется решила поставить все точки над «i». — Здесь нет Тома, но я представлю его тебе. Лорд Волдемор', тот, чьё имя не произносят всуе. Его настоящее имя Том Марволо Реддл, и он мой муж. Обвенчаны ли мы? Нет. Разделяю ли я его взгляды? Нет. Но веришь, нет, ни одного судью не будет ебать, стояла ли я подле него или нет, я предатель общества, потому что имею наглость любить всем сердцем Тёмного Лорда. И я предала семью тем же. Том — темный колдун. Думаю, по мнению родни, я должна была воткнуть кинжал ему в грудь ещё в школе. Но я выбрала себя и… его. — И ты его ну никак не убьешь? — как-то странно спросила Эйка. — Ну может только, — хмыкнула Амелия, — если он разобьёт мне сердце. Но поверь, в этом случае я буду убивать того, кто предал меня, а не темного колдуна. Какой резон Ришелье учить предательницу? — Я сама предала семью, выбрав себя, — живо ответила Эйка. — Я должна была убить Вольфганга. Но я начала эксперименты, которые уже тогда шли против всех законов, и тем самым спасла его. И когда представилась возможность, мы сбежали. В глазах моих и твоих современников, я не лучше Тёмного Лорда. И не смотря на все это я встала во главе семьи, — она вздохнула и продолжила. — Я хочу учить тебя, потому что это правильно. И я сделаю это без просьбы убить Тома, потому что знаю, как ты дорожишь им. Единственное, что я хочу узнать, насколько он дорожит тобой. — Это его нужно спрашивать, а не меня, — отмахнулась Амелия, Эйка кажется не собиралась отступать. — Я подумаю, — чуть помедлив ответила Амелия. — Этого пока достаточно? — Да, — довольно улыбнулась Эйка. Поднялся ветер, в месте где ветров нет. — Ты вырубила меня посреди дня? — Амелия резко поднялась. — Вроде было к вечеру, — Эйка тоже насторожилась и поднялась. — У меня гости. — Кто мог пройти твои чары? — Тот, у кого есть ключ, — ответила Амелия. — Мне нужно идти. — Возьми меня с собой, — Эйка ухватила руку Амелии, поняла, о ком та говорит. — Я хочу с ним познакомиться. Амелия открыла рот, но тут же закрыла. Её глаза вспыхнули чёрным, челюсть ходила ходуном, а ноздри угрожающе раздувались. Только вот проблема: Эйка не боялась Амелию. В ее глазах Амелия молодая вейла, толком не учившаяся премудростям их колдовства… Куда ей до тысячелетней Эйки? — Я краем глаза взгляну, — махнула рукой Эйка, — он меня и не заметит. А если и заметит, скажи, что я твоя родственница. — Я сирота, — прошипела Амелия. — Да? Как неловко, — Эйка на секунду задумалась, а потом встрепенулась. — Я спрячусь за ширмой, — глаза Амелии недобро блестели. — Ну пожалуйста, — протянула Эйка. — Когда Гензель и Гретель его сюда притащили, я в Чёрном замке была, следила, чтобы родня не помешала. Амелия почувствовала, как в реальности ее плечи тряхнули. — У нас в семье все ебанутые? — раздраженно спросила она. — За всех говорить не буду, — пожала плечами Эйка, — но наша ветка какая-то чудная. — Тогда сиди за ширмой. Амелия схватила Эйку за вторую руку. Короткая вспышка света. Амелия лежала на полу ателье, над ней, опустившись на колени, склонился Том, осматривал, пытался понять, что тут произошло. Тень Эйки прошмыгнула за ширму. — Ты спала прошлой ночью? — тихо спросил Том. — Нет… — сонно протянула Амелия. Том уселся на пол и потянул Амелию к себе, она тут же прильнула к нему. Перед ними стоял манекен со свадебным платьем. — Это платье Аполлин, дочка Шарлотты… — Амелия взглянула на Тома, тот вздёрнул бровь, — у нее свадьба через пару месяцев. — Тогда куда ты спешишь? — спросил Том и коснулся губами лба Амелии. — Я увлеклась, — виновато улыбнулась она. — А ты тут какими судьбами? — Был в Германии, — тихо начал Том, — подумал, чего тратить ночь на дорогу и завтракать в компании душных людей, если у меня есть ты. — Даже цветы прихватил, — нежно произнесла Амелия, букет лежал на полу рядом. — Ах это, — Том поглаживал плечо Амелии, — встретил Пьера. Он что-то шептал про загруженный день и что у тебя дверь закрыта. Решили, что будет очаровательно, если этот букет вручу я. Амелия довольно хмыкнула и улыбнулась, ее когтистые пальчики пробежались по его груди. — Думаю, тебе стоит поспать в кровати, а не на полу, — справедливо заметил Том. — Да, ты прав, mon cher. Поднимайся наверх, я тут пока уберусь. — Хорошо, переоденусь и сделаю тебе чай. Шурша мантией Том поднялся, протянул руку Амелии и помог подняться ей. Затем легко взмахнул палочкой, букет в вазе исчез, а вот тот, что был на полу опустился в его руку. Том ухмыльнулся и протянул цветы Амелии. Она улыбнулась, подошла ближе, провела рукой по его щеке и прошептала: — Merci beaucoup. — Видеть твою улыбку — лучшая благодарность, — откликнулся Том, а после скрылся на лестнице, ведущей на второй этаж. Амелия стояла, сжимая букет, и улыбалась. Она никогда не скажет это вслух, но когда Том вот так приезжает, пусть и на ночь… ей всегда так радостно внутри. — Красивые цветы, — заметила Эйка, вышедшая из-за ширмы. — Да, — выдохнула Амелия, взглянула на граммофон, иголочка опустилась, заиграла пластинка Эдит Пиаф. Амелия пошла к вазе, Эйка пошла за ней и заметила, коротко взглянув на лестницу: — Один раз встречала такого запаянного колдуна, как Том. Себастьян, вроде. Пока сражались, в жены звал. — А ты? — тихо хмыкнула Амелия, опустила цветы в вазу и пошла к столу. — Сказала, что второй муж мне не нужен. Амелия повела рукой, ленты, бусины, драгоценные камни, нитки и иголки принялись забираться в свои коробки. А Эйка продолжила: — Он сказал, что мой муж — блохастая псина. Я обратилась полностью и откусила ему голову. — Изумительно. Можешь напомнить родне эту поучительную историю? Если потребуется, я повторю твой успех. Эйка рассмеялась, а после принялась рассматривать ателье. Амелия повела рукой и коробки принялись возвращаться на полки. — Я хочу носить платье из-под твоей руки, — прошептала Эйка. — Имеешь что-то против уже ношеного? — тихо спросила Амелия, взглянув на нее. — У нас один размер, Том наверняка слышит голоса, так что спустится узнать, что ту происходит. Надеюсь, подумает на пластинку, — Амелия вздохнула и продолжила. — Пройдешь на второй этаж и возьмешь то, что приглянется из моего шкафа. Красное только не бери, это подарок Тома. — Я не думаю, что он меня слышит, — покачал головой Эйка. — Ох, дорогая бабуля, — ухмыльнулась Амелия, — когда дело касается таких волшебников как он и Альбус, я на нашу магию наедятся не смею. На лестнице раздались шаги. — Ты обязана сшить ему красный костюм, — прошептала Эйка. — Это регалии Ришелье, — фыркнула Амелия. — Он часть семьи, — Эйка скрылась за ширмой. На первом этаже показался Том, переодетый в домашний костюм с двумя кружками чая в руках. — Решил составить тебе компанию. — Я почти закончила. Том остановился у раскройного стола, а тень Эйки скрылась на лестнице. — Мне кажется, что тут кто-то есть, — проворчал Том и опустил кружки на стол. — Может заблудшее приведение или свободолюбивая кошка? — пожала плечами Амелия, беря в руки кружку. Том взмахнул палочкой. — И правда, — заключил он. — Тут только мы с тобой. Амелия сделала пару глотков и вернула кружку на стол. Прижалась к Тому. — Ты чего? — мягко спросил он. — Так приятно это слышать. — Что именно? — Что тут только мы, — прошептала она. Том ухмыльнулся и прижал Амелию ближе. *** В утро ноября Амелия не досчиталась в шкафу изумрудного платья. Том уехал в обед, а Амелия написала весьма подробное письмо Лизе. Амелия уверена Эйка хотела взглянуть на Тома не только из любопытства. Лиза поджала губы, как бы написать ответ… С другой стороны, она приедет в Париж почти на неделю раньше, чем Том. Лично и обсудят. Кстати, надо бы написать об этом Амелии. В суматохе совсем из головы выпало, Лиза поморщилась, ей не нравилось поступать, как Том, но похоже это семейное. Лиза швырнула газету в камин, следом полетело письмо. Все ученики на обеде, она в гостиной одна… во всяком случае Лиза так думала. — Ладно газеты, а письмо то тебе что сделало? — раздался за спиной голос Сириуса. — Не хочу, чтобы его кто-то прочитал, — призналась Лиза. — Да кто его прочтет то? — поразился Сириус и опустился в кресло. — В школе по-французски читаешь только ты. И поверь, мы обливались слезами счастья, когда ты перевела ту статью по заклинаниям. — Я помню, — ухмыльнулась Лиза. — Только ты не прав, еще профессор Флитвик читает по-французски, а профессор Дамблдор и вовсе свободно владеет этим языком. Лиза медленно поднялась, подхватила сумку. — Ты в последнее время какая-то грустная, — заметил Сириус. — Лили нравится Джеймс, — как-то странно произнесла Лиза. — Ой нет, — рассмеялся Сириус. — С чего ты это взяла? — Она сказала два этих слова в одном предложение неделю назад. — Ты уверена, что там не было слово «страдает»? Потому что неделю назад его не хило так пень на травологии куснул. — Нет, этого слова там не было, — вздохнула Лиза. — Если хочешь поговорить… — начал Сириус. — Нет, не хочу, — перебила Лиза и направилась к выходу. — Ладно, у меня занятий после обеда нет, буду в каморке. — А я могу составить тебе компанию? — спросил Сириус. Лиза замерла, как-то странно дернулась, чуть обернулась и ответила: — Пойдём, Си’гиус. Так прошли дни до Рождества. Лиза предупредила Амелию, что приедет. В Париж ее доставит Фоукс, он же и вернёт ее обратно, за день до приезда всех остальных. В этом году на Рождество разъехались все. Сириус отправился в гости к Джеймсу. А молодая рок-группа собрала инструменты домой, кроме Хью, он сказал, что будет рисовать. Боится, что отец попытается вычеркнуть музыку из его жизни. У Элис, Лили, Римуса и Лизы такой проблемы нет. В сравнение все это кажется Лизе сюрреалистичным. В глазах общества, отец Хью — достойный человек, ее же papa — убийца. Но Лиза не может представить, как она боится, что Том разрушит ее мечты и стремления. И мысль, что в Томе Реддле два человека, все больше и больше крепнет в ней. *** В этом году в Париже было холодно, Амелия топила камины на первом этаже и своей комнате. В комнате Лизы поселился обогреватель. Лиза носила только красный шарф, но в этот раз натянула ещё и зелёный. Парижане не привыкли к таким аномальным холодам. Но Лиза все равно гуляла по украшенным улицам с друзьями, иногда одна. Ходила по маггловским музыкальным магазинам. За пару дней до Нового года, Лиза сидела на широком подоконнике кухни и курила. Она была в гостях у Жан-Пьера, его мама — вейла Сьюзи, была на смене в «Айсберге». Они были вдвоём. Жан-Пьер спросил Лизу, что на личном фронте. — Есть один парень… — начала Лиза. — Да бля… — протянул Жан-Пьер. — И я не знаю, что думать, — проигнорировав его, закончила Лиза. — Лиз, не в правилах охотника… — …думать, — закончила Лиза. — Я знаю. Но это не дает мне ответа, как поступить. — Ну не знаю… — недовольно начал Жан-Пьер. — Возьми бутылочку Бордо, загляни к нему, может там и думать не о чем, а может у него встает только в пять часов. — Бля… — Лиза размашисто хлопнула себя ладонью по лбу, — мне стоило быть конкретней. Я не о себе, дубина, я о Лили. — Не то чтобы мне интересно, но поделись. — Мой друг, Джеймс, за ней вился пару лет, но в этом году он наконец-то начал думать головой, а не головкой. Он как бы все ещё вьётся, но куда деликатнее. Он перестал ее раздражать. Перед отъездом она брякнула, что у него забавная причёска. — И это плохо потому? — Да у него волосы от природы в космос растут. Прям как у тебя. Только ты своим с помощью ловкости рук и банки геля задаёшь направление, а вот Джеймс господствует над хаосом. До этого Лили говорила, что это тупо. — Ладно, — вздохнул Жан-Пьер, — оставим твою подружку. Если она решит вернуться к твёрдым хуям, это так-то ее решение. Мне больше интересно, что там у тебя. — А у меня то что? Как ты и сказал, бутылка Бордо и на практике разобраться. Жан-Пьер поморщился. — Там наверняка пацан из британского рода, от которого его темнейшество обоссытся в восторге, — недовольно произнес он. — Мне кажется отношения с Лили папу так деморализовали, что он будет рад любому, как ты выразился, пацану. Но, — Лиза сползла с подоконника и подошла к столу, чтобы налить вина в бокалы, — с чего ты взял, что тебе он был не рад? Вы виделись лишь пару раз, чтобы делать такие выводы. — Ну, — немного рассмеялся Жан-Пьер и принял бокал вина из рук Лизы, — люди обычно бегут от встречи с ним. Только вейлы достаточно дурные, чтобы пить с ним на брудершафт. — Ты вейла так-то, — заметила Лиза и снова взобралась на подоконник. — Я сын вейлы, — поправил Жан-Пьер, — но так-то я волшебник. — Лишь формальность, — отмахнулась Лиза. — Есть заклинания способные пробудить эту кровь. — Ты думаешь, это потребуется? — С середины ноября у меня есть кровный брат. Жан-Пьер поперхнулся и ошарашено взглянул на Лизу. *** Том и Антонин прибыли в Париж вечером 31 декабря. Но направились не в ателье, а в «Айсберг». Накануне Аннет отправила Долохову сообщение, что встретит их у чёрного входа. Том был недоволен. В приюте этот день никогда не был его днём. Это Новый год. В школе он никому об этом не говорил, хотя первые пару курсов Слизнорт пытался как-то подбодрить юношу, но Том пресёк его попытки на корню. Но все изменилось, когда Том рассказал об этом Амелии. Почему-то именно ее радость, ее подарки в этот день вызвали внутри него приятные чувства. Амелия не отмечала Новый год 31 декабря, она отмечала его день рождение. Тому нравилась эта интимность: только он и она. Да, потом в их жизни появилась Лиза-Лиза, в этот день рядом с ним могли быть Антонин, Клара, Аннет, но эти люди не были ему чужими. Сейчас же… полное кабаре людей. — Изумительно, — фыркнул Том. — Аннет писала, — вздохнул Антонин, идя рядом с тучкой недовольства, — что Амелия проиграла Кларе в карты. — Клара знает, что сегодня за день, — проворчал Том. — Вот сам ей и скажешь. Антонин только поднёс руку к двери, как она тут же открылась. Аннет быстро повела их за собой на второй этаж. Клара назвала это место «банкетный балкон». Попасть сюда могут только сотрудники, прекрасно видно сцену, а вот люди в зале не видят того, что творится на балконе. До этого дня Том был тут дважды: один раз в начале августа 1969 Том был здесь с на встрече с Николасом Фламелем, забавно, но инициатором той встречи была Ирен Дориан, тогда первый заместитель министра магии Франции. Потом в 1973 Том был здесь по весне на встрече с гоблином, главным председателем французского подразделения «Гринготтс», и Кларой, как главой ковена вейл. Укромное место этот балкон. Но в те два раза тут были только кресла и небольшой столик, сейчас они были сдвинуты к перилам. По центру стоял стол с посудой и котелком. Том успел насчитать семь стульев. Аннет успела выхватить из рук Тома и Антонина саквояжи, улыбнулась: — Пара минут! — и скрылась за дверью. — Почему мест семь? Вопрос Тома был адресован двери. Он дернул застежку мантии и бросил ее на вешалку. Вешалка же услужливо протянула пару своих длинных крючков, подхватила мантию и аккуратно повесила ее на крючок поменьше. Том опустился в кресло и закурил. Снова взглянул на стол, принялся перечислять: — Я, Амелия, Лиза-Лиза, ты, — Том взглянул на Долохова, который опустился в кресло рядом, — Аннет и Клара. Кто седьмой? — Может кто-то из девушек решил сообщить о беременности? — подшутил Антонин и приманил пепельницу. — Господи, надеюсь это Аннет, — обреченно протянул Том. — Потому что если это Лиза-Лиза, то тот патлатый пацан в кожанке умрет. — Я пошутил, — проворчал Антонин и закурил. — Может уважаемый дядюшка сейчас в Париже? — Бля, — обреченно протянул Том, — я надеюсь Лиза-Лиза беременна. Антонин хрипло рассмеялся. В дверь постучали. Том знал, кто это. — Войди, — пригласил он. — Papa! — с порога воскликнула Лиза-Лиза и тут же подлетела к Тому. — С днём рождения! — она обхватила его шею и чмокнула в щеку. — Спасибо, Лиза-Лиза. — Будешь суп? — спросила она. — Интересный выбор, давай. — А ты дядя? Антонин кивнул. Лиза-Лиза подошла к столу, по центру которого на маленькой плитке стоял котелок, щедро зачерпнула половником и вернулась к креслам с кружками в руках. Том закидывает бычок в пепельницу, принимает кружку, заглядывает в неё и замечает: — Это гоголь-моголь. — Это сезонный суп, — невозмутимо говорит Лиза-Лиза. Том только сделал глоток, как зазвучала музыка. Поднялся и взглянул на сцену. Он никогда не рассказывал об этом: как Амелия виделась ему тогда в «Трёх Мётлах» в конце 1945. Так удивительно видеть, как сбывается то, о чем он даже не просил. Амелия на сцене в полумраке в луче софита, ее тело обволакивает легкое голубое платье. Последнее время она мало поёт, но несомненно у нее это хорошо получается. Bulle de chagrin Пузырек печали Boule d'incertitude Ком неуверенности Tant de matins Уже столько рассветов Que rien ne dissimule Ничто не прячет Je veux mon hiver Я хочу, чтобы моя зима M'endormir loin de tes chimères Усыпила меня подальше от твоих химер Je sais bien que je mens Я знаю, что я лгу Je sais bien que j'ai froid dedans Я знаю, что мне холодно внутри Том стоит, чуть облокотившись на перила, сжимает кружку в руке, чувствует, как Лиза-Лиза прижалась к нему. Вдвоем они чуть раскачиваются в такт музыке. Bulle de chagrin Пузырек печали Boule d'incertitude Ком неуверенности De nos destins Из наших судеб Naît que solitude Рождается лишь одиночество Tu dis qu'il faut du temps Ты говоришь, что нужно время Qu'aimer n'est pas un jeu d'enfant Что любовь это не детская игра Je sais bien que tu mens Я знаю, что лжешь Mais je suis si seule à présent Но мне так одиноко сейчас Ainsi soit Je Таково Я Ainsi soit Tu Таков Ты Ainsi soit Il Таков Он Ainsi moi je Такова я Prie pour que tu Молю, чтобы ты Fuis mon exil Покинул мое убежище Mais quel espoir Но на что Pourrais-je avoir Могу я надеяться Quand tout est noir? Когда вокруг лишь тьма? Ainsi soit Je Таково Я Ainsi soit Tu Таков Ты Ainsi soit ma vie Такова моя жизнь Tant pis Тем хуже — Какая грустная песня, — выдохнул Том. — Клара попросила маму спеть что-нибудь грустное. Она сказала, что самое грустно что у нее есть: года без тебя, — прошептала Лиза-Лиза. Bulle de chagrin Пузырек печали Boule d'incertitude Ком неуверенности Deux orphelins Два сироты Que le temps défigure… Которых уродует время… Том тяжело вздохнул. Слушая строчки, кажется он впервые задумался: он ведь и правда сирота, как и Амелия, но он никогда не предавал этому особого значения. Он не знал родителей и он никогда не представлял, каково это иметь их. Может поэтому было так легко, когда у него появилась семья. Он не строил иллюзий и предположений, он сам выбрал, никакой воли судьбы, хотя… Хотя как-то раз Судьба ни днем раньше, ни днем позже вложила в руки Горация Слизнорта конверт с приглашением на его чаепитие, отчего юная ведьма задержалась в классе зельеварения. Амелия Дюма столкнулась с Томом Реддлом. Ну а дальше… а дальше и правда, все решения принимали только эти двое. Моей сестре нравится ронять плашки домино и смотреть, что будет после. От того меня забавляет, как смертные видят умысел в ее поступках. Забавно то, что один раз Том все же решит, что у Судьбы есть план, и из-за этого он совершит ошибку. Но это не план, это лишь упавшая плашка домино. Том аккуратно передал кружку Лизе-Лизе и украдкой взмахнул палочкой. Вокруг Амелии закружились снежинки, в проигрыше она словно куталась в них, на мгновение ее губы сложились в улыбку. Амелия поёт припев, а дальше музыка. — Как думаешь, уже все? — тихо спросил Том Лизу-Лизу. — Да, все, — так же тихо откликнулась она. Снова взмах волшебной палочки. Снежинки плотным коконом окутали Амелию, а она лишь гордо выпрямилась, обхватила себя руками. Снежинки скрыли Амелию, и как закончилась музыка, они тут же растаяли оставив сцену пустой. Раздались аплодисменты. А Амелия Дюма была на балконе в объятьях Тома Реддла. Амелия прижалась ближе. Том легко провел рукой по её спине. Лиза-Лиза ухмыльнулась, опустила кружку на столик рядом с креслами и подмигнула Долохову. — Дядя, — заговорчески прошептала Лиза-Лиза, — пойдем и умыкнём бутылку вискаря из бара. — А пойдем, — кивнул Антонин. Дверь закрылась. Том и Амелия остались вдвоем. Платье у Амелии из легкой ткани, плечи зябко дрогнули. — Ты чувствуешь себя одинокой, дорогая? — спросил Том и стянул с плеч пиджак. — Как я могу быть одинокой, если ты понял каждое слово в этой песне, — нежно ответила Амелия, пока Том накидывал на ее плечи свой пиджак. Том опустился в кресло и увлек Амелию за собой. Она устроилась у него на коленях, перекинув ножки через подлокотник кресла. Одной рукой Том обхватил её плечи, а другой провёл по её икрам и довольно улыбнулся. — Платье не по погоде, — заметил он, — но хоть сапоги тёплые. — Они неплохо прячутся за подолом, — улыбнулась Амелия. — Не помню их. — Недавно купила. — Будут неплохо смотреться на моих плечах. Амелия чуть вздрогнула, но не от холода. Довольно улыбнулась и прильнула к Тому, положив голову ему на плечо. Играла живая музыка. — Почему семь тарелок? — спросил Том. — Да как тебе сказать, — расслаблено начала Амелия, — когда Клара спросила на сколько человек накрывать, я почему-то сказала семь. Хотя потом поняла, что шесть. Но распорядиться не успела, заходила мадам Дориан, сказала, что может заглянет, — Амелия подняла взгляд на Тома. — А ты что подумал? — Что кто-то тут беременный. Но по всем признакам точно не ты, — Том чуть опустил взгляд на Амелию. — Ты приезжал в ноябре, — мягко напомнила она. — Точно, — кивнул Том. — Ну если так, — вздохнул, — то никаких Реддлов, и для мальчика хорошее имя Кристиан. — Ух, как спокойно ты это принимаешь, ещё и с уверенностью, что это мальчик. — В надежде выиграть в генетической лотереи. Да и как показал случай, я очень уважительно отношусь к жизни, которую сам и сотворил. — Ох, ты бываешь очень мил, — игриво произнесла Амелия, — но расслабь булки, у меня месячные. — Слава богу, — с облегчением выдохнул Том. Амелия опустила руку и извлекла из складок платья маленькую коробочку. — Все твои подарки дома под ёлкой, кроме этого. Свободной рукой Том потянул ленточку, коробочка открылась. На черной подушечке лежал серебряный кулон на цепочке. Казалось, что это волнистый меч, но если присмотреться, то лезвие было змеиным хвостом, а вот рукоять выполнена в виде змеиной головы. Том дернул пару пуговиц у ворота рубашки, повел рукой. Цепочка заползла на шею, а кулон опустился на грудь. Том откинулся на спинку кресла. Секунда. Со сцены раздалась торопливая речь конферансье, близится полночь. Коробочка соскользнула на пол. Том обхватил Амелию и прижал к себе как можно сильнее. — Спасибо, — прошептал он. — С днем рождения, mon cher, — прошептала в ответ Амелия. В дверь стучат. Том задумался. Вздернул бровь. — Да, теперь будет семь, — прошептал он Амелии, а затем громко произнес. — Входите! Амелия сползла с колен Тома и присела на подлокотник кресла. Том сжал ее руку в своей. Дверь распахнулась, влетели блюда и салатницы, которыми ловко управляла Клара; Аннет же держала в руках пару бутылок шампанского; в руках Лизы-Лизы была бутылка виски, за ней вошла женщина в строгом костюме, её черные волосы были затянуты в аккуратный пучок, лицо было худым, с острыми скулами, немного неглубоких морщин у серых глаз, высокая, сухая, лицо Французского Министерства Магии — Ирен Дориан. — Скажите, Ирен, — буднично начал Антонин, закрыв дверь, — а ничего страшного, что министр магии встречает Новый год в компании Лорда Волдеморта? — Право слово, Антонин, — мадам Дориан театрально положила руку на сердце, — я была уверена, что иду на день рождение Тома. — На день рождение? — переспросил Том. — Вы что и подарок прихватили? Мадам Дориан взглянула на Амелию. — Кажется, — ухмыльнулась Ирен, и выхватила из руки Лизы-Лизы виски, — Франция уже сделала вам подарок. — Господи, — рассмеялся Том, — вы умеете шутить, мадам Дориан? Пока Аннет и Антонин накрывают стол, Клара подходит к Амелии и шепчет ей: — Там кое-кто хотел с тобой поговорить после выступления. — А это не может подождать? — морщит носик Амелия. — Это Нарцисса. Амелия шумно выдохнула, наклонилась к Тому и прошептала: — Я не надолго. — Только если не надолго, — проворчал Том и коснулся губами костяшек Амелии. Амелия Дюма проследовала за Кларой. А вот Ирен Дориан опустилась в свободное кресло рядом с Томом. Лиза-Лиза принесла три бокала и присела на то место, которое пару минут назад занимала Амелия. Мадам Дориан щедро разлила виски. — Кажется, что у вас изжога, — заметил Том и принял бокал из рук Ирен. — Причина моей изжоги, Том, месье Минчум, — мадам Дориан приложилась к своему бокалу. — А, — хитро улыбнулся Том, — если я его убью, то вы мне цветы вышлите? — Весьма вероятно, — мадам Дориан устало откинулась в кресле. — Ума не приложу, почему на выборах победил этот селезень, а не мадам Багнолд. Хотя… — она украдкой взглянула на Тома, — тебе в кресле выгоднее тот, кто делает, а не думает. — Вы о его фиаско в Альпах? — после глотка спросил Том. — От того у нас так холодно, — проворчала мадам Дориан. — С удовольствием посмотрю, как вы дипломатично перегрызёте ему глотку. Приятно то, — довольно произнес Том, — что мне для этого и делать ничего не пришлось. — Кстати, — заметила Лиза-Лиза, вертя в руках бокал, — дипломатично вам глотки перегрызет maman, когда вернется и услышит, что вы тут о работе. — Ох, — нежно начала мадам Дориан, — Лизи, так мило, что ты называешь его деятельность «работой». — Он только этим и занимается, — пожала плечами Лиза-Лиза, — что это, если не работа? Том и мадам Дориан рассмеялись. Через десять минут вернулась весьма довольная Амелия, как раз к накрытому столу. — А почему свечка только одна? — с ухмылкой спрашивает Том, рассматривая небольшой тортик. — Потому что, — начинает Амелия, обхватывая его руку и прижимаясь к Тому, — нам уже по столько лет, mon cher, что если ставить все свечи, то мы только их жрать и будем. Компания смеётся. А затем, взглянув на Амелию и Лизу-Лизу, Том возвращает взгляд к этому маленькому огоньку. И просит лишь об одном: пусть семья будет в его жизни всегда.