Змей и Волк

Мои мелкие радости больше не окупают Неприятные моменты той действительности, Которая меня окружает. Волдеморт сидел за столом, взгляд невольно упал на тонкую папку. «Елизавета Дюма, потенциальная Гретель», и чернилами кто-то подписал «мертва». Волдеморт шумно выдохнул, поднялся, схватил папку и швырнул её в камин. Они страшно гордятся этой победой, хотя события того вечера помнят плохо. А ещё Пожиратели Смерти не понимают, почему когда об этом заходит речь, Тёмный Лорд смотрит на них так, что хочется не просто заткнуться, а ещё и сквозь землю провалиться. Волдеморт выхватил сигарету из кармана и закурил. Надо довести свои дела до кульминации и забрать Амелию. Если у кого-то промелькнет мысль, что эта пассия не для Тёмного Лорда, то смельчаку повезёт встретиться с Кларой, а не с ним. — Это был подарок для господина! Волдеморт невольно вспомнил эти случайно услышанные слова от юного Барти Крауча. Волдеморт заглянул в камин, если бы мог швырнуть папку ещё раз, то сделал бы. Теперь понятно это пристрастие Амелии к несчастной вазе. — Когда мы проебали момент? — раздался мужской голос. Волдеморт в ужасе распахнул глаза. Большая столовая закрыта, он лично её запер. Медленно обернулся. За столом, вальяжно раскинувшись на стуле, сидел мужчина в чёрных рубашке и костюме. Медленно снял шляпу и положил на стол. — Что за черт? — прошипел Волдеморт, сигарета выпала из его пальцев. — Ха! Как официально. Но это всего лишь я. Волдеморт смотрел в лицо Тома Реддла. Да, наверно бы так он выглядел, если бы не следы магии. Красивый мужчина в возрасте почти 53-х лет, хотя, если не знать, то и не дашь. Седина ещё не коснулась вьющихся чёрных волос, а легкие морщины на лице хуже не делали: лицо стало менее смазливым, более мужественным. А карие глаза были все такими же темными, правда, недобро отливали багрянцем. — Ты не ответил на вопрос, — произнёс Том. — Когда мы проебали момент? — он медленно поднялся из-за стола и направился к камину. — Может очень давно? Может стоило забрать Амелию сразу после школы? А нет, постой. В ту пору мы решили, что нам нужно время на себя. Свои способности. Что есть другие женщины. Только вот с Амелией не порвали. Может стоило её забрать в 52-м? Но мы были великодушны, у Амелии своё дело, да и Клара в ту пору смотрела на нас как на говно. Попытались бы забрать Амелию, Клара бы сделала все, чтобы барахтаться в наших потрохах. Может в самом начале 60-х, когда Амелия была беременна? Нет, ей было плохо и тяжело. Если бы кто-то из наших союзников решил ей навредить, шансов бы у Амелии не было. Такой стресс. Может сразу после рождения Лизы-Лизы? А может в 76-м, когда приперся гаденыш Ренар? Может в 77-м, когда решили пожениться? Может позавчера? — К чему ты клонишь? — непонимающе выдал Волдеморт, Том Реддл остановился напротив. — Да пытаюсь понять, что нужно было сделать, чтобы Лиза-Лиза была здесь, — внешне Том Реддл был спокоен, но его глаза вспыхнули красным. — Может, когда Люциус кричал, что песни у Лизы-Лизы уже больно воинственные, нужно было сказать, что это наша дочь, и против нас она не пойдёт? Почему мы так не сделали? Не было бы этого цирка в Париже и после. Ах, да. Наши сподвижники пизданут своим спиногрызам про «Леди Лизи» и те испортят ей жизнь, хотя и так уже с успехом досаждают. А потом и того хуже, дочь самого Тёмного Лорда, выгодная партия, да ещё и с наследством от матушки. Кто знает, какие игры начнутся, если не мы их инициаторы. Мы хотим построить свой мир, но при этом хотим, чтобы Лиза-Лиза, Амелия и Римус жили в сводном. Может не стоило идти на поводу своего эгоизма и позволить ей сменить школу? — Что ты блять такое? — прошипел в ответ Волдеморт. — Я же вроде умный, — Том устало потёр переносицу, затем развёл руками и произнёс. — Я это ты. Может на фоне… — Том осекся. — Может твоя крыша окончательно съехала. — Типа Джекил? — хмыкнул Волдеморт. — Да хоть Аид верхом на Цербере, — хмыкнул Том. — Мне от твоих сравнений ни жарко ни холодно. Том закурил, а свободную руку спрятал в карман. Волдеморт напрягся, знает в каком кармане носит волшебную палочку. — Есть ещё один вопрос, — вздохнул Том. — Как у Розье получилось? Лиза-Лиза ведь охотница. А что мы знаем про вейл? — Их сложно убить. Волдеморт и Том смотрели, как в камине тлеет пергамент. — Да, — протянул Том. — Сколько раз мы бились с Кларой. Дважды всерьез, и не счесть сколько раз ради забавы. Мы способные, но всегда было сложно. — Нас нельзя сравнивать, — вздохнул Волдеморт, — разное воплощение магии. — И все же, если мы так и не смогли уложить Клару на лопатки, как Розье одолел Лизу-Лизу? А она не просто охотница, она наша плоть и кровь. — Ему помогли, — ошарашено выдал Волдеморт. — Кто-то ещё принял в этом участие. — Рад, что не отупел, — довольно протянул Том и затянулся. — Думаю, пока они живы, Амелию опасно забирать. Если ЭТИ делают такие «подарки», то страшно подумать, что они сделают, если на пороге будут стоять Амелия и Римус. — Да, — задумчиво протянул Волдеморт, подлетел к столу, и схватил ещё одну папку. Подошёл к камину и бросил её туда. — Римус Люпин, — произнёс Волдеморт, — ему потребуется новое имя, на всякий случай. — Так оно же есть, — округлил глаза Том. — Кристиан. Наверняка Амелия ему рассказывала. Готов поставить завалявшиеся у меня в кармане монеты и пуговку, что фамилию ему приписали Дюма. — Мадам Дориан тогда отдала ему конверт. Думаешь, там документы? — Мы тут с тобой оба на один мозг, — хмыкнул Том. — Но да, думаю. Мы с тобой всегда считали, что будем сами решать в этом вопросе. А что если они решили без нас? Если Тёмный Лорд не едет в Париж, то Париж едет к нему, — Том хмыкнул. — Хотя, я сейчас многое готов отдать, чтобы увидеть как эта компания вваливается в поместье Лестрейнджа, а славные Гензель и Гретель, воткнув топоры в этот дорогой и безвкусный стол, объявляют, что они тут наследники. Волдеморт рассмеялся. Да, картина рисовалась живая. Амелия наверняка бы надела то красное платье и туфли на самом высоком каблуке. Римус и Лиза-Лиза облачённые в свои красные костюмы. И вейлы, да, наверняка бы прибыла не только Клара, ещё Аннет, Франциска и Сьюзи, смеялись бы, что они фрейлины. Ну и чтобы обескуражить Пожирателей Смерти окончательно, приехали бы ещё Элис, Лили, да дружков своих Джеймса и Сириуса прихватили. Волдеморт видит, как к нему обращено множество непонимающих глаз, и он меланхолично говорит: «Это моя семья». Воображение живо нарисовало, как Амелия присела на подлокотник его кресла. — Почему она никогда не пыталась нас остановить? — задумчиво произнёс Волдеморт, рассматривая, как досье на Римуса сгорает в пламени. — Может мы делаем что-то, что её полностью устраивает? — произнёс Том и кинул бычок в камин. — Долохов! — крикнул Волдеморт на дверь и обернулся, но Том Реддл испарился. — Чертовщина какая-то, — устало произнёс Волдеморт и обернулся. Шляпа все так же лежала на столе. В дверь стучат. — Входи. Долохов осторожно вошёл в комнату. — Какие-то указания, господин? — спросил Антонин. — Скорее, — Волдеморт взмахнул палочкой, — просьба от старого друга. Долохов подошёл к Тому. — Розье кто-то помог, — вздохнул Том. — Я хочу, чтобы ты узнал, кто. — Ты уверен? — Да. — Ты же понимаешь, что это потенциальный скандал? — Вначале узнай кто, а там уже разберёмся, лично я их настигну или с ними случится несчастный случай. — Я понял, — кивнул Антонин. — Мне приступать или пока побыть здесь? — Возьми виски и два стакана. Кстати, ты знаешь, чья это шляпа? — Твоя, — озадачился Антонин. — Ami недавно передавала. — Мне надо лучше следить за вещами… и людьми, — вздохнул Том. — Тебе сейчас не до этого. Да и знаешь… — его оборвал крик за дверью. Том и Антонин переглянулась и направились в сторону шума. *** Холл у парадных дверей особняка. Том и Антонин выскочили на лестницу и лишились дара речи. Полы красного плаща развивались в магическом ветре, красный капюшон скрывал лицо, но всем вжатым в стену волшебникам было понятно кто перед ними. Из красных рубинов Римус выхватил топор. Но волшебники не знают, что это Римус, для них он Гензель. — Я буду вас пытать, — рычит Римус, — пока не узнаю, кто нас предал, а затем заберу ваши жизни, что бы там, за занавесом, Лизавета устроила вам Ад! Волна, невидимая глазу энергия, прошлась от Римуса. Словно взрыв. Том лихорадочно вспоминает все то немногое, что знает об охотниках. «Гибрид вейлы и оборотня». Ах, как гладко Амелия стелет. Вейлы, ага, только она не уточнила, какой. О таких вейлах, как Амелия, Том знает еще меньше, чем об охотниках. Снова волна. Раздался сдавленный вскрик кого-то из пожирателей. — Антонин, скажи, ты знаешь как сдержать его силы? Антонин издал какой-то нечленораздельный звук и бросился вперед. Его кожа побелела, а затем приобрела голубоватый оттенок, по открытым участкам кожи поползли тонкие черные вены. Он вскинул руки и крикнул: — Кристиан, не надо! Римус встрепенулся и обернулся к Антонину. Том шумно выдохнул и побежал вниз по лестнице. Он оказался прав насчет имени, но радоваться этому будет позже. — Так ты знал с самого начала! — на ходу прорычал Том. — Убьешь меня потом, — тяжело выдохнул Антонин. Том понял, действовать надо быстро. Оказывается, Долохова он тоже не хочет терять в этой войне. По полу поползла голубая нить, образуя круг, запечатывая Римуса в нем. Чары спали с пожирателей, они были в шоке, но их больше ничего не сковывало. Том затормозил у границы, но тут же вспомнил: они официально помолвлены! Значит, Тома Реддла уже можно считать полноправным Ришелье. Том тут же перескочил через границу. Взмах палочки, на Римуса и Тома обрушился столб воды. Римус замер. Том ловко провернул палочку в руках и та исчезла. Он налетел на Римуса, перехватил руку с топором и выхватил его. Легкий проворот. Том видел как Амелия это делала. Топор исчез. Том схватил Римуса за плечи и прижал к себе. Они медленно опускаются на колени. Одной рукой Том сжимает спину Римуса, другой прижимает его голову к груди. Утыкается в него. У Римуса жар, это чувствуется сквозь одежду, это видно в испаряющейся воде. Тома охватил ужас. Он не может потерять и Римуса. Ведь только недавно он появился в его жизни. — Я бы отдал всё, — со слезами шепчет Римус, уткнувшись в Тома, — чтобы вернуть её. Но сейчас она не согласится. Но позже… позже у нас обязательно получится. Тому и самому хотелось в это верить, и у него не было сил сказать Римусу, что нет заклинания, чтобы вернуть мертвого. Просто Том еще не знал, что это не заклинание, а ритуал. — Антонин, ты как? — бросил Том через плечо. — Жить буду долго, — на ходу отмахнулся Антонин, внешне он пришел в норму. Антонин взмахнул палочкой, Том и Римус тут же обсохли, а лужи на полу исчезли, только вот Римус… — У него жар, — сдавлено произнес Том, взглянув на Антонина. — Помоги отнести его в кабинет. Антонин кивнул и вместе с Томом, подхватив Римуса подмышки, направился в сторону кабинета, оставив позади обомлевших Пожирателей Смерти. С лестницей было сложнее всего. Но Том сейчас сознательно избегал любого магического воздействия на Римуса, вероятнее всего из-за магии ему так плохо. — Кстати, — начал Антонин, — этот трюк сработал на нем, потому что он лишь наполовину некромант. С Ami я один не справлюсь, тебе надо будет человек шесть таких как я. — Некромант? — переспросил Том. — Так этих вейл зовут в простонародье. «Охотник» это тоже бытовое, а не научное название. — Ладно, разберусь с этим позже. Они вошли в кабинет и усадили Римуса на диван. — Принеси холодной воды и полотенца, — попросил Том и принялся стягивать с Римуса красный плащ. Антонин кивнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Вся одежда Римуса была мокрой от пота, его бил озноб. Он будто бредил. Том оставил Римуса в одних трусах и принялся заворачивать его в плед. Нужен еще один. Том прикрыл глаза, пришлось вытащить из памяти то, что вспоминать он не хотел: как сбивали жар в приюте. Том уложил Римуса на диван. Антонин вернулся с тазиком и полотенцами. — Принеси графин чая с кружкой и еще пару пледов, — попросил Том, беря из рук Антонина тазик и ставя его на пол. Антонин молча кивнул и вышел. Том отжал полотенце и опустил его на лоб Римуса. — Не надо, — слабо шепчет Римус. — Не умничай, — строго отрезал Том и убрал руку Римуса от компресса. — Я снова опасен. Луна вернулась в наш дом. — Я помогу тебе, — Том сжал руку Римуса в своей. — Зачем я вам?.. — Не решай за меня, — вновь строго отрезал Том, но чуть мягче продолжил. — Римус, Кристиан, Гензель — все это имена моего сына. Римус словно пропустил вдох. Прикрыл глаза. По его щекам покатились слезы. — Я не уберег её, — с болью прошептал Римус. — Я тоже, — Том сильнее сжал руку Римуса, прикрыл глаза, во рту лишь горечь. — Но сейчас я хочу сберечь тебя, — прошептал Том. Антонин тихо вошел в комнату, опустил графин и кружку на пол, накрыл Римуса вторым пледом, а третий сжимал в руке. — Они должны заплатить, отец, — прошептал Римус. — Они заплатят, Римус, — Том принялся менять компресс. — Антонин узнает их имена и мы вместе решим, как с ними обойтись. — А если?.. Том перебил Римуса: — Если по политическим соображением не будет возможности их просто убрать, то думаю с этой проблемой может разобраться Римус Люпин, как член Ордена Феникса. — Ты уже все продумал, — слабо улыбнулся Римус. — Возможно, — вздохнул Том, — выживут те, у кого на лице будет хоть капля стыда. Но они все поплатятся за то, что сделали. Римус начал засыпать. — Старый друг, тебе тоже надо отдохнуть, — мягко начал Антонин. — Я за ним присмотрю. — Ты нужен мне там, — хрипло произнес Том, махнув головой в сторону двери. — Хорошо, — кивнул Антонин и опустил третий плед на плечи Тома. — Свяжись с Амелией, Римусу надо в больницу. Я не доверяю Святому Мунго, лучше доставить его в госпиталь при Версале. — Хорошо, — снова кивнул Антонин и тихо покинул комнату. *** Антонин прижался спиной к двери кабинета Темного Лорда. Охота отправить сообщение Амелии утром, но с другой стороны… утаить о здоровье её ребенка, пусть и на время… Антонин не хотел бы быть на её месте. Он быстро идет в свою комнату, плотно запечатывает дверь радужной пленкой, а после извлекает небольшое зеркало, стучит по нему пальчиком и ждет. Через минуту в нем появляется заспанная Аннет. — Что случилось, любовь моя? — понимает, что просто так будить её не будут. — Хотел бы сказать, что это все от тоски по тебе, но… Тебе нужно отправиться к Амелии. С Римусом случилась беда. Древняя магия в отсутствии Тыковки начала истязать его тело. Утром Том хочет отправить его в Париж. Все-таки в вашей больнице знают, как лечить вейл, а также там есть свои люди. — Я поняла, — тут же кивнула Аннет. — Люблю тебя, дорогой. Ждем вас завтра. — Я тоже тебя люблю, — слабо улыбнулся Антонин. И вот в зеркале снова его уставшее лицо. Антонин спрятал зеркало и вышел из комнаты. Свернул в соседний коридор, чтобы спуститься вниз и обнаружил у дверей кабинета трёх Лестрейнджей и Люциуса Малфоя. Антонин в жизнь не поверит, что эти четверо не причастны, но нужны железные доказательства. Минус только в том, что за Люциуса может попросить Нарцисса, да не абы кого, а Амелию. — Что вы здесь делаете?! — тихо шипит на них Антонин. — Мы хотели узнать?.. — тихо начал Люциус, но налетев на него, его перебил Антонин: — Что узнать? Почему он его не убил? — Ну да, — развел руками Люциус. — Вот когда твоё чадо родиться, сам ответ на этот вопрос найдешь, — прошипел Антонин. — Гензель и Гретель — это не имена, это титулы. И эта парочка — его дети. Он их кровный отец. Он запретил Кристиану делать что-то с вами без его ведома, и влияние на него он имеет. И ваше счастье, что в эту страну не может въехать их мать, потому что Господину будет проще отойти в сторону, чем пытаться её остановить. Компания переглянулась. А затем их глаза расширились. — Ты хочешь сказать, — осторожно начала Беллатрикс, — что на свете есть женщина, с которой Господин был в одной постели и после этого у них появились дети? — Ты знаешь какой-то иной способ делать детей?! — хмыкнул Антонин. Повисла неловкая пауза. Дверь кабинета скрипнула, показался Том. — Помешали? — с каким-то не естественным беспокойством спросил Люциус. — Я вас даже не слышал, — мрачно ответил Том и закрыл за собой дверь. — Мне нужен Антонин. А вы тут чего собрались? — Кажется, Кристиан решил, что мы как-то причастны к проступку Розье. Хотели узнать все ли с ним хорошо, — все тем же странным тоном продолжил Люциус. Том устало взглянул на Антонина, потом махнул на него рукой и тяжело начал: — Кристиан болен. В глубоком детстве его укусил оборотень. Пока моя дочь была в этом мире, её жизнь сдерживала проклятье. Она спасала его, сделав охотником. Сейчас её нет и чары вышли из-под контроля. Надо сбить жар и отправить его домой, там есть подходящие целители. Люциус на секунду задумался. Понял, поэтому осторожно начал: — Получается, он вам не родной?.. — Заткнись, — перебил Том, на секунду на глазах подчиненных он позволил себе быть просто отцом. — В нем моя кровь и кровь моей жены, у него красные глаза, он говорит на парселтанге и он все ещё охотник. Все любовники моей дочери не любили её так, как любит её брат. Мне плевать, кто его родил, кто воспитывал, мне плевать что было до его встречи с Лизой-Лизой. Он мой сын и будет им всегда, — эта секунда прошла. — Антонин, ты передал сообщение? — Антонин кивнул. — Хорошо, — выдохнул Том и продолжил, — будь другом, принеси мне чай, — и снова скрылся за дверью. Беллатрикс округлила глаза и прошептала: — Я знаю, кто их мать. Та мелкая чертовка представилась как Лиза-Лиза, когда мы были… Антонин только дернулся вперед, но его опередил Рабастан, он прижал ладонь ко рту Беллатрикс и прошептал: — Молчи до конца дней и просто не думай об этом. — Но… — промычала Белла. — Вейлы зовут её Хозяйкой, — перебил Рабастан. — Ты знаешь её имя? — удивилась Белла. — Нет, не знаю, — тут же ответил Рабастан. — И не хочу его знать. — Я же говорил тебе, — вздохнул Антонин, — что она злопамятная и изобретательная. А еще она вас всех ненавидит, так что разбираться не будет и пустит ваш прах по ветру. Так сложилось, что я знаю слабость охотников, поэтому Кристиан пришел сюда, виновных больше. А сейчас идите отдыхать, а мне надо сделать чай. А то нам не нужно, чтобы еще Волдемор’ психанул. *** Римуса все еще била дрожь, но он хотя бы спал. Том положил на спинку дивана свои чистые рубашку и брюки, а вещи Римуса пока разложил на рабочем кресле, утром упакуют. Второе кресло он расположил у дивана и устроился в нём. Его семья страдает из-за него. Может Амелия права: ему и правда стоит остановиться. Нет, тогда вся его жизнь была напрасной, все жертвы были напрасными. Осталось совсем немного и он получит желаемое, а с этим и безопасность его семьи. В кабинет вошел Антонин. — Ты очень уверенно говорил про кровь, — заметил он, передавая в руки Тома кружку. — Несложно догадаться, что они провернули, — вздохнул Том. — Магию на крови считают темной лишь с конца XVII века. Прослеживается связь, — нахмурился Том, а потом поднял взгляд. — Что это у тебя? — Это? — Антонин выхватил из подмышки свёрток. — Спальный мешок. Черта с два я вас тут вдвоём оставлю. Тебе надо отдохнуть. Том кивнул и приложился к кружке. Антонин расположился на полу. Том ещё несколько раз менял компресс на лбу Римуса, прежде чем сон его сморил. Когда Том открыл глаза, диван был пуст, как и спальный мешок. Красный плащ все ещё был на рабочем кресле, а вот одежды, оставленной на диване, не было. — Черт! — Том вылетел в коридор и прислушался. На первом этаже раздавались крики. Том не хотел, чтобы они видели лицо Римуса, во всяком случае сейчас. Том влетел в столовую и выдохнул. Сам лично ведь эти чары Римусу объяснял, а юноша пошёл дальше, он смог стабилизировать их. Римус сейчас очень походил на Тома Реддла в девятнадцать лет. Только глаза горели красным. И правда — оборотень практически от рождения. Только вот Римуса бил озноб. Лучше ему точно не стало. — Так пошли за Регулусом! — прорычал Римус. — Присядь и выдохни, — тепло просит Антонин. — Я уже отправил ему сообщение. — Зачем тебе мой брат?! — кричит в ответ Беллатрикс. — Да завали ты свою хлеборезку! — в сердцах просит Римус, и под твёрдой рукой Антонина опускается на стул. — Ты все ещё жива только потому, что отец меня просил никого тут не убивать пока нет доказательств. Хоть где-то в этой гнилой стране есть следствие и суд. Блять, в самом внезапном месте! — Ах ты!.. — шипит Беллатрикс. — Просто заткнись! — шипит на неё Римус. — Я не поверю в то, что ты к этому не причастна. Моя сестра всё для меня. Да, она непростой человек, но она всегда была доброй… — Твоя сестра сломала мне руку, — перебил Макнейр. — Да, знаю, — холодно отрезвел Римус. — Только ты, мразь такая, назвал мою маму французской шлюхой, а отца дураком, — Римус взглянул на Тома, который пошёл к нему, а затем перевёл взгляд обратно на Макнейра. — Рискнёшь ему это в лицо сказать? Том опустился за стол рядом с Римусом. Макнейр замялся, уставился в пол и быстро покинул столовую, оставив в ней трёх Лестрейнджей. — Доброго утра! — бодро выпалил Хью, влетая в столовую, но наткнувшись на недовольные лица, поджал губы и взглянул вслед удаляющемуся Макнейру. — Не доброе, ох не доброе. Антонин, у нас проблема, — Хью полетел прямо на него, — Регулуса нет дома. Ты когда с ним виделся последний раз? — Дня четыре назад, — задумчиво начал Антонин. — Он спрашивал о Тыковке и когда она прибудет в Лондон… — Ты эту чертовку «Тыковкой» зовёшь? — фыркнула Беллатрикс. — Мадам Лестрейндж, — резко обратился Том, что Беллатрикс аж подпрыгнула, — имей совесть, ты говоришь о моей дочери. Кстати, именно её твой кузен Сириус хотел взять в жены. — И вы бы позволили? — с неподдельным интересом спросила Беллатрикс. — Она никогда и ни на что мое разрешение не спрашивала, — фыркнул Том, — думаешь эта ситуация стала бы исключением? Хотя… если бы Блэк пришёл спросить за её руку, он бы у меня задания выполнял. В конце он бы поплыл за золотым руном. Рядом рассмеялся Римсу. — Четыре дня, — повторил Хью, игнорируя цирк вокруг. — Я с ним виделся пять дней назад, он был мрачным, но ни о чем таком не говорил… а с Леди Лизи он не виделся? — Чего не знаю того не знаю, — развел руками Антонин. — Леди? — удивился Рудольфус. Хью молча указал рукой на Тома. — Надеюсь этот вопрос исчерпан, — съязвил Хью. В столовую во всем своём гоблинско-королевском великолепии влетел Джарет. — Гонцов с плохими вестями не убивают же? — тут же спросил он, перебрасывая свою трость из одной руки в другую. — Смотря на сколько все плохо, — произнес Антонин голосом чуть выше чем обычно. — Я от вейл, — Джарет опустился на стул рядом с Томом и повернулся к Антонину. — Не знаю, кто тут у вас крайний, но я советую ближайшие года три… а лучше всю жизнь туда не ездить, — затем обернулся к Тому. — Ты говорил с ней? — Допустим, — уклончиво начал Том. — Какой она была в разговоре? — В трауре. — А вот теперь плохие новости. — То есть до этого были неплохие? — Предсказуемые. А вот поводу нашей Леди… она в красном платье. — Да. — Тебя это не напрягает? Я к тому, что она сознательно избегала своего происхождения, а тут ветер резко подул в другую сторону. — Она обещала, что сначала обсудит это со мной. Джарет смотрел на Тома, как на сумасшедшего, поджал губы, покачал головой и страдальчески протянул: — Значит за твою веру и будем держаться. — Я просто не до конца понимаю, как она собралась это провернуть… — развел руками Том, но его перебил Антонин: — Мерлина ради! Ее истинная форма дракон! Эти 45-ть килограмм профитролей могут превратиться в несколько тонн звериной ярости! Повисла тишина, первым её нарушил Римус, тяжело вздохнув: — Как быстро ты сдался, дядя. — Дядя уже не справляется, — проворчал Антонин. Джарет чуть наклонился к Тому и звучным шепотом начал: — А мы ей не скажем, что он ее профитролиной назвал. Иначе несколько тонн звериной ярости обрушатся на него. Но Том все так же продолжал смотреть на деревянную столешницу, потом, выйдя из оцепенения, обернулся к Антонину и серьезно спросил: — То есть ты хочешь сказать, что большую часть моей жизни у меня был дракон? — Тебя только это сейчас волнует? — поразился Джарет. — Ну как бы да, — обернулся к нему Том. — И если честно, это первая хорошая новость за последние пару лет. — Приезжал бы домой почаще, хороших новостей было бы больше, — фыркнул Римус. — Я тебя сейчас стукну, — пробухтел Том. — Детей бить непедагогично, — слабо улыбнулся Римус, — а в моем случае уже поздно. — Это точно хорошая новость? — тихо и задумчиво поинтересовалась Беллатрикс. — Ну подумайте, — взмахнул руками Том, — неужто никто из вас в детстве не мечтал о драконе? Повисшая пауза затянулась. — Ну если подумать… — начал Рудольфус. — Руди! — с укором перебила Беллатрикс. — Что? Разве ты сама никогда о таком не мечтала? — Ну если подумать… Снова тишина, в которой раздался протяжный выдох Антонина: — Так, давайте я резюмирую: у меня тут один взбешённый племянник с хворью, которой лет триста уже точно не было, моя племянница отрезана от мира живых, моя подруга в шаге от массового убийства, у друга посвистывает фляга, но это кризис мы пока отложили, пробудив детские мечты. Что там ещё… Регулуса мы потеряли, и в Париже ждёт одна мадемуазель, которая нам за это бошки открутит. Ничего не забыл? — Коллективное чувство стыда, — тут же продолжил Хью, — у одних за то, что сделали, у других за то, что не досмотрели, у третьих за то, что вовремя не защитили. Тут пиздец такой, что у меня слова закончились, а это о многом говорит, я поэт. — Стихи пишешь? — поинтересовался Рабастан. — Я так отдыхаю. Найди себе хобби, — отмахнулся Хью и снова обратился к Антонину. — Думаю, надо сосредоточиться на Регулусе. — Надо поговорить с Сириусом Блэком, — подумав, предложил Антонин, — он может что-то знать. — Сириус все ещё в Париже, его Жан-Пьер пытается в чувства привести, — с грустью ответил Хью. — Хорошо, — каким-то чудом Антонин все ещё оставался в реальности. — Джарет, бери Кристиана и отвези его к вейлам, они знают, что делать. Потом дуй на квартиру Хью и узнай, может Сириус два слова связать или нет… — Хочешь сказать, что наш ирландец с каким-то французом живет? — перебила Беллатрикс. — Просто Руди тебе по утрам завтраки не готовит, вот ты и завидуешь, — тут же парировал Хью. — Завалили ебла, — почти крикнул Антонин. — Джарет, задержись в Париже. Есть один сценарий, в который я не хочу верить, но если все так, то Ami сможет это подтвердить ну или опровергнуть. Теперь ты Хью, дуй домой к Регулусу и попытайся восстановить его маршрут и разузнать хоть что-то. А ты, Белла, навести-ка свою тетю и узнай что ей известно о сыне. — А чего это ты раскомандовался, Долохов? — Беллатрикс скрестила на груди руки. — Потому что мы мальчика потеряли! Ещё один мальчик у нас на ладан дышит, а этот мальчик… — Антонин махнул рукой в сторону Тома, — я за ним присмотрю. Раздался грохот. — Простите, — пробурчал Римус, на столе перед ним лежал его топор. — Мне надо кое-что сделать. — Сдурел! — тут же прошипел Антонин. — Может позже? — Я не вернусь домой без её топора, — сердито ответил Римус, на его правом указательном пальце появился волчий коготь и он принялся что-то ковырять на рукояти. — К черту, — обреченно протянул Антонин. — Я с вашей семейкой спорить устал. Джарет, к барьеру. — А чего я? — надулся Джарет. — Вытрясай гоблинскую магию. Поддержим ребёнка, а то он ей топор лично доставит. Римус старательно наскреб на рукояти топора «Moony». Встал и пошатнулся. Его повело куда-то назад. Том тут же подорвался и помог Римусу устоять на ногах. — Что ты хочешь сделать? — спросил Том. Римус непонимающе взглянул на него. — Ты же знаешь маму, она скупа на разговоры о семье. Римус кивнул: — Я хочу чуть отодвинуть завесу, чтобы передать Лизавете мой топор, а она отдаст свой. Гензель и Гретель живут равную жизнь, но иногда бывает так, что Гензель лишается Гретель, или же Гретель лишается Гензеля… они обмениваются топорами. Том пождал губы, любые ритуалы в его состоянии опасны. Но спорить с Римусом сейчас бессмысленно, поэтому Том спросил: — Как я могу тебе помочь? — Подержи меня. И знаешь, если ты будешь петь со мной, то мой голос будет громче, — и тут же Римус добавил. — Это тебе ничем не грозит. — Меня сейчас это мало волнует. — Так, — начал руководить Джарет, скидывая свою шубу на спинку стула, — рекомендую отойти за наши спины к стене. Хью тут же выполнил эту просьбу, Лестрейнджи замешкались на пару секунд, но отошли к нему. Слухи, о том что Гринготтсы наполовину гоблины, не слухи вовсе. Пусть по фигуре Джарет все ещё походил на человека, но его черты лица изменились до неузнаваемости. — Memento mori, — прошептал Антонин и в эту секунду на полу появилась печать, в её круге был Антонин, Джарет, Том и Римус. Джарет развел руки и невесть откуда зазвучала музыка. Римус тяжело выдохнул, крепко вцепился рукой в Тома, и, смотря перед собой, запел: Кровь, погони, страсть… Жить — любой ценою, Я не смел упасть, Ты была со мною. Том так часто перелистывал маленькую красную книжку, что уже помнит все песни и истории из неё наизусть. И эту песню Том помнит. Теперь понятно о чём она. Том испытывает те же чувства, поэтому поет вместе с Римусом: Эта западня Гибельна, но всё же, В смерть не верю я, Ты не веришь тоже! Лишь два цвета различаю я — Чёрный и белый. А в моих патронах — суть моя, Больше ничто не остановит меня! Презираю этот мир! Миром его называть не хочу. Ты со мною, я с тобою, Ты всё болтаешь, а я всё молчу. Я бросаю вызов всем И своего я не помню лица Мир увидит, пусть увидит, Как мы дойдём до конца! Джарет и Антонин молча стояли раскинув руки, поддерживают печать. Над столом начало формироваться маленькое окошко, хотя нельзя было рассмотреть, что по ту сторону. Римус и Том поют дальше: И сбылись мечты. В этом тёмном мире, Только я и ты, Мы в одной могиле. — «Мы однажды оживём во снах!» — Ты говорила; — «Когда тело превратится в прах, Боли не будет и развеется страх!» На тебя гляжу во мгле, Мёртвой рукой прикасаюсь к тебе, Ты пушинка, ты на небе Я же, как камень, и я на земле. Если сможешь, то ответь — Что по ту сторону сна видишь ты? И сбылись ли, и сбылись ли Странные эти мечты? Римус бросил топор в небольшое окошко. Пара секунд и раздался свист. Из портала вылетел топор, кажется такой же, но Том уверен, что этот другой. Несмотря на слабость крепкой рукой Римус ловит его и бросает взгляд на рукоять. Том тоже опускает взгляд. На рукояти накорябано «Lisa-Lisa». Том и Римус запели снова, и на этих строчках с ними был отчетливо слышен женский голос: Презираю этот мир! Миром его называть не хочу. Ты со мною, я с тобою, Ты всё болтаешь, а я всё молчу. Я бросаю вызов всем И своего я не помню лица Мир увидит, пусть увидит, Как мы дойдём до конца! Музыка исчезла, маленький портал закрылся. Все вроде бы как всегда, но это не так. В этот момент Римус окончательно сдал. Том подхватил его. Хотя и Тома надо было бы подхватить, он только что слышал голос Лизы-Лизы. Если у него и есть сердце, то сейчас оно раздроблено. Но Тому надо быть сильным, особенно сейчас. — Тебе надо передохнуть перед дорогой, — попросил Том. — Хорошо, — Римус повис на плече Тома, вдвоем они направились к выходу. — А еще, — шепчет Том, пока они идут по коридору, — если снять чары, станет намного легче. — У тебя в кабинете, — шепчет Римус. — Им пока рано знать мое настоящее лицо. Пока Том пытался отвлечь себя от тяжелых мыслей, перебирая бумаги, Римус дремал на диване. Конечно он устроит Римусу допрос, но когда тому станет лучше. В Париже разберутся, как поставить его на ноги, он вернется в Британию и там они поговорят. Откуда у Тома такая вера в Парижский госпиталь? Грустно об этом говорить, но это слепая вера родителя в то, что есть место где его ребенка спасут. Даже если этот ребенок до своих шестнадцати лет не был твоим. Но как сказал Том, важно лишь то, что есть сейчас.