Змей и Волк

And every morning when I wake up И каждое утро, просыпаясь, I wanna be who I couldn't say I'd ever been Я хочу быть тем, кем я никогда не был. Том отозвал дементоров из Азкабана. Слова вейл, что они сломают стены Нурменгарда, больше не были красивыми словами. Том видел обращенную Аннет, видел её силу. Стены Азкабана, как и Нурменгарда, были пропитаны магией, но она не спасала от вейл. Всё, что их до этого останавливало — дементоры. Римус объяснял, что души вейл всех мастей для дементоров словно деликатес, потому что именно от души идёт их магия. Том держал дементоров на коротком поводке, но подальше от своего сына. Правда первая камера, дверь которой разнесла Аннет, была камерой Долохова. Том и Римус переглянулись, усмехнулись и пошли вызволять остальных, потому что Аннет уже было не до заключенных. Но даже несмотря на это, Нарцисса и Беллатрикс смотрели на Аннет с нежностью. А Римус с чистой совестью отправился в Париж. *** Римус провел в Париже два дня. За это время он успел аккуратно попросить Амелию помочь ему кое в чём. Связь между Томом и Гарри опасна как для первого, так и для второго. Только вот они оба видят в ней «удобный» инструмент. Римус считает, что в этом удобства столько же, сколько мокрым на холодном камне посреди озера сидеть. В лучшем случае все кончится простудой. Хью напоследок передает Римусу пачку отчетов. И сообщает, что он нашел кое-кого, если Том пожелает, Хью и вейлы с ним разберутся, или же он разберется с этим сам. Также вейлы нашли Каркарова. По старой традиции это убийство припишут Пожирателям Смерти, вейлы позаботились об этом. Правда Тому не понравится, кто забрал жизнь Игоря, но винить её сложно. Игорь ведь был среди тех, кто разлучил живых с Лизой. *** Летом 1996 года Пожиратели Смерти временно обосновались в доме Реддлов. Ну как Пожиратели… они туда приходили. А вот Том, Римус, Антонин и Аннет там жили. Римус стоял под дверями одной из спален, которую Том приспособил под свой кабинет. Входить не спешил. Том будет расспрашивать о Париже, а значит надо всё рассказать, а вот про арку утаить. С другой стороны, событий так много, что пробел Том может и не заметить, но если и заметит, Римус расскажет ему о своей личной жизни. Выдохнул. Постучал и после короткого «Входи» открыл дверь. — Как ты? — спросил Том, сидящий в кресле. — Рад, что одной проблемой стало меньше, — Римус запер за собой дверь, подошёл к свободному креслу и устроился в нём напротив Тома. — Мне всё равно не нравится твоя затея с Орденом, — фыркнул Том. — Именно из-за Ордена министерство перестало за мной следить и сняло запрет на выезд из страны, — напомнил Римус. — Значит мне надо побыстрее поставить министерство на колени, чтобы нужда в Ордене отпала. — Лизавета всегда говорит, что спешка — плохой союзник. — Всё равно надо ускориться, — после небольшой паузы, вздохнул Том, — не хочу, чтобы всё снова затянулось. Римус выдохнул, а после извлек из кармана папку с отчётами. — Хью нашёл кое-кого, — протягивая папку, начал Римус. — Но без твоего приказа они пока просто наблюдают. Том быстро пробежался глазами по первому листу пергамента, криво усмехнулся и попросил: — Скажи, что бы Хью договорился о встрече. С радостью явлюсь на неё лично. Кстати, Клара говорила что-нибудь о незваных гостях? — В те пять лет, что меня не было в Париже, никто не приходил. Пока я там жил, вежливо посланных к черту было двое. — Хорошо. — Игорь Каркаров мертв. — Прекрасно. — Мама его убила. Том шумно выдохнул и раздраженно спросил: — Кто её с собой взял? — Ты думаешь, если ей надо, она спрашивает разрешение? Она оставила метку над его хижиной. Том поджал губы, задумался, затем тихо сматерился, кажется, на французском, а после нехотя начал: — Ладно, признаю, представив этот момент, я счел его сексуальным. Римус легко усмехнулся и расслабленно повалился на спинку кресла. Он знает, какой вопрос будет дальше, и знает, как на него ответить. — Как Амелия? — спросил Том. — Вся в работе, — неспешно начал Римус, — правда на эти два дня взяла выходные, чтобы провести время со мной. Болтали, были на шоу в «Айсберге», гуляли по городу. Она скучает по тебе. — Она это сказала? — Это не нужно, по ней и так видно. Она много расспрашивала о тебе… о твоём настроении и самочувствии. — И ты говоришь мне не торопиться. — Я говорю о том, что делать всё нужно с холодной головой. По поводу вашей связи с Гарри… — Я не хочу это обсуждать… снова. — Нет, это надо обсудить, — Римус напрягся и подался вперед. — Мама сказала, что происходящее между тобой и Гарри — не нормально, и вам двоим стоит закрыть своё сознание друг от друга, пока не будет понятно, от чего идет ваша связь. Я не смею надеяться, что Гарри это сделает, окклюменцию ему преподавал Снейп, а Гарри ему не доверяет. Но ты-то куда разумнее и сильнее, если сознание закроешь ты… — Римус, — строго перебил Том, — я тебя услышал ещё в тот раз, и до этого я тебя слышал. Не нужно это повторять. — Мой опыт подсказывает, что нужно. — Гарри ничего не сможет сделать с увиденным. — Да, но Гарри может увидеть то, что видеть не стоит. Ты сам говорил, что не знаешь, когда он касается твоего сознания. Может он видит меня перед тобой прямо сейчас? Думаешь, он даст мне объяснить ему все хитросплетения нашей семьи или он сразу впишет меня в предатели?.. — Римус… — А если он увидит твоё воспоминание о маме? Или воспоминание о Поттерах, — Том вздрогнул, — и я не о том, что произошло в 1981, я сейчас о Париже. Что если Гарри… — Римус! — Том вскинул руку. — Я тебя услышал! — Врёшь, — сухо ответил Римус. — Ты все ещё сомневаешься, ты видишь скрытую выгоду, и не можешь оценить всю опасность, — поднялся. — Я передам твой приказ Хью, а завтра мы продолжим этот разговор. *** Дверь хлопнула, Том устало выдохнул, поднялся и подошёл к письменному столу. Бросил на него папку, а сам опустился на стул. Слова Римуса всё ещё бились в голове. «Если увидит…». А если не увидит? Сейчас ничего нельзя утверждать. Опасность мальчишки лишь в его неограниченном везении… Хм… но если так, то у него есть все шансы увидеть то, чего видеть не стоит. Том листает отчеты Хью. В Париже всё спокойно. Может пора вернуть Хью домой? Его отец работает в министерстве… Нет, пока рано. В министерстве предостаточно шпионов, а Хью ненавидит своего отца. Тому очень легко представить себя на его месте. Сам с нетерпением ждёт, когда из этого мерзкого дома они переберутся в другое место. В самом конце папки листы со стихами. Тому нравились эти дополнения. Но впервые за все то время, что он знает Хью, Том взял в руки перо. Стихи хорошие, но если кое-что изменить и добавить, то они лягут на музыку лучше. Том не знает, зачем он придумал музыку, зачем правит стихи. Может они нашли отклик в нём, а может ему надо просто отвлечься. Но если отвлечься, то от чего? Том прикрыл глаза. Он чувствует слабость, делает шаг назад и упирается в барный стул. В руке холодный бокал. Медленно открывает глаза. Смахивает чёрную челку влево. Это сцена в «Айсберге», а в зале сейчас пусто. Том слышит музыку. Он сам её придумал. Это всё сон. Для Тома это значит лишь то, что здесь можно быть искренним. Том прикладывается к бокалу, а после, смотря в пол, поёт: Been traveling in packs that I can't carry anymore Я путешествовал с багажом, который не в силах больше нести Been waiting for somebody else to carry me Ждал кого-то, кто понесет меня. There's nothing else there for me at my door Больше ничего нет для меня за дверьми All the people I know aren't who they used to be Все люди, которых я знал, уже не те, что прежде. And if I try to change my life one more day И если еще один раз я попытаюсь изменить свою жизнь, There would be nobody else to save Больше будет некого спасать. And I can't change into a person I don't wanna be, so И я не смогу стать человеком, которым я быть не хочу, так что Том со всей силы швыряет бокал, тот разлетается на мелкие осколки. Oh, it's Saturday night, yeah О, вот и вечер субботы, да! I pray for the wicked on the weekend Я молюсь о грешниках на выходных, Mama, can I get another amen? Мама, можешь благословить меня еще раз? Oh, oh, it's Saturday night, yeah О, это вечер субботы, да. Swear to God, I ain't ever gonna repent Клянусь Богом, я никогда не покаюсь, Mama, can I get another amen? Мама, можешь благословить меня еще раз? Oh, oh, it's Saturday night, yeah О, это вечер субботы, да. Том видит море знакомых лиц в зале. Они танцуют. Им весело, а ему — нет. And every morning when I wake up И каждое утро, просыпаясь, I wanna be who I couldn't say I'd ever been Я хочу быть тем, кем я никогда не был. But it's so much more than I ever was Но важнее того, каким я был, то If every night I go to sleep knowing Что каждую ночь я засыпаю, зная, That I gave everything that I had to give Что отдал все, что должен был отдать, Then it's all I could've asked for Это все, чего я мог бы желать. I've been standing up beside everything I've ever said, but Я отвечал за все, что я когда-либо говорил, но Oh, it's Saturday night, yeah О, это вечер субботы! Том видит знакомых музыкантов. Он не знает других, да и не нужны ему эти самые «другие». Строчки песни словно давят на плечи, пытаются согнуть, но Том им не даёт. Он продолжает стоять. Поёт, раскинув руки. Римус сказал, что Том загнал себя в чащу леса. Он прав, Тому стоит научится принимать это. Ему самому кажется, что он заблудился. У него нет ни волшебной палочки, ни фонарика, ни факела, чтобы осветить себе путь. Так почему бы не остановиться и не попросить о помощи. Что его останавливает? Гордыня. Люди вокруг словно тают в тумане. Том тихо поёт: If I had one more day to wish Если бы у меня был еще один день, чтобы загадать желание, If I had one more day Если бы у меня был еще один день… To be better than I could have ever been Чтобы стать лучше, чем я когда-либо был. If I had one more day to wish Если бы у меня был еще один день, чтобы загадать желание, If I had one more day Если бы у меня был еще один день… I could be better, but, baby Я мог бы стать лучше, но, детка, Oh, it's Saturday night, yeah О, это вечер субботы, да! Все исчезают. Том снова один в этом зале. Как же тошно. Музыка смолкла. Swear to God, swear to God, swear to God… Клянусь Богом, клянусь Богом, клянусь Богом… Голос Тома сорвался. Он замер и опустил руки. Тихие шаги. Амелия босая, в легком красном платье, подходит к нему и обхватывает руками. Том без промедлений сгребает Амелию, покрывает её лицо легкими поцелуями. Она прижимается ближе и тихо смеётся. А Том целует её в губы властно и по-хозяйски. Амелия не менее страстно отвечает. Чертовски. Приятное. Чувство. Поцелуй заканчивается, но Том не отпускает Амелию, прижимает к своей груди… его самое ценное сокровище. — Я всегда с тобой, Том, — нежно говорит Амелия. Том опускает взгляд вниз и смотрит в её голубые глаза, на её тонкие губы, сложившиеся в улыбку. Он не один. Том так погружен в своё видение, что звон бьющегося бокала слишком громкий. Том Реддл медленно поворачивает голову и не представляет, что делать с поступившим страхом. — Да что с тобой не так?! — шипит Том, заводя Амелию за спину. Но Гарри Поттер напуган не меньше Тома Реддла. Но прежде чем Том успел что-то ещё сказать или сделать, Гарри исчез. Том резко обернулся, но Амелия тоже исчезла. Том простонал, опустил руки и закрыл глаза. И именно в этот миг он ощутил тепло знакомых рук на груди. — Я же сказала, что всегда с тобой, — шепчет Амелия. Не открывая глаз, Том нащупал её ладонь и сжал в своей. Просыпаться не хотелось. Но нехотя он всё же открыл глаза. В его объятьях тёплая Амелия, за окном комнаты Дырявого котла рассвело. Надо бы вставать и идти в Горбин и Бэркес. Но как выпустить Амелию из рук? Она такая нежная, манящая. Охота увидеть как её безмятежное выражение лица смениться возбуждением. Надо бы сказать Горбину, что сейчас в Лондоне его девушка, и было бы неплохо предоставить юноше хоть один выходной… Стоп. Том помнит хитрую улыбку Горбина и его ехидный вопрос: «Это та маленькая рыжая француженка?». Всё с той же хитрой улыбкой выходной Тому предоставили. Хм, если подумать, то условия труда в Горбин и Бэркес были отвратительными. Почему он согласился на эту работу? Точно: связи, интересные и таинственные истории, хотя жалование было сносным. Том всё помнит, потому что уже прожил это. А сейчас это сон. Облака в окне словно приклеены к небу, нет шума Лондона, да и Амелия не выглядит на семнадцать, она старше. Руки Тома снова белые словно бумага. А ещё они оба одеты, хотя тогда точно заснули обнаженными. Значит Том не опаздывает на работу. Стоп. Если это сон, то… Том резко подорвался в кровати и осмотрел комнату. Нет, мальчишки нигде нет. Но Том все равно поднялся и заглянул под кровать, а после в шкаф. Мало ли? Том прикрыл глаза. Надо закрыть своё сознание. Мальчишка и правда может увидеть и услышать то, что не стоит. Кажется с сознанием всё, во всяком случае пока. Том возвращается в кровать, бросает взгляд на Амелию и в его мыслях остается только она. Том без стеснения сжимает Амелию, забирается под её сорочку, целует её губы, шею и грудь. Ждёт. Она довольно стонет. Её руки опускаются на его плечи. На губах довольная улыбка, а голубые глаза блестят. Том наклоняется к ней и шепчет: — Хочу порвать твою сорочку. — Please my master, — выгибаясь, стонет Амелия. Хруст ткани. Смех Амелии. Том немного спешит, боится, что его разбудят. Но и Амелия тоже торопится. Она выгибается и шепчет его имя: «Том…». Только она может сказать это имя правильно. Только из её уст это мерзкое имя звучит так нежно, так приятно, что значение меняется. Это имя самого дорогого и близкого ей человека. Чувства Амелии перекрывают всё плохое, что это имя в себе несёт. После того испытания, что прошел Том, он боле не задаёт себе вопрос: «Чем он заслужил такое счастье?», он просто наслаждается им. Дыхание всё ещё неровное. Амелия довольно улыбается, прикрыв глаза, прижавшись к нему. Тому так неохота просыпаться. Сказать по правде, ему неохота просыпаться без Амелии. Лишь через год и девять месяцев Том откроет глаза и увидит спящую Амелию рядом. Его тонкие губы сложатся в улыбку и он притянет её к себе. В тот момент ему будет казаться, что жизнь налаживается, оттого начало мая 1998 года окажется невероятно болезненным. Плеча Тома коснулись. — Отец, — тепло позвал Римус. Том вздрогнул и резко подорвался. Он уснул сидя за столом. Ошарашено взглянул на Римуса, затем на поднос с завтраком, что висел в воздухе рядом, потом на свет пробивающийся сквозь щель между шторами. Римус оценивающе взглянул на Тома и, видно убедившись, что он проснулся, тихо начал: — Слушай, я хотел… — Ты прав. Римус ошарашено взглянул на Тома. — В моём сне была Амелия, Гарри тоже был там и видел её, — пояснил Том. Римус поджал губы, а потом мрачно начал: — Гарри не помнит родителей, Амелию он видел тогда же. Это не самое худшее, что он мог увидеть. — Мы целовались. — Ну хоть сексом не занимались. — Этого он точно не видел. Брови Римуса поползли вверх. — Ну думаю ты его просто озадачил, — сдавленно протянул Римус. — Вы нашли Слизнорта? — внезапно спросил Том, подхватывая с подноса кружку кофе. — Нашли, но тебе не понравится где он. — В Хогвартсе. — Ага. — Гадство. Понадеемся он будет молчать и обо мне, и об Амелии, и о наших детях. — Он не знает про меня. Том расслабленно выдохнул. — Минус одна проблема. Только вот на какую должность его взял Дамблдор? — Зельеварение. — А Снейп?.. — Защита от тёмных искусств, думаю, этой новостью он порадует тебя на ближайшем собрании. Том тихо сматерился, после устало начал: — Не хочу пытаться понять, что в голове у этого старика, так что сосредоточусь на своих делах. *** Амелия распахнула глаза и вскрикнула. Нет, не от боли или страха, от нахлынувших эмоций. Она принялась кататься по кровати, собирает к себе одеяло, а потом отбрасывает. После пяти минут метаний Амелия замерла. Ей немного стыдно перед Томом и Гарри за то, что она помогла этой ситуации произойти, но они не смогут понять, что этот сон не имеет ничего общего с природой их связи. Вероятнее всего, Том начнет закрываться, ему-то есть что скрывать. Правда эта ситуация может пробудить в Гарри любопытство. С другой стороны ему шестнадцать, самое время найти кого-то интересного, а не ковыряться в мозгах старика. Для Амелии есть ещё кое-что: просто обнять Тома. — Как же упали мои ожидания и стандарты, — тихо фыркает она. После Амелия немного смутилась. Она ведь не ушла, осталась во сне Тома. Он дал ей больше, чем она мечтала. Может в этом сне нет ничего плохого? Помог сбить накал, и при встрече они не набросятся друг на друга. Амелия невольно коснулась своих губ. Нет, всё ещё кажется, что её первые слова Тому будут: «Снимай штаны». Её первые слова будут иными. И это хорошо, что фраза про штаны так и не прозвучит. Тому будет предостаточно намеков на его старый кошмар и он приложит не мало сил, чтобы это воспоминание его не беспокоило. *** Гарри лежал в кровати на Тисовой улице и пытался понять, что за сон он видел. Мужчина на сцене пел песню, но Гарри его не рассматривал, потому что всё его внимание было на танцующих Сириусе и отце. Гарри искал взглядом маму и нашёл её на сцене с гитарой в руках. Это было так внезапно, почему-то Гарри всегда казалось, что если кто-то из них увлекался музыкой, то это был либо Сириус, либо отец. Но если подумать, то с гитарой на сцене был и Римус. Это тоже внезапно, Гарри никогда не представлял профессора в рок-группе. Но Гарри счел это досадным упущением, с гитарой в руках Римус выглядел счастливым. Гарри вновь смотрел на отца и Сириуса, к горлу подступил ком, конечно они сейчас вместе. Но может ли Гарри подойти к ним поближе? Стоит проверить. Гарри подхватил бокал с подноса у пробегающего мимо официанта и медленно направился к сцене. И в этот момент все исчезли. Мужчина пел с болью и надрывом в полной тишине. Потом его голос сорвался. Мужчина на сцене выглядит разбитым. Гарри всматривается в его лицо, он кажется знакомым. Ему кажется, что они встречались, но он никак не может вспомнить, где именно. Гарри погрузился в мысли, но из них его вырвала прядь рыжих волос. Это не может быть мама, Лили значительно выше этой женщины. Мужчина целует незнакомку. И Гарри вдруг вспомнил на кого мужчина похож. Нет, это не может быть он! Бокал падает из его рук. Мужчина оборачивается. Нет, это определенно он, только выглядит старше. Гарри проснулся. Сейчас он пытается осознать. Неужели в мире есть женщина, которую Лорд Волдеморт может целовать так страстно? Верилось слабо. Может это был просто сон? Гарри решил, что это просто сон, на фоне всех переживаний и стресса его мозг придумал вот это. Он ни с кем это не обсуждал. А потом и вовсе водоворот событий стер это из памяти. Сон вернулся к Гарри случайно, когда он увидел одно фото. *** Ночами Амелия не шьёт, она ищет способ собрать душу. Но в книгах ничего нет. Крестраж — проклятие и от него нет спасения, точнее его никогда не искали. Амелия обсуждает это только с Эйкой, но даже она бессильна. Эйка расспрашивает Томаса Ришелье, но он даже гипотез не строит. У Амелии появляется предположение, когда Том и его тезка из прошлого могли встретиться. Но это предположение лишь призрачный шанс на то, что Амелия добьется успеха, но не больше. В конце осени, Амелия смотрит на раскроенное платье и задается вопросом: — А можно ли её сшить? Амелия придумывала заклинания для шитья, что может творить только вейла. Может ли она развернуть их и в прямом смысле сшить душу? Есть только одно существо способное дать ответ. В Новый год Амелия не выдержала. Она открыла Некрономикон. Одно заклятье. Оно до безобразия простое. Но основано лишь на удачи. Амелия берет в руки кости. Два кубика с шестью сторонами. Если выпадет от десяти до двенадцати, то она сможет призвать Смерть. Но у Амелии есть только три попытки. Она шумно выдыхает. Бросает. Кости катятся по столу, переваливаю за край, и катятся по полу. — Вот черт! Амелия опускается на четвереньки и ползет в поисках несчастных кубиков. — Дивный вид, — слышит она за спиной мужской голос. Поднимается на колени и оборачивается. В кресле сидит седой мужчина в чёрном костюме, в одной руке он держит трость. Его лицо исполосовано морщинами, горбатый нос и серые глаза. Амелия опуская взгляд на кости. Две шестерки. — Рада видеть вас, Босс, — Амелия поднимается с пола. — Я знаю твой вопрос, — старик сразу переходит к делу. — И ответ на него «да». Но прежде чем мы пустимся в обсуждения, я хотел бы отобедать в том кафе. Амелия молча ведёт рукой в сторону двери. На залитом солнцем Монмартре немного прохладно, они сидят за столиком у окна. Амелия пьет кофе, а старик резво уплетает свой заказ. — Ты сшила много прекрасных нарядов, — говорит старик, отрываясь от жареной картошки, — не вижу причины, чтобы ты не смогла сшить и эту материю. — Ну это явно не кусок китайского шелка, — хмыкает Амелия. — Ты права, — отвечает старик, — но подобрала крайне точное сравнение. Ты же понимаешь, что такое нельзя сшить в этом мире. С учетом, что ты одна, а так же твоего списка и известного количества кусочков это уже 50 лет. — Я понимаю, что это будет стоить мне жизни, — спокойно отвечает Амелия. — Но ты все равно на этой пойдешь? — Да. Старик пододвигает к ней тарелку с супом. — Взгляни, — шепчет он. Амелия смотрит в гладь бульона. Старик проводит над ним рукой и Амелия видит их: других Томов Реддлов в мирах, которые так похожи на этот, но меж тем отличаются. — Многих из них уже не спасти, — сурово говорит старик и проводит рукой над гладью еще раз, Амелия видит его, своего Тома. — А вот этот расстроится, когда тебя не станет. — Он не буде один, — спокойно говорит Амелия, — с ним будут наши дети. — И ты все равно пойдешь на это? — Да, — без тени сомнения отвечает Амелия. — Любопытно, — шепчет старик и тянется к десерту. — Но он может и не пережить возвращение души. — Да, такой риск есть, — признается Амелия, — но если мы не попробуем, то не узнаем. Если он это не переживет, то значит будет ругаться на меня за занавеской. — И ты все равно на это пойдешь? — в третий раз спрашивает старик, уплетая торт. — Да, — немного раздраженно отвечает Амелия. — Я готова пойти на это, потому что хочу снять это чёртово проклятие. — Хорошо, — говорит старик. — Мне нравится твой подход, Амелия. Я знаю, что тебе хватит способностей придумать заклятие, всё-таки некромант-портной. Но я дам подсказку. Тебе нужна вещь, связывающая тебя с ним. Она поможет принести душу в этот мир. И ещё одно, ты должна дать ему право решать. И если он откажет, я заберу твою работу с собой. И когда он умрет, я напомню, от чего он отказался. — Душа великий дар, — кивает Амелия, она не видит смысла спорить со Смертью. А её муж увидит смысл в споре со мной. — Тем более, — продолжает Амелия, — если он и правда откажется, душу здесь оставлять нельзя. — И это тоже, — немного раздраженно говорит старик, — но в первую очередь я имею ввиду тебя. Амелия поперхнулась кофе. — Я знаю мысли, — напоминает он. — Были дни, когда он хотел остаться здесь с тобой, но он все дальше уходил в чащу, — старик приложился к своей кружки и сухо спросил. — У тебя есть ещё вопросы? — Да, — Амелия подалась вперед. — Почему вы приходили к нему в Австрии? — Он рассказывал тебе об этой встречи? — Да. — Интересно. Думаю, я могу дать тебе пояснение. С его талантами и способностями, в случае полного поражения Ришелье, я бы начал всё строить по новой именно с него. Мне нужна ты и твоя семья, потому что склоки смертных пройдут за пару секунд, но мир никуда не денется. Ненависть поразила тебя, я уже видел, чем это заканчивается. Но юноша смог убаюкать тебя, и не смотря на свои амбиции он вернулся к тебе. Он вернул мне охотников. Он берег тебя. Я приходил к нему тогда, чтобы узнать, могу ли я и в этом мире на него положиться. — Поэтому вы венчали нас, — догадалась Амелия, — чтобы он стал вашим слугой и вы могли с него требовать. Старик лишь молча приложился к чашке кофе. — Я получила все ответы, — усмехнулась Амелия. — Хорошо. Если будет нужно, ты знаешь, как со мной связаться, — говорит старик, поднимаясь с места. — Да, — улыбается ему Амелия, — у меня есть ещё две попытки. — Не глупи. Я приду, если ты позовешь. Но не злоупотребляй этим. Кстати, — добавляет он, накидывая на плечи пиджак, — в назначенный день я буду там. Хочу лично это увидеть. — Спасибо за поддержку, Босс, — Амелия поднимается с места и кланяется в ответ. — Ты справишься, — на прощанье бросает он и уходит. Амелия взглядом провожает его чёрную фигуру. Затем она бросает взгляд на улицу. Ей кажется, что её жизнь небольшая цена за жизни и души близких. Хорошо, что Тому Реддлу хватит гонора спорить и с ней. Говорят, в спорах рождается истина. Иногда это не так, но чаще это утверждение верное.