Змей и Волк

When I need to be saved Когда мне нужно спастись, You're making me strong; You're making me stand Ты делаешь меня сильнее, помогаешь выстоять. Том укрылся в глубине сада Малфой Мэнор. Сидит на лавочке. Это спокойствие, которое в одну секунду могут разрушить. Взмахнул палочкой. Звезды, что слабо мерцали в небе, теперь ярко мерцают вокруг него. Словно светлячки. Снова взмах, и они медленно закружились. Тихие шаги. Том поднял взгляд. Это пришёл Римус. В данный момент истории это единственный человек, который не может потревожить покой Тёмного Лорда. — Успокоился? — мягко спросил Римус. Пара маленьких, словно камушки, метеоритов с силой врезались в землю. Римус тяжело вздохнул и медленно пошёл к Тому, стянул капюшон, но чары на лицо не наложил. Так лучше. Эти голубые глаза успокаивают. Взмах палочки. Звезды окружили Римуса, подхватили и приподняли в воздух, сложились в полумесяц, словно подвешенный в воздухе гамак. — Очень красиво, — заметил Римус. — Я делал так, когда Лиза-Лиза была маленькой, — Том тяжело вздохнул и поднялся. — Кажется, что это было в другой жизни. Он подошел к полумесяцу и легко толкнул его. Он принялся раскачиваться словно люлька. — Я уже великоват для подобного, — тепло улыбнулся Римус. — Так и люлька под твой размер, — усмехнулся Том, а затем печально произнёс. — Она всегда была добра ко мне, а я был так молод и глуп. Я не хочу, чтобы она пострадала из-за меня. — Пап, может… — Римус, — перебил Том, — давай будем честны, она молчит, потому что не знает, как переиграть слова. Если бы ей было что сказать, она бы это уже сделала. Римус поджал губы, вздохнул и фаталистично произнёс: — Рано или поздно мы все умрём. Пара камушков-метеоритов снова врезались в землю. — Мне нравится тот сценарий где никогда, — проворчал Том. — А ещё, — продолжил Римус мысль, которую Том перебил, — она может молчать потому, что у неё нет ответа. Да, мама может без раздумий положить свою жизнь на чашу весов, если дело касается тебя, но ты не думал, что она ищет способ, как и себя сохранить? — Ты надеешься на это? — Том сжал край полумесяца. — Да. — Я теперь тоже. Просто на кой черт мне моя жизнь, если в ней нет Амелии? — Очень мило, только у тебя всё ещё есть я. Да и… кто будет сидеть с внуком, если дедушка вскроется вслед за бабушкой? — Мне не послышалось? — тихо переспросил Том. — Не послышалось. Дора беременна… — Римус уставился в небо, — и она очень рада. Том всматривался в лицо Римуса, осторожно поинтересовался: — А ты? — Не знаю… — после минутного молчания ответил Римус, — просто я переживаю. Может я уже навлек на ребенка страшное проклятье. Я сейчас в том же состоянии, в котором был Вольфганг, и мы не можем даже предположить, как это всё скажется на ребёнке. — Всё будет хорошо, — уверенно заключил Том. — Успокаиваешь? — хмыкнул Римус, не отрывая взора от неба. — Да. Потому что понимаю твои мысли. Сам ими терзался, когда Амелия была беременна. Но, — тут же продолжил Том, чтобы остановить растущее беспокойство внутри Римуса, — именно благодаря тому, кем родилась Лиза-Лиза, у нас есть ты. Так что, кем бы ни родился твой ребенок, это не значит, что всё будет плохо. — Спасибо, — тихо, но отчетливо произнёс Римус. Смолкли. Звезды кружили вокруг, а полумесяц медленно раскачивался. — А как справиться со страхом, что я буду отвратительным отцом? — взглянув на Тома, спросил Римус. — Не знаю, я про себя до сих пор так думаю. — Ты прекрасный отец. — Да? — Да. Том облокотился на полумесяц. Было приятно, что Римус так думает. Только Том не мог закрыть глаза на то, что создаёт угрозу своим детям просто существованием. Какая грустная ирония: Амелия, Лиза-Лиза и Римус были бы в большей безопасности, если бы он отказался от них. Но Том не мог этого сделать, просто не хочет. Словно чувствуя его мрачные мысли, Римус начал: — Ты всегда давал нам это чувство. Чувство, что мы можем сделать всё, чувство непобедимости, — он снова смотрел на небо. — Мы с Лизаветой всегда знали, что ты нас поддержишь. Мы никогда не боялись тебя, — и тихо добавил. — Я хочу, чтобы у моего ребенка были те же чувства. — Думаю, — слабо усмехнулся Том, — наша весьма разносторонняя семья сможет справится с одним маленьким волшебником. Том взмахнул палочкой и звезды начали кружиться в другую сторону, осмотрелся по сторонам и, взглянув на Римуса, заметил: — Ты не наложил чары на лицо. — Да, — Римус посмотрел на Тома, — думаю пора вскрывать эту карту. Да ещё и Белла тут попытались уличить Цисси в измене из-за того, что она в жилетку мне плачется. — Господи, Блэкам прям хочется быть королями и королевами драмы. — Вот и я так же думаю, поэтому решил, что маскироваться больше не буду. Это как голубые волосы Лизаветы: было круто, но нужды в этом больше нет. Да, меня могут увидеть и вскрикнуть: «Это же Римус Люпин!», а я пожму плечами и скажу «Да, это было когда-то моим именем, но уже больше двадцати лет моё имя Кристиан Дюма, хотя близкие по привычке зовут меня Римус, как и многие зовут Дору «Тонкс» хотя она сменила фамилию». — Да… как-то раз Амелия и Дамблдор мне сказали, что есть те, для кого я навсегда останусь Томом. Римус сел и спустил ноги с полумесяца. Осмотрелся и спросил: — Научишь, как сделать также? — Конечно. А ещё я знаю одну колыбельную, которую не знала Амелия. Правда она на испанском, как-нибудь… Но Том не закончил мысль, потому что Римус схватил его руку. — Нет, — но протестовать было уже поздно, короткая солнечная вспышка. — Представь, что мне пол года и у меня режутся клыки, — усмехнулся Римус. Том взмахнул палочкой. Звезды медленно кружатся, тихая музыка. Luna quieres ser madre Луна, ты хочешь быть матерью, Y no encuentras querer Но не можешь найти свою любовь, Que te haga mujer Которая сможет сделать тебя женщиной. Внезапно, его подхватил Римус. Dime luna de plata Скажи мне, серебряная луна, Qué pretendes hacer Что ты намерена делать Con un niño de piel С ребенком из плоти? Ahhh, Hijo de la Luna Ах, Сын Луны Смолк. Звезды медленно кружились вокруг них. Ветер тихо и слабо перебирал листву. Чары спали с Тома. Римус сполз с полумесяца и медленно подошёл к нему. — Лизавета пела мне эту песню, — тихо и с болью прошептал Римус. — Я знаю, — Том слышал её голос в Визжащей хижине. Он стоял с Римусом плечом к плечу. Полумесяц распался на мелкие звезды. Том смотрел в небо. — Может, Амелия подарит мне её во второй раз… — прошептал Том. — Я так хочу сжать в объятьях мою дочь… но так не хочу, что бы это стоило Амелии жизни. Римус лишь встал плотнее к Тому. Он, как и отец, хотел, чтобы сестра была в мире живых. И так же, как и отец, не хотел терять в этом желание маму. *** Гарри, Рон и Гермиона скрывались на площади Гриммо, на третий день пришёл гость. — Как ты попал к нам? — спросил Рон Римуса, после небольшого допроса от Гарри. — Трансгрессировал на верхнюю ступеньку, — невозмутимо ответил Римус и поднял вверх три пакета. — Я принёс вам еды и кое-что по мелочи. — Спасибо, — хором выдали трое друзей. Вчетвером отправились на кухню. Пока Рон и Гермиона разбирали пакеты, Гарри сел рядом с Римусом и вздохнул: — Ну в Париж я уже не поеду… кстати, зачем было передавать это, зная что будет? — Это должно было случится второго числа, — устало ответил Римус. — Мой расчет был на то, что ты уедешь в обед. Отец бы не посмел к тебе сунуться, — пакеты перестали шуршать, — а твоё присутствие выиграло бы маме время. Но всё пошло не по плану. Я бы продолжал настаивать на Париже, я могу доставить вас туда в обход министерства и отца, но мама спешно покинула город через окно спальни. Гарри тихо рассмеялся: — Я её прекрасно понимаю. Но я думал, что она его любит. — Ты даже не представляешь, насколько. Но, в отличии от Дамблдора, она предпочла всё сделать сама, и поэтому мы можем лишь догадываться, что она задумала, но точно не знает никто. Гарри и Римус взглянули на Рона и Гермиону. Повисла тишина. Гарри пообещал сохранить кое-что в тайне, и слово своё сдержал. Поэтому их удивление вполне понятно. — Римус, можно уточнить, а кого ты зовёшь отцом? — осторожно спросил Рон. — Тёмного Лорда, — без каких либо эмоций ответил Римус. — Я потом объясню, как это получилось, — тут же подхватил его Гарри. — Важно то, что Римус на нашей стороне, — затем он взглянул на него. — Я отправил ей письмом, не знаю когда и как она мне ответит, но, надеюсь, за Буклей присмотрит. — И вы сейчас говорите?.. — решил уточнить Рон. — Об Амелии Дюма, — тут же ответил Гарри, по лицам Рона и Гермионы, Римус понял, что имя им знакомо. — Я был прав на её счёт, — продолжил Гарри. — И кажется понял, почему Дамблдор не просил у неё воспоминания. То, что мы с Дамблдором искали, она не знала об этом. Знаете почему? Потому что она и вся его семья это единственные люди перед которыми ему стыдно. — Ух ты, — поразился Рон и опустился за стол. — Тебя удивляет, что ему может быть стыдно? — Гермиона опустилась рядом. — Нет, то что у него есть семья. Я в том смысле, что для меня он всегда был злым–злым злодеем. А тут это. Римус вздрогнул и тихо произнёс: — Вот и Джеймс когда-то тоже самое сказал. Видно из-за того, каким мрачным был Римус в эту минуту, друзья не стали его расспрашивать. — Вам нужна помощь? — воспользовавшись тишиной, спросил Римус. — В подробности меня посвящать не надо. — Нет, — тут же ответил Гарри и продолжил. — Если честно, я сейчас не хочу говорить об этом. Лучше расскажи, что творится за стенами этого дома. — Да, — тут же оживился Рон, — как родители? — В порядке, но за всеми следят. Правда пришлось рассказать Уизли о себе, я не враг, но косо на меня посматривают. Мантия Джеймса у тебя? — тут же спросил Римус Гарри. — Ещё спрашиваешь, — фыркнул он. — Используйте её, — продолжил Римус, — из всех способов скрыться, которыми вы располагаете — этот самый надежный. Я буду приносить вам продукты раз в три дня, чтобы вы лишний раз не высовывались. Мог бы чаще, но мне надо следить, чтобы шифер с крыши отца не отлетал, да и… Дора беременна. — Поздравляем! — тут же просияли Рон и Гермиона, а вот Гарри всмотрелся в лицо Римуса и спросил: — Ты волнуешься? — Да, — признался Римус. — Возможно это тот случай, когда отец следит, чтобы с моей крыши шифер не слетал. — Это же прекрасно, — усмехнулся Гарри. — И мне не нужно тебе напоминать, что даже Волдеморт от своих детей не отказался. Римус улыбнулся, но на секунду, потом на его лице появилась паника, он сорвался и вернулся через десять минут после того, как осмотрел весь дом. — Это что сейчас было? — поразился Гарри. — На это имя наложено табу, — пояснил Римус и опустился на своё место, — если ты его произносишь, то все чары спадают. Это чтобы ловить тех, кто его не боится. — Вот как они нашли нас на Тотнем-Корт-роуд! — тут же догадался Рон. — Но тогда почему здесь это не сработало? — Вероятнее всего, — начал Римус, — чары Блэков и Дамблдора. Видно эту защиту может только отец расковырять, да и то изнутри. — Тогда почему он не попросил тебя или Снейпа? — удивился Рон. — После смерти Дамблдора мы все стали Хранителями тайны. Римус только открыл рот, но Гарри догадался: — Потому что он больше не хочет меня убивать. Это заявление не удивило Римуса, но поразило Гермиону и Рона. — Тогда в чём его план? — медленно поинтересовалась Гермиона. — Если я правильно уловил ход его мыслей, — Римус говорил с лицом человека, который был не в восторге от того, что говорит, — то это его «социальный» эксперимент. Ему интересно, что будут делать волшебники, дорвавшиеся до власти, и что будут делать волшебники, вставшие им в оппозицию. И да, после того, что произошло в министерстве, его цель схватить Гарри и убрать с доски. — Зачем? — хором удивились друзья. — Чтобы волшебники не возлагали свои надежды на мальчика, которого считают избранным. — Но ведь Гарри… — Гермиона, — с раздражением начал Гарри, — у меня нет никаких сил, чтобы встретиться с ним в открытой схватке. — Но… — И всё равно мы это обсуждаем. Гермиона, я знаю, что у меня есть, а чего нет. И Волдеморт тоже знает. — В любом случае, — вздохнул Римус, — этот его эксперимент уже имеет жуткие последствия. Пока мы с вами говорим, идут облавы на магглорожденных волшебников. Их обвиняют в том, что они украли волшебные палочки. — Это же бред! — Рон вышел из ступора первым. — Магия — это духовная сила. Она просто есть в тебе. — Скажу больше, Рон, — Римус смотрел на него с радостью, — до сих пор неизвестно, что именно рождает в нас магию. И яркий пример — мама Гарри. — Она была не просто волшебницей, — теперь карты вскрывает Гарри, — она родилась вейлой, такой же как и Амелию Дюма. И, прежде чем вы продолжите обсуждение новостей, — продолжил он, видя вопросительные взгляды друзей, — которые мы с вами узнаем из газет, я хочу спросить тебя, Римус: ты можешь как-то показать мне её? Я хочу увидеть это своими глазами. — Только если ты сейчас закроешь своё сознание. — Зачем это? — Отец не знает, кем была Лили, и мы хотим, чтобы так было как можно дольше. — Тебе не стоит волноваться об этом, Римус. Есть один момент — это я проникаю в его сознание безболезненно для себя и тихо для него, а вот когда он лезет мне в голову шрам горит, я прекрасно это чувствую, да и ему… мягко говоря дискомфортно. — С ним бессмысленно спросить, Римус, — вздохнул Рон. — Мы пытались. Римус медленно повернулся к Гарри и с тяжестью в голосе спросил: — Скажи, вы меня оба испытываете? Я что с тобой, что с ним говорю, а вам что в лоб, что по лбу. Гарри лишь пожал плечами. — Хорошо, — сдался Римус, — я могу показать. Глаза Римуса стали красными, он провел пальцем у виска. Отвел серебряную нить. Свет на кухне погас, а перед друзьями растянулась простынь. Их взору предстал кабинет Хогвартса, но там не было ни доски, ни парт. Зато там были пианино, гитары, барабанная установка, стеллажи, заваленные пластинками, шнурами и пергаментом. На столе стояла небольшая коробочка. Первой в кадре появилась Лили. — Я хочу кое-что повторить, — сказала она через плечо и нажала кнопку на коробочке. Это оказался маленький кассетный магнитофон. Раздался мужской голос, который тут же подхватила Лили: This is my roaring, roaring 20's Это мои бурные, бурные 20-е, I don't even know me Я сам себя не узнаю, Roll me like a blunt, cause I wanna go home Скрути меня как самокрутку, ибо я хочу домой, Roll me like a blunt, cause I want Скрути меня как самокрутку, ибо я хочу, I wanna go home Я хочу домой Гарри узнал мужской голос. Он поднялся с места и подошёл ближе к полотну. — Она знала? — спросил Гарри, обернувшись к Римусу. — Да, — кивнул он. — Когда мы делали запись, она знала, кому подпевает. Но это воспоминание из того момента, когда мы уже все знали… хотя мы слишком поздно поняли, что был один человек, который не знал. — Есть вопрос, — подала голос Гермиона. — Этот голос… это поёт Волдеморт, — пояснил Гарри. — Ты бы отучился говорить это имя, — проворчал Рон, — раз нас только стены дома защищают. — Лил, — раздался девичий немного с хрипотцой голос, — планы на сегодня были другие. В кадре появилась девушка и подошла к Лили. — Господи, — поразился Гарри, он смотрел на её длинные вьющиеся черные волосы, темно-карие глаза, красивые черты лица, высокий рост, — она же копия Тома Реддла. — Те кто знали, часто говорили об этом, — вздохнул Римус. — Думаю, ты понимаешь, в какой момент это начинает раздражать. — Вот такие мы с ней неудачники, — усмехнулся Гарри, — не смогли придумать себе внешность. Хотя, я взял от мамы глаза. — То, что Лизавета унаследовала от мамы, скрыто глубоко внутри неё, — Римус поднялся. — Это Хью, — он указал на блондина, который опустился за барабанную установку. — Это Элис, наша бас-гитаристка, — девушка с корейскими чертами лица взяла одну из гитар. — Малыш Джимми, — весело начала Лиза, — если будешь шуметь, пойдёшь нахер отсюда. Лиза увернулась от прилетевшей подушки. — Малышом Джимми я был в пять лет, — Гарри сдавленно выдохнул, потому что увидел своего отца. — Ты знаешь правила, Сохатый, — в кадре появился Сириус. — Ты не зовёшь её Леди, она не зовёт тебя Джимми. — Леди? — с искоркой в глазах Гарри взглянул на Римуса. — Да, — усмехнулся он, — когда друзья узнали, кто же таинственный отец Лизаветы, твой отец придумал ей прозвище «Леди Лизи». — А что насчёт тебя? — с ухмылкой спросил Гарри. — Один раз он назвал меня «Лорд Лунатик», — хмыкнул Римус, — но видно я так на него посмотрел, что он себе такого больше не позволял. Друг мамы, Джарет, зовёт её «Тёмной Леди», а меня «Юным Лордом». Удивительно, но этот факт тогда не увёл из нашей жизни друзей, а просто стал поводом для шуток. Но боюсь, сейчас всё будет иначе... В воспоминании Римус взял гитару, как и Лили, и Лиза. — Последний раз в этих стенах поём, — протянула Лиза. — Да, — вздохнула Лили, — только ты завтра собралась покинуть школу не в нашей форме, а в форме Шармбатон. — Я помню, откуда я родом, — невозмутимо ответила Лиза и ударила по струнам. Она пела, ей подпевали Римус из прошлого и настоящего, его голос эхом звучал в комнате. Их подхватывала Лили. А Гарри вслушивался в слова. Here we go again А вот и снова мы, I will not give in Я не сдамся, I've got a reason to fight У меня есть повод бороться. Every day we choose Каждый день мы стоим перед выбором: We might win or lose Победить или проиграть. This is the dangerous life Эта жизнь опасна. Hey, hey, hey Эй, эй, эй, Everyday when I wake Каждый день, просыпаясь, They say that I'm gone; they say that they've won Мне говорят, что я повержен, что победили они. Лили: The bell has been rung; it's over and done Колокол прозвенел, вот и всё Hey, hey, hey Эй, эй, эй, When I need to be saved Когда мне нужно спастись, They counting me out, but this is my round Меня списывают со счетов, но мой черёд настал. Лили: You in my corner; look at me now Ты загнан в мой угол, посмотри же на меня Shot like a rocket up into the sky Стреляю, словно ракета в небо, Nothing could stop me tonight Сегодня меня ничто не остановит. Лиза закидывает гитару за спину и раскидывает руки. Она и правда производит впечатление непобедимого человека. И эта энергия заразительна. Лили отводит гитару, тянет руку к Лизе. Она хватает её и в этот момент словно ветер вскидывает их волосы. Глаза Лили застелила черная пелена, в волосах бегают всполохи огня, за спиной распахиваются два огромных крыла. — Феникс, — прошептал Гарри. — Я тоже хочу! — раздался молодой мужской голос. — Регулус Блэк, — опешил Гарри. — Откуда ты его знаешь? — поразился Римус. — Он жил в этом доме, был в его комнате, — отмахнулся Гарри, наблюдая как Регулус подходит к Римусу и с ним происходят похожие метаморфозы. — Он словно египетский бог Анубис, — поразилась Гермиона. — Он был таким же, как и мама, — глаза Гарри расширились. Римус смотрел на Гарри, ему что-то известно, но как бы его расспросить, чтобы он ответил? Мороки с Лили и Регулуса сошли, а Лиза всё пела: You make me feel invincible Ты помогаешь мне чувствовать себя непобедимым, Earthquake, powerful Могущественным, сотрясающим землю, Just like a tidal wave Словно приливная волна. You make me brave Ты делаешь меня смелее, You're my titanium Ты — мой титан, Fight song, raising up Боевая песня, восстание, Like a roar of victory in a stadium Ты словно рёв победы на стадионе. Who can touch me cause I'm Кто сможет коснуться меня? Who can stop me tonight Кто сможет остановить меня? You make me feel invincible Ты помогаешь мне чувствовать себя непобедимым! I feel, I feel it Я чувствую, чувствую это… Invincible Непобедимость! — Лизавета, — вздохнул Римус, — написала эту песню об отце. — Но ведь это правда, — внезапно произнёс Гарри. — Из-за него я знаю в чем силен, а в чем нет. Из-за него я никогда не сдамся и продолжу бороться. Он и правда даёт это чувство и своим приближенным и врагам. Если у нас не будет этого чувства, то мы проиграем. Вопрос лишь в том, кого он воодушевит больше: союзников или врагов? Сможет ли он себя воодушевить? И на каких ролях мы будем, когда это станет понятно? Звук открывающейся двери. — Вы всё ещё не собрались? — раздался голос и собравшиеся узнал в мальчишке с коричневыми волосами Питера Петтигрю. — А я вот всё уже упаковал. — Да, да, да, — пританцовывала Лиза, — дай ещё пять минут. Полотно свернулось, на кухне вновь загорелся свет. — А у тебя есть ваши записи и на чем их послушать? — спросил Гарри. — Я принесу, — улыбнувшись, кивнул Римус. — Хорошо, — кивнул Гарри. Римус улыбнулся и не стал говорить, что свернул воспоминание на моменте, когда Лиза поцеловала Лили. Римус знает Амелию, она выведет из арки не только Лизу, пусть Лили сама расскажет сыну насколько она была близка с Елизаветой Дюма. *** На пятый день после побега Амелии Антонин вошёл в кабинет Тома и с порога сказал: — Ami в Красноярске. — Отлично, — Том поднялся из-за стола. — А в какую это сторону? — Так, — Антонин прошёл и опустился в кресло, — моё родовое поместье ты сможешь посетить, мои родственники даже будут рады встрече с тобой, правда наслушаешься вдоволь за нашу революцию. Только есть одна проблема: она отправилась в Ванавара. — Это восточнее или севернее? — требовательно и торопливо спросил Том. — Просто укажи направление. — Каким бы сильным волшебником ты ни был, ты не сможешь туда попасть. — Это ещё почему? — Тунгусский метеорит. Долохов произнес это так, будто пояснений не требуется, только у Тома было иное мнение. Он впервые слышал эти слова вместе. Нехотя опустился за стол и признался: — Знать не знаю о чём ты сейчас говоришь. — Маггловский поселок Ванавара, — уверенно начал Антонин, — находится в 60 километрах на юг от места падения Тунгусского метеорита, но… до 1908 года было ещё одно место: Анаварэн, поселение шаманов и волшебников. Они находились в 30 километрах на север от маггловского посёлка. Взрыв в 1908 году почувствовали все на земле, но разрушений могло быть и больше. Колдуны встали стеной и смогли локализовать взрыв. Анаварэн стерло с лица земли, а все жившие там погибли. Моя семья, как представители Ришелье, отправились туда и увидели место обращенное в пыль. Только проблемы на этом не закончились. Магический диссонанс, который тогда произошёл, нанес непоправимый вред душам людей в Анаварэн. Они пострадали настолько, что Жница не смогла их забрать. Даже Босс, за которым она послала, лишь обомлел, увидя эту картину. Он властвует над душами, но тут он оказался бессилен, потому что душами их уже не назовёшь. Был один неприятный случай с волшебниками, которые вызвались помочь моей семье и группой магглов. Босс накрыл Анаварэн куполом и создал закрытую зону, волшебникам и магглам туда входа нет, это губительно для их. Том поджал губы, от злости его ноздри-щелки раздулись, и он недовольно произнёс: — А такие, как ты, Амелия и Римус войти можете… — Да, — тут же подтвердил Антонин. — За 70 лет с помощью магии и того, что оставил Босс моя семья смогла стабилизировать призраков. Они всё ещё в ужасном состоянии, но теперь есть шансы принести им покой. — И конечно им нужен некромант для такого. — Мы думали, что дело в тебе, а что если не так? — Антонин подался вперед, кажется, эта мысль его утешала. — Если Ami ТАК выслужится перед Боссом, то он сделает ей огромное одолжение: простит тебя. Тому хотелось в это верить, но было то, что его терзало. — Версия складная, только для подобного не нужно вылезать в окно. — Я не понимаю зачем она это сделала, — Антонин откинулся на спинку кресла. — Да, чтобы она там не планировала, стоило заглянуть к тебе, и хотя бы в известность поставить. А то ты сейчас себе мозг жрешь… и нам. Том молчал, думал, провел руками по подлокотникам своего кресла и начал свою мысль: — С последней недели Аннет будет занята в школе… так что ты поедешь навестить родственников и заглянешь в эту Ванавару. — Ты меня в Сибирь сейчас ссылаешь? — у Антонина аж рот приоткрылся. — В России ни для волшебников, ни для магглов это ничего хорошего не значит. — Боюсь, — вздохнул Том, — что сибирский мишка сожрёт её быстрее, чем 45 килограмм профитролей станут несколькими тоннами звериной ярости. — Она с Гришей, он её сопровождает и проследит чтобы… — Что еще за Гриша? — Мой двоюродный брат. — Никаких, блять, Гриш рядом с моей женой! Собирайся и лети на всех парусах за ней. — Ты ей не доверяешь? — Ей я безусловно доверяю, ей я доверю свою жизнь и душу. А вот Грише я не доверяю. И что за имя такое… Гриша? — Ну полное имя Григорий, но… ты сейчас так смешно злишься. Я расскажу Ami об этом. Том фыркнул, а потом его словно осенило. — Слушай, Антонин… я вот что вспомнил, я ведь один раз умер и воскрес. Разве это не даёт?.. — Не даёт, — тут же перебил Антонин, и видя озадаченное змеиное лицо, продолжил. — Ты сжульничал. Соприкосновение со смертью засчитывается только если тебя спросили, и ты ответил «да», ты же не дал Жнице задать тебе вопрос «хочешь ли ты вернутся?». Ты не был тяжело болен, и целители не вырывали тебя из рук Жницы. Ты не был спасен. Значит, ты и не умирал. — Знаешь, — ворчит Том, — там впечатлений мне на всю жизнь хватит, так что я готов поспорить, умер я тогда или нет. — Всё равно это жульничество. Так что пойду соберу вещи, — Антонин поднялся и направился к выходу. — Как соберешься, — прилетело ему в спину от Тома, — сообщи мне. Мне всё равно надо в Восточную Европу, доеду с тобой до России и познакомлюсь с твоей роднёй. Может повезет, и успею перехватить Амелию, чтобы лично спросить, какого черта она устроила. Антонин опустил голову и просто махнул рукой в знак того, что услышал. *** На три дня Амелия задержалась в доме Долоховых, их путешествие требовало подготовки. Кузина Антонина, Ярослава, молодая, красивая, черноволосая девушка, вошла в гостиную. С плеча Долоховой слетела полярная сова. Она опустилась на спинку кресла, в котором сидела Амелия. — Это пришло тебе, — протягивает цветы Ярослава, она тоже говорила с русским акцентом. — Ах, Пьер, — улыбнулась Амелия. — Я просила его не переживать о цветах, но он очень боится моего мужа. — Это цветы от него? — Да, ещё в 1952 году он сделал заказ у Пьера, на сколько я знаю, Том дважды оставлял ему деньги, а Пьер не дурак. Он их положил на счёт в банке и на эти проценты развивает свой бизнес. Ярослава взмахнула палочкой и на небольшом столике появилась ваза, куда Амелия и поставила цветы. — Значит, — заключила Ярослава, опускаясь в кресло, — каждую неделю с провизией я буду доставлять и цветы. — Ярослава, — покачала головой Амелия, — не утруждай себя этим. — Что ты, — отмахнулась Долохова, — это очень красивый и чувственный жест от Волдеморта, пожалуй это то немногое, в чем я могу и хочу ему помочь. Кстати, у этой совы письмо, может тебе она его отдаст. — Меня зовут Амелия, — представилась Дюма полярной сове. Сова кивнула и протянула лапку. Амелия взяла письмо в руки и развернула его. — Её зовут Букля, — тут же начала она, — это сова Гарри Поттера, он просит присмотреть за ней пока… цитирую: «один лысый черт, который каким-то чудом заполучил вас в жены, не отстанет от меня. Все расходы будут компенсированы после». Ярослава звонко рассмеялась. — Передайте Гарри Поттеру, — улыбается она, — чтобы явился за Буклей лично. Хочу познакомиться с человеком, который смеется в лицо смерти. Всегда восхищало подобное в людях. И пусть не волнуется о расходах, как-то некрасиво обирать столь юного мальчика. — Его дедушка, Флимонт Поттер, сделал состояние на снадобье «Простоблеск». — Да? Так Гарри Поттер ещё и с приданым? Любопытно, кто-то позарился на такого завидного жениха? Амелия читала письмо дальше. Пусть иносказательно, но Гарри смог изложить в письме то, что он и двое его друзей заняты поиском крестражей. Но кажется уважаемый дядюшка не проинформировал Гарри, что в его открытую рану тогда в 1981 попала зараза. Амелия тихо выругалась. Надо также ответить Гарри, иносказательно, но чтобы он понял. Хотя, Амелия знает другой способ для связи и с Гарри он возможен, потому что в нем есть некромантская кровь. — Мне надо ответить на письмо, я воспользуюсь твоим кабинетом? — Амелия поднялась. — Даже не спрашивай, — улыбнулась Ярослава. — Гриша пока готовиться к вашему отъезду, думаю мы с тобой можем прогуляться. Этот заповедник очень красивое место, а столбы поражают. — Да, так и сделаем. Ещё мне будет нужна ваша сова. Амелия направилась к выходу, за её спиной раздался голос Ярославы: — Надеюсь, у тебя получится уговорить духов. — Надо уговорить одного, — в дверях ответила Амелия, — и если мой эксперимент будет успешным, остальные сами придут.