Змей и Волк

And when the scars heal, the pain passes Когда же шрамы заживают, боль уходит, As hope burns, we rise from the ashes. Надежда разгорается, мы восстаём из пепла, Darkness fades away, Тьма ослабевает, And the light shines on a brave new day. И свет сияет дивным новым днём. Our future's here and now, Наше будущее здесь и сейчас, Here comes the countdown… Идёт обратный отсчёт… — Я до последнего не хотела в это верить. Гарри шёл рядом с Лизой. Он гулял по этим улицам на руках родителей, но сейчас он тут впервые, это залитый солнцем Монмартр. Если всё получится, то он увидит его воочию, а не в воспоминаниях Лизы-Лизы. Хотя Гарри всерьез обдумывает возможность уйти со жнецом и не смотреть эту мерзкую «пьесу» до конца. Они оставили уснувшего Тома позади, ему надо отдохнуть. А Гарри надо кое-что передать. — Сказать по правде, — продолжила Лиза, — я не хотела верить, что он способен на такую дурость. — А по мне так, как раз в его стиле, — Гарри скрестил руки на груди. — Да и злая ирония тут есть, убивая, он сделал так, что его убить не возможно. — В этом и проблема, — остановилась Лиза, — он убивает без каких либо эмоций или же с четкой мыслью, что поступает верно. Как он это провернул? — Ну мозгами то он понимает, как поступает, — Гарри тоже остановился. — Думаю, он нашел в себе сожаление, и уверен тогда в моём доме оно било через край… поэтому теперь и я крестраж. Он сказал об этом без страха или отвращения, в голосе Гарри было лишь раздражение. Говорят, если мы проходим испытание, то и награда соразмерна тяготам, сейчас Гарри в это не верил. Ему казалось, что жизнь только и делает, что подкидывает испытания, как будто проверяет сколько ещё выдержит этот мальчик, прежде чем сломается. Ни о какой награде речи не идёт. — Ты прекрасно держишься, — Лиза приобняла Гарри за плечи. — У меня уже нет сил удивляться, — вздохнул он. — Я думаю, всё завертится, когда мы ворвёмся в Гринготтс. Поэтому маме, папе, Сириусу и тебе надо быть в трактире. Ещё Амелия говорила о Регулусе Блэке и профессоре Дамблдоре. — Хорошо, — кивнула Лиза, но выглядела она печальной. Гарри знал, это не из-за поднятия мертвых, это из-за ошибки Тома Реддла. Но в глубине души Гарри искренне верит, что если Тёмный Лорд способен хоть на что хорошее, то он проявит себя именно в этот момент. *** На вторую неделю Том все равно почувствовал страх. Он же на неделю приезжал, может и она… Но нет. На утро Амелия мирно сопела у него под боком. Том не хотел чтобы его счастье заканчивалось. Но сегодня ему нужно было покинуть поместье Малфоя на весь день. Когда вечером Том вернулся, то нашёл Амелию в той комнате, которую ей выделила Нарцисса. Там был большой стол и швейная машинка, пара пока пустых стеллажей и небольшой сундук, а ещё узкий диван, который раньше стоял в его кабинете. Амелия раскатывала рулон ткани на столе. Такая тонкая. Тому вспомнилось, как Амелия стояла у окна в той паршивой лондонской квартире, которую он снимала недалеко от Косого переулка. Том как-то раз думал, что бы было, если бы не убийство Хепзибы Смит? Согласилась бы Амелия жить в той квартире после школы? Конечно, это можно узнать, просто спросив… Но Том не спрашивает, потому что ответ «нет» разрушит красивую картину, как юная Амелия спит с ним на том трухлявом диване, варит кофе на этой узкой кухне в коридоре, шьёт свои первые наряды в тех обшарпанных стенах. Эта картина не идеальна, потому что встал бы конфликт амбиций. А в ту пору Том был не готов идти на компромиссы и учитывать планы Амелии. Иногда он хочет думать, что в этом и была причина того, что он оставил её… ненадолго. Так она была в безопасности и могла спокойно развивать свои таланты к шитью. Может и так, но Том честно себе признаётся, что в 40-х он ставил на первое место только себя. И сейчас он сам хочет думать о себе лучше, чем было и есть на самом деле. — Кхе. Том вздрогнул и запер за собой дверь. На него, не отрывая глаз, смотрела Амелия. — Не можешь без работы? — мягко спросил Том и подошёл к ней. — Ну, я целую неделю не работала, — Амелия обвила руками его талию и прижалась, — как-то скучно без этого. — Нарцисса тебя сопровождала? — спросил Том, бросив взгляд на ткань. — Конечно, я могла заблудиться. Том прижимал Амелию к себе. Поцеловал её в макушку, а потом ушёл за папкой бумаг, вернулся и устроился на диване. Не смотря на то, что в его жизни регулярно звучала фраза «Милорд, мы без вас не справимся» во всех её возможных вариациях, впервые за долгое время Лорду Волдеморту его жизнь нравилась. Он наблюдал за работой Амелии, проводил время с сыном и внуком, засыпал в спокойствие, даже если глубокой ночью, и всегда просыпался с наслаждением. Том не скрывал от себя, что за семьёй он прячется от мира. Но иногда нужно прятаться, чтобы не сойти с ума. И видно из-за этой внутренней гармонии Том смог начать непростой разговор лишь в конце недели. *** Том вошел в комнату из которой сделали мастерскую, осмотрелся. Стеллажи все ещё были пусты, хотя на манекене висело одно платье. Том отчётливо позвал: — Амелия… — Членом удивить собрался? — весело спросила она, не отрываясь от ткани на столе. — Ах если бы, — вздохнул Том, и правда почти неделя прошла, а сексом на раскройном столе они ни разу не занимались, он взмахнул палочкой на дверь. — Что ты знаешь о крестражах? Амелия замерла, выпрямилась, взглянула на Тома и спросила: — Разговор у нас научный или ты пытаешься мне так сказать, почему не умер? — Второе. Том смотрел на Амелию, она нахмурилась, но он не мог сказать, что она думает и чувствует. Сейчас Том ожидал всего. — И член остался таким каким и был, — задумчиво протянула Амелия. — Нахожу в этом злую иронию. — Ты к чему? — опешил Том. — Душа, mon cher, это твой портрет без ретуши. Создавая это тело ритуал подтянул из кусочка твой души всё, чтобы этот портрет передать, а остальное додумал сам. — Какое интригующие познание. — Но смотря на результат, хочу спросить: кусочек ведь не один? — Частей шесть, — быстро ответил Том. Амелия шумно выдохнула. Её глаза застелила чёрная пелена. — Но почему я этого не вижу? — спросила она. — Что ты ещё сделал, чтобы скрыться от глаз некроманта? — Замечу, дорогая, что я узнал о том, как называется твоя сущность лишь в конце 70-х. — Да. И судя по изменениям на твоём лице, ты начал это в первой половине 50-х. Но я видела твою душу и ни разу не видела там пустоты. — И вот тут я хочу у тебя узнать: можешь ли ты как-то посмотреть? Может это не крестражи, а какой-то другой из моих экспериментов? И ты сможешь сказать какой именно. — Раскалённую кочергу тебе в жопу что ли вставить? — Мне этого не хочется, но и винить тебя за это желание не могу. — Есть способы, чтобы проверить, но они болезненные. — Поверь, мне будет больно только если я увижу разочарование в твоих глазах. — Тогда тебе лучше присесть, — вздохнула Амелия. Её права рука покрылась черной чешуей и появились когти. Том опустился на диван. Амелия схватила кусок ткани со стола, свернула и протянула Тому, наклонилась к нему и положила руку на грудь, замерла. Том зажал кусок в зубах и кивнул. По руке Амелии пошла черная дымка и она провалилась в его грудь. Том тихо промычал и вскинул голову вверх. Он мог бы сравнить эту боль с той, что была, когда его вырвало из собственного тела. Давление в ребрах. Сердце бешено бьется. Шум в ушах. Одной рукой он сжимает подлокотник дивана, другой впивается в его край. Всё тело покрывает испарина. Разница лишь в том, что сейчас боль прекратилась. Том взглянул на Амелию, стоявшую перед ним. Её рука снова бледная, а глаза два голубых омута. — В тебе души со спичечную головку, mon cher, — вздохнула она. — Такая нагрузка на тело и психику, ты должен был сойти с ума. Но всю пустоту ты заполнил мной, Лизи, Римусом, Ami и теми, кого зовёшь друзьями. Людьми, которые тебя любят и ты чувствуешь тоже в ответ. Будешь и дальше говорить, что рассуждения дяди о любви это глупость? Том отбросил мокрый кусок ткани и утер пот со лба рукавом рубашки, тихо ответил: — Нет. Он поднялся и взял руки Амелии в свои. Она их не отдернула. Том поднёс её руки к губам и коснулся каждой по очереди. Её ладони все ещё заживают. Видно сильные были чары, раз даже такая как она долго с этим справляется. Что же она такое шила все эти месяцы… «Магический диссонанс, который тогда произошёл, нанес непоправимый вред душам людей в Анаварэн», — это были слова Антонина, «Я собрала души по кускам», — а это уже слова Амелии… Том сжал руки Амелии и дёрнул её к себе, прошипел: — Вот зачем ты была в Ванаваре. Вот почему у тебя исколотые пальцы. Ты шила души, чтобы сшить мою. И давно ты знаешь? — О чем ты?.. — пролепетала Амелия. Том ещё никогда не был так зол на неё. — Ты знала, — он сжимал руки Амелии. — Знала, что я с собой сделал. Как давно? Отпираться было бессмысленно, она тихо начала: — Летом 1993 дядя принёс мне твой дневник. Сказал, что он не опасен, но если все же в нем что-то и осталось, то только я смогу это сберечь и только мне оно не навредит. Я почувствовала эхо твоей души в нем и все встало на свои места. — Ты сказала об этом Дамблдору? — Том тряхнул Амелию. — Нет, — покачала головой она. — Я никому об этом не говорила. Решила, что справлюсь с этим самостоятельно. — Самостоятельно? — рычит Том. — А я тебе на что? — Я хотела вначале убедиться, что у меня получится, а потом уже говорить с тобой. — Чисто для справки интересуюсь: а если бы у тебя не вышло, чтобы ты делала? — Мы, — внезапно поправила Амелия. — Мы бы решали эту проблему вместе. Она знала волшебные слова против Тёмного Лорда, пусть и работают они только в её устах. Том отпустил Амелию и плюхнулся на диван. Резко выставил руку вперёд. Амелия осторожно положила свою руку в его. Том схватил и тут же дернул на себя. Она повалилась на него, а он сгрёб её и прижал к себе. Они провели в тишине три минуты, а потом Амелия сдавленно прогнусавила: — Том, мне больно. Реддл встрепенулся, тут же ослабил хватку. Амелия лишь устроилась в его руках, так как ей удобно, не убежала. Том обнимает её, но уже аккуратно. Да, она дракон в маленьком теле, да её не сломать, но он все равно этого боится. Злость внутри вытеснял страх. — Хочешь отправить меня спать на диван? — после десяти минут тишины спросила Амелия. — Я по этому поводу всё сказал, — строго ответил Том. Снова тишина. И в ней Том процедил: — Как думаешь, твой дорожайший дядюшка мог догадаться, что с дневником было не так? — Если и догадался, — пожала плечами Амелия, — то унёс это в могилу. Слишком большой риск, что это дойдёт до тебя и ты, Кощей, свои иголки перепрячешь. — Но он мог обсуждать это с Гарри, — тихо и задумчиво протянул Том. — А не рискованно? — удивилась Амелия. — Ты-то к нему в голову можешь влезть. — И то верно. Ладно, пойдём спать. — Так только семь вечера… — Идём спать. Амелия кивнула и не стала спорить. Она сползла с его коленей. Том быстро поднялся, схватил Амелию за локоть и потащил за собой. Путь был короткий. Том открыл дверь своего кабинета, толкнул Амелию внутрь, быстро вошёл следом и запер дверь. В полумраке комнаты Том принялся стягивать свой костюм. Амелия прошлась взглядом по нему и принялась снимать платье. Том надел пижаму и повалялся в кровать. Разговор вышел не таким, как он ожидал. Его невероятно злило то, что Амелия провернула за его спиной, то, что она ждала, когда он сам поднимет эту тему, то, что она и правда подвергла свою жизнь опасности из-за его ошибки. Амелия надела сорочку и опустилась рядом. Заползла под одеяло. Том тут же прижал её к себе. Молчали. Том злился, но он признавал, что его злость идёт от страха. Страха потерять Амелию. С её возвращения в Британию Том не видел в её руках палочку, а значит у неё остались чары, которые по чуть-чуть забирают её жизнь. Сколько она отдала в Ванаваре? Сколько она уже заплатила из-за него? Том прижимает Амелию ближе. Его руки начинают невольно блуждать по её телу. — Я думала, ты сердишься, — прошептала она. — Сержусь, — шепчет Том. — Но сейчас мне хочется ощущать с тобой и физическую связь. Амелия повернулась на спину, потянулась рукой к Тому и прошептала: — Иди ко мне. В этом вопросе ей его дважды просить не надо. Его ласки страстные, как и её. Сорочку и пижаму долой… Том крепко сжимает руки Амелии над ее головой. Вдавливает её в кровать. Слушает стоны, которые становятся громче. Её тело дрожит под ним. — Моя, — почти рычит Том. — Твоя, — шепчет Амелия. Они лежат в кровати и жмутся друг к другу. Так тепло. Так спокойно. — Это мне стоит сердится на тебя, — мягко заметила Амелия. — Думаю, у тебя было на это время, — вздохнул Том. — Было. — Просто… я не хочу чтобы ты и секунду отдавала за мою… — Том, — строго перебила Амелия и села в кровати, — когда-то давно я сказала тебе кое-что, и с тех пор мои чувства стали только сильнее. Я сошью твою душу, потому что я так хочу. Том смотрит в её лицо, даже в полумраке он видит: она так серьезна. Кажется, попытаешься оспорить её слова, а она в ответ стукнет. Но решимость Амелии не отменяет страх Тома. — У меня завтра встреча с Элис, — издалека начал он и потянул Амелию обратно к себе. — Я хочу для начала обсудить кое-что с ней, а потом мы вернёмся к этому разговору. — Я рада, что ты ответственно подошёл к терапии, — проворковала Амелия. — Ты Элис видела? — фыркнул Том. — Она только выглядит безобидной. Пальцы рук переплелись. Минута, десять, пол часа. В дверь постучали. — Старый друг, — раздался голос Антонина, — ты нам нужен. Том разочарованно выдохнул. — Спущусь через десять минут, — и переполз через Амелию, чтобы подняться. — Я пойду с тобой, Том, — она поднялась следом. — Нет. — Да. Они с минуту смотрели друг на друга. — Будешь за мой спиной, — приказал Том. Амелия кивнула. Простил ли я Тома Реддла или же нет, сейчас живым это не так важно. Лорд Волдеморт чувствует, как его Леди прижимается к его спине своей спиной, как держит уголок его мантии. Так определенно лучше, он точно спокоен. Да и она тоже, умирать ему ещё рано. *** Говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Лорд Волдеморт не понимал, что тут плохого. Все хотят жить хорошо. Он святым не был, но его истинное «хорошо» никак не портило жизни других, даже больше, его истинное «хорошо» не должно кого-либо волновать. Его «хорошо» заключалось в том, что он уже и забыл как это засыпать и просыпаться без Амелии. Под его боком на диване было пусто? Какая дикость. Лучик света пробивался в щель между штор, в нем можно было рассмотреть мирно плавающую пыль. Но Том бросил на этот атрибут утренней идиллии короткий взгляд. Всё его внимание было на Амелии, к спине которой он без стеснения прижимался. Она отвечала на его ласки. Дивное утро. — Твой Наг в меня упёрся, — фыркнула Амелия. Том резко замер, шумно выдохнул и проворчал: — Амелия… скажи, сколько мы уже вместе? Она задумалась, а потом ответила: — Ну думаю в это Рождество можно отметить 55 лет. — И о чем я тебя просил? — Не называть твой член любым видом змей. — Именно. Всё, теперь ничего не будет потому что накал ты сбила. Амелия хихикнула, быстро повернулась и уткнулась в Тома. — Ты чего? — удивился он. — Том… я так счастлива. Он сковал Амелию в объятьях, чмокнул в макушку. Восхитительный момент. Только… Том мрачно произнёс: — Я убью любого, кто постучит в дверь. Амелия фыркнула, принялась кочевряжиться в руках Тома. — Куда? — недовольно спросил он. Амелия уже лежала на спине, но уходить не собираюсь. Она махнула рукой в сторону стола. Над ним поднялся чистый лист пергамента, на нем появились слова, затем лист сорвался и прошмыгнул в щель между дверью и полом. — Что там написано? — Том озадачено взглянул на Амелию. — Не стучать. Убьёт, — весело ответила она. Том рассмеялся. А затем тихо произнёс: — Спасибо. После вчерашнего мне охота с утра просто полежать. — Отдыхай, — нежно произнесла Амелия и уткнулась в Тома. Он прикрыл глаза и осталось только тепло её тела. *** — Дядя, Лизавета тебе кое-что оставила. — Думаешь пора? *** Дни идут. Размерено настолько, на сколько это возможно. Амелия собирает наряд на манекене. Это красное платье для Нарциссы. Полумна сидит на диване, листает толстую книгу и делает заметки в блокноте. Амелия обернулась к столу, искала что-то в маленьком сундучке. Как только она обернулась, то тут же звонко вскрикнула. Манекен медленно обвивала большая змея. Полумна подняла взгляд, а дверь с грохотом распахнулась. Волдеморт взглянул на Амелию, а затем туда, куда смотрела она. — Нагайна вернулась, — он тут же направился к змее, закрыв за собой дверь. Амелия моргнула, и с усмешкой взглянула на Тома. — Ты назвал змею Нагайной? — она еле сдерживала смех. — Молчи, — проворчал Том и позвал змею. — Да не… это мило, — Амелия смотрела, как Нагайна поползла вниз. — И так сюрреалистично, мой дорогой Наг. — Зря я тебе эту книжку показал, — проворчал Том. — Сказки Андерсена мне понравились больше, — Амелия снова обернулась к столу. — Может нарушишь традиции и сошьёшь мисс Лавгуд не красное платье, а наряд Снежной Королевы? — предложил Том. — Я не читала, — сказала Полумна. — У вас есть эта книга? — Что странно, есть, — ответил Том. Америя обернулась к манекену. Ее глаза чёрные, а рука покрыта чешуей. Она бросила горсть камней в платье и они сложилось в узор, напоминающий обвивающую тело змею. Глаза Амелии снова стали голубыми, а кожа бледной. — Попросила бы меня, — с раздражением процедил Том. — Уж прости, но ты бы так хорошо не смог, — беззаботно ответила Амелия. — Месье, — вклинилась Полумна, вновь опустив взгляд в книгу на коленях, — а вы не находите интересным то, что иногда мы не ценим свою жизнь так, как ценят её другие? Том открыл рот и тут же закрыл. Потому что вопрос Полумны это не вопрос вовсе, это констатация факта. *** В конце апреля в домах волшебников ожили радио, пред ними растянулось белое полотно. На изображение есть помехи, оно немного тёмное. Но различить происходящее можно. Кто-то из волшебников пытается решить проблему «проклятья» их радио, да только не выходит. Речи Темного Лорда были понятны и без междустрочий, его же дети говорили то, что думают. А вот как будут трактовать их слова облеченные в стихи… это решение они оставляют живому существу. Многие узнают это место на белом полотне. Это проход между трибунами на поле для квиддича. Многие узнают и людей на видео: учились с ними, были знакомы лично, видели фото в газете, или же разделили с ними одну боль. В кадр попадает Минерва МакГонагалл. — Профессор! Спасибо за помощь, — звучит голос Елизаветы Дюма за кадром. — Всю ответственность беру на себя! — С нами на отработке потом будете? — это голос Римуса Люпина. В камеру бьет свет. В центре стадиона ликуете толпа. Последний матч. Чествуют победителей. Кто-то из толпы кричит, указывая прямо в камеру. МакГонагалл взмахивает палочкой и на поле появляется небольшой помост с инструментами. Обладатель камеры, Джон Купер, быстро встаёт по центру, по звукам, его обступает толпа. — Эй! Пустите нас вперёд! — это голос Джеймса Поттера. — Моя девушка будет петь! — Эй, Сохатый, ты все загородил, — а это голос Сириуса Блэка. — Давай я просто вперёд на траву сяду, — а это голос Питера Петтигрю. Джон Купер с камерой падает, но быстро поднимается, на пару мгновений трое друзей попадают в кадр, улыбаются. Камера снова направлена на сцену. Музыканты скинули мантии и взяли в руки инструменты. С краю у микрофона, сжимая гитару, стоит Лили, улыбается, солнце играет в её рыжих волосах. С другого края стоит Элис с бас-гитарой. За барабанами Хью. По центру сцены со своими гитарами Римус и Лиза. Она подлетает к микрофону и кричит: — Вы готовы? Все ребята на сцене в одинаковых футболках. В сторону камеры бежит МакГонагалл, встаёт рядом и вместе с толпой кричит: — ДА! Они начинают играть. По краям сцены выстраиваются первокурсники. Лиза начинает, в нужные моменты её подхватывают Лили и Римус: All I see is shattered pieces, Всё, что я вижу — осколки. I can't keep it hidden like a secret, Я не могу больше хранить тайну, I can't look away Я не могу отвернуться From all this pain in the world we've made. От всей боли в этом мире, что мы причинили. Every day you need a bulletproof vest Каждый день тебе нужен бронежилет, To save yourself from what you could never guess Чтобы спастись от очередной неожиданности. Am I safe today, В безопасности ли я сегодня, When I step outside in the wars we wage? Выходя на улицу, в войны, что мы ведём? Our future's here and now, Наше будущее здесь и сейчас, Here comes the countdown… Идёт обратный отсчёт… Sound it off, this is our call: Выскажи всё, вот наш призыв: Rise in revolution! Поднимись на революцию! It's our time to change it all: Настал наш час всё изменить: Rise in revolution! Поднимись на революцию! Unite and fight Объединитесь и сражайтесь To make a better life! За лучшую жизнь! Everybody, one for all! Все как один, Sound off, this is the call: Выскажите всё, вот наш призыв: Tonight we rise! Сегодня мы восстаём! Кажется, что волосы Лизы и Римуса отражают яркий свет майского солнца, а волосы Лили горят огнём. Like a hand grenade thrown in a hurricane, Как ручная граната, брошенная в ураган, Spinning in chaos, trying to escape the flame. Кручусь в хаосе, стараясь избежать пламени. Yesterday is gone «Вчера» прошло быстрее, Faster than the blast of a car bomb. Чем взрыв автомобильной бомбы. And when the scars heal, the pain passes Когда же шрамы заживают, боль уходит, As hope burns, we rise from the ashes. Надежда возгорается, мы восстаём из пепла, Darkness fades away, Тьма ослабевает, And the light shines on a brave new day. И свет сияет дивным новым днём. В голосе Лизы нет ни страха, ни боли, ни печали, там только непоколебимое решение. Все герои этой истории хотят, чтобы Тёмный Лорд пал, только вот незадача, многие хотят чтобы пал на их условиях. В этом и проблема Лорда Волдеморта, а может и мира в целом: имея общее желание, у каждого есть ещё и свои личные, и люди не готовы их отринуть. Иногда реализация личного встаёт выше общей цели. В этом и величие Елизаветы Меропы Дюма, она хочет чтобы Тёмный Лорд пал, а вот условия… это так не важно для неё. Если они станут проблемой, то она будет решать по мере поступления. В таких делах цель стоит выше личного, и Лиза это прекрасно понимала. Мощный риф, Лиза поёт, а Лили подхватывает. In a world gone mad (in a voice so sad) В съехавшем с катушек мире (с грустью в голосе) Sometimes it's crazy (crazy) Иногда кажется безумным (безумным!) To fight for what you believe Сражаться за то, во что веришь, But you can't give up (No) Но ты не можешь сдаться (Нет!), If you want to keep what you love… (Keep what you love) Если хочешь сохранить то, что любишь… (сохранить то, что любишь), Keep what you love… (Keep what you love) Сохранить то, что любишь… (сохранить то, что любишь), Keep what you love… Сохранить то, что любишь… Never give up! No! Никогда не сдавайся! Нет! На сцену выбежали первокурсники и встали плотным строем. Все в чёрных мантиях, без эмблем факультетов. Они поют вместе с группой, и не только они, толпа за камерой подхватывает. Everybody one for all, Все как один, Sound off, this is the call: Выскажите всё, вот наш призыв: Rise! Like we're alive! Восстань! Мы оживаем! Tonight we rise! Сегодня мы восстаём! Rise! Make a better life! Восстань! Сделай жизнь лучше! Tonight we rise! Сегодня мы восстаём! Rise! Восстань! Музыка обрывается. Участники группы стоят вскинув левую руку сжатую в кулак. Парнишка с камерой отбегает и начинает снимать толпу. Почти все стоят так же. А дети все продолжают повторять: Rise! Rise! Восстань, восстань! Rise in revolution! Поднимись на революцию! Rise! Rise! Восстань, восстань! Rise in revolution! Поднимись на революцию! Rise! Восстань! Видео обрывается. Полотно исчезает. А после тишина.