Змей и Волк

[Hyde] [Хайд] This is not a dream, my friend Это не сон, мой друг, And it will never end! И он никогда не закончится! This one is the nightmare that goes on! Этот кошмар будет продолжаться! Hyde is here to stay, Хайд останется, No matter what you may pretend И не важно, что думаешь об этом ты. And I'll flourish, long after you're gone! И я буду процветать и после того, как ты уйдешь! [Jekyll] [Джекилл] Soon you will die, Скоро ты умрешь, And my memory will hide you! И моя память сокроет тебя! You cannot choose but to loose control У тебя нет выбора, кроме потери контроля! [Hyde] [Хайд] You can't control me! Ты не можешь контролировать меня! I live deep inside you! Я живу глубоко внутри тебя! Each day you'll feel me devour your soul! Каждый день ты будешь чувствовать, что я пожираю твою душу. Первое же воспоминание показало Тому, что он не прав. Весна 1979. Трактир на краю мира. Римус в красном плаще выдергивает топор из стены, с отвращением смотря на того мужчину, который был сыном горе-шантажиста. — О… — тянет Том, хватает Софи за руки и с восторгом говорит. — Слушай. — Мой отец кто угодно, но не трус, — звучит голос Римуса. Тому важна не сама фраза, а то, как Римус произнес всего одно слово: «отец». Это было так легко, само собой разумеющееся. — Как-то мы перемахнули, — заметила Софи. — Потому что это самое счастливое событие после 1977, — тут же ответил Том, наблюдая как вылетает тумбочка с лестницы, а затем там появляется Лиза-Лиза, вновь перевёл взгляд на Римуса и с нежностью произнёс. — Моя дочь. Мой сын. Антонин говорил, что Римус называл меня отцом, но в тот день… это было впервые, когда я сам это услышал. Том повел рукой, воспоминание застыло. Он медленно подошёл к Лизе-Лизе, затем к Римусу. Обернулся к Софи. — Мои дети, — тихо начал Том, — как же я ими горжусь, как же люблю их. Они бы ещё жизнью из-за дурака-отца не рисковали, цены бы им не было. Они вернулись в коридор. А дальше… День Рождение Тома в квартире Джарета. Момент в кабинете, когда Джарет и Антонин пытались сказать, что идея не приходить к Амелии, чтобы быстрее всё закончить — паршивая идея. А вот Лиза-Лиза это говорит в Визжащей хижине. Пыток и убийств, внезапно, стало меньше. Но это потому, что у Тёмного Лорда было достаточно последователей, готовых выполнить любой приказ. Хотя с сильными волшебниками Том сражался сам. Том дергает ручку двери и жалобно стонет. Этот день он помнит хорошо. Лиза-Лиза и Римус призвали «Армию ночи». С годами этот воспоминание для Тома стало только хуже. Кладбище. Пыль. Волчий рык. Скрежет инферналов. Звон металла. Звуки сражения. Их плащи разодраны, в руках топоры, а глаза горят красным. В тот день Том мог потерять в битве двух своих детей. И это была бы его вина. Двери открываются. Том в кабинете сжимает в руках сорочку Амелии. Новая дверь, у его стола стоят Регулус Блэк и Хью Бёрк. Следующая дверь. Том говорит Пожирателям Смерти, чтобы они не беспокоились о Гензеле и Гретель. — Мне следовало не просто сказать, кто они, — шепчет Том. — Мне надо было пригласить Лизу-Лизу и Римуса и поставить последователей перед фактом. — Ты защищал их. — Да, но утайка и ложь разделят нас на долгие годы. Новая дверь. Том, Лиза-Лиза и Римус на пляже… Том зажмурился от боли. Тогда они были втроём в последний раз. Том Реддл не верит в Бога, но сейчас он молится ему, чтобы следующая дверь не привела его в тот чёрный день. Следующая дверь вела в сражение. Как и дверь за ней. Том уже подумал, что сможет миновать… Он смело распахнул дверь и тут же протараторил: — Нам не туда. Он впервые попытался закрыть дверь, но она не поддавалась. — Во имя короля Франции! — недовольно тянет Софи. — Ты сам отметил эту дверь, ты сам её открыл, даже если ты понял что-то, обратного пути нет! Софи гордо вошла в воспоминание, взглянула на Тома и язвительно начала: — Я думала, все твоё сопротивление мы оставили в самом начале. Сейчас-то чего назад пошёл? — Потому что, — сердится Том и нехотя заходит, — я виню себя в том, что случилось в этот день! И даже зная, что будет, это не отменяет того, что я сделал! — Papa! Том вздрогнул и обернулся. Нет этого не должно быть. Лиза-Лиза вернётся. Амелия вернёт её. Так почему он должен дать напутствие… а может не его. Лиза-Лиза пела в Большом зале. Она дала ему сил запустить всю эту цепочку событий. Том сорвался с места и побежал к ней. Пара секунд и вот Лиза-Лиза сжата в его объятьях. — Если подумать, — быстро начинает Том, — я же для тебя из будущего и если я хоть что-то скажу, то сломаю все… — Тебе и не надо говорить, — шепчет Лиза-Лиза. — Мне не важно, что будет дальше. Важно только, что ты нашёл выход из чащи, papa. Как же я тебя люблю. — А я тебя, моя славная Лиза-Лиза. Их объятья распались. Она отступила на шаг. Глаза Лизы-Лиза округлились. — И правда нашел! — рассмеялась она. — Как же я счастлива! — Я кое о чём тебя попрошу, — серьёзно начал Том. — В будущем будет момент, когда ты поймешь, что я не могу сдвинуться с места. Но, Лиза-Лиза, мне нужно будет сделать этот шаг. Прошу тебя, не жалей меня, и дай мне пинка. Прости, что я кладу на тебя такую ответственность… — Не извиняйся, — улыбнулась Лиза-Лиза. — Я тебя поняла. А сейчас иди, а то ещё мгновенье и я тебя никуда не отпущу. — Хорошо, — слабо улыбнулся Том, поцеловал Лизу-Лизу в лоб и бросился обратно к двери, не желая ни секунды задерживаться на этом поле битвы. Уже в коридоре Том признался Софи: — Я виню себя за то, что случилось в тот день. Мне надо было больше смотреть по сторонам. Но я так сфокусировался на своей цели, что не заметил то, что творили мои последователи. — Ты человек, — мягко напомнила Софи. Они пошли дальше. От всех мрачных моментов, Том старался уйти побыстрее, а вот от хороших, его под руку уводила Софи. После 1979 года в его жизни стало очень много Римуса, Том был этому безмерно рад. Правда, когда они были в большой столовой дома Лестрейнджей, Софи спросила: — С кем ты разговариваешь? — С собой, — ответил Том, теперь чётко понимая, что тот морок был только в его голове. Это не магия, это не проклятья, это его мозг играл с ним, он сам пытался до себя докричаться. А вот когда они стояли в коридоре того же дома у дверей его кабинета, после тирады Тома: «В нем моя кровь и кровь моей жены… Он мой сын и будет им всегда», Софи сдавленно выдохнула и схватила Тома за руку. Но несмотря на все разумные доводы Римуса, несмотря на все предостережения, спустя с десяток дверей, Софи и Том стояли в детской Гарри Поттера. Первым же делом Том остановил воспоминание и сделал так еще три раза, поймал этот момент: глаза Лили на ничтожную долю секунды затянула чёрная пелена. — Её заклятье запустилось из-за того, что я её убил? — непроницаемо спросил Том. — Да, — кивнула Софи. Том снова повёл рукой. Воспоминание продолжилось. Теперь надо понять, что случилось дальше. Тому было тяжело на этот смотреть, спустя столько увиденного за раз, он считал, что это его самая большая глупость. — Я не могу на этот смотреть, — прошептал Том и прикрыл глаза. — Не переживай, — тут же ответила Софи. — Я посмотрю. Минута. Две. Софи вскрикнула: — Вот здесь! — она остановила воспоминание. Том медленно открыл глаза. — И что я собственно должен?.. — начал он, но Софи его перебила: — Палочка в твоей руке дрогнула. Почему? — Посмотри на Гарри, — сквозь зубы произнёс Том. — Он так похож… — Вот именно. Том не хотел, чтобы она вслух говорила, что маленький Гарри уж очень похож на Лизу-Лизу в этом возрасте. — Гарри попросил защиту, — тихо, но уверенно, произнесла Софи. — А ты сильный волшебник, хватило и твоего сомнения, чтобы это было принято как «Да». — Этим чарам стоит быть сложнее. — Они не рассчитаны на тех, кто рождается раз в сто лет. Такие как ты, лишь песчинка в общей массе. — Я передам твоё наблюдение Амелии, — непроницаемо ответил Том и поспешил покинуть воспоминание до того, как комнату во второй раз осветит зелёная вспышка. Уже в коридоре Том спросил: — Почему чары Лили не сожгли оставшиеся ей года? — Потому что эти чары не сжигают года, — Софи озадаченно взглянула на Тома, он ответил ей не менее озадаченным взглядом, она тяжело вздохнула и начала. — Вот смотри, в мире нет контрзаклятия к мгновенной смерти, но поскольку это заклинание древнее как мир, некроманты регулярно с ним сталкивались. Контрзаклятье они не придумали, но есть один ритуал, он дешевый, только запускает его смерть творящего. Только… — Только некромант может вернуть павшего воина. — Да. Поскольку некроманты всегда держались группами, один всех защищает, а другой поднимал защитника. — Да и контрзаклятия у вас не было резона придумать, потому что мгновенной смертью вы снимали особо коварные проклятья. — Это опасно, но иногда это единственный выбор. Фонари мигают, но первыми загораются фонари вдалеке. Том понимает почему так. — Идём, — он пошёл к свету, махнув Софи рукой. Они шли молча. К моменту его почти 55 годам Том сам от себя устал. Как близкие его терпят? Видеть себя со стороны очень отрезвляет. Они все говорили ему верную мысль. Господи, да он сам до себя пытался докричаться, но нет… Лорд Волдеморт или же Том Реддл, зовите как хотите, пёр вперед словно баран. И 14 лет жалкого существования глаза ему не открыли. Том сфокусировался на одной двери. Нет, он уже не догадывался, он четко знал, что за ней. Может он не прав, и глаза все же приоткрывать начал. Ведь сейчас он может вспомнить, что для него действительно важно. Маггловский бар на перекрестке дорог. Музыка, шиканье бармена и непринужденные беседы. — Где ты? — озадачилась Софи, рассматривая обстановку. — Да вот там, в углу, — небрежно ответил Том, махнув рукой куда-то в сторону. — Жалкое зрелище, — поджала губы Софи. — Поэтому я туда и не смотрю. Том прислушался. Hear this voice from deep inside Услышь голос, звучащий в тебе It's the call of your heart Это зов твоего сердца. Close your eyes and you will find Закрой глаза и ты найдешь The way out of the dark Выход из тьмы — Эта песня. Эти слова. Я вспомнил Амелию, — Том прикрыл глаза, солнце играет в рыжих волосах. — Она помогла мне собраться с мыслями. Они выходят и ждут, когда фонари начнут мигать снова. Попытки украсть философский камень. Возвращение Хвоста. Смерть Берты Джонс, которая рассказала Тому очень много важного. — Ты собирался убить Барти Крауча-младшего после всего? — тихо спросила Софи. — Да. Если бы он вернулся из Хогвартса я убил бы его за то, что он сотворил с Лизой-Лизой. Но дементоры сделали это вместо меня. Они идут дальше. Удар Римуса и разговор с ним в столовой. Визит Клары и Аннет. Дуэль с Дамблдором. Убийства. Пытки. Тёплые моменты с Римусом. Том проживает события последних двух с половиной лет. Том был уверен, что одна из отмеченных дверей приведёт его ко второй встрече со Смертью. Но как и с Австрией в 1949 этого не произошло. Хотя, если подумать, зная кто этот старик, Тома эти встречи пугают. Может он сам не хочет их вспоминать, во всяком случае сейчас. Они идут вперед, проживая события последних дней. Том уже не знает, что думать. Как и тогда, он хочет сжать Амелию в объятьях и просто отдохнуть от всего, уткнувшись в неё. Том дергает ручку двери и впервые за долгое время улыбается. На столике в маленькой гостиной Малфой Мэнор сидит Амелия, а рядом с ней, спустив штаны стоит Том. Как же плохо он выглядит. Это ж как его любит Амелия, что не попросила его пакет на голову надеть. — Поздравляю, тут мы досмотрим до конца, — меланхолично заметил Том, взглянув на Софи. — Чего это? — удивилась она, без стеснения рассматривая страстную парочку. — Это будет быстро. — Постарел? — 21 год воздержания. — Даже сам к себе не прикасался? — Ну 14 лет точно, потому что ручёнок и члена у меня не было. Софи рядом закатилась. А Том вспоминал то чувство, что разрывало его грудь. Чистое, искреннее счастье. Они задерживаются в воспоминании, ведь там ещё есть дракончик-Амелия, которой так восторгается Том. Осталось совсем чуть-чуть. Две двери. Первая вела в тот день, когда Том рассказал Амелии о крестражах. — В её глазах не было разочарования, — сдавленно произнёс Том. — Это же хорошо, — заметила Софи. — Да… только вот что-то я уже сам в себе разочарован. Может Амелия любит Тома сильнее, чем он любит сам себя? Последняя отмеченная дверь. Том ждал всего, но не этого. — Что это за место? — спросила Софи. — Это моё хобби, — просто ответил Том. Все стены были увешаны снимками с фотоаппарата Полароид, а по центру комнаты, на полу, был этот самый фотоаппарат. — Тогда в январе 1952 года один маггл сделал пару наших фото с Амелией на точно такой же фотоаппарат, — Том безошибочно подвел Софи. — Вот, — указал он, — это фото, а вот то фото, что он отдал нам. Словно застывший момент времени. Я сказал Амелии, что нам нужен дома такой же. Она подарила его мне. Софи медленно брела по маленькой комнате рассматривая снимки на стенах. Том подобрал фотоаппарат и позвал: — Софи. Она обернулась. Щелчок. Фотография медленно выползает. Том легко выхватил снимок и вернул аппарат на место. Шёл вдоль стен снова возвращаясь в счастливые моменты, которые он запечатлел, пока был в Париже. Правда были фото, которые он не делал. Когда Римус и Том впервые пели в ателье… эти снимки сделал кто-то другой. Наверняка Антонин, и это объясняет, что было подспорьем Римуса в его чарах по изменению внешности. — Держи, — Том протянул Софи фотографию. Она вертела в руках и рассматривала небольшой снимок, легко улыбнулась, обняла Тома и прошептала: — Merci. Они медленно покидают комнату. Софи прячет снимок в складках юбки своего платья. Уже в коридоре Том оглядывается. Проводит рукой по лицу. — По ощущениям, — выдыхает он, — эта дверь была последней. Тогда какого черта здесь тупик?! Раздаётся треск, их качнуло, коридор начинает разваливаться. Том тут же притянул Софи к себе, они резко опустились вниз, а Том вскинул руку, чтобы осколки их не коснулись. Они закрывают глаза и утыкаются друг в друга, чтобы защитить лица от пыли. И лишь в тот миг, как только шум затих они подняли взгляд. Над их головой было серое небо, хотя слабый солнечный свет иногда все же пробивался. Стволы и голые ветви чёрных деревьев, переплетаются между собой, где-то вдалеке блестит зеркальная гладь озера. Том догадался: — Шварцвальд. — Если позволишь так сказать, это лысая гора нашей семьи. Уже и твоей семьи. И здесь тебе нужно ответь на один вопрос: Ты хочешь вернутся? Том открывает рот и тут же закрывает. Он хочет ответить «Да», хотя прекрасно понимает все сложности в реальности, с которыми он столкнется. И от этого осознания так и подмывает сказать «Нет». Вместо ответа он говорит: — Но ты ведь сейчас не Жница, чтобы спрашивать меня о таком. Коса сейчас у старика. И у меня есть ноющее чувство, что мы ещё не закончили. Сквозь стволы деревьев проходит высокая фигура в черном плаще и встаёт напротив. По правую руку из леса выходят ещё три фигуры: двое в красном, а третий в пурпурном плаще. Софи шумно выдохнула и прошипела: — А они что здесь забыли?! — она побежала к ним, Том и фигура в чёрном следили за ней. — Эй! — кричит она и подбегает. — Зачем пришли? — Нам скучно, — звучит грубый мужской голос, в котором Том узнает Гензеля. Как по команде трое мужчин стягивают капюшоны. В том, что здесь и Слизерин, Том не сомневался, а вот третья фигура… Том усмехнулся и крикнул ему: — Долго же ты ждал, Томас. — Долго, — скрипуче рассмеялся хрупкий старик. — Но дольше ожидание длилось для Амелии. Одно предложение, и Том уже не сомневается в том, что ответит Смерти. — Зятек, — крикнул Гензель и указал на фигуру в черном, — а ты знаешь кто ещё к нам пожаловал? — О да! — рассмеялся Том. — Без этой встречи, я отсюда не уйду, — Том обращается к фигуре. — Ну здравствуй. Фигура стягивает капюшон, Том же стягивает плащ и бросает его на землю. Если Том Реддл был аристократично бледным, то Лорд Волдеморт был белым как бумага. Глаза Тома, пусть это и были глаза убийцы, все равно оставались карими, тогда как глаза Волдеморта были красными. Одно лицо было человеческим, второе — маской. — Джекил, — холодно отзывается Волдеморт и выхватывает палочку, они трогаются с места и идут по поляне очерчивая круг. — Я ждал тебя. Том смотрит на Волдеморта и фыркает: — Мне надо научится представлять на твоём месте Лорда Вейдера, а не недоразумение, с которым я явно перегнул. Я, конечно, надеялся, что мы обойдёмся без этого, — холодно продолжал Том. — Но проснется только один из нас. — И это буду я, — говорит Волдеморт. — Ты излишне самоуверен, — подмечает Том, его глаза блеснули красным. — Мы ещё не все сказали этому миру. — О нет, мы сказали все, после чего справедливо получили по морде. Фигуры медленно движутся по кругу не спуская с друг друга взгляд. — И что же, — с недобрым смешком спрашивает Волдеморт, — ты проснёшься и уедешь жить во Францию в дом женщины, которая нас обманывала?! — О… — тянет Том, — ты излишне оптимистичен в своей мысли: что нам позволят дожить век не в Азкабане. — Я не отправлюсь туда! — заявил Волдеморт. — Ты прав, — загадочно ответил Том. — Но ты не прав в том, что Амелия нас обманывала. Она просто не говорила. — Мы спрашивали её, кем были Решилье! — И она честно ответила, что они обладали древней магией. Наша глупости была лишь в том, что мы не спросили какой именно. Она рассказала нам про охотников… — Спустя 17-ть лет, и только потому, что Лиза-Лиза была не осторожна! — Что ты почувствовал тогда? Когда увидел ее сражающуюся с Беллатрикс. — Зачем ты спрашиваешь? Ты знаешь ответ. — Знаю. Но ты — это я. А я — это ты. Я хочу услышать ответ от тебя, — холодно отрезал Том. — Я был напуган. — От чего же, Темный лорд ничего не боится, — сарказмом в голосе Тома можно было резать стекло. — Это другое! Мы не хотели ей такой участи. — Да… это другое. Мы всегда оправдывали себя этим, когда пытали, убивали и ломали чужих детей. — Они ничего не значили, — холодно откликнулся Волдеморт. — А Лиза-Лиза значит? — Не понимаю, к чему ты ведёшь. — А Римус? — настойчиво продолжил Том. — Даже зная, что тут же сделала Амелия, каково это было — видеть его тело в воспоминаниях мальчишки?! — Заткнись! Том тяжело вздохнул, говорить с ним было сложно. Ему всегда было сложно говорить с собой. — Что ты почувствовал тогда? — продолжил Том. — Когда увидел нашего грозного некроманта в Большом зале? — А ты? Том хмыкнул: — Знаешь, разрывался между желанием её убить и… — Отыметь прямо там в Большом зале, — закончил Волдеморт. — Как грубо, — хмыкает Том. — Но ты прав. — Я знаю тебя, как никто. — Может и так. Но пока мы ждали ее, я понял почему она, почему мы возвращались к ней из раза в раз, мы видели себя в ней, как и она видела себя в нас. Мы семейка монстров, — невесело рассмеялся Том. — И что теперь? — спрашивает Волдеморт. — Заберешь эту жизнь себе и станешь очередным магглолюбцем, как Дамблдор?! — Не говори глупостей, — фыркнул Том. — Ты прав только в одном, я заберу эту жизнь себе. Волдеморт срывается с места и взмахивает палочкой. Зелёная вспышка летит в сторону Тома. Он небрежно взмахивает рукой и отклоняет заклятье в сторону. Вновь зелёная вспышка, Реддл перепрыгивает корень дерева, щёлкает пальцами и исчезает. — Что?! — кричит Волдеморт и оглядываться по сторонам, но Реддла нигде не видно. — Да… — звучит насмешливый голос Тома. — Скажи, в какой момент такой сильный и искусный волшебник опустился до трёх примитивных заклятий? Волдеморт все оглядывается, а Том появляется за его спиной. Карие глаза стали красными. — Я здесь, — насмешливо звучит Том. Волдеморт резко оборачивается и Том без стеснения бьет его кулаком в челюсть. Волдеморт оседает на землю, сплёвывает кровь. Затем резко подрывается с земли. Вновь зелёная вспышка. Том отпрыгивает от неё. Так они двигаются по кругу, один пытается убить, другой же… — Ты только защищается! — шипит Волдеморт. — А ты только пытаешься меня убить, — хмыкает Том. Волдеморт рычит, Реддл лишь смеётся. Их дуэль продолжается. Вкус битвы сладкий, словно поцелуй дорогой женщины. Том Реддл уже и забыл, как это: биться с достойным соперником. Пожалуй, если бы Альбус не вставлял ему палки в колеса с таким энтузиазмом, он бы и не подумал его убить. Дамблдор — достойный противник. Но они оба уже стары для сражений. — Таким темпом ты не одолеешь меня! — кричит Волдеморт. — Ты ещё не понял? — удивился Том и исчез. Волдеморт оборачивается, пытается найти и находит. Реддл сидит на одной из веток дерева, его красные глаза горят пламенем, на губах насмешливая улыбка. Снова зелёная вспышка. Том лишь вскидывает руку и заклятье сносит в сторону. — Я уже победил! — со смехом говорит он, и словно в распятие медленно опускается на землю. Блеск рубинов, из которого Том выхватил топор и тут же бросил его в Волдеморта. Черное лезвие проходит его грудь насквозь и впечатывает в ствол ближайшего дерева. — Нет! — кричит Волдеморт, но он не может пошевелится. — Хайд должен победить! — Ха! — победно вскрикивает Том и бьет ладонью о ладонь, откидывает свои чёрные, вьющиеся волосы назад и медленно идёт в сторону Волдеморта. — Я всегда думал, где же эта удобная мысль во мне прячется. А она все время была с тобой. Том взмахнул рукой, на землю грохнулся граммофон, иголочка тут же опустилась на пластинку и зазвучали слова: [Jekyll] [Джекилл] I don't need you to survive, Мне не нужен ты, чтобы жить, Like you need me! А я тебе нужен! I'll become whole Я стану цельным, As you dance with death! А ты играешь со смертью! And I'll rejoice И я возрадуюсь, As you breathe your final breath! Когда ты вздохнешь последний раз! Стоя перед Волдемортом вместе с пластинкой Том пропел: — For I'll live inside you forever! — No! — прокричал Волдеморт, а Том всё продолжал: — With Satan himself by my side! — No! — And I know that, now and forever, They'll never be able to separate Jekyll from Hyde! Пластинка всё продолжала играть, Том закурил и начал: — Нет никакой второй личности. Все это знают. Но Лизе-Лизе она была нужна, чтобы пережить юность, — он медленно выдыхает дым. — Ты и я, это один человек. — Нет! — Да! — резко ответил Том. — Но я смог бы признать это для себя в полной мере, только с помощью твоего образа. Нет Волдемор’а. Я его создал. Есть только один человек. Том Марволо Реддл. И я — мерзавец, коих ещё свет не видывал. Но все-таки что-то хорошее во мне есть. Я сумел заснуть в жопу свой паршивый характер, и быть достойным человеком хотя бы для трёх человек в этом мире. Хотя даже тут промашка, ты знаешь, мы — не подарок. Постой… зачем я продолжаю говорить о себе во множественном числе? Есть только я, а ты лишь один из костюмов, что я на себя примерял, — он выплёвывает эти слова ему в лицо. Волдеморт тяжело дышит и буровит Тома гневным взглядом, топор в его груди медленно разрушает его. — Знаешь, — продолжает Том, — если тебе нравится жить с мыслью, что у меня раздвоение личности, пускай. Но прежде чем я погребу тебя на заднем дворике Чёрного замка, хочу чтобы ты усвоил вот что: нет Джекила и Хайд, есть только Я! — Burn in hell! — прорычал Волдеморт. — I'll see you there! — с коварной улыбкой и горящими красными глазами ответил ему Том, и схватил рукоять топора. Яркая вспышка солнечного света, топор исчезает вместе с Волдемортом. Теперь Тёмный лорд действительно пал. Том Реддл смотрит на чёрную кору дерева. Пустое место. Вот то чувство, к которому он шёл все эти дни. Свобода. Со стороны невольных зрителей раздаются аплодисменты. Том оборачивается к ним и кланяется. Они идут к нему, а Том приманивает в руку свой плащ. — Моё самое большое заблуждение — это ты, оборванец, — ухмыляется Софи, она вновь натянула красный капюшон, в своих руках она сжимала косу. Тома это немного расстроило, он то думал, что его вернёт старик, но с другой стороны он был рад, что Софи проводит его. Так странно для него сейчас было назвать другом человека, который жил задолго до него. — Но оборванцем ты меня всё равно зовешь, — фыркнул Том, накидывая на плечи плащ. — Это моё ласковое прозвище тебе, — кокетничает Софи. — Мила словно агрессивная книжка, — скалится Том. — Как ощущения? — спрашивает Салазар, обхватив плечи Тома. — Если честно, паршиво. Хотя камень с души все же упал. — Хорошо, когда есть душа с которой может упасть камень, — смеётся Гензель. — Ладно Томас, — вздохнул Том, — да даже Салазар, почему ты всегда был ко мне благосклонен? — Я? — удивился Гензель. — Так я ж человек простой, зятёк, если колдун способен как усмирить так и остановить дракона, то мне плевать в какой цвет он себя рядит, лишь бы внучку мою сберег. — Ну, — поджала губы Софи и неловко взглянула на Тома, — он всегда о ней заботился, пусть иногда и неуклюже. Я лично видела. — А разве это было не понятно? — округлил глаза Гензель. — Славный муж не будет виться за девой, если она его душу петь не заставляет. — А Амелия ещё и меня петь заставила, — рассмеялся Том. — Так и я о чём, — Гензель гордо расправил плечи. Впятером они рассмеялись. Первым стих Гензель. Его глаза стали жёлтыми, он оскалился и насмешливо протянул: — Смотрите-ка кто пожаловал… Идите за мной, — позвал Гензель и направился в сторону озера. Они бредут по влажной земле, переступая через чёрные корни и камни, покрытые мхом. Спускаются в низ. Встают у края воды: Томас, Салазар, Том, Гензель и Софи. Вокруг идеально круглого озера уже стоят фигуры укутанные в красный. Волчий вой, это охотники приветствуют Тома. Но они всегда были на его стороне. Может думали, так же как и Гензель или же просто доверяли дедушке. Другие же так благосклонны не были, но они всё равно пришли. Том делает шаг, его голос катится над водой: — Вам придется довериться мне! Да, я совершил преступления будучи полностью уверенным в своей правоте. Я никогда не смогу искупить всего. Но что я действительно могу, так это сберечь то, что дорого мне и вам. В моих силах показать, что Смерть не зря даровал мне прощенье. В образовавшийся тишине прозвучали слова: — Тёмные колдуны остаются тёмными колдунами. — Да, — кивнул Том. — Эти знания из моей головы уже не вытащить. Спрячьте их за чарми, но они всё равно будут там. Вы можете и дальше морщить нос, не верить Софи, которая прошла со мной непростой путь… и уж поверьте, я не отважусь пройти этот путь вновь. Вы можете и дальше донимать Амелию своим недовольством. А можете использовать мои знания на благо семьи. Можете использовать мои способности на благо семьи. Вы может плеваться ядом и дальше, это не помешает мне заботиться о живых, а также попытаться восстановить то, что уничтожили волшебники. После этих слов тишина продлилась с минуту, а после её нарушил уже сам Том: — Плохие вещи случаются, в них нет сакрального смысла. В наших силах обернуть плохое во благо. Тишина, а затем шуршание плащей. Фигуры в красном начали расходиться. — Подумайте пока, — фыркнул Том и обернулся. — Думаю меня не порешили, потому что тут ты такая грозная с косой, бабуля. — Им надо принять реальность, — скрипнут Томас. — Но теперь то я могу рассказать им, что видел. — Да пусть мозги напрягут, — проворчал Том. Хруст ветки и Генезль тут же ушел в кусты. Ещё один хруст ветки. Затем ещё. Девичий вскрик. Салазар усмехнулся: — Старый, а нюх-то у него о-го-го. — Дай-ка я тебя потискаю, Матрёна! — озорно прозвучал голос Гензеля. — Дедушка, не надо! — из кустов ту же выскочила молодая девушка. Внутренности Тома скрутило жгутом. Он видел её, когда пел в трактире. И он видел её, когда говорил ей напутствие, чтобы хоть как-то унять боль её истерзанного тела и души. Он налетел на неё и сжал в объятьях. Ростиком она была выше Амелии, но ниже Лизы-Лизы. Серая, невзрачная, прошедшая через столько испытаний… — Мама, — прошептал Том. Раздался всхлип. Том аккуратно взял Меропу за угловатые плечи, заглянул в её лицо и улыбнулся: — Ну ты чего? Но Меропа рыдала навзрыд. Том снова прижал её к себе и взглянул на Салазара. Что делать он не знал. Когда Амелия и Лиза-Лиза плакали, они всегда давали ему четкие инструкции, что делать. Салазар подошёл к ним. Поглаживая Меропу по голове он ласково начал: — Ну-ну, дорогая. Тебе надо собраться, а то Амелия уже заждалась Тома. Меропа всхлипнула, а Салазар достал из кармана платок и сунул его ей в руку. Она нехотя выбралась из объятий Тома. Спрятала лицо в платок и сквозь него начала: — Прости, что дала тебе их имена. Я надеялась, что хоть что-то человеческое в них есть, они будут искать тебя и так быстрее найдут, — снова всхлип. — А ещё… ты стёр всё плохое, что несли эти имена. — И натворил много нового, — неловко произнес Том. — Так ты для этого другое имя придумал, — Меропа наконец-то выглянула из-под платка. Её серые глаза были красными и припухшими от слёз. Но когда она убрала платок от лица, Том увидел её теплую улыбку. — Прости… — начала Меропа, но Том её тут же пербил: — За что? За то, что жизнь истязала тебя с самого детства? Один мерзавец-отец пил твою кровь, я блять даже не удивлюсь, если ещё и в прямом смысле, а второй мерзавец-отец бросил тебя, когда следовало поступить по совести. Не извиняйся за это. В мире нет человека, который пройдя через такое отряхнётся и скажет, что всё в порядке, — Том взял её руку в свою. — Ты боролась до самого конца, чтобы дать мне жизнь, — он поднёс её руку к губам и поцеловал костяшки. — Это я должен извиняться, что так безбожно просрал шанс, который ты мне дала. Я узнал слишком много о Мраксах. Мам, веришь, нет, будь у меня сейчас больше времени, прогулялся бы до их дома и обоссал бы им порог за то, что они сделали с Ришелье и тобой. Меропа неловко улыбнулась. Том улыбнулся ей в ответ: — Жизнь дала мне еще один шанс, думаю сейчас я точно смогу очистить имена, которые ты мне дала… хотя бы для тебя. В глазах Меропы стояли слезы, она ничего не ответила, лишь принялась кивать, сжимая руку Тома дальше. — Есть что сказать перед разлукой? — спросил, подошедший к ним Томас. У Меропы не было слов, они лишь крепко сжала Тома в объятьях, а вот у него для неё слова были: — Твоя невестка — некромант, — напомнил он. — Если ты захочешь поговорить со мной или внуками, то думаю множество прекрасных людей здесь помогут тебе связаться с Амелией. Меропа, продолжая тепло улыбаться, рьяно закивала и отступила на пару шагов. — Не дай им снова поселить в тебе сомненья, — произнёс Салазар, сжав Тома в объятьях. — Твоё истинное имя, всё ещё чисто, так что у тебя есть все способности, чтобы оставить след в истории. Легенды никогда не умирают. — Спасибо, — ответил Том, обняв Салазара в ответ. — Что ж, — Гензель отталкивает Слизерина и хватает Тома за плечи, его глаза вспыхивают желтым, — я хочу благословить тебя. Теперь ты, зятёк, не просто часть нашей семьи. Теперь ты полноправно встанешь во главе. Защищай свою семью и себя. В тебе есть всё, а если чего-то и нет, вокруг тебя есть те, кто подставят плечо. — Колдуй вместо них, — напоминает Томас. — А если я заскучаю, то и сам могу связаться с тобой. — Спасибо вам, — Том взглянул на Гензеля, а затем и на Томаса, в его горле стоял ком. Гензель нехотя отпускает Тома. — Хотел бы сказать, — начал Том, — что это достойный финал. Но финал жизни наступает со смертью, а в нашем случае, после начнётся ещё одно приключение. Меропа, Салазар, Гензель и Томас улыбнулись ему. — Спасибо за это путешествие, — говорит Софи, касаясь его плеча. — Помни себя, оборванец, — он усмехнулся, заглянув в её глаза. — А теперь, Том Марволо Реддл, ответь на один вопрос: Ты хочешь вернуться? — Да, — без промедлений ответил Том. Том Реддл открывает глаза и первое что он слышит, голос Альбуса Дамблдора. — Да ты издеваешься, — одними губами шепчет Том.