Теплый ветер ласково подхватывает длинные пряди темных волос и концы алой ленты, пока их обладатель с улыбкой на губах рассматривает знакомые пейзажи.
Облачные Глубины.
Если бы Вэй Усяню сказали раньше, что он будет чувствовать счастье, вернувшись в эту обитель праведности, ни за что не поверил бы. Но, если посмотреть правде в глаза, то время обучения в Облачных Глубинах было одним из самых счастливых для него, ведь в то время все любимые и дорогие люди были счастливы и, самое главное, живы.
Он вместе с группой заклинателей прибыл в орден пару часов назад. Лань Сичэнь попросил у него прощение, потому что им с братом нужно было пойти к дяде, чтобы доложить о Бездонном омуте, ну и, собственно, о самом Вэй Усяне. Честно, он уже примерно представляет реакцию Лань Цижэня, когда его племянники расскажут, что привели в орден темного заклинателя, поэтому мысленно продумывает планы по собственному спасению от кары старика.
Вэй Усянь прогуливается по каменным дорожкам и жадным взором осматривает все вокруг. Ему так и не удалось побывать в Облачных Глубинах после обучения. Сначала он был слишком юн, а потом началась война. Вэй Усянь до сих пор помнит ту бурю эмоций, когда узнал, что Облачные Глубины были сожжены орденом Вэнь. Если честно, изначально он не поверил, потому что знал не понаслышке, насколько силен Гусу Лань. И поверить, что его смогли разбить и уничтожить — казалось невозможным, пока это не подтвердил Лань Ванцзи. А ему не верить Вэй Усянь не мог. Знал, что тот бы не стал шутить такими вещами.
Взгляд цепляется за фиолетовую фигуру, что сидит под деревом на каменной скамье. Вэй Усянь останавливается, на его лице появляется грустная улыбка, а тонкие брови сдвигаются к переносице.
Цзян Чэн. Дорогой шиди, которого Вэй Усянь считал своим лучшим другом и родным братом. Сейчас это не Глава ордена Цзян, который ходил с вечно грозным выражением лица и злился на весь мир. Нет, сейчас это юноша, который еще не познал боли от утраты близких людей. Он еще не пережил жестоких битв, в результате которых все были запачканы кровью с ног до головы. И нельзя было понять, чья она: союзника или врага.
Вэй Усянь хорошо знает своего шиди, поэтому не может не заметить его отстраненный взгляд, когда тот чистит свой меч. Если честно, Цзян Чэн показался ему очень одиноким, ведь раньше тот всегда был в компании его, шиди или других адептов, с которыми они познакомились, когда прибыли на обучение в Облачные Глубины.
С губ темного заклинателя срывается тихий смешок.
— «Ну конечно, — думает Вэй Усянь, качая головой. — Цзян Чэн всегда плохо сходился с людьми из-за своего взрывного характера. Это в нем никогда не изменится.»
Взгляд темно-серых глаз становится печальным, потому что их обладатель понимает — причиной того, что Цзян Чэн всегда окружен людьми, был Вэй Усянь. Это он всегда стремился к новым знакомствам и общению, а его легкий и веселый характер располагал к себе людей. А так как они всегда были вместе, то Цзян Чэн также заводил новых приятелей.
Сам того не осознавая, Вэй Усянь оказался рядом с Цзян Чэном и опомнился только тогда, когда на него подняли хмурый взгляд.
— Чего тебе? — бурчит Цзян Чэн.
— Ну, зачем же так недружелюбно, молодой господин Цзян? — улыбается Вэй Усянь, — Просто прогуливался и увидел Вас.
— И что?
— Подумал, что Вы не будете против провести время в моей компании, — с притворной вежливостью говорит Вэй Усянь, изо всех сил стараясь сдержать смех.
У Цзян Чэна слишком сложное выражение лица: он то краснеет, то бледнеет, а потом вообще зеленеет. Вскочив на ноги, он выкрикивает:
— Я не такой!
— Э?.. — Вэй Усянь таращится на него во все глаза, пытаясь понять причину странного поведения.
— «Чего это он? И что значит «я не такой»? — глупо моргая, размышляет Вэй Усянь, пока Цзян Чэн настороженно смотрит на него, — Стойте, неужели он подумал…»
Наверное, его хохот было слышно во всех уголках Облачных Глубин.
Цзян Чэн стоит и огромными от шока глазами пялится на человека в черных одеждах, который катается по траве, держась за живот. Он явно не понимает, что так развеселило этого сумасшедшего.
— Ха-ха-ха! Святые Небожители, поверить не могу! Ты серьезно решил, что я с тобой?.. Вот умора! — стирая пальцами выступившие в уголках глаз слезы, смеется Вэй Усянь.
Слышится свист рассекаемого воздуха, и в место, где только что лежал Вэй Усянь, с силой приземляются ножны Саньду.
— Ну-ну, молодой господин Цзян, я ведь просто пришел поболтать, а Вы набросились на меня с мечом. Как невежливо! — фыркнул Вэй Усянь, спокойно уворачиваясь от выпадов шиди.
Вся эта ситуация напоминает темному заклинателю о прошлом, когда они были еще совсем мальчишками, которые только учились управляться с мечом. И эти воспоминания не могут не вызвать улыбки.
Спустя какое-то время Цзян Чэн перестает атаковать и с удивлением рассматривает человека перед собой.
— Где ты этому научился? Тебя же выгнали из Ланьлин Цзинь.
— Будем считать, это у меня в крови, — уклончиво отвечает Вэй Усянь. — К тому же, я слышал, что заклинатели ордена Юньмэн Цзян очень ловкие и быстрые. И в этом я сегодня убедился. — Улыбается он.
Вэй Усянь хорошо знает своего шиди, поэтому не удивляется, когда после похвалы тот расслабляется, что помогает темному заклинателю завести с ним разговор. Сказать честно, очень странно — вот так сидеть и вести праздные беседы. Их отношения с Цзян Чэном перед смертью Вэй Усяня были накалены до предела и темный заклинатель не знал, какое слово или действие станет решающим. Хотя сейчас он знает, и от картин, которые так услужливо подкидывает сознание, становилось тошно.
А сам Цзян Чэн, тем временем, уже абсолютно расслаблен и рассказывает темному заклинателю о своей семье. Послушать о клане Цзян Вэй Усяню очень хочется.
Ощущение нереальности происходящего преследует Вэй Усяня во время рассказа, ведь странно слышать о жизни тех, картины смертей которых до сих пор стоят перед глазами.
Мадам Юй, кажется, ничто не способно изменить. Она все такая же властная, смелая и сильная женщина — заклинательница и жена Главы ордена Цзян. Цзян Чэн с побледневшим лицом рассказывает, как несладко приходится адептам, когда она берется их тренировать, а Вэй Усянь лишь понимающе кивает. О преподавательских способностях Пурпурной Паучихи он знает уж очень хорошо.
Образ Цзян Фэнмяня, Главы ордена Цзян, также не расходится по рассказу с тем, что помнил Вэй Усянь. Мужчина, в отличие от своей строгой жены, подходит к обучению и управлению клана мягче, но это не означает, что с ним можно лениться. Нет, просто он своим приветливым характером умеет располагать к себе людей, поэтому неудивительно, что к нему тянутся.
После Цзян Чэн стал рассказывать о своей сестре, а Вэй Усянь приложил максимум усилий, чтобы сдержать слезы, отгоняя от себя образ мертвой шицзе. Юноша с гордостью и затаенной нежностью рассказывает о том, как девушка заботится о нем с родителями. Да что говорить — она заботится обо всех заклинателях ордена Цзян, поэтому, когда эта милая и хрупкая девушка мягко ругает (если это вообще можно так назвать) за проказы, то очень забавно наблюдать, как краснеют от стыда сильные юноши, заклинатели, которые даже не переживают так, когда их ругает Мадам Юй.
Вэй Усянь весь рассказ сидит с призрачной улыбкой на губах, пока перед глазами мелькают картинки Пристани Лотоса, шумных и веселых шиди, доброго дяди Цзяна, хмурой Мадам Юй и бесконечно любящей Цзян Яньли. Он прикрывает глаза и тихо вздыхает.
— «Они живы и у них все хорошо… Не знаю: иллюзия это моего разума или реальность, но только за это я безгранично благодарен Мо Сюаньюю и Небожителям, что я сейчас здесь, — он открывает глаза и смотрит на Цзян Чэна. — И сделаю все, чтобы тех событий не случилось».
Цзян Чэн даже сам не замечает, что расслабился и доверился, по сути, незнакомому человеку. Просто появилось странное чувство родства, что ли. Сказать причину он точно не сможет. По крайне мере, не сейчас, потому что ему самому бы понадобилось время на размышления.
— Знаешь, — начинает неожиданно Цзян Чэн. — А ведь у меня должен был быть брат.
Вэй Усянь шокировано таращится на него.
— Брат?
— Когда я был маленьким, отец уехал из клана почти на три месяца. Мама тогда была особенно раздраженной и срывалась на всех, поэтому я так хорошо помню те дни, — задумчиво произносит он, не замечая взгляда темного заклинателя. — Я тогда очень обижался, что он оставил нас, ведь он обещал тренировать сам. Яньли меня успокаивала и говорила, что отец скоро вернется, ходила со мной играть с Принцессой, Жасмин и Милашкой.
Вэй Усянь фыркнул, стараясь не расхохотаться.
— «Да уж, у Цзян Чэна ужасный вкус на выбор кличек. И как вообще можно было так назвать этих монстров?»
Цзян Чэн перевел хмурый взгляд на него.
— Чего ты ржешь?
— Ничего, ничего, — качает головой Вэй Усянь. — Просто имена… оригинальные, — и снова фыркнул, пытаясь замаскировать это кашлем.
— Нормальные имена! Им очень подходит, потому что они и правда милые, красивые и очень умные!
Вэй Усянь улыбается, пока до него не доходит смысл слов.
— Погоди, ты хочешь сказать, что сейчас в резиденции Цзян три огромных… собаки? — он смотрит на Цзян Чэна таким взглядом, будто тот на его глазах убил десяток невинных людей, а потом еще и искупался в их крови.
— Ну да, — непонимающе отвечает Цзян Чэн, и в голове очередной раз мелькает мысль, что уж очень комфортно он чувствует себя с этим «сумасшедшим Мо».
Вэй Усянь смотрит на него стеклянным взглядом, а потом переводит на небо, где играется пара пташек.
— В орден Цзян я ни ногой.
— Чего? Что ты там бормочешь? — хмурится Цзян Чэн.
— Ничего, ничего, — излишне бодро отговаривается Вэй Усянь. — Кстати, мы отвлеклись от рассказа, — он вновь расслабляется и облокачивается на ствол дерева, готовясь слушать.
Цзян Чэн окидывает парня скептическим взором, а потом вздыхает и продолжает рассказ.
***
Солнце уступило место луне на небе. Повсюду горели фонари, освещая большую часть территории резиденции ордена Цзян, пока ее обитатели отходили ко сну. Но кое-кому все-таки не спалось, и доказательство этому прошмыгнувшая маленькая тень.
Цзян Чэну было семь, но даже в таком возрасте он был хмур и вспыльчив, поэтому не мог найти общего языка с другими детьми в ордене. Он проводил время за тренировками, ведь он будущий Глава ордена Юньмэн Цзян, поэтому ему нельзя быть слабым и глупым. Но случилась просто немыслимая ситуация — отец, который помогал мальчику в формировании Золотого ядра, уехал на целых три месяца! И матушка из-за этого стала свирепее лютого мертвеца: гоняла адептов на тренировки до обморочного состояния, отчитывала слуг, а во время трапез постоянно делала замечание ему и Яньли по малейшему поводу. Было просто ужасно!
Мальчик уже собирался спать, чтобы завтра приложить максимум усилий к занятиям, когда услышал от проходящих мимо его покоев адептов, что прибыл Глава ордена Цзян.
— «Отец вернулся! Я должен его увидеть!» — так подумал Цзян Чэн, поэтому дождался, пока станет пусто, и смог выйти незамеченным.
В поисках он оббежал чуть ли не всю резиденцию, когда до его ушей донесся гневный голос матери. Любопытство взяло верх, поэтому Цзян Чэн направился на звук.
Спустя две минуты мальчик оказался неподалеку от беседки, стоявшей в отдалении от резиденции прямо на озере, где росли лотосы, и соединенной с берегом деревянным мостом. Все в ордене знали, что это любимое место мадам Юй, где та часто предавалась собственным размышлениям. Но сейчас Цзян Чэн видел там разозленную мать и молчаливого отца, который терпел гневный всплеск жены.
— Ты бросил орден на целых три месяца! Оставил своих детей, адептов и ради чего — какого-то безродного щенка?!
— Моя госпожа… — начал было Цзян Фэнмянь, но его перебили.
— И слышать ничего не хочу! Ты, Фэнмянь, не простой заклинатель, ты — Глава Великого ордена. А теперь представь, какие слухи поползут по всей Пристани Лотоса — да что уж там, по всей Поднебесной — когда узнают, что ты таскался неизвестно где, разыскивая сына слуги! — мадам Юй замолчала, а потом на ее лице расцвела горькая усмешка, — Или же лучше сказать «сына»?
Цзян Фэнмянь тут же нахмурился и подскочил.
— Моя госпожа, что ты такое говоришь? Ты прекрасно знала родителей мальчика!
— Вот именно! — она тоже поднялась на ноги, — Вот именно, что знаю! Ты же всегда смотрел только на нее, но я досталась тебе в жены, а твоя ненаглядная — слуге! Хотя, может, ты все-таки успел провести с ней время, раз так подорвался искать какого-то щенка?!
— Ты не знаешь, о чем говоришь!
— Ха! Ну конечно, куда мне? — взмахнула рукавом женщина и пошла из беседки, но задержалась ненадолго около мужа, — И все-таки хорошо, что ты вернулся один. Приемыша я терпеть не стану, — с этими словами она ушла, оставив мужчину в одиночестве.
Цзян Фэнмянь устало потер переносицу. Разговор с супругой всегда был для него испытанием, ведь характер у той далеко непростой, но сегодня он чувствовал себя опустошенным, поэтому даже не нашел в себе сил удивляться, заметив наблюдающего за ним сына. Он только слабо улыбнулся и подошел к мальчику.
— А-Чэн, почему ты не спишь? Уже поздно.
— Простите, отец… — сконфужено пробормотал мальчик, но затем поднял на мужчину свои серо-голубые глаза и нахмурился.
Цзян Фэнмянь на это лишь вздохнул.
— Значит, ты слышал, — это звучало как утверждение. — Что ж, ты уже достаточно взрослый мальчик, чтобы понять. Поэтому я расскажу тебе, пока будем идти до твоей комнаты, — мужчина пошел по дороге, подстраиваясь под шаги сына, чтобы тот поспевал идти рядом, — у меня были друзья. Их звали Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь. Они погибли на Ночной охоте, — Цзян Фэнмянь нахмурился. — У них был сын, чуть старше тебя. Мальчик остался сиротой, поэтому я хотел найти его и привести сюда, чтобы позаботиться о нем.
Цзян Чэн поджал губы. Ему не нравилась мысль о том, что его отец тратил бы время на чужого ребенка. А Цзян Фэнмянь тем временем продолжал:
— Я узнал, что их последней остановкой был небольшой поселок в районе Илина. И поэтому направился туда, надеясь, что мальчик еще там, но… — мужчина тяжело вздохнул, — Когда я прибыл, нашел его труп.
Цзян Чэн вздрогнул и посмотрел на отца широкими глазами. Конечно, он не был счастлив, что отец оставил его, но смерть — это ужасно. И слышать, что умер твой почти ровесник — тоже.
— Я узнал его сразу по ленте. Ярко алая. Я подарил ее Цансэ Саньжэнь, когда они отправились в странствие. Да и сам мальчик был очень на нее похож…
— Отец, а почему он… умер? — тихо спросил Цзян Чэн.
Мужчина посмотрел на сына. Он раздумывал над ответом, а потом сказал:
— Не знаю, А-Чэн. Точно не могу сказать причину, но скажу, что он был худой и весь в ссадинах.
Цзян Чэн кивнул и опустил взгляд на свои ноги. Оставшийся путь они прошли в молчании, но перед дверьми мальчик повернулся и посмотрел на своего отца.
— А как звали этого мальчика?
На губах Цзян Фэнмяня появилась грустная улыбка.
— Вэй Ин.
***
— Позже я долго думал о том, что было бы, если бы тот мальчик все-таки выжил и пришел в орден Цзян. И почему-то решил, что он смог бы стать моим другом, братом, — говорит Цзян Чэн и хмурится. — Знаю, что это странно, можешь не говорить ничего. Но это мои мысли и никто не смеет их судить! — Он тут же встает на ноги и уходит.
Нет, Вэй Усянь понимает, что сейчас шиди смущен тем, что раскрыл кому-то душу и ему нужно время, чтобы успокоиться. Но в данный момент его это совершенно не волнует, ведь если в самом начале Вэй Усянь чувствовал интерес и даже какой-то азарт, слушая историю, то сейчас он белее снега.
Он умер. Точнее умер маленький Вэй Ин, который жил на улице. Но это не меняет того факта, что сам Вэй Усянь прошел через это, поэтому он прекрасно знает обо всех опасностях, что ему пришлось пережить. Вот именно, что пережить!
Вэй Усянь проводит руками по лицу и тяжело вздыхает. С каждым часом становится все страннее и страннее, а вопросов больше, чем ответов. Но все-таки один ответ нашелся.
Сейчас человек по имени Вэй Усянь мертв. Его нет.
