Вечность

Тонированные окна их машины, которые не пропускали солнечных лучей, позволяли ездить по городу и в дневное время. Поэтому до маленького городка, в котором уже начали обустраиваться, они добрались ровно за сутки. Автобусы, поезда, самолёты — всё это было слишком рискованно. Они могли легко себя выдать, а этого не должно было случиться. Люди опасаются их, хотя считают мифом или чьей-то глупой выдумкой. Принимают как персонажей фантастических книг и фильмов, не воспринимают всерьёз. Как можно чего-то бояться, если ты убеждён в том, что этого просто нет? Объект твоего страха просто не существует на Земле. Это лишь выдумка очередного сумасшедшего с очень бурной фантазией. Так появились и ведьмы с колдунами, и вампиры, и оборотни, и даже эльфы. Ничто не бывает просто так. Ничто не всплывает в голове просто так. Флора, например, наглядный тому пример. Она встречала тысячи людей, которые лишь смеялись ей в лицо, стоило ей начать разговор о вампирах. Они звали её сумасшедшей, крутили пальцем у виска. А потом с душераздирающим визгом пытались убежать прочь, желая вернуть момент на несколько секунд ранее. Если бы он не засмеялся, возможно, остался бы жив. Однако она убийца. Кровожадный монстр, которому хотелось лишь крови. На её совести много смертей. Это были случайные прохожие в тёмном переулке, собственные соседи, которых она меняла как перчатки, посетители магазина, кафе, кино или театра. Когда её настигало чувство голода, абсолютно каждая живая душа превращалась в кусок сочного мяса. Она не разбирала тех, кого убивает. Лишь утолив голод, могла найти в себе силы посмотреть на трупа с укусом на шее. Молодой парень, наивная школьница, седеющая старуха. Плевать. До тех пор, пока кровь не стала наркотиком, а жажда — вечной агонией. Хотелось всё больше и больше. Чувствовать эту эйфорию во время укуса. С каждым глотком приходило ощущение нового перерождения. Забывалась серая жизнь, которую больше ничего не могло скрасить. И лишь свежая кровь только что прокушенной жертвы могла сделать её по-настоящему живой. Всего на несколько минут, но ощущения определённо стоили того. Эта агония, боль и жжение каждого органа и сустава становились всё сильнее. Она не могла себя контролировать с самого обращения. Девушка с ангельской внешностью превращалась в настоящую машину для убийства. Ни одна жертва не спаслась. И когда эта жажда превращалась в настоящую ломку и требовала подпитки чуть ли не каждый час, Флора поняла, что пора что-то делать. Каждый час… двадцать четыре смерти каждые сутки. И самое ужасное — она не понимала, что делала. Не понимала, кого убивает. Несколько раз на её руках обмякали тела невинных детей. В такие моменты девушка клялась себе, что больше никогда не убьёт, не возьмёт в рот человеческой крови. А через час или два всё снова повторялось. Как наркоману невыносимо без дозы, так и ей без человеческой крови. Одна она бы не справилась, поэтому попросила помощи у другого вампира. У самого близкого вампира. У причины её существования. Он обратил её, не рассказав о последствиях, но девушка всё равно не жалела. Лишь в редких случаях, когда агония не давала покоя. Но Флора ведь сама дала согласие. И он помог. Жестокими способами, обращаясь с ней, как с дворовой псиной, но ему удалось выбить из неё дурь. Флора месяцами сидела прикованной к цепи, лишь бы подальше от людей. В моменты ясности ума соглашалась и не смела противоречить, а когда агония накрывала вновь, вырывалась. Калечила себя, но воскресала. Нападала на него, но сил по-прежнему не хватало. Она жила только благодаря мизерной дозы крови животного. Поддерживала своё существование, но не жила. Ей казалось, что металлические цепи срослись с её собственной кожей. Что трезвость ума уже никогда не вернётся. Что она просидит в тёмном подвале разрушенной церкви всю свою жизнь, пока та не закончится. Но со временем, с годами ей всё-таки удалось выработать выдержку. Крови хотелось меньше, сытость длилась дольше, а чудовищные припадки вовсе исчезли. Через три года полного абстрагирования от мира, Флора вылечилась, если можно так сказать. Теперь люди не были потенциальной едой. Не нужно было есть по двадцать раз на дню. Она выбиралась на охоту ранним утром, убивая только животных. Эдакое вегетарианство. Никакой крови человека, лишь животные. Парадокс какой-то. Вот и сейчас, приняв душ, Флора неслась в сторону леса и гор. Скорость не была её особым преимуществом, она бегала, как все. Слишком быстро для гоночных машин, но слишком медленно для вампиров, у кого имелся дар скорости. У Флоры был свой дар, который делал её особенной. Такие явления встречались редко. Раз пять в одно столетие. Она не шевелилась. Высматривала свою жертву за стеблями высоких растений, не издавая ни единого шороха, чтобы не спугнуть. Лань нежно-бежевого цвета в белую крапинку. Флора уже в предвкушении этого ощущения, когда в момент первого глотка отключаются все чувства. Она не видит, не слышит и не воспринимает ничего вокруг. Есть только длинная шея животного и её еда. Ни один свирепый волк не смог бы потягаться с ней в охоте. Правильно используя свои навыки, оттачиваемые несколько сотен лет, Флора научилась добираться до жертвы в считанные секунды, не издавая при этом ни звука. Бедная лань даже не предполагала, что за ней ведёт охоту жестокий кровопийца. Один укус, и её снова покидает здравый рассудок. Это как не пить целые сутки в жаркие летний день. Ты припадаешь к бутылке холодной воды и осушаешь её сразу в несколько глотков. Чувствуешь себя заново рождённым, после того, как отдышишься. После того, как почувствуешь эту прохладу внутри гортани и груди. Флора сейчас пребывала в таком же духе. Металлический привкус, казавшийся самым прекрасным десертом, заполнял рот и горло. Она делала жадные глотки, впиваясь острыми клыками в ни в чём не повинного зверя. Ощущала, как сила и энергия заполняют каждую клеточку тела. Как пересохшая и слишком бледная от недостатка солнца кожа вновь покрывается здоровым румянцем. Или это просто кровь, которой она запачкала щёки. Какой здоровый румянец может быть у ожившего трупа? Она вновь могла сокрушать горы, преодолевать огромные расстояния, не применяя при этом и половины своей силы. Сейчас заполнился не только её желудок, но и всё тело. Кровь, попадаемся в организм вампира, омывала каждую вену, каждый сосуд и сухожилие. Питала органы, ударяла в мозг и просто заставляла жить. Продолжать проживать ненужную жизнь. Она сделала последний глоток и положила мёртвое животное на землю. Из двух проколов на шее от острых клыков сочились тонкие струи крови. Они стекали по блестящей, переливающейся в дневном свету шёрстке, падая на землю. Её бы назвали сумасшедшей, потому что эта картина вызывала восторг. Не ужас, страх или отвращение. Мёртвая лань с укусом от её зубов была по-своему красива. Но мертва. Поэтому Флора стёрла рукой остатки животной крови на губах и скрылась с места преступления.

***

Ночью этого же дня Миэли расставляла свои вещи, складывая каждую маячку и шортики по швам. Девочка любила порядок, поэтому две полки в шкафу, на которых уместилась вся её одежда, была красиво заполнена аккуратно сложенными вещами. Сверху футболки и майки, снизу шорты и брюки. Носочки и трусики она убрала в выдвижную полку под кроватью, а книжки с тяжёлыми произведениями, которые были отнюдь не для детей, поставила на тумбочку, чтобы в любой момент начать читать. Одну такую она взяла в руки. Книга повестей и рассказов Антона Павловича Чехова уместилась в маленьких ручках. Миэли устроилась на диване и открыла перечитанную уже раз десять повесть: «Палата №6». Вчитываясь в беседу Громова и Рагина, она не сразу услышала стук в дверь. Поэтому при повторном таком звуке подскочила на месте и с насупленными бровями поплелась к ней. На пороге стояли двое незнакомых мужчин. Они незаметно удивились, явно не ожидая увидеть маленькую девочку. Даже бровью не повели, хотя из-за такого расклада не сразу поняли, что им делать дальше. Это ведь ребёнок в какой-то степени. Миэли приветливо улыбнулась, но не спешила пускать незнакомцев в дом. Она совсем не боялась, ведь знала, что справится с любым человеком, даже будь он больше её в три раза. Она справится и с многими вампирами, потому что ей достаточно лет, чтобы постоять за себя. Редко встретишь вампира, которому больше, чем ей и Флоре. Поэтому Миэли была сильным соперником. Она оглядела прибывших, не снимая с лица милую улыбку. Эти мужчины, как она и подумала недавно, были в три раза больше её. Если не во все пять. Задрав голову, девочка поначалу рассматривала алые кудрявые пряди. Они первыми бросились в глаза. Достаточно смело, однако. А потом холодные глаза другого мужчины. Они походили на два безжизненных шарика уже мёртвого человека. Словно сам мужчина жил, а глаза давным давно потухли. Но даже её, сильного вампира, они застали врасплох, отчего по спине пробежала мелкая дрожь. — Вы кто? — Есть кто-нибудь из взрослых, малышка? — Огрон чуть улыбнулся, чтобы не испугать ребёнка. Знал бы он, что боятся стоит как раз ему. — Я не люблю, когда меня называют малышкой, — не дожидаясь ответа, она заговорила вновь. — Вы ведь тоже вампиры, так? Валтор и Огрон медленно переглянулись. Им тоже было немало лет, но вот они не смогли понять, что перед ними не простая девочка. Миэли усмехнулась, добившись от них хоть какой-то реакции. Пусть это и была растерянность, но хоть что-то. — Да бросьте, вам что, по сто лет? Чтобы попытаться обмануть других, хотя бы иногда приподнимайте грудь, создавая впечатление, что дышите. И избавьтесь от каменных лиц. Люди всегда чувствуют что-то. Но если это слишком сложно, — она положила пальцы на подбородок, призадумавшись. — Могу одолжить вам румяна, чтобы скрыть бледную кожу. — Сколько тебе лет? — впервые подал голос Валтор. Девочка была умна, отчего у него было два варианта: либо она слишком опытна, либо есть тот, кто намного опытнее её. Другими словами — учитель. — Триста пятьдесят шесть. И, судя по отсутствию усмешек на ваших лицах, — она победно улыбнулась. — Я старше вас. — На немного. — Ладно, это всё равно не меняет моего вопроса. Кто вы? — Любопытная малышка, значит, — Огрон хмыкнул и протянул руку, чтобы потрепать ту по волосам. Миэли даже уворачиваться не стала, потому что сестра успела быстрее. Огрон почувствовал резкую боль в левой руке. Он сжал челюсть, чтобы не закричать. До невозможности жгучая боль в области всего предплечья и ладони заставила издать глухой рык. Желваки стали отчётливо пробираться через сведённые скулы. Такое зрелище могло заставить любую девчонку неотрывно смотреть на идеально очерченное лицо, пусть и перекошенное от боли. — Я оторву тебе руку, — сзади послышался спокойный голос новоприбывшей. — Флора, прекрати. Мы же просто разговаривали, — малышка снова чуть нахмурилась, но русая девушка даже не удостоила её взглядом. Она прожигала глазами спину аловолосого мужчины, пока тот не развернулся. Кажется, из глаз скоро польётся кровь, если они не вылетят из орбит вовсе. Но ему удалось разглядеть виновницу такого его состояния. И главное за что? За то, что он хотел потрепать девочку по голове? — Прекрати это, — прорычал он, походя на настоящего зверя. Она прекратила не сразу. Ещё несколько секунд смотрела прямо ему в глаза. Девушка увидела движение со стороны второго мужчины, но остановила его лишь жестом руки. Её силы бы хватило и на двоих мужчин, но светловолосый пока ничего не сделал. И только когда почувствовала, что рука мужчины готова просто разлететься на мелкие части, Флора прикрыла глаза и чуть тряхнула головой. Если бы Огрон мог дышать, сейчас бы расслабленно вздохнул. Боль отпустила так же резко, как и началась. Только теперь лицо было перекошено не от боли, а от ярости, которая, смешавшись с желанием убить, заставила его накинуться на Флору. Он схватил её за горло и припечатал к стене противоположного дома, преодолевая десятиметровое расстояние всего в секунду. Его не заботило, что кто-то мог увидеть. Злость настолько накрыла мужчину, что страх о раскрытии их личностей отпал в сторону. Флора не осталась в долгу. Она вцепилась в руку на своей шее, скрутив её. Освобождая себе путь, она пнула незнакомого вампира так, что тот влетел прямо в проём двери их дома. Бедный журнальный столик, на котором покоилась книжка повестей Чехова, разломался на множество осколков, не выдержав веса красноволосого. Огрон собирался подняться, но Флора снова настигла первее. Девушка схватила его за шею и подняла над землёй. Тихий вскрик от сломанной кисти потонул в громком грохоте. Огрон, так же как и она минуту назад, скрутил тонкое запястье, сломав ей руку сразу в нескольких местах. Воспользовавшись её секундной паузой на боль, он перевернул девушку в воздухе и кинул на некогда стеклянный столик. Лежа в таком положении, она покрутила запястьем несколько раз, самостоятельно вправляя руку. Флора не на шутку разозлилась, почувствовав грязный ботинок на своей груди. Красноволосый придавливал её на осколки, пока не упал сам. Флора снова выбралась из сетей его крепких рук, ну или ног, после чего откинула мужчину на кухню. Расстояние вновь было преодолено очень быстро. Разозлившаяся девушка оседлала Огрона, удерживая мужские запястья с двух сторон от его головы. Распущенные кудри полностью закрыли их от внешнего мира. Они спадали с каждого угла и на каждом сантиметре, создавая приглушённую темноту. Огрон попытался оттолкнуть её, но Флора надавила ещё больше, закрывая ему всякие пути к отступлению. Он посмотрел в её глаза. Такими глазами обладают маньяки и сумасшедшие во время очередного убийства. Такие глаза у наркоманов, которые дрожат от нетерпения скорейшей дозы. Такие глаза у него, когда он находит себе очередную жертву. Они были безумны, как и их хозяйка. Они завораживали и гипнотизировали. — Меня учили не связываться с теми, кто сильнее. Тебя, видимо, нет, — ни одна эмоция не проскользнула на лице. Даже внутренние ярость и бешенство, которые бурлили в ней, не могли заставить её хоть бровью повести. — Хватит, Флора! — голос Миэли донёсся до неё не с первого раза. Девушка медленно прикрыла глаза, возвращая внутреннее равнодушие, а потом резко поднялась на ноги, отпуская незнакомца. На кухне, помимо их двоих, была сама Миэли и ещё один вампир. Статный, крепкий, серьёзный. Однако приглядевшись, она заметила усмешку, которую он сразу скрыл за кулаком, а потом вовсе выровнялся, принимая исходное положение. Не говорить же ей, что Огрон не каждый день терпит такое поражение. Точнее, он вообще не терпел его ни разу. — Кто вы такие? — Успокойся, Огрон просто хотел потрепать малышку по голове, — Валтор смерил её чуть высокомерным взглядом. — Необязательно отрывать за это руку. — Я не малышка. — Может, он хотел ей навредить? — На кой чёрт мне сдалась твоя дочь?! — рявкнул Огрон и поднялся на ноги. — Она моя сестра, — Флора даже не взглянула на него, продолжая беседовать лишь с Валтором. — И если ты сейчас же не объяснишь, что вы тут делаете… — Довольно, — обрубил красноволосый. Его открыто игнорировали. Да что эта девчонка себе позволяет? — Мы пришли предупредить, но, видимо, зря. Пусть своенравные сучки разбираются сами. В следующий миг, когда Флора была готова ответить, Огрона уже не было. Она смотрела на пустое место, где секунду назад стоял красноволосый, а потом перевела взгляд на его друга. Сказанное заставило чуть растеряться. О чём они могли предупредить? — Боюсь, если я тоже не отлучусь, мой друг перекусает весь город. — Стой, — переборов гордость, Флора всё-таки остановила его. Валтор усмехнулся и развернулся к ней, показываясь в меру заинтересованным. — Что он имел в виду? — Нас не удостоили радушным приветствием. — Хватит изображать из себя обиженных мальчишек, — процедила она, сдерживая вновь разъярённого вампира. — В каком веке ты родилась? Раньше девушки вроде тебя слыли культурой и воспитанностью. — Ещё лекций морали я не слушала. Поздравляю, тебе удалось сделать хоть что-то, что было впервые в моей жизни. — А ты забавная. Огрону бы пришлась по душе, — он тихо хмыкнул. — Если бы вела себя более вежливо. — Думаю, я смогу пережить его отсутсвие в своей жизни. — Флора, — он покачал головой, вспомнив, как малышка обращалась к ней. — Тебе нужно быть особенно осторожной. Это мы и хотели сказать. — О чём ты? — Приходите ночью по этому адресу, — Валтор черканул несколько слов на листочке, после чего протянул девушке. Та помедлила, но всё же взяла. — Сами всё поймёте.