Гуль Среди Волшебников(Может измениться)

      

Глава 7

      Тишина… По комнате раздается мерное, тихое, сладкое сопение соседей по комнате. За окном мерцают звезды, гуляет тихий ветерок, гоняя туда-сюда пушистые темные облака, то и дело заслоняющие луну. Где-то в лесу, далеко-далеко в лесу слышится вой, волчий вой, который издают оборотни. Именно он заставляет передернуться от страха и воспоминаний минувшей ночи.       Лежа в кровати, мальчик бездумно сверлит потолок своей кровати, подложив левую руку под голову, положив правую вдоль тела. В груди мальчика было неспокойно, в голове мысли роились с такой скоростью, что поймать какую-либо из них и как следует обдумать совершенно невозможно.       Но иногда некоторые мысли останавливаются, давая мозгу время на реакцию, чтобы ухватить ее, но она, будто дразнясь, улетает в потоке в самый последний момент, подкладывая на свое место ту поляну, где смахнулись Виктор и оборотень.       Стоило мальчику понять, что оборотень, после не подействовавшего на него «Ступефая», занят Морозовым, как тело само сорвалось с места, унося Драко куда подальше. Лишь через полминуты бега он смог осознать, что нужно привести помощь. Как только та мысль крепко поселилась в его голове, на него тут-же, с арбалетом, вылетел Хагрид, заставив мальчика застыть на месте, а потом облегченно выдохнуть и, взмахнув рукой, побежать обратно, где… Все уже закончилось.       Не было пылевого облака, не было криков, рыков, не было никаких звуков, все было как всегда в Запретном лесу, но… Все равно, что-то было не так… И тогда Малфой заметил абсолютно голого человека с разодранным боком, отсутствующей левой ногой, пробитой насквозь правой и обеими руками. В груди, в месте, где должно быть сердце, зияла огромная дыра, голова, выше нижней челюсти, отсутствовала полностью. Тело мужчины, именно мужчины, лежало в луже густой, темной крови с ошметками черепа, а рядом с телом в луже поменьше лежали ошметки и куски мозгов и какого-то органа, скорее всего сердца. И все это покрыто легким слоем, непонятно откуда взявшегося, инея, отдающего бликами в свете фонаря.       Не имея возможности держать все в себе, Драко и Гермиона смачно согнулись рядом с разными деревьями. Их рвало, рвало долго, пока все, что они съели накануне не оказалось под ногами, на траве, на дереве, на земле. Утеревшись, Драко выпрямился и, кинув взгляд на тело, подавив желудочный спазм, отвел взгляд. А вот Гермиона, что-то углядев, рванула к смутно знакомому телу, лежащему рядом с мертвым единорогом.       Дальнейшее смешалось в кашу из образов, фраз, обрывков, картинок, метающихся в голове со скоростью ветра. Вот он рассказывает крестному, что там случилось, потом бежит к мадам Помфри, от нее, будто рикошетом, залетает к готовящейся спать МакГонагалл, а после этого, выбитый из сил, оказывается на кровати, в которую попал без памяти, вернувшейся только недавно.       Мотнув головой, Драко вернулся в настоящее, где он лежит на кровати, буравя потолок. Потерев лицо руками, тяжело вздохнув, он откинул одеяло и медленно сел, свесив ноги вниз. Привыкшими к темноте глазами, найдя форму, он аккуратно, стараясь не издавать шума, оделся и также тихо вышел из комнаты.       Мозг требовал разрядки и ответов на роящиеся вопросы, а также советов. Драко нужны были советы, без которых он уснуть ну никак не сможет.       Тихо шагая по подземелью, смотря под ноги, не думая ни о чем, он вдруг резко остановился около знакомой двери, из-за которой доносились тихи шаги и мерное бормотание его любимого крестного. Но даже прислушавшись, Драко не смог разобрать, о чем говорит Снейп.       Тяжело выдохнув, мальчик уже было потянулся к дверной ручке, как вдруг из-за двери послышались тихие шаги. Затаив дыхание, мальчик даже понять не успел, как дверь резко распахнулась, минуя его нос буквально в сантиметрах, а в голову уже была направлена палочка и острый взгляд крестного. Вздрогнув, Драко попятился назад, но Северус мгновенно узнал крестника. Убрав палочку, потеплев взглядом, мягко улыбнувшись, Снейп жестом пригласил мальчика к себе.       Осторожно зайдя в комнату, Драко медленно присел на предложенное кресло напротив кресла Снейпа и беспомощно уставился на крестного.       – Драко, что случилось? – спросил Снейп, нарушая тишину. Мальчик поежился на кресле, неловко переводя взгляд со стола на крестного.       – Крестный… Тут… Такое дело… Поможешь мне? – жалобно проговорил мальчик, смотря на секундно-удивленного Северуса.       – Чем смогу, Драко, чем смогу, – развел руками крестный.       – Сегодня, или вчера, на отработке…       – Подожди. Давай-ка ты мне в думосбор все скинешь, а я посмотрю, чем можно помочь, – мальчик кивнул, следя за ушедшим Северусом в подсобку, из которой через несколько секунд вышел с думосбором. Поставив артефакт на середину стола, Северус уселся напротив Драко, приглашающе махнув рукой. Следуя вбитым отцом инструкциям, Драко извлек из головы нужные эмоции, опуская их в думосбор. Закончив, он обессиленно откинулся на кресло, – все? – Малфой коротко кивнул, прикрыв глаза.       Пока Крестный смотрел воспоминания, шедшие с самого начала отработки, и даже раньше, до момента, когда Драко столкнулся с Северусом, сам мальчик осматривался в кабинете. Как обычно, в излюбленном мрачном стиле. По всей комнате стоят какие-то банки, склянки, колбы… В общем, сразу понятно – это кабинет зельевара, бывшего Пожирателя смерти.       Встряхнув головой, мальчик как раз успел, когда зельевар, задумчиво отстранившись от думосбора, уселся на кресло, бездумно смотря сквозь артефакт, обдумывая что-то. Думал он долго, прикидывая, оценивая, иногда хмыкая… Пять минут он сидел, обдумывая все, что только можно.       – Драко… – наконец подал голос Северус, – начнем с начала, с самого, – мальчик поежился от холодноватого тона крестного, – ты разочаровываешь меня, Драко. Ты слишком, как говорят у магглов, зазвездился. Слишком много о себе возомнил. Твой отец, Люциус, упустил этот момент по одной простой причине, и ты ее знаешь, – мальчик осторожно кивнул, слегка напугано следя за Северусом, – МакГонагалл права, какими бы благими ни были твои намерения, ты был вне постели ночью. И тебе хватило наглости возмутиться, почему наказывают не только Гриффиндорцев, за которых их декан взялась со всей ответственностью, – мальчик виновато опустил голову, – дальше более-менее я тебя понимаю и поддерживаю, но там в лесу, на тропинке, ты опять завел свою шарманку. Что ты сказал? «Работа прислуги»? А как ты хотел? Чтобы тебя за провинность по головке погладили? Я с Дамблдором еще поговорю на тему Запретного леса, но пока не о нем речь, речь о тебе. Как бишь там Виктор сказал? «Аристократ должен уметь все и даже больше, чтобы давать прислуге ценные указания», – по памяти пересказал Снейп, понурившему голову крестнику, уже не знающему куда себя деть от пронизывающего взгляда крестного, – какие точные слова. А потом? Вся его отповедь? И ведь ни слова не соврал, может где-то приукрасил, от себя добавил, но в остальном полное твое описание. Ты аристократ, Драко. Ты Малфой, в конце концов, так принимай любой удар достойно! – Снейп откинулся на спинку, прикрыв глаза, массируя виски пальцами. Драко в это время уже не знал, как себя вести правильно, что сделать, чтобы не было так противно на душе от самого себя, от своего поведения, от слов крестного и всплывающих слов Виктора о самом себе.       – Я… Крестный… Я правда… Не знал, что веду себя так плохо… Я-же… Я думал…       – Ты думал, что если твой отец так ведет себя с людьми, то и тебе можно? – невесело усмехнулся Снейп. Драко медленно кивнул все также рассматривая ботинки, настолько они оказались интересными, – Нет Драко, твой отец взрослый человек, Лорд, а ты еще только наследник, личинка, извиняюсь, тебе еще расти и расти, обзаводиться связями, а вместо этого ты только и делаешь, что эти связи отрезаешь своим собственным поведением золотого мальчика, которому все должны ноги целовать.       – Но у меня…       – Что, есть друзья? – понял его Северус, – и кто-же это? Кребб и Гойл, души в тебе не чающие только потому, что их родители связаны вассальной клятвой с твоим родом? Морозов даже здесь оказался прав, Драко. Я ему поражаюсь, он твой ровесник, а уже понял, что они не друзья, а слуги, и все равно предложил тебе дружбу, настоящую дружбу, Драко, но за то, что ты изменишься. И тут ты меня удивил, тебе хватило мозгов принять это как факт, а не фырчать и огрызаться, молодец, значит мозги и правда есть, – Крестный мягко потрепал мальчика по волосам, заставив того несмело улыбнуться, подняв голову. Откинувшись обратно на спинку, Снейп продолжил, – ладно, здесь разобрались, идем дальше… Там, с оборотнем. Винить тебя нельзя, ни в коем случае, ты поступил так, как поступил бы каждый человек, впервые увидевший такую тварь, ты испугался. Но меня порадовало, что ты хотя бы попытался сделать что-то, чтобы помочь и именно это послужило тем, почему мы сейчас с тобой тут разговариваем, Драко.       – Но крестный… Я… Я убежал, когда… – Малфой всхлипнул, поэтому Снейп тут-же решил закончить за него, успокаивая.       – Убежал, – подтвердил Снейп, столкнувшись с непонимающим взглядом крестника, – заметь Драко, УБЕЖАЛ, а не СБЕЖАЛ. Ты убежал, но привел помощь, даже пусть поздно, но привел, а не указал направление и сбежал дальше, прятаться под кусты, дрожа как последний трус. Здесь у меня нет слов, ты все сделал правильно. Поздновато, но правильно и в этом нет ничего зазорного или плохого, наоборот, ты впервые оказался в такой ситуации и повел себя так как должно, можешь этим гордится.       – Правда? – переспросил Драко. Снейп лишь кивнул, мягко улыбнувшись. Малфой сразу повеселел, утерся рукавом и улыбнулся в ответ, собрав воспоминания обратно, – Крестный… А как мне… Теперь быть?       – Теперь? – Снейп задумался, – Теперь… Постарайся подружиться, хотя-бы с Морозовым, покажи ему, что ты начал меняться, поверь, с друзьями куда как легче, чем без них.       – Но… Они Гриффиндорцы…       – И что? Когтеварнцы, Пуффендуйцы, Гриффиндорцы, Слизеринцы, какая к чертям разница, Драко? Не скрою, я раньше тоже Гриффиндорцев терпеть не мог и так было до этого года, но, когда МакГонагалл взялась за детей, я вдруг понял, что не такие уж львы и плохие, просто воспитания у них было чуть, а теперь все идет так, как нужно. Не поверишь, но мне впервые было приятно начислять Гриффиндору очки за правильно сваренное зелье, особенно когда дети сами спрашивают меня, как нарезать ингредиенты, с какой скоростью помешивать… Да просто спрашивают, если что-то непонятно! – возбужденно проговорил Снейп, сверкая скрытно-довольными глазами.       – Но ты до сих пор поддерживаешь образ Ужаса подземелий, – несмело усмехнулся Драко.       – Ты даже не представляешь, насколько сильно в меня вросла эта маска, Драко… – покачал головой Снейп, – Я всю жизнь с ней и… Исправиться вот так, моментально, мне трудно, – Тяжело вздохнув, Снейп отогнал ненужные сейчас мысли.       – Крестный… А как там Морозов?       – Морозов? Ну как, как… Плечо почти зажило, нога в порядке, но… Он до сих пор спит. Мадам Помфри, конечно, обещает, что уже завтра к полудню, примерно, он очнется. Но ты ведь не просто так интересуешься, да?       – Так заметно? – смущенно спросил Драко, опуская глаза, переплетая пальца в замок.       – Давай, спрашивай, отвечу, что смогу.       И в этот момент Драко задумался. Крепко задумался, откинувшись на спинку кресла, состроив задумчивую гримасу, приложив большой и указательный пальцы правой руки к подбородку, подперев локоть левой рукой. Северус, проследив за крестником, решил подождать, заметив борьбу в глазах мальчика. Борьбу опаски и любопытства, что в данный момент находились в равных, если можно так сказать, долях, буквально стоя на месте без возможности сместить другого, от чего лицо ребенка приняло безжизненное выражение, оповещая о глубочайшей задумчивости хозяина.       – «Интересно… Что-же такого он там увидел, что…» – неожиданно в голове Северуса всплыли картинки, образы из воспоминаний Драко, некоторые из которых он просматривал, грубо говоря, по диагонали, считая детали не особо интересными, но поди-ж ты, мозг все-таки запомнил и отложил информацию, – «…точно… Тот момент, когда Гар… Виктор сбил оборотня с ног будто таран… Потом пыль поднялась, пожухлые листья, так еще и туман по земле стелился… Но, все-таки Драко кое-что уловил… Красную вспышку, когда его глаза встретились с лицом Морозова… А потом еще и… Дементор тебя раздери!» – рявкнул мысленно Снейп, сложив все картинки воспоминаний Драко, – «он видел! Он его видел!» – взяв себя в руки, успокоившись, Снейп подключил собственный мозг, а не эмоции, – «и что мне сказать крестнику? Сослаться на Виктора? Нет, Драко подумает, что я его просто послал, потому что не доверяю… И в этом есть доля правды… Правда не доверяю я его языку, который иногда просто не может долго сидеть взаперти и, если вырвется, начинает работать без подключения к мозгу»       Пока Северус предавался размышлениям и задавался извечным вопросом: «что делать?», Драко также возил в голове собственные мысли, думая, как получше подойти к Снейпу с вопросом о том, что он видел там, в пыли. Это ведь не магия… Да и сомнения, что Виктор знает круциатус, все сильнее подтачивали желание умолчать. Обмусоливая эту идею, Драко вдруг осенило. Он же сбросил Крестному все свои мысли о схватках, а значит… Крестный точно знает, о чем задумался крестник, но молчит, ждет, пока он сам спросит.       – Крестный… – все-таки решился на вопрос Драко, – я вот о чем хотел спросить… Ты-же видел те красные вспышки, правда? Такие, будто… раскаленный уголек быстро-быстро перед глазами водить…       – Я понял тебя Драко, – мягко остановил его Снейп, – я тоже это заметил, будто Морозову кто этот уголек вместо глаза поставил, да? – Драко часто закивал головой, порадовавшись, что у крестного нашлись слова быстрее чем у него, – Хм… Знаешь, Драко… Я-бы мог тебе об этом рассказать… – медленно проговорил Снейп, а у мальчика в груди тяжелел груз обиды. Обиды на то, что крестный ему не доверяет, – но это не моя тайна. И лучше будет, если ты узнаешь об этом у самого Виктора, а не вывалишь ему информацию от меня. Знаю, ты сейчас думаешь, что я тебе не доверяю, но это отнюдь не так. Я могу рассказать, но боюсь ты не удержишь долго этот секрет за зубами, а брать с тебя клятву… Для меня это низко и еще раз доказывает мое к тебе несуществующее не доверие. Лучше будет, если Виктор сам расскажет тебе столько, сколько нужно, чтобы ты знал.       – Но… Почему, крестный? – с затаенной обидой, видной Снейпу как на ладони, спросил мальчик.       – Потому что на доверии строится настоящая, крепкая дружба, Драко, – спокойно пояснил Северус, – если я тебе сейчас вывалю эту всю информацию, а потом она где-нибудь всплывет, то подозрение падет сразу на тебя, как человека, бывшего рядом и не важно, что ты случайно. А так, Виктор скажет тебе ровно столько, сколько нужно знать, возможно стребовав клятву или Непреложный обет, – пожал плечами крестный, наблюдая как понимание ситуации все больше и больше завладевает сознанием мальчика, рождая решимость зачать ростки дружбы с Морозовым, пусть он и Гриффиндорец.       – Я… Даже не задумывался рассмотреть ситуацию под таким углом… – пробормотал мальчик, задумчиво сверля глазами стол перед собой. Наконец оторвав глаза от мебели, он перевел их на Северуса, – спасибо, крестный, – улыбнулся Драко, – я пойду, спокойной ночи.       – Спокойной, Драко, – напоследок улыбнулся Снейп, подхватывая думосбор.       ***       Просыпаться было отнюдь не так легко, как, например, вчера. Вчера это было легко, а сегодня… Кстати, а когда было это абстрактное «вчера» и «сегодня». Где это он оказался… И кто это этот неизвестный «он».       Попытавшись сделать хоть что-то, он не почувствовал ничего, кроме того, что сознание, так рано вырвавшиеся из лап тьмы, вновь погружается в него, стоило ему начать заполняться какими-то картинками и образами.       Второе пробуждение далось ему чуть полегче, сознание вываливалось из тьмы хоть и с ленцой, но вываливалось, постепенно пополняя «коллекцию» образов. Но, перейдя черту, отмерявшую количество позволенного места, сознание вновь нырнуло в спасительную тьму, спасаясь от некоего безумия, накатившего вместе с образами.       Третье пробуждение сопровождалось новыми ощущениями, доселе неизвестными ему… А кому это – «ему»? Кто он? Тот, кто получил эти новые ощущения? Неизвестно… Лишь новая, пройденная граница количества образов, которые начали складываться в картинки с большими белыми пятнами. Но одно выцепить удалось – он полу-гуль по имени Виктор. И он чертовски хочет жрать…       Неизвестным образом Виктор пробудил сознание в четвертый раз, с надеждой что отныне он последний. Он даже не стал удивляться такому чувству как «надежда» это было привычно. Как и сильнейший желудочный спазм, возникающий лишь от голода, мешающий думать рационально и последовательно, пробуждая древние инстинкты сильнейшего, свирепейшего хищника, каких только видел мир. И этот хищник стоит выше, чем его собрат по классу – человек.       Надежда не оправдалась, сознание пробудилось в пятый раз и почему-то Виктор, вспомнивший, что он, вообще-то Морозов, волшебник, полу-гуль и Мальчик-который-выжил, пусть его так и не признали, что оставляло в душе приятный осадок. Нет мороки с известностью.       А еще, уверенность, что этот раз последний, поддерживало сосущее, пренеприятнейшее чувство голода. Разум уже и так ходит на грани, готовый свалиться в пучины мрака, уступая дорогу инстинктам, что так и рвутся сквозь установленную решетку железной воли мальчика, основу которой возвел отец и поддерживал все время, уча превосходить зверя внутри себя, уча давить его разумом, мешать ему завладеть разумом в самый ответственный и неожиданный момент. До этого дня удавалось. И сейчас удастся.       Довольно чуткий слух и не менее чуткий нюх уловили присутствие кого-то рядом. И этот кто-то был… Вкусным. Он пах очень вкусно, будто прекраснейший кусок свежезапеченого мяса со специями. Шмыгнув носом, вгоняя в легкие резкий запах желанного мяса, Виктор в последний момент подавил инстинкт хищника, так и твердящий, подтачивающий волю, призывая набросится прямо сейчас, разорвать, содрать кожу и вкусить столь желанное мясо, запивая столько сладкой кровью, бурным речным потоком струящейся по жилам жертвы, маняще пульсируя на шее, так и призывая вцепиться, осушая тело, выпивая ненужную ему кровь, сжирая ненужное жертве мясо.       И для этого нужно всего ничего, всего-то на секундочку открыть клетку, повернуть ключик, один оборот, одна секунда и все… Но разум, действуя из последних сил, не поддается искушению отступить под напором хищного начала, чтобы только отдохнуть, вернуть возможность мыслить нормально. Но нельзя, разум все сильнее и сильнее понимает, что если зверь вырвется, то не важно где находится тело, там будет баня. Кровавая баня. И закончена она будет очень логично. Для людей. Смертью зверя, а с ним и разума с телом. За компанию.       Из-за этого разум разрывается в непринятом до сих пор решении. Поддаться искушению зверя, спустить его на трясущихся людишек или подождать и не пороть горячку? Всем ведь известно, что выбор сделанный в гневе обратно не переиграть, так зачем поддаваться ему, попутно наворотив дел?       Шмыгнув носом еще раз, тело уловило, что запах переместился, обладатель столь желанной плоти покинул зону быстрого доступа к еде, уйдя… Куда-то, куда добраться незамеченным будет, скорее всего, трудно.       Разум, повернувшись к зверю спиной, сверкая преехиднейшей лыбой, шлепнул рукой по притягательно откляченой заднице и пошел будить тело, убедившись в безопасности маневра и отсутствии потенциальной жертвы.       Разбудить перекачанное готовностью к рывку тело оказалось достаточно просто, чуть сложнее было вернуть этому телу разум, но Виктор справился, подавив желание вскочить и рвануть куда-нибудь в поисках жратвы, потому как есть хотелось пять часов назад, кушать – день назад. Сейчас хочется именно ЖРАТЬ.       Открыв глаза, сразу задавив разумом зверя, что решил активировать Какуган, мальчик обнаружил себя в горизонтальном положении, что его отнюдь не смутило похожим ощущением до «активации». Медленно, стараясь зацепить все, что только можно, мальчик обвел глазами доступный угол обзора, но не обнаружил в пределах видимости кого-либо живого, периодически морщась от голода, сжавшего желудок ежовой рукавицей.       Убедившись в отсутствии в прямой видимости еды, Морозов медленно, оперевшись локтями в мягкий матрас, начал поднимать затекшее от пребывания в одном положении тело, морщась от собственной слабости, к которой совершенно не привычно достаточно развитое тело мальчика.       Приняв сидячее положение, медленно откинув одеяло, коим был укрыт, мальчик опустил ноги на холодный пол, на котором покоились его берцы. Сам он был лишь в белой майке и, ранее порванных в районе колена, а ныне абсолютно целых, камуфляжных штанах. Осмотревшись, мальчик обнаружил на прикроватной тумбочке сложенную верхнюю часть всесезонки, представляющую собой камуфлированную плотную рубашку, у которой еще вчера было порвано правое плечо. Скосив глаза на собственное плечо, мальчик увидел там лишь чистый участок кожи, даже намека на шрам или что-либо еще нету.       Выдохнув, мальчик обулся. Зашнуровывая берцы, как единственную обувь на данный момент, он в приступе голодного раздражения мысленно материл ленивых магов, не могущих притащить школьную форму, чтобы не щеголять по школе в камуфляже, собирая взгляды учеников, от которых сразу становится не по себе и хочется вырвать эти самые глаза, попутно поедая столь вкусные и освежающие органы.       Когда мальчик, застегнув последнюю пуговицу начал заправляться, в больничное крыло, а это было именно оно, вошли трое обладателей разных запахов. Причем двое из них были такими притягательно-человеческими, а третий запах отдавал дальним родством, сообщая о собрате по положению в пищевой цепочке.       – Привет, Вить! – послышался девчачий задорный голос, заставивший разум отвлечься от недопущения передачи управления инстинктам и вспомнить имя девочки, – как самочувствие? – участливо поинтересовалось дев… Гермиона. Да, точно, Гермиона.       – Жрать хочу, – выдал Морозов даже не задумавшись над ответом, – желательно поскорее.       – Не мудрено, тебя не хило потрепало, – усмехнулся высокий, во всяком случае выше Морозова, парень, в глазах которого Виктор различил желание помочь собрату, то бишь ему.       Скосив глаза на третьего в компании и второго человека в ней же, Виктор усиленно начал работать мозгами, пытаясь выудить из хреново работающих извилин, на которые давил голод, как зовут этого белобрысого. Вроде там было что-то связано с драконом… Драко, точно!       – Ты зачем их притащил? – отодрав голодный взгляд от поежившихся людей, Виктор твердо уставился в глаза собрата, медленно закрепляя нож сзади на поясе, который, что странно, не отобрали. Нож в смысле.       – Они сами, – буркнул парень. Кажется, зовут его Невилл… Но Виктор не уверен, слишком сильно голод давит на мозги, заставляя все силы бросать на то, чтобы сдержаться и не наброситься на них прямо сейчас.       – С усами, – отбрил Морозов, даже не посмотрев на дернувшихся людей, – сам знаешь, в какой я ситуации, – невольно набежавшая слюна при одном только размазанном быстротой взгляде заставила остановиться на судорожное сглатывание, – и все равно позволил им прийти.       – Нам же интересно, как ты… – Сначала уверенно, а потом все менее твердо проговорила Гермиона, оказавшись в прицеле голодных глаз.       – Так, пациент, как я погляжу, здоров? – неожиданно послышался голос, заставивший всех повернуть головы в его сторону, – тогда можете быть свободны, молодой человек, – кивнула мадам Помфри Виктору.       Выйдя из кабинета, Виктор, точнее его плечо, сразу было оккупировано беркутом Хокори, который почему-то не желал выходить на контакт с хозяином. Хотя, возможно, оно и лучше по той простой причине, что сказать Морозову сейчас абсолютно нечего.       – В комнату? – осведомился собрат, нагнав парня.       – Туда, – кивнул Виктор, в глубине души радующийся, что сейчас урок и почти никого в коридоре нет.       – Потом?       – Потом суп с котом, сначала жрать, – раздраженно рыкнул Морозов, не совсем отдавая себе отчет в действиях из-за накатывающего голода, пробуждающего агрессию и желание порвать хоть кого-то на куски.       – Обед закончился недавно… – проговорил белобрысый, идущий позади. Желание повернуться и высказать нахалу все, что он о нем думает было прервано сомкнутой на предплечье пятерней собрата.       – Драко, сейчас не лучший момент, – процедил Невилл, укоризненно посмотрев на Малфоя, от чего тот обиженно надулся, но продолжая следовать за ними.       – Смотря для кого… – предвкушающе протянул Морозов, чей слегка безумный от голода взгляд мазнул по фигурке Гермионы, заставив ту покраснеть.       – Виктор! – тихо рыкнул Невилл, встряхнув собрата за руку, – не теряй рассудок!       – Какой рассудок? – удивленно протянул мальчик, лицо которого медленно искривлялось в голодном, безумном оскале, – я полностью отдаю себе отчет. Да я самый адекватный! – заявил он Невиллу в лицо, вырвав руку из его хватки.       Сцедив воздух сквозь сжатые губы, понимая, что злится на него сейчас бессмысленно, Невилл продолжил идти рядом, чтобы в случае чего остановить.       – О, большой мальчик злится? – едко протянул Морозов, безумно ухмыляясь. Невилл лишь молча сверлил взглядом пространство перед собой, – ну не дуйся, хочешь цветочек подарю? Мамке подаришь. Или папке.       – Морозов… – процедил Невилл, добела сжав кулаки. Он молил всех богов, чтобы быстрее добраться до комнаты, в которой находится законсервированное человеческое мясо, иначе он не выдержит и прямо тут морду ему набьет.       – О, я задел больную тему? – участливо осведомился Виктор, смотря горящими азартом и безумием глазами, – прости, я не думал, что ты такой нежный.       – Морозов, прекращай! – одернула Гермиона, состроив хмурую моську.       – О? – перевел он удивленный взгляд на девочку, будто только что ее увидел. И стоило ему на секунду задержать на ней взгляд, как тот сразу-же стал холодным и колючим, – слышь, нежный, тебя не учили, что мясу нельзя рта открывать? – осведомился он у тихо звереющего Невилла, – или ты сегодня добренький? – вновь расплылся в безумной лыбе, – а-а-а, ясно… – слащаво протянул он, за что был удостоен испепеляющего взгляда Гермионы и Невилла. А также слегка напуганного, непонимающего взгляда Драко.       – Морозов… – процедил Невилл сквозь скрипящие зубы, – вытащи мозги из жопы и прекращай, иначе рожу отрехтую, – они как раз перемещались по лестнице, ведущей в крыло Гриффиндора.       – Чего? – натурально удивился Виктор, – я-ж сказал, я самый адекватный из всех! Просто голодный.       – Потому и несешь черте что, – фыркнул поуспокоившийся Невилл. Остановившись у портрета, за которым дверь в гостиную Гриффиндора, он назвал пароль. Картина отъехала в сторону, открывая путь четверым детям.       – То есть ты хочешь сказать, что дружишь с едой? – в тон фыркнул Морозов, приподняв бровь.       – Так, давай наверх, там все найдешь, – несдержанно процедил Лонгботтом, подталкивая Морозова к двери в комнату.       – А-а-а, я-а-асно, – слащаво пропел мальчик и мерзко захихикал, – понял, понял, уже ухожу! – Развернулся он спиной к ним, открывая дверь. В последний момент остановившись, он повернулся к троице и сверкнув ехидной лыбой, отсалютовал, – развлекайтесь! – и скрылся за дверью, в которую тут-же влетели две подушки, брошенные кипящими от смущения и гнева Гермионой и Невиллом.       Драко-же, который вошел в гостиную с ними, поняв, что имел в виду не совсем адекватный Виктор – хоть он и отрицал свою неадекватность – мерзко, один-в-один с Морозовым, захихикал, стреляя ехидным взглядом в Невилла и Гермиону, что вспыхнули пуще прежнего, вооружившись подушками. Это заставило Драко мигом состроить постную мину, хотя внутри его разрывало на поржать.       – Нев… Что это было? – Осведомилась Гермиона, присаживаясь на диван.       – Это? Это Виктор Морозов во всей своей красе, Герм, – вздохнул Невилл. Гермиона недоверчиво уставилась на него, ожидая пояснений.       – Что-то не похож… – Протянул Драко, задавивший желание поржать.       – Потому что голодный, – пожал плечами Лонгботтом.       – Это… Как-то связано с… – Неуверенно протянул Малфой под прожигающим взглядом Невилла.       – С чем, Драко? – медленно проговорил Невилл, напрягаясь всем телом.       – Ну-у… С… Красным глазом? – стоило словам прозвучать, как над троицей навис полог безмолвия, а Малфоя, схватив за грудки, подняли на уровень глаз.       – Откуда ты узнал? – процедил он, внимательно смотря в испуганные глаза Малфоя, – говори!       – Т-там, в лесу, к-когда оборотень напал… – проговорил, заикаясь, Драко. Выдохнув, Невилл отпустил упавшего на диван парня, усевшись на диван напротив Гермионы и Малфоя, – Так связано?       – Сначала клятва магией, – отбрил Невилл, внимательно смотря в глаза Драко, – но только когда Морозов вернется. До этого момента у тебя есть время подумать, хочешь ли ты действительно дружить с нами или тебе нужна информация. Если второе… – Лонгботтом угрожающе сощурился, – мы никого тут не держим, дверь вон там.       Драко думал не долго, а потому положительный ответ был дан в короткие сроки с уверениями, что ему действительно хочется с ними подружиться. А пока Морозова ждали, Гермиона и Невилл о чем-то разговаривали, сняв полог, чтобы не тратить силы попусту, пока в этом нет нужды.       – …почему вы так реагируете на оборотней? – невольно услышал Драко и уже не смог заставить себя перестать слушать.       – Да все просто, – пожал плечами Лонгботтом, – они наши прямые конкуренты, только более дикие и кровожадные.       – То есть вы и они хищники, которые не терпят присутствия друг друга в своих охотничьих угодьях, да?       – Да, если уж совсем грубо говорить. Но на самом деле никто не знает, откуда именно пошла эта обоюдная ненависть. Бабушка, например, всегда мне говорила, что так было испокон веков. Я придерживаюсь того-же мнения.       – Но… Если ты говоришь, что оборотни более кровожадные и дикие, то… Почему такие как вы поддаются на провокацию и лезут на них с шашкой наголо? – тут уж не выдержал Драко.       – Переходный возраст на носу, да и гормоны шпарить начинают. А сверху еще и самое начало развития Кагуне ухудшает контроль над сильными эмоциями и инстинктивными желаниями.       – И так до совершеннолетия? – вздернула брови Гермиона.       – Нет, до двенадцати-тринадцати лет, потом сознание и тело более-менее привыкают и мозги частично встают на место.       Наконец, через семь минут, дверь, ведущая в комнату Морозова, отворилась, выпуская переодевшегося парня, на лице которого расплылась удовлетворенная лыба. Спустившись по лестнице, положив покоящуюся на плече мантию на спинку кресла, Виктор по-хозяйски уселся в него, закинув ногу на ногу, поставив правую руку на подлокотник, положив на нее голову. Осмотрев троицу, выражение блаженства сменилось ехидством и маленьким безумным огонечком в глазах. Губы расплылись в ехидной ухмылке.       – Об чем разговор? – осведомился он, – о прекрасном развлечении? – Драко в этот момент прыснул, но сдержал смех. Виктор тут-же обратил на него внимание, – о, неужели все так плохо, Драко? – приподняв брови, осведомился Морозов. Малфой, не выдержав, хрюкнул, залившись кратковременным смехом. Успокоившись, весело-ехидно лыбясь, он смотрел на возмущенных Невилла и Гермиону.       – Морозов, – процедил Невилл, – хватит вести себя как последний…       – Да-да? – участливо приподняв брови, обратил на него внимание мальчик, – что ты хотел сказать?       – Ничего… – бросил в сторону успокаивающийся Невилл под немой хохот Драко, которого вся эта ситуация почему-то веселила.       – Драко, будь добр, поделись смешинкой, – проговорил Виктор, все также улыбаясь, имея честь наблюдать как Малфой прямо на глазах резко перестает бесшумно ржать, являя собой саму холодную аристократичность. Правда глаза так и метают молнии-смешинки.       – Морозов, – выдохнул Невилл, которому уже осточертело такое поведение друга, – кончай уже, мы для дела собрались.       – Что-ж ты сразу не сказал! – патетично всплеснул руками мальчик, – для дела у меня всегда есть!       – Хватит! – стукнула по столу Гермиона, хмурым взглядом обводя всех присутствующих здесь парней, – мы тут для важного дела, так что отнеситесь к этому серьезно.       – Я сама серьезность и внимание, – хмыкнул Виктор.       – Вик, – начал Невилл, глубоко выдохнув перед этим, – Драко имеет в своем распоряжении некоторую информацию и за ее дополнение предложил нам с Герм дружбу на пару с клятвой.       – В чем проблема? – пожал плечами Морозов. Невилл и Гермиона облегченно, как и Драко, выдохнули, победно улыбнувшись, переглянувшись между собой, – оторви ему голову да закопай, – прогремело через секунду. На него тут-же уставились не верящий (Невилл) и испуганный (Гермиона и Драко), взгляды, – что? Он располагает некой информацией и за то, что мы ему ее расскажем, он нам лишь дружбу да клятву, я правильно понял? Или что-то упустил?       – Ты сейчас прикалываешься? – с последней надеждой спросил Невилл.       – Отчасти… – расплылся в ухмылке мальчик, – просто интересно было, как Драко отреагирует.       – И как результат?       – Можно принимать, – пожал плечами, – если он сам хочет дружить, а не будет шпионить за нами на сторону, – жестко проговорил Морозов, уставившись в слегка напуганные глаза Драко.       – «Он знает…» – обреченно промелькнула мысль в голове Малфоя.       – Мы друг друга поняли, – кивнул Морозов. Драко резко закивал в ответ. Тут-же лицо мальчика разгладилось, приняв все тот-же ехидный вид, – Тогда, Нев, коли твоя инициатива, ты и просвещай.       Невилл кивнул и, навесив над всеми четырьмя полог безмолвия, начал говорить только ту информацию, которую Драко было не опасно услышать, после того как тот дал Непреложный обет. Весь рассказ занял от силы несколько десятков минут, с пояснениями для ошеломленного Драко, который к концу выглядел загруженным. Как только Невилл закончил вводить Драко в курс дела, Гермиона задала животрепещущий вопрос, не дающий ей покоя.       – Нев, что с Морозовым? Был-же нормальным.       – Я нормальный! – Вскинулся названный, но его проигнорировали.       – Я-же сказал, это альтер эго Виктора Морозова во всей своей красе, – вздохнув, повторил Лонгботтом, но видя непонимающий взгляд Драко и Гермионы, все-таки углубился в пояснения, – Это нормально для Гулей и полу-гулей, когда с голодухи срываются все маски, даже те, о которых ты и не знал вовсе, обнажаются животные качества, нередко помноженные на два, что чаще всего. Иногда на больше, но это реже.       – И… Надолго это? – Гермиона покосилась на беспечно ухмыляющегося Виктора, так и не сменившего позу.       – Как знать, – пожал плечами Лонгботтом, – но обычно от часа до целого дня держится, хотя есть некоторая доля вероятности, что…       – Нев, не томи! – стукнула в нетерпении кулачками по коленке Гермиона.       – Короче, есть понятие остаточного эффекта, понимаешь? – Гермиона кивнула, – редко такое случается, но Вик помимо того, что голодный был, так еще и с оборотнем подрался да так, что у того мозги и сердце размозжило, предварительно вырвав, – неопределенный взгляд на продолжающего ухмыляться Виктора, – так что, возможно, некоторая часть вот этого безумия останется на более длительный срок. Радует, что это достаточно редкое происшествие, особенно у подростков типа нас, но все может быть, – развел он руками.       – Ну, не все так плохо, – хмыкнул Морозов, – я до сих пор все тот-же Виктор, каким и был. Кстати, чего об убийце единорогов слышно?       – О, хорошо, что напомнил! – тут-же приняла смену тему Гермиона, потому как остальные не возражали, – мы с Невом к Хагриду ходили, он сказал, что какой-то кентавр ему поведал о личности убийцы единорогов, – и девочка замолчала, ожидая непонятно чего.       – Герм, не томи, – раздраженно, стараясь это скрыть, выдохнул Морозов.       – Да ну вас, не интересные вы, – Буркнула девочка в шутку. Промариновав парней еще несколько секунд, она на полном серьезе выдала, – Тот-Кого-Нельзя-Называть.       – И че? – хмыкнул Виктор.       – И то, что убийство единорога считается тяжким преступлением! – обиженная совсем не тем эффектом, какого ожидала, заявила девочка, – и тот, чьи губы коснутся его крови, будет проклят навсегда!       – А сразу сказать было трудно? – приподнял бровь Драко, до этого лишь слушающий.       – Сразу неинтересно! – надулась Гермиона, сложив руки на груди, отвернувшись.       – И это все, я так понимаю? – осведомился Морозов. Невилл кивнул за Гермиону, – ясно… Нам это ничего не дает, так что…       – А еще он пожаловался, что всегда хотел дракона, – как бы нехотя буркнула Гермиона, заставив Невилла и Виктора сначала непонимающе на нее посмотреть, зато потом… – Вы чего… – судя по озарению на лице девочки, до нее тоже дошло что-то.       – А мне сказать? – обиженно насупился Драко, но так, для проформы.       – Дело в том, что Хагрид всегда хотел дракона, – медленно начал говорить отходящий от бзика Морозов, – и тут вдруг появился хер-с-горы, который в кармане носит это самое яйцо. Совпадение? Не думаю…       – Бегом к Хагриду, пока светло! – подорвался Невилл и Гермиона одновременно, за ними тут-же поспешили Драко и Виктор.       ***       Дети, выбежав с территории замка, на всех парах рванули к сидящему у хижины Хагриду, играющему на флейте какую-то незамысловатую мелодию. Увидев детей, великан отнял инструмент от губ и посмотрел на четверку.       – Хагрид, вопрос на миллион, кто дал тебе драконье яйцо? – сразу взял быка за рога Виктор.       – Да откуда-ж я знаю, он в капюшоне был, – ответил великан, немного настороженно смотря на детей.       – Ну, вы наверняка о чем-то с ним говорили, так?       – Ну… – окунулся в кратковременные воспоминания Хагрид, – он спросил меня за кем я раньше ухаживал… Я успокоил его тем, что после Пушка, дракон не составит много проблем.       – Так он Пушком интересовался? – задумчиво протянул Морозов, переглянувшись с ребятами.       – Ну конечно, не часто встретишь трехголовую собаку, даже если ты торговец, – проговорил хагрид, а затем довольно сощурился и явно гордясь собой, продолжил, – я сказал: «Любого зверя, главное, знать, как его успокоить!». Вот Пушок, например. Стоит только включить музыку, как он засыпает… Зря я это сказал…       – Мать моя родная… – пораженно выдохнул Морозов на родном языке, – ладно Хагрид, спасибо, хорошего дня, – улыбнулся повеселевшему великану мальчик и повел друзей обратно в замок. Отойдя подальше от хижины Хагрида, Виктор позволил себе начать разговор, – и так, что мы знаем… Хагриду кто-то всучил яйцо дракона, при этом совершенно случайно выяснив тайну Пушка…       – А может он знал о такой особенности Хагрида как неумение держать язык за зубами? – предложил свою точку зрения Драко.       – Вполне может быть, – покивал Невилл, – и если отталкиваться от этого, то можно выдвинуть сразу две теории, – на Невилла посмотрели три пары глаз, – либо это кто-то из профессоров, либо бывший ученик, подвергшийся внушению Сами-Знаете-Кого.       – Я склоняюсь к кому-то из профессоров, кто со мной? – подала голос Гермиона. Три руки были лучше слов, – теперь стоит предположить, кто-же из профессоров это сделал…       – Давайте думать логически, – призвал отошедший, более-менее, Виктор, – если следовать по уликам и доказательствам, что мы видели, то создается впечатление, что все это проделал профессор Снейп, чтобы украсть камень для Него, но…       – Что «но»? – подал голос, нахмурившийся Драко.       – Слишком гладко, вот что. Слишком просто, а такого быть не может…       – Пока у нас слишком мало данных, Вик, чтобы делать предположения, – покачала головой Гермиона, – к тому-же на носу экзамены. Давайте пока оставим все эти загадки и уделим время подготовке, а? Иначе оценки у нас будут… Не лучшие.       – Думаешь, так будет лучше? – приподнял бровь Невилл.       – Пока все спокойно, даже слишком, так что думаю Гермиона права, – пожал плечами Морозов. Они как раз подошли к развилке, одна ведет в подземелья, другая в башню Гриффиндора, – ладно, Драко, мы пошли, – кивнув друг другу, ребята разошлись.       ***       Время потекло незаметно быстро, приближался конец года, а значит уже начались дни экзаменов. Ребята весь месяц после того как узнали от Хагрида нужную информацию старались не возвращаться к этой теме, готовясь к экзаменам, делая конспекты и просто изучая что-то новое.       Ситуацию с отработкой замяли быстро. Люциус Малфой, конечно, посещал Дамблдора, говорил с ним о чем-то, но ход делу так и не дали, оставив все как есть. Морозов хотел было написать отцу, но, учитывая, что Малфой ничего не добился, шансы отца были минимальны, поэтому в известность он его не поставил, расписав все общими словами, не вникая в детали, опуская схватку с оборотнем, решив рассказать все дома. В остальном жизнь продолжалась, близились экзамены.       Правда были и некоторые интересные изменения. Например, с профессором Квиррелом, который к концу года стал похож на зомби из людских фильмов. Весь бледный, осунувшийся, глаза впалые, мешки под глазами, как выразился Виктор на уроке этого самого Квиррела, заставив весь класс покатиться: «У него мешки под глазами больше чем сиськи теть Любы из ларька». Естественно, многие не поняли шутку до конца, но возложенную на нее, шутку, задачу она выполнила, урок был разбавлен и не так скучен.       И ладно бы только это, так к концу года даже Северус Снейп был какой-то нервный, драл очки с Гриффиндора как в самом начале года, хотя дети явно уже не были такими уж неучами.       Кстати это тоже одно из изменений, но в лучшую сторону. Гриффиндор, наконец, перестал быть похожим на сборище дурачков с шилом в заднице, правда близнецы Уизли так и продолжали подшучивать над детьми, устраивая розыгрыши. МакГонагалл сначала вроде как обратилась к директору за советом, но тот уловил в их действиях пользу ученикам. Если они подшучивают над кем-то, то это хорошо для психологического здоровья учеников, потому как это, так называемое, разряжение накала страстей, потому как детям нужно куда-то сбрасывать эмоции, а братья Уизли для этого подходят как нельзя лучше, а потому Дамблдором было дано разрешение продолжать, но в рамках разумного. Понурившие головы братья тут-же вспыхнули предвкушением и радостью, чуть-ли не потирая руки, готовя еще одну шалость.       Однако не все может быть так хорошо, как это было приведено выше. Были и проблемы на факультете Гриффиндора, которые никто не мог игнорировать. И имя этой проблеме Рон Уизли, который и так не отличался умом до «революции» на факультете, как назвал эти перемены Морозов, так и после не перестал быть, простите, дебилом, который портит всю статистику и теряет все баллы, добытые упорным трудом его-же факультета, за что его сначала тихо, а потом и громко стали ненавидеть сначала весь первый курс Гриффиндора, а потом и остальные курсы. МакГонагалл ничего не могла поделать с этим, хоть и пресекала, во всяком случае старалась, самые яркие «номера» Уизли-номер-шесть. Единственный, кто на него действовал, хоть и крайне кратковременно, особенно в последнее время, так это Перси, его старший брат.       Но не только этим прославился Уизли-номер-шесть, а еще тем, что постоянно скандалил со всеми однокурсниками своего и других факультетов, что реже было, за исключением, конечно-же, Слизерина. О-о-о… Там он, так сказать, отрывался по полной. На него перестали обращать внимание многие, просто посылая Силенцио или Ступефай. Как никак, а тренировка, хоть какая-то польза от Уизли. Это сказал и Дамблдор, утомленный жалобами на шестого. Он привел все тот-же аргумент, что и с близнецами, только был отнюдь не радостен таким обстоятельством, но сделать ничего не мог.       МакГонагалл повозмущалась для проформы, но все-таки нашла в лице Уизли еще один предмет разрядки для учеников, потому как он всегда мог чего-то такое отчебучить, что всегда разбавляло рутинные дни и привносило в них немного, а то и много, разнообразия.       Но один раз Уизли чуть не перешел черту в глазах всех учеников Хогвартса, что уж говорить про отдельно взятого парня, в глазах которого он точно эту черту перешел.       Это был один из тех дней, которые пролетают единым строем, не оставаясь в памяти особо сильно. Короче это был еще один рутинный день, в который, ради разнообразия, четверка друзей, Невилл, Гермиона, Виктор и Драко, решили посетить библиотеку вместе, в целом для того, чтобы пописать конспекты, что-то освежить в памяти, а может открыть что-нибудь новое. Причина, по которой они туда направились, в общем-то, не важна, важно то, что на выходе, беседующие Виктор с Драко наткнулись на вечно недовольного Рона Уизли, который, лишь посмотрев на мирно до этого разговаривающих Морозова и Малфоя, вспыхнул праведным, для шестого, конечно, гневом.       – Морозов, ты что, с этими слизняками общаешься? – выплюнул он, презрительно оглядывая Драко, на что тот лишь нахмурился. Привык немного к таким закидонам, но все-таки это было неприятно, особенно для аристократа вроде него, – да еще и с сыночком Пожирателя смерти?       – Заткнись, Уизел! – вспыхнул негодованием Драко, пока Виктор лишь наблюдал за очередной перепалкой Уизли с кем-то со Слизерина, – моего отца оправдали, не то что вас, предатели крови!       – «Перепалка, даже не начавшись, перешла на личности…» – вздохнул Хокори, как обычно сидящий где-то под потолком. Иногда он перебирался на плечо Виктора, к чему многие уже привыкли, – «шеф, вмешаться не хочешь?» – с ленцой проговорил беркут.       – «Да надо-бы…» – также с ленцой ответил Виктор, – «но толку-то… Сейчас шестой наорется, наплюется, Драко успокоится и как обычно разойдемся. Зато рутина отступит хотя бы на сегодня»       – «Логично»       – …если ты весь из себя такой аристократ, так чего-же дружишь с магглорожденными, а?! – чуть не проорал красный Уизли, метнув указующий взгляд на Морозова. Виктор тут-же еле подавил зверя в груди, что так и порывался разодрать рыжего на куски за оскорбление. Как и толпа учеников вокруг.       – Да уж лучше с некоторыми магглорожденными, чем с такой мразью как ты, рыжее недоразумение, – процедил до этого стоящий в стороне Виктор, на которого Уизли моментально обратил презрительный взгляд, – и специально для дебилов, шестой, я чистокровный.       – Да? – фыркнул Уизли, – тогда где твои родители? Неужели подо… Гх… – Рон даже понять ничего не успел, как в живот врезалось что-то твердое с силой тарана, заставив весь воздух моментально вылететь из легких, а самого Уизли согнуться в позу эмбриона, падая на колени.       – Не смей даже упоминать о них, мразь, – прошипел не хуже змеи Морозов, стоя над согнувшимся Уизли, – они не для того собой жертвовали, чтобы такая сволочь как ты оскверняла их память.       Уже разворачиваясь, чтобы подхватить остальных друзей и уйти оттуда, как за спиной спиной раздался злорадный, донельзя, голос шестого, – так вот ты какой, Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, – встав как вкопанный, сжав кулаки до побелевших костяшек, Морозов медленно развернулся, чтобы посмотреть в эту… В это рыло, но лишь полуобернувшись, он на рефлексе ушел от удара красного как рак, от гнева, Уизли, пролетевшего мимо, напоровшегося на подножку, распластавшись по полу.       – Драко, будь добр, – с ледяным спокойствием проговорил Морозов, передав блондину мантию, которую тот без колебаний принял, не без злорадства наблюдая за тяжело встающим Уизли, на котором скрестились ненавидящие взгляды многих студентов, особенно с Гриффиндора. А Виктор, расстегнув рукава рубашки, закатал их до локтей, медленно направляясь к шестому, – знаешь, Уизли, за всю жизнь я понял две вещи… – раздался его холодно-отстраненный голос, от которого многих бросило в дрожь, – и эти две вещи я ненавижу больше всего. Излишнюю известность и таких как ты, жалких, способных бить только со спины, как крысы, – подойдя к вставшему наполовину Уизли, он схватил его за шкирку и, встряхнув как кутенка, резко распрямил, повернув его красное от злости лицо к своему, холодному, непроницаемому, – чего ты добился тем, что раскрыл мою личность? Известности? Славы? Почета?       – Так я угадал, – победно ухмыльнулся шестой, видимо не понимая, что тут происходит. Большинство учеников, столпившихся вокруг готовы испепелить наглеца, но не выпустить из круга что тут образовался, пока кара не настигнет его, – значит это все время был ты.       – За осквернение памяти моих родителей я бы прямо тут тебя прирезал, да руки пачкать не хочется, – неожиданно на его лицо вылезла небольшая ухмылка, – но избить тебя ничего не мешает…       Удар, Уизли складывает пополам, схватив за плечи, коленом в солнышко, опрокидывая шестого назад. Схватив за грудки, резко поднял рыжего и, зарядив с колена в пузо, пробил сокрушительным апперкотом вновь согнувшемуся Уизли, попав точно в нос, качественно свернув тот на бок.       Уизли резко разложился от удара и тут-же рухнул навзничь, схватившись руками за сплющенный и свернутый нос, катаясь по полу, крича как резанный, изредко всхлипывая. В следующую секунду, непонятно от кого, из толпы вылетело Силенцио, заткнувшее шестого, продолжающего бесшумно вопить от боли.       Виктор-же, сбросив напряжение хотя-бы таким образом, забрал мантию у Драко, предварительно спустив рукава обратно. Осмотрев собравшихся хмурым взглядом, останавливаясь подольше на близнецах Уизли, что выражали лишь спокойствие к орущему брату.       Оглянувшись еще раз, Морозов, в сопровождении друзей спокойно покинул толпу, провожавшую их удивленными взглядами, так и прошивающими насквозь.       Но как бы то ни было, студенты приняли факт того, что Гарри Поттер все время скрывался среди них достаточно быстро и, вопреки опасениям самого Морозова, не стали донимать его, понимая, что скрывался он не просто так. Даже про шрам почти не спрашивали. А те, кто спрашивал, принудительно уходил подальше, подхваченный однокурсниками под руки.       Сам-же Виктор до конца дня пытался успокоить зверя в груди и таки успокоил его, но лишь тогда, когда отметелил на тренировке Невилла под наблюдением Гермионы и недавно присоединившегося Драко.       История о том, как Драко решил заниматься с остальными достаточно проста. В один день, утром, перед завтраком, он прогуливался по Хогвартсу и заметил на поле тренирующихся ребят. Уговорить их было делом нескольких минут и вот после этого он с ними. Вот так просто.       Но вскоре мирное время начало заканчиваться, Морозова все чаще стали посещать странные ощущения приближающегося… Чего-то. Чего-то опасного. А потому, однажды, выходя из кабинета МакГонагалл, в котором у них был последний в тот день урок, он решил вновь завести старую тему о том, кто бы мог хотеть выкрасть камень.       – Ну с того дня ничего не изменилось особо… Все также указывает на профессора Снейпа… – задумчиво протянула Гермиона, – Разве что…       – Тоже на Квиррела подумала? – перебил ее Виктор.       – Да, он последнее время странно себя ведет, а уж его вид… Согласитесь, наводит на мысль, правда? – Гермиона решила найти поддержку у Невилла и Драко. И нашла, что не удивительно… Но…       – Добрый день, – прогремел тихий голос за их спиной, заставив напрячься даже Драко, – что делают эти четыре ученика в здании школы в такое время? – медленно проговорил Снейп, оглядывая по очередности всех четверых.       – Мы… М-мы просто… – пролепетала Гермиона, но была перебита профессором.       – Осторожно… – проговорил он, – все подумают, что вы… – тут он скосил взгляд на твердо смотрящего в его глаза Виктора, – замышляете… Дело… – предупредив, решив что-то для себя, Снейп степенно развернулся и как обычно, развевая мантию, удалился в одном лишь ему ведомом направлении.       Дети, проводив профессора нечитаемыми взглядами, дождались пока он скроется и только тогда облегченно выдохнули, и переглянулись друг с другом. Первым повисший в воздухе немой вопрос озвучил Драко, – что будем делать?       – Герм, помнишь ты что-то говорила о том, что Пушок что-то охраняет, – медленно проговорил что-то обдумывающий Виктор.       – Да, у него под лапой люк был, я похоже единственная заметила, – под конец задрала она носик, победно улыбаясь.       – Ну извини, мы были немного заняты, – фыркнул Невилл, – так что, пойдем туда?       – А что еще остается? – невесело усмехнулся Виктор, – встречаемся завтра вечером, после отбоя, на третьем этаже. Драко, ты с нами?       – А куда я денусь? – усмехнулся блондин и попрощавшись, удалился в нужном ему направлении. Ребята, переглянувшись, последовали его примеру. Стоило приготовится, возможно все будет не так просто, как предполагается. К тому-же возможность встречи с Волдемортом сама по себе является серьезной причиной заранее подготовится к чему бы то ни было.