When Darkness Falls(Когда Опускается Тьма)

"Кантерлот. Боже, как ты изменился".       Сомбра помнил времена, когда город представлял собой скопище крытых соломой домов и деревянных построек, окруженных со всех сторон стенами из слоновой кости и массивными каменными башнями. Теперь это было скопление каменных и стеклянных конструкций и вывесок, сделанных из фонарей. "Тысяча лет, конечно, берет своё."       Он быстро заметил замок, довольный тем, что некоторые вещи никогда не меняются, и помчался к нему. Обнаружив магический барьер, он остановился и осмотрел его, обнаружив, что это была система безопасности, специально разработанная для защиты от оборотней. Он нашел это чрезвычайно интересным и задался вопросом: «Что же с ними стало?», поскольку он не видел никого из их расы с тех пор, как присоединился к ним против королевских сестёр в своем последнем сражении.       Пройдя через барьер, умбр обыскал замок, стараясь не попадаться на глаза бдительным Королевским Стражникам на посту, либо сливаясь с темнотой, либо превращаясь в тень, отбрасываемую стражником или ближайшим объектом. Наконец он добрался до небольшой башни и проскользнул внутрь через щель под подоконником. Вернувшись в облик пони, сердце Сомбры замерло смотря на спящего аликорна, вглядываясь в умиротворенное лицо той, кого он когда-то любил и думал, что любят его в ответ. Принцесса Селестия была так же прекрасна, как и всегда, её мех был цвета свежевыпавшего снега, а радужная грива развевалась на несуществующем ветру. Он вспомнил, как впервые увидел её, как она была потрясающе красива, как он был уверен, что именно с ней проведет всю свою жизнь.       Конечно, тогда он был молод, и в конце концов каждый пони должен повзрослеть. Покачав головой, Сомбра напомнил себе, зачем он здесь, и медленно, дюйм за дюймом, приблизился к ней, пока не завис над спящей принцессой. Он взял правым копытом наколдованные ножницы, и очень тщательно отрезал несколько прядей её гривы в случайных местах, стараясь не брать слишком много и не делать срезы очевидными. Собрав волосы, он повернулся, чтобы уйти, когда бросил последний взгляд на свою бывшую возлюбленную, и любовь, и ненависть боролись глубоко в его груди. Не имело значения, что Селестия когда-то принадлежала ему. Он никогда не простит ей своего заключения или, что еще хуже, невинной жизни, которую она отняла.       Пещера была просторной и глубоко расположенной в Вечнозеленом Лесу, что гарантировало Сомбре тишину и покой для выполнения его задачи. Он откусил еще кусочек шипящего мяса, наслаждаясь дымным ароматом медвежьего мяса и молча поблагодарив бывшего обитателя пещеры за его жертву. По правде говоря, воскрешение, даже с магическим проводником, было утомительным опытом, и он нуждался во всей пище, которую мог получить. Покончив с едой, он облизал копыта и проверил варево, приготовленное в импровизированном каменном котле. Зелье памяти было довольно легко приготовить, если у пони были нужные ингредиенты. Некоторые были прямо в лесу, а другие он украл из аптеки в Кантерлоте, которая, очевидно, называлась «аптекой». "Теперь последний ингредиент." — Он отпустил волосы из гривы Селестии в варево, превратив его в молочно-белую жидкость.       Просмотр воспоминаний принцессы не только даст ему представление о том, что произошло во время его заключения, но и позволит узнать о слабостях и скрытых сильных сторонах Селестии. Это вызвало злую усмешку на лице умбра, когда он представил себе, как копается в самых глубоких и тёмных воспоминаниях своего врага. Топнув копытом в каменный пол, Сомбра вызвал кубок и наполнил его до краев булькающим варевом, прежде чем проглотить его целиком. Зелье было густым и меловым, кислое послевкусие обжигало горло, но бывало и хуже. Быть практикующим тёмную магию означало пить эликсиры и травы, которые большинство других сочли бы неудобоваримыми.       Сначала ничего не было видно. Затем его разум наполнился воспоминаниями, эхо голосов затопило его голову, как вода из прорванной плотины, угрожая утопить его во всех событиях тысячелетней жизни аликорна. Он крепко держался и боролся с течением, наблюдая за молодыми годами Селестии, её первым днём в школе и находясь у постели Королевы Конкордии, чтобы приветствовать Луну в этом мире. На поверхность всплыли новые воспоминания: уроки Стар Свирла, знакомство с молодым Дискордом и медленная дружба с ним, поднятие солнца и тем самым получением её кьютимарки, а также уважение жалких пони. Что действительно заставило его кровь кипеть, так это её первая встреча с Принцем Турмалином, наследником трона Кристальной Империи и её будущим женихом. "Нет, нет! Он мертв. Это уже не имеет значения".       Казалось, прошла целая вечность, бесконечный поток унылых воспоминаний о бессмысленных разговорах, когда что-то привлекло его внимание, что-то заставило его сжать зубы и зажечь огонь в груди. Да, он помнил, как Селестия сообщила ему эту новость, как он просил и умолял, чтобы это было неправдой, как эта информация чуть не сломила его. — "Подожди минутку…" — Сомбра стиснул зубы так, что они едва не хрустнули. "Это…этого не может быть!"— Воспоминания разыгрывались перед ним, и каждая секунда, проходившая мимо, добавляла масла в огонь его ненависти к Селестии.       Сомбра с трудом высвободился и вернулся в пещеру, тяжело дыша, когда он на мгновение закачался на своих конечностях, цепляясь за естественно сформированную колонну для поддержки. Просмотр воспоминаний некоторых пони, особенно таких долго живущих, как Селестия, был утомительным как физически, так и морально. Как только он восстановил равновесие, он вернулся к тому, что узнал, воспоминание заставило его сердце бешено колотиться, его разум был потрясен шоком, отвращением, предательством и, самое главное, яростью. Одна из худших трагедий в его жизни, сама движущая сила его восстания и последнего противостояния…это была откровенная ложь! Невозможно было выразить словами, как обманутый Сомбра чувствовал себя в этот момент. — Она…она обманула меня? Она сказала мне, что она…       Его переднее правое копыто встретилось со стеной пещеры, наполняя воздух громким грохотом, когда стена начала трескаться и разрушаться под мощью его удара. Персефона… — Сомбра начал расхаживать по пещере, огонь освещал пылающий гнев в его алых глазах. Он был в комнате Селестии, прямо рядом со спящей принцессой! — Надо было свернуть Селестии хорошенькую шейку, когда у меня была такая возможность! Черт бы её побрал! Черт бы её побрал в Тартаре! — Он сделал паузу, его рациональный разум как будто истерзал дикий зверь. — Нет, — решил Сомбра, его ярость на мгновение утихла. — Смерть слишком хороша для неё. Я хочу, чтобы Селестия страдала так же, как и я. Только тогда, когда она будет умолять меня прекратить её страдания, я смогу довольствоваться тем, что лишу её жизни. Он закрыл глаза и сосредоточился, надеясь, что его тайную комнату никто не обнаружил во время его изгнания. Он открыл большой сундук который появился в вспышке алой магии. Он осмотрел сундук, убедившись, что магические замки безопасности, которые он установил на нём, не были взломаны, и молча открыл их, поглаживая копытами крышку и сбивая толстый слой пыли.       Крышка со скрипом распахнулась, открыв тайник со свитками и томами, полными тайн малефициума. Сомбра порылся в них и осторожно отложил каждый предмет в сторону, пока не нашел то, что искал. Это было чёрно-бордовое шерстяное одеяло, покрытое замысловатыми золотыми узлами и бриллиантами, сделанными только лучшими ткачами того времени. Он нежно поднес одеяло к лицу и вдохнул его, с грустью осознавая, что оно никогда не будет использовано. Горячая слеза скатилась по его щеке. — Моя Персефона. Моя маленькая девочка.       Принцесса Селестия резко проснулась, её дыхание было прерывистым и неровным, когда она натянула на себя одеяло, находя некоторое чувство безопасности в том факте, что она снова была в своей комнате. «Это был просто кошмар. Ничего более», — попыталась она успокоить себя. Она откинула одеяло и вышла на балкон, любуясь сине-чёрным небом и мерцающими звёздами и слегка улыбаясь работе сестры. Улыбка исчезла, и она вспомнила сон, или, скорее, воспоминание, что-то, что мучило её веками, но в последнее время повторялось по причинам, которые Принцесса Дня не могла понять. Может быть, её чувство вины наконец достигло критической точки? Сможет ли она продолжать жить в кажущемся мирным существовании, зная, что она сделала и продолжает делать, даже после всех этих лет? — Благодарю Вас, капитан. Вы свободны.       Пегас кивнул и указал на двух земнопони, сопровождавших его, трое поклонились, прежде чем оставить Селестию наедине со своими мыслями. В королевской кухне была мёртвая тишина, к её большому облегчению, так как ей нужно было где-то спокойно поразмыслить о своем нынешнем затруднительном положении, и кроме того, было легче думать на полный желудок. Она намазала немного арахисового масла на несколько палочек сельдерея, намеренно отказавшись от изюма, так как ненавидела его, и принялась жевать свое угощение, кремовая, хрустящая еда немного успокоила её. Всякий раз, когда она была напугана или напряжена, Королева Конкордия делала угощение, называемое «Муравьи в отпуске», и они сидели и ели его, просто наслаждаясь обществом друг друга. Селестия посмотрела на пустое место рядом с собой и вздохнула. Сколько бы времени ни прошло, она все еще скучала по ней и больше всего на свете хотела просто обнять её в последний раз. — Думаешь о маме, да? — Селестия подняла голову. Она не слышала, как вошла Луна, но, с другой стороны, её сестра была тихой, когда ей этого хотелось. — Я знаю, я тоже по ней скучаю. — Луна заняла свободное место и похлопала Селестию по плечу. Они обе присутствовали при смерти Конкордии, и это было нечто такое, о чем они хотели бы забыть. — Что тебя тревожит? Селестия вздохнула: — Мне снова приснился тот кошмар, встреча с Сомброй восстанием. — Понимаю. Я хорошо помню эту встречу. Ты чувствуешь себя виноватой? — Немного, — призналась Селестия. — С каждым днём становится все труднее и труднее хранить тайну. Я знаю, что для тебя это то же самое.       Луна серьезно кивнула. — Конечно, сестра. Но никто никогда не узнает правды. И то…разрушение.

Больше тысячи лет назад…

      Королевские сёстры мужественно стояли у старых развалин, окруженные Королевскими Гвардейцами, состоящих из трех рас, каждая из которых была полностью готова отдать свою жизнь за принцесс и родину. И хотя внешне Селестия казалась спокойной и собранной, на самом деле внутри неё царили тревога и страх. Она не видела Сомбру полтора года, она расставшись с ним в лучших отношениях и не услышав о его жестоком захвате Кристальной Империи, завоевании королевства, которое он когда-то поклялся защищать, покорил его населения. Согласно данным королевской разведывательной сети, Сомбра вместе с донесениями обеспокоенных гражданских лиц заключил союз с летучими пони-мышами и оборотнями, предложив обеим расам убежище в городе и, по-видимому, предоставив им кристальных пони в качестве постоянного источника пищи. "Что с тобой случилось? Ты был таким благородным и добрым жеребцом. Как ты мог стать таким жестоким?" — Ваши Величества!       В нескольких футах от стражника вспыхнуло зелёное пламя, открыв взору тёмно-серого единорога, облаченного в мерцающие доспехи, а за его спиной развевался красный плащ. Его глаза распахнулись, открыв алую радужку, наполненную яростью. Даже после всего, что произошло, его появление заставило сердце Селестии учащенно забиться. Хотя ей не следовало бы так думать, она чувствовала, что он все еще красив. Сомбра медленно шёл к ней, высоко подняв голову и целеустремленно шагая.       Королевские Стражники бросились вперед, нацелив копья на новоприбывшего, который равнодушно смотрел на них. — Скажи своим солдатам, чтобы они отступили, или я заставлю их отступить. — Королевские стражники, отойдите! — Приказала Селестия, ни она, ни Луна не сводили глаз с умбра, когда стражники неохотно опустили оружие. — Что тебе нужно, Сомбра? Сомбра сердито посмотрел на Селестию. — Ты знаешь, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты и твоя сестра оставили свои посты правителей Эквестрии, признали мое правление Кристальной Империи и покинули эту землю. Навсегда. — Ты потерял рассудок, если думаешь, что мы согласимся на это, Сомбра! — ответила Луна. Не обращая на неё внимания, Сомбра обратился к Селестии: — Есть еще вопрос о нашей дочери. Да, я знаю о ней.       Селестия полагала, что он так и сделает, но все равно замерзла до глубины души, услышав, как это прозвучало из его уст. "Спокойно, Селестия. Ты можешь это сделать. Ты должна." — Ты не можешь взять её, — начала она, и её голос сорвался, когда она почувствовала, что её глаза наливаются слезами. — Я…Я уже избавилась от неё. Сомбра напрягся, его взгляд стал растерянным. — Что…что ты такое говоришь?       Луна посмотрела на Селестию и ободряюще кивнула. Селестия глубоко вздохнула и продолжила, шмыгая носом, поскольку слёзы текли свободно. — Я не могла позволить тебе заполучить её и не могла удержаться. Что подумают простые пони, если узнают, что у меня есть ребенок от Короля Теней? — Даже несмотря на то, что она отрепетировала эти слова перед тем, как прийти сюда, ей все равно было больно произносить их. — Она ушла, Сомбра. Я должна была это сделать…избавиться от неё. — Нет… — Сомбра целую минуту смотрел в землю, а потом, к удивлению всех пони, опустился на корточки с выражением полного отчаяния и даже безжизненности на лице. — Нет… нет, ты… не… — без предупреждения он откинул голову назад, и оглушительный крик вырвался из его рта, вопль, который, казалось, заключал в себе все страдания и горе в мире. Это был звук крайнего отчаяния, который испытала сама Селестия, когда умерла её мать. Несмотря на его жестокость и злобу, сердце Селестии разрывалось при виде того, как он оплакивал свое потерянное дитя.       После того, как прошло неопределенное количество времени, в течение которого Сомбра молча опустил голову, Король Тени поднял голову и бросил на Селестию взгляд, полный такой ненависти, что казалось, будто часть её умерла на этом самом месте. — Ты…- Его голос был низким и прерывистым. — Настанет день, когда ты будешь смотреть, как горит твоя драгоценная Эквестрия, когда ты будешь стоять среди пепла, задаваясь вопросом: — Как я могла позволить этому случиться? — В тот самый день, тогда и только тогда, ты узнаешь…каково это-страдать. — Не сказав больше ни слова, он исчез во вспышке зелёного пламени. — Что я наделала? — Захныкала Селестия.