***
Один осенний денёк, на удивление он выдался тёплым, — Бабье лето, —Подметила Сарада идущая подруку с Боруто, — Твоё что ли? — Снова подколол ее блондин. Говорить о подзатыльниках и смысла нет, у него вместо башки железо — непробиваемое годами. Они прогуливались по одному из молодых районов Конохи, к слову таких сейчас много. Когда-то это была небольшая «деревенька», сейчас де это мегаполис, да вообще какой… Блондин забирал свою девушку с юридической академии где обучалась Сарада. Ей нравилась профессия адвоката, как она сама говорила: «Я могу отстоять права других, плюс за хорошенькую плату» Да, с этими словами очень тяжело поспорить. Посмотришь, как Сарада своё мнение отстаивает, то чужое вообще не вопрос… — Сегодня у меня? — Ехидно подметила темноглазая, — Ага, я парней предупредил — Не говори им слишком много, — Надулась Сарада, — Кстати, как они? Обычный диалог, о том как разлетелась старая компашка. Кроме Шикадая на глаза Учихе никто не попадался, и то потому что У неё и Нары совпадали некоторые лекции. Мицуки ушёл в медицину, занимаясь всем подряд. Как говорится, и труп вскроет, и таблеточки пропишет… Иноджин уже отучился, получив дизайнерский диплом сотрудничает со многими компаниями. — За такие глазки, как у него и не только посотрудничаешь, — Снова подмечает девушка, — Кстати, он все такой же? Токсичный сердцеед? Помнится только малышка Узумаки могла поменять его натуру. Только ей он улыбался честно, непринуждённо. С другими он… Обманчивый, да, именно так. — Не знаю какой он, но сейчас он снова с Химавари… — Снова…? — Судьба свела, так скажем, — Коротко отрезал он. Тема отношений с его сестрой явно не нравилась ему. Это вполне естественно, для него Хима — это милая девочка, лет десяти. Помнится он как-то не верил что ей уже пятнадцать. Остановившись у многоэтажки они мигом поймали автобус. Ехать минут двадцать, потом идти ещё десять, а там уж и дом Сарады. До квартиры парней ехать надо было на остановку дальше, до конечки на которую смотрели окна их трехкомнатной квартирки. Пара минут, они уже в другом районе. Жилой комплекс: «Аой» Это большие многоэтажные дома, разных оттенков синего, иногда с переливом в красный, — Вот ты никогда не думала, почему комплекс «Аой», а дома не только синие, но ещё и красные? — Куда-то не туда тебя понесло, Боруто… — Ну почему это? Вот смотри… Аой это ж типо «синий», ну с Японского… — Мать моя женщина, чего это тебя так осенило, Узумаки? Сарада конечно же издевалась, хотя иногда она правда была удивлена, вродь дурак дураком, а мысли то есть. Вот они и подошли. Шумный писк открытого замка, тяжёлая дверь и слепящий подъезд. По белому кафелю отчетливо слышится эхо, любой шорох, чего уж там шаги. В углу на первом этаже стоят какие-то фикусы в больших горшках. Маленькая кнопочка горящая красным, тихая пиликание счётчика над лифтом, вот, первый этаж. Как правило в таких домах около двадцати этажей, Сарада жила на пятнадцатом. — Как-то слишком часто я встречаю это число… — О чем ты? — Ну вот смотри… этаж у тебя пятнадцатый. У Химавари тоже. Когда Иноджин тогда уехал, у неё ж там типо трагедия была, ей пятнадцать было, на зачёте у меня проходной балл пятнадцать. Всего пятнадцать! — Мда… только у тебя так… Серая дверь слегка скрипнула, как на пороге двухкомнатной квартиры снова стоял Боруто. Снова переступая порог этой квартиры он уловил приятную неизменность. Коврик все так же лежал под углом, часы слегка спешат… Сарада вроде бы и идеал, но даже от такого никто не спасётся. В нос приятно ударил запах женских духов и еды. Запах которым должна пахнуть эта квартира… Такой приятный, знакомый. Сколько лет он уже знает Сараду? А разве это важно? Разве важно почему так вышло, почему они вместе? Просто хорошо, просто тянет их. Больше чем обычно… Где-то на кухне кипел чайник и жужжала микроволновка, минут через пятнадцать запахло омлетом, — Ешь пока, а я в душ, — Отрезала брюнетка, скрывшись за дверьми. Тёплая, нет, горячая вода приятно обжигала кожу. Сидя в углу ванной Сарада повернулась спиной к душу, так чтобы вода била струями по спине. Во всем теле отдавало каким-то непонятным чувством. Под этим тёплым душем она явно размякла. Тело стало таким ватным, но она снова находит в себе силы встать. Повернувшись лицом к воде, она хватает красноватую мочалку, одновременно выливая на неё пару капель тягучего геля. Сакура и мёд… Пахнет сладко. Вообще во многих продуктах можно встретить сакуру, будь то еда или шампунь. Но ассоциация, конечно, с матерью. Расслаблено она начинает обтирать свои плечи, как где-то снаружи орёт Боруто, — Спинку потереть, Учиха? — Нет! Твёрдый, холодный ответ. Иногда она очень устаёт от этих отношений, хотя они вовсе не обременительны. Нет, вовсе нет. Боруто, конечно не романтик, но понимания от него мало. Он привык жить расслабленно, редко обращая внимания на то что вокруг, и это проблематично. Учиха выходит из душа, переодевшись в домашнее, и вот, та самая картина «непонимания». Недовольно топая в свою комнату, она хватает за шиворот Узумаки, и будто нашкодившего котёнка тыкает его носом в тарелки, — Я сколько раз говорила, убирай за собой! Если не моешь, хоть в раковину поставь! — Ну не бузи, — Коротко отрывает он, отвлекая ее поцелуем. Так всегда, и снова он победил, снова отмазался. Наверное так будет всегда… «Но столько я явно не протерплю» Сейчас ей в принципе удобно, она не постоянно срывается на Боруто за свинячество, больше она скучает по нему. Ночует он к неё максимум два-три дня. Она не просит съезжаться, нет, хочет жить с парнями — пусть. Пока что это очень облегчает ее жизнь. Готовить меньше, стирать… — От тебя так вкусно пахнет… — Не то что от тебя… Так они и живут, все время подкладывая друг друга. Не банально — романтично, но со стороны выглядит мило. В какой-то момент они поняли, что нужны друг другу, да и в принципе Сарада не позволила так себя подкалывать кому-то другому. Другие могут даже не догадываться о ее чувстве юмора, о том какой чудесный к неё смех. Для других она может быть Учихой — темноволосой, бледнокожей красавицей, с характером сатаны. Но в гневе она правда страшна, лучше не проверять.***
Он часто носил ее на руках, дав почувствовать себя маленькой девочкой. Часто смеялся над тем, как она смущается. Она же в свою очередь одаряла его подколами, типа: «Ого, в тебе проснулся гений и философ, Узумаки» Никто не смел так обращаться с Учихой. Никто не шутил над ней, все считались с ней. Ее статус говорил сам за себя. — Я думал ты чудо, а ты Иуда! — Опять ты за своё! — Щедро одарив его подзатыльником крикнула Сарада, — Не надо мусорить, хряк! — Че ты обзываешься! И снова началось. Она не забудет не одной его выходки, но все равно терпит его. Сильно любит. Очень. Ей будет тяжко без него, жизнь станет серой. Так же как ему без неё. Хоть он и оболтус, лучше с ним, нежели без него!