***
— Я их всех убью! — заваливаясь поздней ночью на чердак, говоришь ты, где ночевали «юные музыканты». — Ты весь горишь, иди сюда, мы одеяло нашли, — хватая Макса под руки, пробубнил спросонья Кенан. Парня точно трясло в припадке, он не ел и не пил несколько дней, зрачки были расширены. Прижав друга к себе, Кенан укутал его одеялом. — Ты привыкнешь, просто немного потерпи, это пройдет, — конечно, причины такого состояния Макса никто не знал. Хоть он и старался держать глаза открытыми, вскоре силы совсем покинули его, а тело обмякло. — Он хотя бы живой? Трупака здесь не хватало! — рассматривая лицо Макса, бормотал Орхан, — Хорошо, что Эфсун ночует у тётки, не видит этого… — уже отойдя от друга, продолжал Орхан, пряча в ботинок белый пакетик. — Ты заткнешься сегодня? — тихо бросил Кенан, сидя на грязном матрасе и поджимая колени к груди, чтобы хоть как-то согреться. — Я убил… Застрелил их… — сквозь сон прохрипел Макс, приоткрывая глаза. Мальчишки переглянулись, но тут же подорвались с места, приподнимая голову друга. Ребята накрыли его единственной олимпийкой, завалявшейся под матрасом, ведь парня буквально трясло изнутри. Ноги подкашивались, поэтому Кенан с Орханом повели Макса к деду. Несколько раз ребята постучались в побеленную деревянную дверь. Никто им не открыл. Дернув за ручку, ребята обнаружили, что дверь открыта. Мальчишки переглянулись, взяли под руки Макса и завели в дом. — Мы побежим, нам нельзя здесь, ты это… Отдыхай, — неуверенно сказали они, смотря на поджарое тело парня, который прислонился к стене и смотрел в одну точку. Дверь тихо закрылась, и он остался в доме один. Когда пелена перед глазами развеялась, Макс неуверенно встал, накидка упала с его плеч, оставшись лежать у порога. И снова поднял глаза, осмотрев весь дом, который словно жил другой жизнью. Вы не обнаружите в этом доме ни пылинки. На столике всегда свежезаваренный чай, который еще не успел остыть. Вязанная жилетка деда, аккуратно повешенная на спинку стула. Старый приемник, который часто при прослушивании издавал странный треск, но дедушка каждое утро включал его, из раза в раз. Пройдя в комнату, Макс остановился. Маленькая кровать, накрытая пледом, поверх которого лежали четки, одни дедушка носил с собой, а другие всегда были дома. Старый комод, и ковер, которым он так гордился. Проведя рукой по комоду, Макс остановился, рассматривая ящички поближе. Любопытство одолело его, и он открыл самый верхний из них. Постельное белье, что-то из вещей. Парень уже собирался закрывать ящик комода, но тут что-то блеснуло на свету. Подняв стопку простыней, парень застыл на месте. Черный пистолет лежал словно на шелковой пелене среди белого белья. У Макса бешено заблестели глаза и он спрятал пистолет под футболку, как это было в фильмах, которые когда-то смотрел, положил стопку простыней на место, точно ничего не изменилось, и задвинул ящик внутрь. С каждой секундой план, который находился в голове, становился все совершеннее… И парня уже совсем не интересовало, откуда у дедушки пистолет? главное, что сейчас этот пистолет Максу нужнее.***
Оставшийся день как в тумане. И вот он уже бредет в неизвестном направлении с пистолетом. Пустые улицы, только иногда мимо пробегают кошки — случайные свидетели происходящего. Обувь протерлась, ноги чувствовали каменную брусчатку. Старые дома квартала как часовые наблюдают за тобой свысока. Холодный пистолет под тонкой тканью футболки заставляет вздрагивать, когда касается кожи. Макс шел дальше с абсолютно пустым взглядом и не заметил, как наткнулся на маленького парнишку. — Давай сыграем! — задорно протараторил тот. — Извини, я тороплюсь, я не могу, — слегка улыбнувшись, ответил Макс, придерживая ребенка на плечи. — Хотя бы мячик у тебя есть? — грустно спросил он. После этих слов Макс опустил взгляд вниз: под ногами ребенка лежала пластиковая бутылка. — Обещаю, я принесу тебе мячик и новые кроссовки, в которых ты будешь играть, договорились? — мальчик посмотрел на свою обувь, сквозь которую было видно его грязные ступни. — Честно, честно? — не дождавшись ответа, ребенок обхватил Макса своими маленькими руками, как можно сильнее сжимая парня в своих объятиях. Макс в ответ приобнял мальчишку. Вдруг что-то капнуло на голову парню, он поднял голову: капля за каплей падали ему на лицо с черного неба, точно обличающего душу парня. Не прошло и минуты, как леденящий внутренности ветер принес за собой холодный ливень, который поспешил вниз по улице, стуча по крышам домов. Створки окон начали быстро захлопываться, закрывая глаза этих улиц. Где-то вдалеке виднелись вспышки молний, освещавшие сумрачное небо. <Наконец, взгляд парня остановился на ярко-красной вывеске. Это точка невозврата. Сквозь футболку, вымокшую под дождем, было отчетливо видно: парень точно задыхался от эмоций. Ткань прилипла к ребрам, отчетливо проглядывающимся сквозь нее, грудная клетка быстро вздымалась и опускалась от порывистых вздохов. Он не хочет убивать, нет, пистолет скорее для устрашения. это просто По крайней мере это было таковым в его голове. Он должен забрать девушку из этого пекла. Сжав в ладони рукоятку пистолета, Макс продолжал ждать. Чёрные, точно угольки, глаза метались, пытаясь найти причину его смелости… или безумства? смог бы в этом парнишке отец узнать своего сына? Будущий музыкант, гордость семьи — ему так, конечно, никто не говорил, но таким он должен был быть. — Дамла! — прозвучал громкий голос сутенера. Через несколько секунд вышла она… Макс набрал воздуха, и, собравшись с силами, двинулся вперед. Парень напоминал безумца, окаменевшие скулы и эти глаза. они горели причины же не смог назвать бы даже он сам. Подбежав ближе и схватив девушку за руку, он вытянул руку с пистолетом, направляя его на мужчину в костюме. — Это что еще за щенок? Уберите его отсюда! — брезгливо приказал сутенер, подозвав охрану. — Я выстрелю! — прошипел Макс, пятясь назад вместе с Дамлой. Краем глаза увидев охранника, идущего напрямую к нему, Макс направил пистолет в его сторону. — Не приближайся! Дамла, беги отсюда! — теперь уже закричал парень, толкая девушку назад, но охранник не остановился. Выстрел, и еще один. Тело амбала навалилось на Макса, повалив его на мокрую землю. Парень зажмурил глаза. Снова выстрел и снова. Щелчок… Патронов в обойме больше не было. Вдалеке послышались крики других девушек, которые увидели охранника, лежащего в крови. Макс из последних сил столкнул с себя бездыханное тело, схватив пистолет, выпавший у него из руки, и бросился бежать.***
улицы улицы улицы На звук выстрелов из домов начали выходить люди. Макс бежал прочь оттуда, налетая на собравшихся людей. Вдалеке показался знакомый квартал. Кроме дедушки, ему некуда было бежать. Спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой брусчатке, он бежал дальше. В ушах звенело, и сквозь этот звон парень услышал звук полицейской сирены. Окончательно потеряв рассудок, Макс начал колотить кулаками в дверь, оставляя следы на двери дома. Кровь, все руки были в крови, серая футболка отливала багровым, точно не он стрелял, а в него. Через несколько мгновений дверь распахнулась, Макс увидел дедушку, державшего в руках газету, которую он, судя по очкам на его носу, еще не дочитал. — Проходи, быстрей, заходи в дом, — хватая мальчишку за руку и затаскивая в дом, прикрикнул дедушка. только сейчас Макс стал понимать, что натворил Руки задрожали, парень зажмурил глаза. Нет, он не мог убить человека. Кровь. Казалось, что она была везде. Парень уставился в одну точку, перед глазами снова возник убитый охранник. Воздуха не хватало, он пытался вдохнуть, грудь быстро вздымалась то вверх, то вниз. Дедушка сел на колени напротив внука. — Отпусти, — положив морщинистую руку на колени Макса, тихо сказал он. Макс механически разжал ладонь, пистолет с грохотом упал на пол, а из глаз покатились горячие слезы, смывая грязь с лица. В ушах зазвенело, парень схватился руками за голову, пытаясь заглушить шум. Но тут же перед глазами потемнело, и мальчишка обмяк в руках деда. — Почему ты раньше ко мне не пришел, сынок? — поглаживая по спине внука, прошептал дедушка. — Почему ты мне сразу не сказал? Мужчина донес исхудавшее тело внука до дивана, снимая с него окровавленную одежду. Проведя ладонью по коротким волосам, по выступившим скулам, дедушка коснулся морщинистого лица, вытирая проступившие слезы. Он узнавал во внуке себя. Макс что-то шептал сквозь сон, прерывисто дыша и вздрагивая, словно переживая вновь и вновь ту сцену у борделя. — Сделай вдох, мой прекрасный сын. Ты забыл, как дышать. У тебя нет выбора. Ты будешь умирать в этом мире, пока не начнешь жить. Ты пережил эту боль, ты пережил эту горечь, и ты первый проиграл. Потому что, мой прекрасный сынок, был впереди всех. Если суждено разбиться — разобьёмся! Думаешь, мы никогда не разбивались? Если гореть, так гореть! Думаешь, мы никогда не горели? Мы ни с кем не могли здороваться… Но мы отличали небеса от земли! Не могли видеть отражения в зеркале. Не смогли сотворить единое лицо. Но ты, мой прекрасный сынок… Сделай вдох, мой прекрасный сын. Не забудь сделать вдох. У тебя нет выбора. Ты будешь умирать в этом мире, пока не начнешь жить.***
За окнами мелькали то красные, то синие огни. Эта ночь была для района бессонной. Патрульные машины исколесили весь район, так и не найдя стрелявшего, но увезя с собой весь состав нелегального заведения. Сирена стихла лишь под утро, а дождь, словно прилежный работник месяца, продолжал смывать следы ночного преступления. Но эта черная ночь унесла с собой не одну жизнь. А Стамбул жил дальше. В забегаловках слышались ворчливые возгласы дедов, бросающих игральные кости. Кто-то неспешно попивал свежезаваренный чай. Оставшиеся шептались о выстрелах, доносившихся этой ночью. — Меня со всех сторон будто окружила темнота. Но ведь еще неделю назад я был счастлив, ведь так? — посмотрев в зеркало потухшим взглядом, подумал Макс и продолжил тереть свои руки мылом, чтобы избавиться от въевшихся следов убийства. Но ведь его руки были уже давно чисты. — Дядя, не найдется сигаретки? — остановившись у лавки башмачника, спросил Макс, оглядываясь по сторонам. Улица была в запустенье, лишь где-то вдалеке местная ребятня гоняла пластиковую бутылку. Не долго думая, дедушка достал из кармана поношенных брюк пачку сигарет, взяв из неё последнюю сигарету и протянув мальчишке. Дрожащими пальцы аккуратно сжали сигарету, Макс кивнул головой, продолжая оглядываться по сторонам. — Сынок, ты не слышал выстрелов этой ночью? Говорят и полиция была. — тихо спросил дедушка, продолжая натирать обувь, стоящую на прилавке. — Нет, дядя, не слышал, а что люди говорят? — руки Макса начали потеть, он все чаще озирался на проходящих мимо людей. — Говорят много, но веса в их словах нет, никто не видел ничего, поэтому я и спросил тебя, сынок, вы молодые часто становитесь свидетелями непоправимого, — после этих слов острая боль пронзила голову Макса. Выстрел, крики, сирена — эти звуки заполняли голову Макса, причиняя ему физическую боль. — Все хорошо, сынок? — добавил дедушка, Макс закачал головой, пятясь назад. — Семья — это всё. Если тебя не поддерживает твоя семья, ты никто. Пустое место. Ты никто, если семья не стоит за тебя горой. Они твои руки, ноги. Они бьют, они нажимают на курок. Ты думаешь, что ты пристрелил и спустил. Семья будет защищать, если понадобится. А ты будешь защищать свою семью, когда нужно. Ты знаешь об этом лучше меня. Семья — это всё, — дедушка проводил его взглядом, цокнул и продолжил расставлять обувь на маленькой скамеечке.***
Забежав на чердак, Макс увидел Кенана и Орхана, сидящих на матрасе. Зажав сигарету между зубов, парень чиркнул спичкой об коробок. Еще раз. И снова. — Давай я… — тихо сказал Кенан, забирая коробок со спичками. Через мгновение лицо парней осветил огонек, превращающий сигарету в пепел. Макс затянулся, веки затрепетали. Он прислонился к стене, выдыхая через нос плотный дым. Сделав еще одну затяжку, он приоткрыл глаза, которые покраснели от такого долгожданного вкуса никотина, такого горького, резкого и обжигающего. Макс осел на пол, запрокидывая назад голову, боль в которой, наконец, стала проходить. — Последние? — спросил Кенан, заметив дырку в черных кедах Макса. Парень посмотрел на обувь и кивнул головой. Тишину перебил Орхан, шмыгающий носом. — Простыл где-то? — всматриваясь в лицо друга, спросил Макс. Орхан молчал, отведя глаза в сторону. — Да ты обгашенный! — поднимаясь с пола, крикнул Макс. Подойдя к другу ближе, он увидел его лицо, покрывшееся багровыми пятнами, взгляд был отрешенным, даже можно сказать стеклянным. Подняв его за грудки, Макс все-таки заставил его посмотреть за себя. — Ты что сделал? — ответа не последовало, но взгляд Макса привлек пакетик, выпавший из джинс Орхана. Парень толкнул Орхана обратно на матрас, подобрав белый пакетик. — Ты знал? — посмотрев на Кенана, спросил Макс, тряся перед лицом пакетиком, на что тот лишь положительно покачал головой. — И откуда это у него? — Ты чего так завелся? Это всего лишь наркота! Посмотри в каком мы дерьме, разве есть что-то хуже, чем наше положение? — Кенан крикнул это и подошел к Максу. — Ты в этом же положении, Махир, ты такой же! — от крика голова Орхана стала раскалываться на маленькие части, поэтому он свернулся на матрасе, зажимая руками уши. — Я не такой и никогда не буду таким. — прошипел в ответ Макс и, спрятав пакетик в шорты, спустился с чердака, направившись домой. Идя по улице, он вспомнил, как в Германии они баловались травкой, как приставали после этого к одноклассницам, как будто казались крутыми, скурив один косяк. Наркотики были неотъемлемой частью жизни обычного подростка, считавшегося богатым. Умей расставлять приоритеты. Богатые продадут кроссовки, чтобы купить наркоту, а бедные продадут наркоту, чтобы купить обувь. Каждый день Макс вставал в 6 утра, направляясь на рынок с дедушкой и таская ящики с апельсинами, а после шел в центр города, кладя картонку, чтобы совсем не околеть на земле, и до самой ночи играл на гитаре. Люди проходили мимо, лишь некоторые бросали пару монет, завалявшихся у них в кармане. Какое же это было унижение для парня, сколько раз он хотел бросить это дело, но из раза в раз возвращался на это место, чтобы положить себе в карман хоть пару монет. А сам-то он хоть раз подал бедняку, даже в те дни, когда из карманов сыпались деньги? Он ни разу этого не сделал, а теперь жизнь точно преподносила ему урок за уроком. Наступал прохладный вечер, руки заледенели и пальцы Макса начинали быстро стираться в кровь, которая окрашивала струны в малиновый цвет. В один из таких дней, Макс уже убирал гитару в футляр, когда к нему подошел мужчина, протягивая 200 лир. Парень растерялся, но тут же взял купюру, пряча её холодными руками в карман. — Я не заберу её обратно, не волнуйся, — улыбаясь, сказал мужчина. Макс окинул его взглядом: лаковые туфли, классические штаны, коричневое пальто и черная кепка-американка, надвинутая на лоб. По седой бороде Макс понял, что незнакомец уже в возрасте. Потирая руки от холода, замер на месте. — Я наблюдаю тебя здесь несколько месяцев, сынок. — Так и есть, вертимся как-то, зарабатываем на жизнь, дядя, — покачав головой, ответил Макс. — У меня есть для тебя предложение. — Макс улыбнулся, осматриваясь по сторонам. — Вы просто так подошли к незнакомому парню и предлагаете работу? — с насмешкой спросил Макс. — Судя по всему ты из богатой семьи. У тебя было проколото ухо, но сейчас ты снял серьгу, и ухо заросло, у тебя остался шрам. Ты одет не по сезону, дырявые кеды, протертые джинсы и футболка. Коротко стрижен, чтобы не возиться с длинными волосами. Ты умеешь играть на гитаре и правильно говоришь, значит, есть хоть какое-то образование. — Макс молчал, а мужчина продолжал говорить. — Мне нужно, чтобы ты передавал кое-какие посылки. — протягивая еще несколько купюр, ответил мужчина. — У меня есть такие же друзья, я должен и им помочь. — тихо ответил парень, на что незнакомец протянул ему еще денег. — Сходите в хамам, купите хорошую одежду, чтобы не выглядеть как оборванцы, я тебя найду сам. — не успел Макс поднять головы, как мужчина испарился. Зайдя в дом, Макс оставил гитару у порога и, стянув кеды, завалился на диван, укрываясь пледом. Кажется, все налаживается, но почему он чувствует себя так разбито, чувства так глубоки. И парень не хотел сейчас задумываться о том, что будет дальше. Ему дали шанс и он воспользуется им. Всё будет сожжено дотла? Он станцует на этом пепле! Это не конец, не конец, с ним не покончено. Всю ночь он пролежал с закрытыми глазами, представляя как обрадуются друзья деньгам, как они купят себе новую обувь. Интересно, что за посылки он должен передавать? Сам не заметив как, Макс погрузился в сон.***
— Твою мать! — прорычал сквозь зубы Макс, вскакивая с дивана. Открыв с утра глаза, он понял, что проспал. Ящиков с апельсинами уже не было, как и дедушки. Умывшись прохладной водой, Макс собрал все деньги и отправился к ребятам. Выйдя на улицу, он увидел, как с неба падают хлопья снега, покрывая крыши домов белой пеленой. Парень заулыбался, раскрыв ладони, на которые приземлялись снежинки. — Пусть этот снег будет к переменам… — тихо сказал он. Подойдя к сапожнику, он выбрал ботинки себе и ребятам. Дело оставалось за одеждой, за которой Макс отправился на местный рынок. Взяв костюмы себе, Орхану и Кенану, он заменил рубашки на черные футболки. Рубашки неудобные, да и футболка смотрится более стильно. Раз уж он начинает новую жизнь, нужно соответствовать ей. Сложив все в пакеты, он протянул деньги продавцу, который покосился на него, но отдал сдачу. Уже собираясь уходить, парень остановился у прилавка с мячиками и кроссовками, вспомнив того мальчика, с которым он столкнулся в тот день. Конечно, это не последняя мода, но выглядели они достаточно хорошо, особенно для таких дешевых. Взяв наугад самые яркие и футбольный мячик, он сложил это к остальной одежде и направился к ребятам. — Ну, как вы? — оставив пакеты у входа, спросил Макс. Орхан потер глаза, уставившись на него. — Спасибо, что забрал это дерьмо у меня, — тихо сказал он. — Парень, я знаю, что наркота делает с людьми, поэтому и забрал. А теперь мы идем в хамам и переодеваемся вот в это, — Макс указал на пакеты. Но лица друзей продолжали выражать глубокую задумчивость, граничившую с подавленностью. Забрав каждый свой пакет, они уставились на последний, на еще один лишний в руках друга. Заметив отрешенные взгляды друзей, Макс решил добавить, — Я подумал, не стоит оставлять Али без одежды, раз появились деньги. Кто-нибудь знает, где он? — В могиле. — тихо ответил Орхан, опуская голову вниз. Эти слова прозвучали точно гром среди ясного неба. Макс медленно осел по стене вниз, потухшим взглядом уставившись в одну точку. Все его тело напоминало один сплошной комок нервов. Он то сжимал кулаки до побелевших костяшек, то разжимал, обхватывая колени. — Откуда у тебя это, брат? — смотря на одежду, тихо спросил Кенан, прерывая поток мыслей друга. — У нас теперь есть дела, мы будем вертеться и купим себе еще лучше, — Макс на автомате проговорил уже заготовленную речь, не поднимая головы.***
Они долго шли, каждый погрузившись в свои мысли. День был теплый, как будто солнце пыталось скрасить ту леденящую пустоту внутри. Воспоминания сменяли друг друга, подбрасывая очередные картинки, которые не приносили ничего, кроме жалящей боли, казалось, даже сердце стало стучать медленнее. Зайдя в хамам, парни сразу открыли краны с водой. — Она чистая, братец! — завопил Орхан, умывая свое лицо. Макс с Кенаном взяли мочалки, смывая с себя пыль улиц. А когда заиграла тюркю, ребята вовсе бросились в пляс на мокром полу, повторяя движения, которые они впитали с детства. Макс пытался повторять, при этом не разбив затылок об плитку. Эти танцы были вовсе не проявлением радости. Это была отчаянная попытка доказать себе, что они все еще живы, что отчаяние не до конца опутало их внутренности. Накупавшись, они переоделись в костюмы, встав втроем у зеркала и поправляя пиджаки. Кенану штаны оказались слегка коротковаты, но его это совсем не волновало. — Короткие штаны — это ведь модно сейчас? — смеясь, говорил он. Ребята шли по району, собирая взгляды окружающих бедняков, среди которых они жили всю жизнь. Макс остановился у одного дома, наблюдая, как мальчишки до сих пор гоняют по улице бутылку. Заприметив среди ребятни одного, которому он дал обещание, он окликнул его. — Эй! Иди-ка сюда! — кучка мальчишек тут же разбежалась, оставив «виновника» одного. Глаза у мальчика заблестели, когда он узнал парня. Подбежав к нему, он остановился, смотря на пакет. — Послушай, я всегда держу свои обещания… — начал Макс, вытаскивая из пакета новенькие кроссовки и мячик. В глазах мальчика заблестели слезы, он смотрел то на обувь, то на лицо Макса, на котором застыла улыбка. — Давай, примерь их, — тихо сказал Макс. Мальчик неуверенно взял в руки кроссовки, разглядывая их, но примерять не спешил, разглядывая шнуровку и рисунок. Через мгновение его захлестнули эмоции, он обвил своими маленькими ручками шею Макса, уткнувшись лицом ему в плечо. Парень растерялся, но приобнял мальчика, несмотря на то, что мальчишка был с ног до ушей грязный. разве смог Макс раньше переступить через себя и позволить уличному ребенку обнять себя? никогда — Ты теперь герой, — с улыбкой сказал Орхан, подходящему Максу. — Точно-точно, по крайней мере для этого мальчишки, теперь ты для него святой, — добавил Кенан. — Возможно, никто из нас не герой. А я… Так вовсе не герой. Да и для того, чтобы защитить любимых, не нужно быть героем. Но одно обязательно — смелость. Быть настолько смелым, чтобы суметь рискнуть, и отказаться от себя. Настолько больно тебе не было бы, быть настолько смелым, чтобы ни за что не отступаться, даже если будешь знать, что проиграешь в конце. никогда не отказываться от борьбы. это называется жертвенностью? или же безумие? не знаю может быть и то, и другое потому что человек в результате и того, и другого — готов умереть.