Два солнца

— Что случилось, Тонга? — пробурчал кайзер вместо приветствия. — Мне нужно с тобой поговорить! — его напарник был очень взволнован, — и с Каруму, наверно… — Это может подождать до утра? — Монти даже пошатывался, идя к своему анте. Тонга семенил за ним. — Нет, это очень важно!  — Да и Каруму сейчас спит наверняка, — кайзер взгромоздился на шею зверя и едва не свалился обратно, клюнув носом. Анте издал очередной булькающий звук и неторопливо пошагал домой. Его напарник тоже оседлал свой транспорт и ехал теперь рядом. — Он-то ладно! Монти, я по поводу этого телепата! Он опасен! — Да, он опасен, и поэтому его держат под усиленной охраной. Я не понимаю, с чего ты вдруг так взбаламутился?  — Да послушай же! Он опасен для всего нашего общества! — наконец Тонга добился своего и Монти остановился посреди пустынной улицы. — Ну, выкладывай. — Дело в том, — азартно зашептал кайзер, — что наша раса тоже способна к овладению телепатией. И если это всплывёт, то все захотят научиться и власть думен’кина будет уничтожена! Инар погрузится в анархию! Поэтому мы должны уничтожить Соотрат, чтобы сохранить стабильность в обществе! И этого телепата тоже! Через него может что-то просочиться. — Не может, — отрезал Монти. — Потому что я единственный, кто с ним общается, а у меня защита, если ты забыл, значит, мне он ничего внушить не сможет, а другим и подавно. Успокойся. Тонга поморщился и покосился на обруч, который Монти уже снял и теперь держал в руках. Но потом сдался и кивнул. — Да, ты наверно прав, я много паникую. Но осторожность превыше всего.  — Послушай меня, Тонга, если мы сможем изучить телепатию, то покончим с Соотратом раз и навсегда. Сейчас мы как никогда близки к победе, и я не дам тебе всё испортить. — Я и не пытался! — возмутился тот. — Но то, что ты делаешь, как минимум, бессмысленно. — Это почему ещё? — теперь была очередь Монти возмущаться. — Да потому что, если бы существовала защита от телепатии, то её бы использовали уже давно. А значит, он уже промыл тебе мозги. — Если это окажется правдой, что ты сделаешь? — прищурился кайзер. — Учитывая, что твои обвинения могут быть безосновательны хотя бы потому, что развитие науки не останавливалось в ходе войны и разработки могли длиться десятилетиями. — Что я сделаю? — Тонга даже опешил. — Наверно, доложу начальству…  — Я тоже так думал, — кайзер слишком устал, чтобы врать. — Но потом мне в голову пришла другая мысль.  — Своя? — саркастически фыркнул его собеседник. — Своя, — кивнул Монти. — Что, если я попытаюсь, приняв все меры предосторожности, освоить телепатию, чтобы понять, как она работает и доложить только о результатах. В конце концов, я же не к’рат какой-нибудь, чтобы просто подчиняться приказам. — Слишком много думаешь для простого кайзера, — проворчал Тонга. — Я знал, что ты это скажешь, — Монти устало улыбнулся. — Но знаешь, что? — вдруг оживился кайзер. — Мне нравится твоя идея. Это, конечно, опасно, но на то вы и военные, чтобы рисковать. — Значит, договорились? Я делаю своё дело, а ты молчишь. — Договорились, — Тонга кивнул и удалился. А Монти поехал домой. Второе солнце наконец-то село, и город снова погрузился во тьму. *** Телепат улыбнулся, насколько это было возможно для существа, лишённого мимических мышц. Он всё делал правильно и чувствовал это, даже не заглядывая в мысли Монти. Шадо жалел только о том, что не может связаться с Соотратом. Ментальная энергия, как её называли инарцы, имела ограниченный радиус действия, и космическое пространство преодолеть не могла. От этого Шадо чувствовал себя одиноким. Никогда прежде он не был так надолго отключён от общего разума своей планеты. С другой стороны без сглаживающего воздействия коллектива в его сознании начали формироваться мысли, которые в иной ситуации туда не постучались бы. Шадо с удивлением обнаружил, что некоторые его идеи расходятся с точкой зрения Соотрата в целом, и ещё больше изумился, поняв, что ничего особенно плохого в этом не видит. Наверное, эти идеи существовали в его голове всегда, и Соотрат знал об этом, но почему-то не запрещал их. Так велика была связь каждой отдельной личности с другими, что любое колебание мгновенно замечалось и гасилось или развивалось в зависимости от его качества.  Но кто определял это качество? Где было то мерило пользы и вреда, которое решало судьбу каждой мысли на целой планете? Великий разум не обладал собственным «Я», собственной личностью. Это было действительно коллективное сознание, определявшее себя как «Мы». А «Мы» не может обозначить правильность того или иного мнения, не вынося его на обсуждение всем своим членам. У Соотрата не было центра, как нет центра у однородной массы, и поэтому любое действие Шадо было бы правильным с точки зрения общества в целом.  Если бы не эти различия… Телепат даже головой помотал, пытаясь избавиться от диссонанса. Мысли были настолько непривычными, что разрывали прежнюю чёткую картину мира в клочки. Своё нынешнее состояние Шадо охарактеризовал как смятение и, так как заняться было категорически нечем, решил разобраться.  Итак, во-первых, теперь он не может быть уверен, что поступает как надо, поскольку великое «Мы» не поправляет его мысли там, где они отличаются от общих. Во-вторых, кто всё-таки решает, что правильно, а что нет? Этот вопрос особенно беспокоил, так как чёткого ответа на него жизненный опыт телепата не давал. Но погодите-ка! Шадо даже глаза закрыл, отыскивая того книгочея, что разговаривал с Монти: этот мог что-то знать. Но потом резко остановился. Теперь, когда он, можно сказать, стал другом Монти, было бы некрасиво лезть в головы другим его друзьям и как-либо влиять на них, да и небезопасно. Шадо не был глупцом и понимал, насколько он обязан своему ученику. Но если Монти сумеет победить солдатскую твердолобость, можно будет просто поговорить с ним и не только всё узнать, но и выполнить желание Соотрата. Придя к такому решению, Шадо счёл внутренний конфликт достаточно урегулированным, чтобы уснуть. *** Спокойствие Соотрата снова было нарушено. Множественные смерти на Вьоге сказались на его состоянии даже меньше, чем пленение одной составляющей великого разума. В целом, Шадо не был особо важен для «Мы», как и любой другой житель планеты. Все части целого были полностью идентичны, универсальны и взаимозаменяемы. Но из-за этого по любой части можно было легко восстановить целое, и Соотрат понимал, что тогда уничтожить его Инару не составит никакого труда. Неторопливая прежде деятельность всеобщего разума в несколько раз нарастила темп для скорейшего нахождения выхода из опасного положения. И выход был найден. Шадо должен умереть прежде, чем Инар хоть что-то узнает. Однако связь прервалась, и великое «Мы» ничего не знало о местоположении и состоянии своей части. Он мог быть убит инарцами. Или под пытками выдать им тайну Соотрата и открыть заклятым врагам путь к победе… С освещённого алым солнцем космодрома бесшумно поднялся разведывательный катер. Он быстро и легко преодолел притяжение родной планеты, вышел в открытый космос. Три пилота в полном согласии выстроили маршрут, позволяющий обойти большинство инарских радаров, и пустыми взглядами смотрели вперёд, занимаясь каждый своим делом. Но по мере того, как слабело влияние великого разума, что-то неуловимо менялось в их невыразительных лицах. Глаза, вначале напоминавшие глаза к’ратов, постепенно обрели осмысленное выражение. В отличие от Шадо, эти трое были готовы к разрыву и не испытали страха или удивления, когда вышли из целого разума. Кроме того, их было трое, и внутренняя связь сохранилась, не позволяя каждому обрести опасную независимость.  Инар за передним иллюминатором постепенно приближался. Чёрно-красный из-за цветного стекла, он надвигался на них, заслоняя оба солнца, и в сознании триумвирата шевельнулся неестественный страх. Шевельнулся и затих. Теперь необходимо было действовать. Управление полностью перешло к одному из пилотов, остальные двое тщательно сканировали Инар в поисках Шадо. Здесь следует отметить, что имя телепат придумал себе сам, как в прошлом некоторые его сородичи, вынужденные контактировать с представителями другой цивилизации. В именах сами соотратцы не нуждались, так как прекрасно различали друг друга по образу мысли. Несмотря на единство, они имели некоторое собственное пространство, по которому и определяли личность каждого встречного. Зная конфигурацию сознания Шадо, разведчики довольно быстро отыскали его, и катер, не без труда миновав радары, приблизился к поверхности планеты. У Соотрата было очень мало времени. Всего несколько часов, пока не покажется надо горизонтом алое солнце, восходящее первым в это время года. *** Шадо, задремавший было, встрепенулся. Связь восстановилась. Теперь он был не один. Но как такое возможно? Вместо ответа он получил сильнейший удар. Три сознания, собранные в единый кулак, без предупреждения обрушились на разум Шадо, ломая волю к сопротивлению. Телепат даже вскрикнул. Ничего нельзя было скрыть от великого разума, пусть даже здесь была лишь малая его часть. Они всё равно были куда более целостны, чем он. Одиночество затопило Шадо с новой силой, когда он понял, что никогда не станет частью великого «Мы» снова. Но это длилось буквально секунду, а потом на сознание телепата обрушился целый шквал ударов, крушащих всё на своём пути. Шадо так мал и слаб перед ними, он не может сопротивляться. Он совсем один.  Внезапно боль прекратилась. Всеобщий разум с интересом рассматривал одно из последних его воспоминаний. Пока великое «Мы» отвлеклось, Шадо лихорадочно искал путь к спасению. Ясно, что его уничтожат, не оставив и следа. Они могу сделать с ним, что угодно. Заставить выскочить из корабля под выстрелы охраны, задушить себя своими же руками или просто разрушить его личность, оставив пустую оболочку, которая будет секунду-две функционировать по инерции, пока не погибнет от остановки всех процессов жизнедеятельности. И Шадо не сможет им противостоять. Один не сможет… Он не подумал эту мысль, но просто изменения эмоционального состояния хватило, чтобы потревожить великое «Мы». Шадо упал на колени, сжимая голову руками. Великий разум взял под контроль и его тело. Все нервные окончания одновременно полыхнули невыносимой болью, а кричать вслух он всё-таки не мог.  *** Монти, измотанный уроком-поединком и спавший как в последний раз, едва не свалился с кровати. В его голове раздался протяжный крик, полный такого страдания, что кайзеру стало не по себе. Только одно существо на всей планете могло потревожить его таким образом. Монти сосредоточился. Но телепат так торопился, что не дал ему самостоятельно настроиться на нужный лад и практически втащил в круг четырёх почти идентичных сознаний. Кайзер узнал искажённый, почти разрушенный разум Шадо, но второй был ему незнаком. Нет, он не один. Их несколько, соединённых в единое целое. С его появлением три-в-одном озадаченно замерли, и Монти успел разглядеть их. Кайзер соображал лишь долей секунды быстрее, но этого было достаточно. Сострадание и злость придали ему сил, а привычка действовать быстро в любой ситуации позволила без труда отыскать слабое место триумвирата. Молниеносный ментальный удар рассёк общий разум на три слабых, напуганных внезапным одиночеством сознания. Смятение этих троих было столь велико, что даже восстановив связь, они больше не рискнули атаковать, и катер спешно покинул Инар.  В этой спешке и была главная ошибка. Хотя троица без проблем легла на обратный курс, судно засветилась на радарах, и вскоре несколько истребителей поднялось им вслед. Катер чудом ушёл от выстрелов, неся Соотрату страшную правду: «Они знают! Они всё знают!»