Два солнца

Экстренно собранное совещание проходило при свете плазменных ламп, дрейфующих под высоким потолком Зала Собраний. Несмотря на то, что была поздняя ночь, засыпанным выглядел один Каруму, приглашённый в качестве консультанта. Даже Монти умудрялся сидеть прямо и не зевать. В повестке совещания был только один вопрос: что значит этот визит соотратского катера? Выног, как наиболее молодой и бесстрашный среди старших чинов, высказался прямо и коротко. — Безусловно, они приходили за пленным, — заявил он. — Надеялись без лишнего шума забрать его и смыться.  Идея была встречена одобрительно. Однако Зурам, непосредственный начальник Неро и Йанге, заметил: — Радары засекли катер, когда он уже улетал… — он сделал длинную паузу. Ораторское искусство оставалось для тамена второго дня тайной за семью печатями. Наконец, преодолев какой-то внутренний барьер, Зурам закончил: —…что с пленным? Все посмотрели на Монти. — Если бы что-то произошло, я, безусловно, узнал бы об этом и немедленно доложил своему тамену, — кайзер был уверен, что к’раты заметили чуть меньше, чем ничего, благо маскировка у катера была превосходная. По меркам Соотрата, разумеется. — Но что тогда привело их сюда? — приподнял бровь думен’кин. — Вы позволите мне высказаться? — получив согласие, кайзер продолжил: — полагаю, что их действительно привёл сюда пленник. Но не с целью его спасения, а совсем наоборот. — Что ты имеешь ввиду? — удивлённо уточнил Конхэ. — У меня есть два варианта и оба они возможны в равной степени, пока я не допрошу пленника ещё раз. Во-первых, ему могли дать некоторые инструкции, а поскольку ментальная энергия не может распространяться дальше определённого расстояния, понадобился катер, чтобы доставить сообщение. — О дальности распространения есть достоверная информация? — спросил думен’кин у консультанта. Каруму, который не спал только потому, что вынужден был стоять, ответил не сразу: — Так точно. Ментальная энергия без промежуточных проводников распространяется примерно на триста-триста пятьдесят метров. Разумеется, эти цифры учёный выдумал. Ему и в страшном сне не приснилась бы необходимость приблизиться к пленному для изучения. Однако Ринта кивнул и дал знак Монти продолжать. — Во-вторых, — снова заговорил кайзер, — корабль могли послать с прямо противоположной целью: убить пленника прежде, чем он расскажет что-то полезное Инару. В таком случае я не могу ручаться за его жизнь. Единственное, что может смутить: катеру удалось обойти все радары на пути к Инару, а, возвращаясь, он засветился сразу на нескольких. Из этого можно сделать вывод, что экипаж корабля что-то спугнуло и, улетая, они уже не думали о маскировке.  Говоря, он услышал, как Литек позади него скрипнул зубами, но не придал этому значения.  — В таком случае, — Ринта сделал паузу, выжидая, пока прекратится гул обсуждения, возникший вокруг последней фразы. — Что могло их спугнуть? Несмотря на то, что это определённо был диалог, прочие участники собрания затихли и прислушались. — Сказать точно довольно сложно, — дежурно солгал кайзер. — Однако, исходя из имеющихся данных, могу предположить, что между пленником и экипажем катера возник конфликт, решившийся в пользу первого. К такому выводу приводит факт спешного отступления, если не сказать бегства, корабля без видимых на то причин. Впрочем, я могу прямо сейчас допросить пленника и выяснить подробности. — Думаю, без этого дальнейшее обсуждение было бы бессмысленно, — согласился Ринта. — Приступайте к допросу, и доложите о результатах в письменном виде своему тамену.  Монти откланялся и вышел из Зала. За ним, не дожидаясь прямого приказа, последовал Каруму. Чуть позже разошлись и остальные члены Совета. *** Кайзер и учёный подходили к порту в молчании. Но у самого корабля Каруму не выдержал: — По-моему, всё это зашло слишком далеко. — Что ты имеешь ввиду? — удивился Монти. — Всё идёт прекрасно.  — Это же не работает! — воскликнул тот, указывая на браслеты и обруч. — Ты ставишь под угрозу всю планету таким своим поведением. Монти устало вздохнул. — У нас в любом случае нет выбора. Узнай они, — кайзер кивнул в сторону здания Совета, — какую авантюру мы устроили, нас казнят за измену Родине, не разбираясь.  — Вот это меня и смущает. Я не могу быть уверен, что ты не под его, — учёный показал на корабль, переоборудованный под тюрьму, — влиянием. Но выбора, как ты верно заметил, действительно уже нет. — Поэтому предлагаю закрыть эту тему надолго тому вперёд. А теперь я пошёл. Каруму проводил Монти глазами и отправился восвояси, досыпать. До рассвета оставалось ещё около часа. *** Телепат лежал на полу, свернувшись в комок. Он не отозвался на приветствие кайзера и вообще признаков жизни не подавал. Монти подошёл поближе. — Шадо!  Тот не реагировал. Кайзер попытался придать неподвижному телу сидячую позу. Внезапно бледная рука вцепилась в его запястье, да так сильно, что Монти зашипел. Но руку не отдёрнул, и с его помощью Шадо наконец принял вертикальное положение. — Что произошло? — спросил кайзер. — Меня хотели убить, — почти беззвучно проговорил телепат. — Находясь здесь, я опасен для Соотрата. Это связано с причинами к войне. Твой друг знает. — Никто не знает, из-за чего началась война, — покачал головой Монти. — Нет. Он знает. И мы тоже знаем, — так же тихо, но твёрдо сказал Шадо. — Это сохранилось глубоко в памяти. И скоро на вас нападут по-настоящему.  — Почему? — пальцы Монти выбивали замысловатую дробь по подлокотнику кресла, на который кайзер опирался. — Ты знаешь, как нас победить. Нужно остановить эту войну, иначе погибнут обе планеты. Я теперь тоже знаю, почему идёт война. Было видно, что каждая фраза телепата даётся ему с огромным трудом, и только спустя некоторое время до Монти дошло, что половину слов он не проговаривает вообще, донося информацию мыслеобразами. — Наши расы всегда боялись друг друга… Монти видел сцены переговоров, где послы вели себя нарочито вежливо и не скрывали этого. Подозрительные перешёптывания и косые взгляды с обеих сторон.  — Мы могли уничтожить инарскую систему управления, а вместе с ней и планету… Хаос и разрушение. Полные недоверия глаза ещё живых инарцев, расстреливающих друг друга, чтобы только сохранить тайну своих мыслей. Здание Совета, охваченное огнём. К’раты, не знающие, кому подчиняться и чьи приказы выполнять, а потому убивающие всех подряд. — Но в этой силе и кроется наша слабость… Снова хаос. Соотратцы, бестолково шатающиеся туда-сюда. Каждый из них был сам по себе и не знал, что с этим делать. Едва восстанавливался участок связи и двоим-троим удавалось услышать друг друга, как сила извне разрушала его вновь. Паника, кровь и смерть. Телепаты редко убивали своих, но гибли от одиночества и страха, падая под ноги к столь же напуганным, не обращающим на них внимания собратьям. — А теперь война вступит в наиболее активную, последнюю стадию… — Что же делать? Я не могу просто прийти к думен’кину и сказать ему остановиться. Я всегда желал победы, я жил стремлением одолеть врага, а теперь… — А теперь один из твоих врагов стал твоим другом, — почти беззвучно усмехнулся Шадо. — Времени в обрез… Он хотел говорить дальше, но как-то обмяк, огромные, лишённые век светло-голубые глаза глаза подёрнулись молочной дымкой, и тело Шадо Соула повисло на подлокотнике кресла без признаков жизни. — Шадо! — позвал Монти. — Шадо! Кайзер попытался нащупать сознание, но тщетно. От телепата осталась одна пустая оболочка. Монти обессилено опустился в соседнее кресло. Оказывается, за какие-то несколько суток можно очень крепко привязаться к другу. Кайзер низко опустил голову и не шевелился до тех пор, пока алое рассветное солнце не ослепило его своими лучами. Тогда он поднялся и твёрдым шагом покинул истребитель. — Уберите труп, — приказал кайзер охране. — Немедленно. — Будет сделано, командир! — хором отозвались к’раты. Кайзер, чеканя шаг почти как на параде, вошёл в здание Совета, пустое, поскольку собрание Таирно пройдёт после того, как Литек получит отчёт и доложит верховному правителю. В кабинете находился только к’рат-уборщик, который тщательно стирал несуществующую пыль со столов и полок. Инарец привычно проигнорировал его, сев к своему переговорнику, и написал наконец-то отчёт, чьё содержание не могло бы ничем удивить. Отправил, не утруждая себя перечитыванием. Выполнив свою задачу, он оседлал анте и поехал домой, свернув по пути в научный корпус, чтобы отдать уже ненужное теперь приспособление Каруму. Учёный открыл было рот, но, встретившись с сухим взглядом кайзера, промолчал, логично предположив, что задание провалено, но ему лично ничего не грозит. Каруму успел понять, что Монти был из тех, кто пойдёт под суд, но друга не выдаст. Значит, учёный был в относительной безопасности, а большее его и не интересовало. Впрочем, и дома кайзер не засиделся. Буквально спустя полчаса его срочно вызвали в Совет. Там же были и остальные. Происходящее на этом Таирно было образцом для любого такого собрания. В обсуждение были вовлечены все тамены, и даже кайзеры. Финальная атака на Соотрат состоится сегодня же, сразу после Совета. Монти словно бы ненадолго очнулся от своего транса и взял слово. Одной фразы оказалось достаточно, чтобы в Зале Собраний повисла мёртвая тишина. — Что это означает? — в голосе думен’кина не было гнева, но только потому, что верховному владыке не подобают подобные эмоции. — Что ты имеешь ввиду, говоря «война должна быть немедленно прекращена»? — Думен’кин, — голос кайзера прозвучал настолько неестественно сухо, что Тонга, знавший чуть больше остальных, непроизвольно вздрогнул. В страницах его книг и то жизни больше. — Именно это я и хотел сказать. Я знаю, как уничтожить наших врагов, но тем, что прилетали сюда, это тоже известно, а потому существует вероятность, что теперь Соотрат использует все ресурсы, чтобы уничтожить нас до того, как мы доберёмся до них. И совершенно напрасно. — Почему же? — Ринта даже удивился. — Потому что для победы над телепатом нужна телепатия, — не сказал, не заметил, а именно отчитался Монти. — Я указал на это в отчёте. — Но не уточнил, что это означает, — верховного правителя начинал раздражать канцеляризм речи кайзера. Хотя именно так и должны разговаривать младшие чины со старшими. Пожалуй, даже ещё менее вольно. — Будь добр, поясни. — Соотратцы связаны друг с другом посредством телепатии, образуя единый сверхразум, так называемое великое «Мы». Разрушения этой связи их психика выдержать не способна, и они погибают, если не восстановят её в скором времени. Иные способы уничтожения натолкнутся на почти равное противодействие и будут, в конечном счете, малорезультативными. — Но, тем не менее, возможными для выполнения? — уточнил думен’кин. — Так точно, — отозвался кайзер. Монти смотрел прямо перед собой и видел не больше, чем имел в своей голове: серебристую стену зала, украшенную совершенно бессмысленным красно-коричневым узором, почти таким же, как на сером одеянии думен’кина. Его мир снова потускнел и сузился до одного короткого воспоминания. Ринта тем временем переваривал услышанное. — То есть, ты полагаешь, что война началась из-за того, что они нас боялись? — вернулся он к наименее понятной для него теме. — Не совсем так. Таким образом война началась только для Соотрата. Для Инара всё было несколько иначе. Думен’кин нахмурился. — Что ты имеешь ввиду? — ему всё меньше и меньше нравились слова своего талантливого подчинённого. Монти уже не казался замечательной альтернативой исполнительному и не лезущему в чужие дела Литеку. — Я узнал, что нападение в… — он сделал паузу, роясь в памяти Тонги. Тот, к счастью, ничего не заметил. —…сто шестьдесят девятом точка тридцать четыре, было отбито только потому, что флот Соотрата находился в боевой готовности для атаки на Инар. Данное совпадение, естественно, подтвердило взаимные подозрения. По этой причине попытки переговоров о мире были заведомо провальными.  Монти говорил ещё что-то, но Ринта всё необходимое услышал и принял решение. И никакой Совет ему для этого не был нужен.  — Немедленно поднять все имеющиеся в наличии боевые единицы, — приказал он. — Мы уничтожим телепатов раньше, чем они приблизятся к нашей планете. Тихий, но не терпящий никаких возражений, голос думен’кина заставил Совет подчиниться раньше, чем хоть один из них успел обдумать смысл такого приказа. А возможно, Ринта и сам баловался телепатией в свободное время. Но даже в состоянии ступора все без исключения инарцы обходили Монти по широкой дуге, понимая, чем грозят ему подобные выступления, и не желая быть причастными к его участи. Тонга же, напротив, подошёл прямо к кайзеру и попытался привести его в чувство. Но Монти упорно не желал становиться чем-то большим, чем кайзер третьего дня по военнотактической части. Так он оказался на своём истребителе во главе флотилии лёгких судов, где его родная эскадрилья была лишь одной из многих. Совсем, как в тот злосчастный день битвы на Вьоге. Только теперь четверо других кайзеров и прочие командиры летели рядом с ним, а впереди был весь флот противника, более опасный пилотами, чем оружием.