***
— Очень вкусно. Они банановые? — Да, яиц не оказалось. — Так даже лучше. Чёрная длинная футболка, которую несколькими часами ранее я швырнула аж в коридор, совсем не скрывала тонких ключиц. Сердце колотилось, то ли от испытываемой неловкости, то ли от растерянности. А может, от радости? Неужели для этого мне достаточно сидеть вместе с ней на кровати и есть с одной тарелки? Чёрный цвет хорошо сочетался с её светлой кожей и блондинистыми волосами, которые она уже успела убрать в небрежный пучок. Её взгляд вдруг забегал. — Кстати, ещё вчера хотела сказать, что у тебя довольно нетипичная комната для подростка. Никаких плакатов или чего-то подобного. Всё очень простое. Я почему-то ожидала увидеть что-то иное. Я задумчиво перевела взгляд на обои, как будто и не видела их бесконечное количество раз до этого. Пастельный голубой цвет. Честно говоря, мне совсем не хотелось ничем завешивать их. Да и мама бы мне руки оторвала, если бы увидела, что я прилепила на них скотч, или того хуже, продырявила кнопками. Наверное, по мне совсем не скажешь, что мне нравятся простота и минимализм. И моя комната как нельзя лучше отражала мои предпочтения. У окна располагался письменный стол из светлого дерева с ящиками под учебники и ноутбук. Рядом с ним стоял белый платяной шкаф небольшого размера — одежды у меня было не очень много, так как я не страдала от необходимости обновлять часть гардероба каждый месяц. Да и денег не было на это. Напротив окна, в самом углу, находилась моя кровать, на которой мы и завтракали. На изголовье висели медали с соревнований, а на прикроватной тумбочке лежала всякая мелочёвка и стопка постиранного белья, которую нужно было убрать ещё вчера. Одна из стен оставалась абсолютно пустой, ничем не заставленной. Иногда я валялась в постели и от нечего делать бросала в неё теннисный мячик. Благо, за этой стеной была улица, а соседи снизу и вовсе не могли существовать, поэтому никто не жаловался на шум. В целом, всё должно было выглядеть аккуратно, но этому мешал один нюанс. — А бардак в моей нетипичной комнате тебя не смущает? — на полу валялось несколько вещей. Стол и подоконник были завалены неубранными тетрадками, каким-то мусором, парой грязных тарелок и кружек. Шкаф вообще лучше было не открывать. — И вот это, — Маша мотнула головой, как бы показывая на всё помещение сразу, — ты называешь бардаком? — девушка рассмеялась. — Пока здесь не живут тараканы и видно хотя бы несколько квадратных сантиметров пола, это не бардак. Лёгкий беспорядок, да и только. Меня по непонятной причине немного обидели её слова. Моё умение разводить срач словно обесценили, поэтому я слегка надула губы и посмотрела на неё. Она была такой беззаботной и расслабленной. Во всяком случае, мне так казалось. Мне тяжело представить, что кто-то может спокойно не думать ни о чём. И я завидую таким людям, потому что рой невольно появляющихся мыслей не делает твою жизнь лучше. Да, со стороны, скорее всего, было трудно предположить, что в моей голове творится настоящий хаос, потому что маска спокойствия покрывала моё лицо большую часть времени. И сейчас эта маска всё норовила слететь. Не обременённый ежесекундно сменяющими друг друга мыслями человек на моём месте не забивал бы себе голову всякой ерундой, а просто наслаждался бы блинчиками. Совсем как Маша. — Поль, когда твоя мама приедет? — Десятого числа. Послезавтра. Майские праздники были в самом разгаре, и маму, как это бывает каждый год, вызвали в командировку. — А ты когда уедешь? — Тоже десятого, — так называемая сборная нашей школы по плаванию планировала взять первенство в Петербурге. — То есть, увидимся уже на уроках? — Угу. Она опустила взгляд в пол, продолжая жевать, и мне показалось, что она расстроена, но я могла выдать желаемое за действительное. Даже такой она была похожа на солнце. Такая же светлая. Что же мне сказать? И должна ли я что-то говорить? Опять я думаю, в то время как она спокойно и расслабленно. Или мне вновь только кажется?***
Она оставила после себя навязчивый аромат слишком сладких духов со вкусом персика. Такие же были у девочки лет десяти, которую я встретила в магазине, когда стояла позади неё и её мамы в очереди. Детям нравится такое. Кажется, в ней тоже есть что-то от ребёнка. Она ушла, бросив меня обдумывать произошедшем в одиночку. Опять. Чёрт. Я всегда осуждала девочек, успевших к своим пятнадцати годам переспать с половиной одноклассников или школы, да ещё и умудриться залететь в придачу. А теперь я вместе с ними в одной шеренге. Правда, на моём счету всего один человек, и я уж точно не беременна. И всё равно чувствовала я себя отвратительно, как будто меня заставили переступить через собственные принципы. Но почему же тогда вместо стыда в чистом виде я ощущала ещё и необыкновенную легкость, словно до этого я таскала на плечах несколько бетонных плит? Почему же больше они не обременяют меня своей тяжестью? Господи, всё так странно. Сейчас я отчетливо осознаю, что давно уже влюбилась в неё. Просто мозг отказывался это понимать и старался убрать подобные мысли в самые дальние уголки, чтобы больше к ним не возвращаться. Но сейчас всё было ясно, как день. И это напрягало не меньше, чем тот факт, что нам обеим было по пятнадцать. Я откинула одеяло и посмотрела на простынь. Нужно будет постирать бельё до маминого приезда, чтобы у неё не возникло никаких вопросов. Хотя, может, она будет только рада, что я не привела домой какого-нибудь «мерзкого парня», который обязательно оказался бы мудаком, «потому что все мужчины законченные эгоисты, не думающие ни о ком, кроме себя». Первый секс. Мой первый секс был с девушкой. Это неправильно, это определенно неправильно. Мысли начинали путаться, и вместо того, чтобы поменять постельное, я просто села и затем легла на кровать, опустив голову на подушку, на которой спала Маша. Запах приторных духов смешивался с её собственным. И что мне теперь делать? Глаза сами закрывались и не реагировали ни на какие попытки их раскрыть с моей стороны. Хорошо, что тренировка только вечером. Я надеюсь, ты мне приснишься.