***
Мы шли от дома Летова вдвоём молча. Первым заговорил Витя: — О Курте не беспокойся, у него так часто бывает. Думаю, если бы он жил так на земле, у него давно бы случился истерический невроз. — Я уже понял. Пауза. Но её снова оборвал Цой: — Можешь спрашивать, что непонятно. Мне как будто ворота открыли для атаки. Сначала я спросил: — Если можно сбежать, то почему вы не сбежите? Если тут так скучно, как в голос кричат Курт и Игорь… — А если там нас никто не ждёт? — посмотрел на меня Цой. — А как же фанаты? — Фанаты это совсем другое. Вот что ты выберешь, любовь фанатскую или любовь твоей семьи? Вот и я о том же. Только нет у меня больше семьи. Без Марианны её больше не будет. — Так давай попробуем сбежать. Ты будешь жить вместе со мной, сделаем тебе документы новые, и всё шито-крыто. А знаешь, как пацаны мои обрадуются… Цой слабо улыбнулся. — Было бы хорошо. Но ничего не выйдет. Потому что… — Потому что жене твоей классно живётся и без тебя. Готов поспорить, через месяц в её пизде откроют спермобанк. Мы обернулись. Сзади стоял Летов и смотрел на нас, повернув голову. Я кинулся к нему с не очень добрыми намерениями, но меня кто-то удержал. Это был Курт. — Так ребят, без драки, — сказал он. — А ты попридержи свой острый язык, — Курт обращался уже не ко мне. — Хватит друзья. Нам жить тут целую вечность. Мы же правда все из одного теста. — Вот видишь, Кобейн уж успокоился, — сказал мне Цой достаточно громко, чтобы услышали все четверо. — А этот все не успокоится, вся жизнь у него беспокойная. — Давайте рванем отсюда, — прошептал я. — Иначе это ничем хорошим не кончится. Летов посветлел. Остальные посмотрели недоуменно. — Вы ребята хорошие. Но так скучно жить я не могу. И так не существующе, — последние слова я проговорил с трудом. Меня угнетали слова Игоря, белый мрамор и тошнота, не знаю как проявившаяся. — Вот, — поддержал меня Летов. — Вы хотите быть призраками? Вы хотите быть словами, тенями? Да знаете что, мы должны сбежать хотя бы из-за своей работы. Вы думаете, панк-рок будет жив, если даже Цой под конец жизни обамериканился? Виктор засмеялся, а Курт сказал: — Да. Хотя бы ради гранжа мы должны это сделать. У Юры же получилось. — Никто не знает, получилось у него или нет. Но у нас, думаю, получится, — сказал Цой. — Я все равно пойду с вами, хоть мне это все и не очень нравится. — Отлично, — шепнул Кобейн. — Собираем рюкзаки и сматываемся, пока не передумали.Глава третья, где сначала все переругались, а потом подружились
13 августа 2020 г. в 11:11
Я неспешно ходил из угла в угол, обдумывая, что же делать с валяющимся в отключке Игорем. Цой сидел на диване, и, как мне кажется, разделял мои мысли. Лишь Кобейн сидел рядом с лежащим и разрисовывал тому лицо под кота.
— Должен же быть хоть кто-то здесь с медицинским образованием? — думал я.
— Ага, — веселился Кобейн. — Эге-гей, кто-нибудь, у нас кот сдох, срочно ветеринара!
— Ты можешь быть серьёзней? Я тебя, если честно, другим немного представлял как человека, а ты, оказывается, ведёшь себя хуже моей дочки, — резко ответил я.
Курт резко перестал улыбаться.
— Я ведь и был другим человеком. Тут если быть серьёзным и самим собой, можно сойти с ума, если ты не знал.
— В смысле?
— В том самом, Майкл. В том самом.
Эта недоговоренность меня выбесила окончательно. Так что я дальше не отвечал за свои слова.
— Хватит относиться ко мне, как к новичку. Если тебе не нравится моя неосведомленность, так договаривай. Или ты сам тут ничего не знаешь?
Кобейн побагровел.
— Я не знаю?! Да я тут знаю больше вас всех вместе взятых! Я тут с девяносто четвёртого года…
— И что? Я вообще с девяностого, — перебил Цой.
— Да, да, а что ты вообще знаешь, ты сразу у нас в святые записался, так что молчи. Пока ты гремел славой, и тебя пускали продлевать жизни, я копался в себе, а потом ещё и просто так перепробовал все болезни на себе и многое другое. Я общался со своими фанатами, но скоро мне это надоело, их одно и то же: «Ах! Курт Кобейн, это вы! Но как же вы здесь, вы ведь самоубийца! О, я знал, что вы ни в чем не виноваты! Вас убила ваша жена!».
Я слушал эту «исповедь» жадно и с интересом, а Виктор пропускал мимо ушей. Видимо, он слушает это все не в первый раз.
— Что мне тут делать? У меня здесь пребывание считается событиями. Осень нулевого, когда сбежал Юра Клинских…
— Эй! — вставил Цой. — Ты давай не перегибай. Болтай что-нибудь другое. Ты же знаешь, эта тема под запретом здесь.
— Да, ик, — вдруг заговорил Летов. Я удивился, ведь кляпа как не бывало. — Эта тема под запретом просто потому, потому что, ик, вы даже не должны знать, что сбежать возможно. Посмотрите на меня. Я тоже знаю, что можно сбежать. И даже у меня есть план.
— Закрыли тему! — рявкнул Витя. — Сбежать нельзя и точка. Вы что, идиоты, хотите переродиться? Чтобы три года или даже два, быть беспомощным, все понимать и помнить, а потом забыть, как только родители состригут волосы? Какой толк от такой жизни, если ты будешь собой каких-то чёртовых два беспомощных года?
— Я слышал, что можно сбежать и без перерождения, — задумчиво проговорил Курт.
— Заткнулся, полудурок! — крикнул Цой.
— Ох, ну зачем так жёстко, нельзя ли как-то поласковей назвать его? — хихикнул Летов.
— Как? Князь Мышкин? — буркнул Виктор.
— Я бы сбежал, — мурлыкал Игорь. — О, как же классно будет пробежаться по глухому лесу, чувствовать голод и болезни, дышать воздухом и наслаждаться биением сердца. По утрам вставать со стояком, обливаться холодной водой или обжечься кипятком.
Пока он мечтал вслух, а Цой пытался его перебить, я думал о том, где же сейчас Юра Хой, как можно отсюда сбежать и почему Летов не смог этого сделать. Вопросов становилось все больше и больше, на них никто не хотел отвечать, и это бесило ещё больше. Все всё вокруг знали, один я был такой тупой.
Тема разговора уже давным-давно сменилась, и Курт под шумок сбежал.
— То, что твоя вдова не вышла замуж только потому, что ей нравится быть твоей вдовой, не значит, что у других точно также. У Миши по-твоему, что, будет также как и у тебя?
— У всех людей из нашего теста так и никак иначе, — парировал Летов. — Кстати, где ж твоя Марианночка, подохла же она в пятом году.
Виктор вздрогнул. Затем повернулся ко мне и сказал:
— Пошли отсюда. Спокойной ночи, Фёдорович.
— Ага, попал, — скалился Летов. — Если бы я тут так удобно не лежал, я бы продолжил, и ты бы снова начал заикаться. Тебе просто повезло! — крикнул он нам вслед.