***
Мы больше не представляли других способов сбежать с того света. И мы шли домой, Летов без штанов, Курт, вздыхающий чаще обычного, Цой с тупой улыбкой, и я. — Слушайте, кто что взял из личных вещей? — вдруг спросил я. — Ничего, — в голос ответили Игорь и Виктор. — А я взял то, что мне оставил Юрий, — сказал Курт. Он пошарил где-то в рюкзаке и достал значок с Лениным и типичную советскую марку. Все наклонили головы посмотреть. — Он оставил мне это как раз перед тем, как уйти в общую баню. А потом уж и не возвращался… — Баня! — хором выкрикнули мы и помчались туда, где она находилась.***
Конечно, баня была сущей формальностью — зачем, по сути, призракам мыться? Но баня обеспечивала дисциплину и работу для трудоголиков. Трудоголиком Хой не был, но работать в бане работал. Шутили, что для него это как второй дом. Когда мы прибежали к дверям бани, она, естественно, была заперта, ведь ночью никто не моется, так как нет надобности. А была бы надобность — установили бы в домах душ. — И что делать? — пнул дверь Цой. — Юра был не дурак, — подумал я. — Он сбежал днем. В это время Летов разглядывал значок. — Это вообще не значок, товарищи. — А что это тогда? Чайник, что ли? — съязвил Цой. — У меня в детстве знаете, какая коллекция значков была? Я вам говорю, таких не делали. Тут булавка на ключ похожа. Я вгляделся — и действительно, очень было похоже на ключ. — Ай да Юра! — воскликнул я. Затем я пытался рассмотреть что-нибудь на марке, на что Летов усмехнулся: «А вот марка настоящая». Он отошёл, а я продолжил смотреть и заметил только букву «н» с раздвоенной палочкой. Я не придал этому значения, может, марку оторвали с письма. Значок идеально вошёл в замочную скважину, и мы вошли. — Держите фонарики, — подал нам свет Божий, а вернее, электрический, Цой. — Ищем что-то типа лазейки или что-то подобное. Когда кто-то что-то найдёт, мигайте фонариком или просто крикните. И мы разошлись. Я бродил наобум, не зная, как и все, что искать. Я зашёл в парилку, трогая стены и думая о семье. Вдруг я увидел вырезанную букву «н», где маленькая палочка посередине раздваивается. Тот символ, который я заметил на марке! Я подошёл ближе и замигал фонариком. Никто не отреагировал, и я крикнул: — Я нашёл! Пока я слушал приближающиеся шаги, я решил поскрести букву, чтобы она была почище (все-таки перед парнями находкой похвастаюсь). Вдруг пол подо мной обвалился, и я стремительно полетел вниз.***
Я вообще не понял, что произошло, но я летел с огромной скоростью вниз и наискосок (это я успел определить, потому как я катился по ощущениям около получаса, так что я успел привыкнуть к этим «американским горкам»). Я проебал рюкзак с провизией, поэтому проебать фонарик и ехать в темноте не очень хотелось. Я буквально вцепился в бедный фонарь. Наконец, я куда-то приехал. Понятно было, что я был под землёй. Не думаю, что это все сделал Юрий Хой — слишком много сделано работы, это почти как метро, только без плиток и людей. Скорее всего это потайной выход отсюда. Скоро из дырки выкатились кубарем мои сотоварищи. Цой, пытающийся выползти из-под своего рюкзака и Кобейна, был чем-то похож на черепаху. — Блять, это че такое вообще, а? — посмотрел на меня с ужасом Игорь, — Я же даже пукнуть боюсь, потому что мне кажется, я обосрусь. Цой, который, наконец-то, вылез из своего панциря, удивлённо спросил: — Что ты сейчас сказал? — Мне кажется, я обосрусь. — Да нет, другое. До этого. — Я боюсь пукнуть. Цой загадочно прищурился. — Значит, мы где-то в тридцати километрах от рая! — Это с какой скоростью мы неслись? — риторически спросил я. — Ну мы ехали полчаса, я знаю точно, — сказал Кобейн, глядя на часы. — Шестьдесят километров в час? — Бинго. Пока мы вспоминали математику третьего класса, Летов куда-то пропал. Мы начали его искать, а так как фонарик был только у меня, то мы шли гурьбой. Скоро мы нашли его. — Ребят, ну вы не стесняйтесь, поудобней садитесь, — пробрюзжал Игорь, — я же тут просто так на корточках сижу. — Фу блин, предупредил бы. Курт, дай ему штаны, — сказал я, отходя от Летова. Когда Летов наконец-то испражнился, мы пошли прямо по коридору. Тут все равно не было поворотов или чего-нибудь такого. — Ехал Витька через реку, видит Витька в реке титька, сунул Витька руку в титьку, титька, титька, титька, — дразнился Игорь. — Но мы же ехали через пруд, — улыбнулся «Витька». — Ехал Витька через пруд, видит Витька в реке грудь… — Так, тихо, — перебил я. — Тут табличка. На табличке было написано: «Иллюзия выбора». — Это че такое? — спросил Кобейн. — Что ж нам делать? — спросил я. — Дальше идти, че ещё, — Летов пошёл вперёд и вдруг остановился. — Ребята, тикаем! — Что случилось?! — За нами погоня, вы реально не слышите? Я прислушался. Сзади слышался шелест крыльев. — Это ангелы за нами летят?! — шепнул я. — Нет, это моя бабушка зевает! — взял меня за руку Курт, и мы понеслись вперёд. Скоро мы наткнулись на обрыв. Что делать, было непонятно. Виктор кинул рюкзак в бездну, и я сдавленно крикнул. Но рюкзак скоро взлетел назад. — Я понял, где мы, — быстро начал Цой. — Помните свет в конце тоннеля? Вот это он, только с другой стороны. Прыгаем и бьемся об стекло! — Ага, как мухи, — буркнул Летов. — Кто-нибудь помнит, как вообще в этот купол попал? — Да мы все вряд ли помним. Мы тут давно, — вяло ответил Цой и обернулся. Шелест крыльев был громче, и уже слышались голоса, но разобрать было еще трудно. — Не все… — тихо проговорил я. — Я помню.***
И вот когда я открыл глаза, я не чувствовал тела. Я летел, тьма постепенно возле меня исчезала, и я наткнулся обо что-то твердое. Стекло. За стеклом виднелась красивая поляна, она была настолько красивой, что я просто мечтал быть там. Меня туда тянуло, в прямом и переносном смысле, но меня не пускало стекло. И тогда я заплакал с криком «Неужели я не сделал ничего хорошего, чтобы пойти туда?». Тогда я вспомнил все, что обычно забывается другими людьми, да и нами тоже, если эти поступки делаются бескорыстно.***
— Если рассуждать логично, — сказал я громче, после этого быстрого воспоминания, — то нам нужно вспомнить то, почему мы не достойны того света. — Пф, легко, — хрюкнул Игорь и буквально прошел сквозь стекло. Затем прыгнул Курт, почти также легко, затем я, немного побившись об стекло. Цой все витал возле купола. — Че он встал? — заворчал Летов. — Эй! — крикнул Кобейн. — Почему задержка? — Не пускает! — донесся приглушенный вопль Цоя. — Так. Может, вспомнишь что-нибудь, что произошло уже в раю? — подумал я. Цой посмотрел на меня, как на тупого. Ах да, он же святой. Вдруг стекло все-таки пропустило Виктора, и он присоединился к нам. Вокруг начало темнеть. Я пытался окликнуть своих спутников, но не получилось. Может, это как загрузка какой-нибудь игры? Просто ждать? А теперь стало светлеть. От черного до… Светло-серого. Мы приземлились на облака, которые полностью покрывали небосвод, если смотреть с Земли. На Земле шел дождь.