Среди океана белого мрамора

[Распределитель] Я очнулся буквально сразу же после того, как меня задушили. Мне завязали глаза какой-то тряпкой, и я ничего не видел. Но это не так важно, как то, что я не могу читать их мысли. Поэтому я никак не подавал вида, что очнулся. Я прислушивался к их голосам и душам. — Что ж, получается, он у нас, и сейчас мы в безопасности, — говорил тот самый Кобейн. — Это совершенно ничего не значит, — отвечал ему голос Цоя. — Он как мина — мы не знаем, на что он способен и когда «рванет». Мне было приятно слушать такие отзывы о себе. Но было очень неприятно быть связанным. — Может, утопим и все? — поинтересовался Горшенев. — Да нет, он бессмертный! — вскрикнул Цой. В это время я пошевелил головой, давая понять, что готов к разговору. — Ну вот, докричались, разбудили чувака, — вставил свое слово Курт. — Тихо, — шепнули одновременно Цой и Горшок. Я аккуратно шевелился, пытаясь понять, насколько крепко они меня привязали. Вдруг я почувствовал грубое прикосновение мужских рук. Я дёрнул плечами. — Здравствуйте, — как можно холодней проговорил я. В это же время я чуть не взвизгнул от радости. Я могу шевелить левой рукой. В это время они о чем-то шептались, но мне это было уже неинтересно. Только дайте мне сообразить, в какой момент щёлкнуть пальцами… Послышались удаляющиеся шаги. Это ушли Цой и Кобейн. Даже если это ловушка, мне следует рискнуть. Щелчок — я в воздухе и полностью свободен. Щелчок — и оставшегося Горшенева бросает в зелёный портал. Аккуратно спускаюсь на пол. В комнату врываются Виктор и Курт. Они услышали. Опять оглушительный крик! Да они меня с ума сведут. Виктор закашлялся и вытер слезы. Я поднял руку и понял, что мне отрубили кисти. Кобейн, стоявший с мачете в руках, ударил меня по лицу: — Что с Майклом?! Где он?! Что ты с ним сделал, ублюдок?! — Друзья, — я поднял обрубки рук вверх, — давайте спокойно все обсудим… Но, конечно, какой тут диалог. Меня лишь снова ударили. Я нашел глазами свою правую руку. Она пошевелила средним пальцем, а затем встала на остальных. Потянувшись, словно огромный паук, она бесшумно побежала ко мне. Пока меня снова вязали, я одними губами шепнул руке: «Портал». Рука начала очерчивать средним пальцем специальные знаки в воздухе. Портал голубоватого цвета начал открываться. Правая рука снова приросла ко мне. Я щелкнул пальцами, портал поглотил меня и моих «товарищей». Наконец-то домой. Я так соскучился.

***

[Михаил Горшенев] Где я? Что это за место? Все плывет перед глазами… Я нахожусь внутри куба. Все вокруг наливается черным цветом. Со стен поползли эмбрионы… Я сделал шаг, и все перевернулось. Я увидел Летова. Он сидел, закрыв лицо руками. Со стен падали кости. Я сделал шаг, и все изменилось. Я видел Кобейна. Капала кровь. Курт тихо хихикал, его глаза были пустыми. Я сделал шаг, и уже ничего не вернуть. Я посмотрел на Цоя. Он шептал мне что-то… Сзади него стоял мужчина. Его глаза… Они были черными, как тьма. Его глаза отражали и поглощали суету, абсурдность и боль этого мира. Мертвенно-бледное лицо мужчины с полностью черными глаза исказилось в презрительной улыбке. Он сложил руки на плечи Виктора… — Миша. — Проснись. — Ты должен проснуться.

***

[Смерть] — Миша. Проснись. Ты должен проснуться, — Смерть аккуратно подул на лицо спящего Горшенева. Веки мужчины чуть дрогнули, и через мгновение он открыл глаза. [Михаил Горшенев] Я оглядел комнату. Здесь были все. Летов, которого он не видел довольно долго, сидел в красной мантии, почти такой же, как у Распределителя и Смерти (которые, кстати, тоже были здесь). Кобейн с интересом рассматривал кабинет Смерти, иногда шепнув пару слов Игорю. Было видно, что они соскучились друг по другу и ждали момента, чтобы наговориться всласть. А Виктор сидел молча, с опущенными глазами. Что было в этих глазах? Грусть, торжество или подавляемое чувство любви? Я не знал. Я и не мог думать сейчас об этом. — Что со мной произошло? — Возвращение домой, — улыбнулся Смерть. — Не говори мне, что ты видел. Просто сделай вывод. Пригодится. Ты, буквально, видел будущее. Когда будешь свободен, сходи на Гнилой Водопад. Там красиво. Я кивнул. Смерть снова улыбнулся и сел за письменный стол. — Спасибо, Анжело, — обратился он к Распределителю. — Отдыхай. За левую руку не беспокойся, отрастет. Распределитель моргнул в знак согласия и вышел из кабинета, не сказав ни слова. Смерть подождав несколько минут, сделал знак молчать Кобейну, открывшего рот: — Сейчас все скажу. — Сколько от вас хлопот, — начал Смерть. — Сколько документов я подписал. Сколько ненужной работы сделал. Ну ладно, опустим. Теперь вы будете работать на меня, но сначала вы должны обучиться в Хохроте. Запирать вас в аду или в раю — глупость. Очевидно ведь, что вы со скуки по мирам скачете. Помните, вас ждет великая жизнь после смерти, и ты, Миша, уже это знаешь. Вы вправе выбрать: плыть против или по течению. В любом случае, вы меняете все, к чему вы причастны, и в то же время идете по определенному сценарию, заданному нам свыше. Кто этот великий сценарист? Господь или Люцифер? Есть ли Люцифер, то чем, черт дери, занимается Бог, и есть ли он вообще? Именно вы сможете ответить на этот вопрос. Начался двадцать первый век. Это ваша эра. Вы сделаете нечто священное или, наоборот, ужасное. Короче, вперед. Вверх или вниз. Но не назад. Мир живых вас не примет в третий раз.